Мемуары сурового российского пансексуала. (рабочее)

Это было очень давно. Тебе было 12, мне – 13. Я очень гордился этими месяцами между августом и ноябрем. Глупо. Сейчас уже понимаю. Ты появился в моей жизни совершенно случайно. Перевернул тихий, затхлый мирок задрота-книголюба вверх дном. Заставил ужа гореть. Дух соперничества. Это всегда меня подстрекало, давало стимул. За ревностной тягой быть лучше тебя скрывалось ощущение себя хуже других и попытка доказать обратное. Ты в этом, конечно, не виноват. Я помню твое к этому отношение. Тебе казалось, что ты не делаешь для меня ничего, что все твои порывы – банальность и обыденность, что так и должно быть. Ты удивлял и поражал, так, как нормальные люди здороваются. Тебе – 13. Мне – 14. Я полюбил твою душу. Честно. Такую большую, чистую. Светящую, как настоящая звезда. Я не увлекался астрономией и как-то не думал о том, что звезды греют только издали, а вблизи сжигают. Меня тянуло к тебе как мотылька на огонек. Потом я осознал свою ничтожность. Мотылек и Звезда. Моему Эго это очень не понравилось, и тогда я вообразил себя чем-то тоже великим. Черной дырой. Вокруг тебя всегда было великое множество планет и планеток, астероидов, комет… Все они хотели твоей живительной энергии. Я хотел ее тоже, но я понимал, что ты, мой милый друг, на самом деле, человек. Что тебе тоже нужно было чье-то тепло. Я думал, мое. Ты тратил силы и время на потреблядей-планет. Они уходили, подпитавшись. Ты возвращался ко мне и рассказывал все это. Я помогал. Как мог. Вернее, как ты позволял. Ты ведь гордый. Тоже. Тебе – 14. Мне – 15. Мы – лучшие друзья. Навсегда. С Рыцарским Кодексом, с Гимнами, с мечтами о космосе и астрофизике. Хотя оба – гуманитарии. Я – потому что не технарь, потому что только литератор. Ты – потому что тебе это нравится чуть больше, чем точные науки, но ты, как не крути, равномерно развитая личность. Я тогда говорил: «Биполярный наш». Разумеется, я тебе завидовал. Я очень слабый человек. Кто-то когда-то сказал, что нет человека завистливей и несчастней, чем человек самоуниженный. Это кто-то был прав. Мы ведем задушевные разговоры каждый вечер. Я люблю это больше всего на свете. Информационный, эмоциональный и эстетический оргазм. Три в одном. Ты нередко плачешь. Я люблю твои слезы. Как признак твоего ко мне доверия. Сам я не плачу при тебе. Тебе – 15. Мне – 16. Я полюбил тебя. Наверное. Не знаю. Не уверен. Я из тех людей, которые совершенно бессильны перед эмоциональными атаками. Буду ли холоден, замкнусь в себе или впаду в истерику – неизвестно. Для твоих нервов это что-то вроде русской рулетки, где барабан полностью заряжен. Я чувствую твою боль, и мне становится стыдно. Контролирую эту бурю, как только могу. Ты меня не любишь. Я твой друг. Мы вместе смотрим аниме в нашей комнате. На старом ноутбуке, сидя на верхней полке двухэтажки. Ты всегда очень просто относился к личному пространству. Тебя можно обнять. И я пользуюсь, пользуюсь этим, как последняя шавка, выклянчивая тепло. Может быть, тебе не приятно. Может быть, ты считаешь это странным или даже мерзким, но не можешь сказать, ведь я твой друг. И я обнимаю тебя. Потому что я слабый. Потому что это желание сильнее меня в разы. Мы оба любим читать. Я - книги, ты – людей. Это в большей степени. На самом деле, мы оба любим и то, и то. Я подсовываю тебе «Хроники Амбера», «Властелина Колец», «Гарри Поттера», «Хроники Нарнии». И, чисто случайно, я клянусь тебе, случайно, «Вампирские хроники: Вампир Лестат». И тебе сносит крышу. Ты сам меня обнимаешь. Совсем не по-дружески. Ты позволяешь себе гораздо большее, чем то, что разрешали мне мои даже самые отчаянные фантазии. Шепчешь своим высоким, только тронутым ломкой, голосом что-то на ухо. Я не слышу. Точнее слышу только дрожь проходящую от уха по позвоночнику до копчика. Я не могу, не хочу противостоять тебе. Хотя умом понимаю – должен. Ты ведь не любишь меня. Ты ведь любишь эксперименты. Но я слаб. Тебе – 19. Мне – 19. Мы равны. Я понял это. Все, что было тогда ты забыл. Забил, забыл и вычеркнул из памяти. Но каждый твой шаг, твоё движение, твоя улыбка, твой взгляд во мне остались шрамами. Они ноют каждый раз, когда я вижу тебя. Всегда почти, то есть. Ты стал взрослее. Мужественнее. Вокруг тебя вьются девушки. Красивые, но пустые. Мне страшно за тебя. Очень страшно, невыносимо. Твое ранение. Черт тебя подери, ты поперся в 2 ночи в Новоленино, трахать какую-то подзаборную шлюху! Не дошел. Не свети, как говорится, айфоном в подворотне. А эта «любовь» бросила тебя. Я ненавижу ее! Она, мерзкая и недостойная, бросила тебя! Почти Бога. Звезду. Она сделала тебя несчастным. Я не могу на это смотреть и понимать, что я не в силах ничего изменить.