Танец лиса

На следующий день Ригель не находил себе места. Он метался по избе, выходил в сени и бродил там, бормоча что-то себе под нос. Одним словом – сухотился.(1) Невтерпёж, догадался Кром. Зимой честной люд отсиживается по избам да отращивает бока, отдыхая от дел, но Лиса разве удержишь под лавкой. Хочется, поди, глотнуть морозного воздуха, пробегать взапуски с быстрым зайцем. «А чего ещё ему остаётся», - думал Кром, поглядывая на застывшего у окна Ригеля. Вся жизнь и есть – лес да изба. И никаких отметок об истекших днях. Снаружи было тихо, но ветер изредка швырял снежной крупой в слюдяное окошко. - Будет мести - не пущу, - сказал Кром. Ригель вскинулся, тревожно вгляделся в его лицо, и тот не сдержал улыбку – испугался, надо ведь. Смешной. А Ригель, разгадав шутку, ответил пренебрежительно: - Не пустил один такой… И – тоже не сдержался, фыркнул. Ближе к вечеру ветер стих. Кром ещё раз посмотрел раненое бедро, подивился на чистый рубец и даже немного позавидовал. - На мне бы так быстро заживало. - Лучше не надо, - серьёзно сказал Ригель и нырнул за полог. Кром услышал шорох сброшенной одежды, и спешно опустил глаза на нож, который взялся точить. Сейчас перекидываться будет. Может, в сени выйти? Или сам уйдёт? Кром уже хотел окликнуть и спросить, но тут нагой Ригель вышел из-за полога. Медленным скользящим шагом он подплыл ближе и замер, не сводя с Крома глаз. А у того внутри всё сжалось от древнего неизбывного ужаса перед запретным, инаким таинством, от нежелания видеть то, что Ригель вознамерился ему показать. Моментально забылась и охота, и то, что Лиса он видел всяким и не собирался бояться. Из зверя в человека это ведь как от тьмы к свету, а вот наоборот… Но Ригель смотрел на него, и Кром тоже не опустил взгляд, и даже кивнул – давай, мол. Кто бы знал, чего ему стоил этот кивок. Ригель опустил голову, коротко вздохнул. По смуглому телу прошла крупная дрожь, оно выгнулось в мучительной судороге, и с губ слетел полувскрик-полустон – тихий, но сколько же в нём было боли! И Кром не выдержал: вскочил, не зная ещё, что сделает в следующий миг. Ригель же упал на колени, согнулся, пряча лицо, съёжился, потемнел, и… всё закончилось. С пола поднялся красавец-лис. В избе он казался ещё больше, чем снаружи. Путаясь в лапах, Лис сделал пару неверных шагов. Вид у него был ошалелый. Кром опять сел на лавку и отложил в сторону позабытый нож. Перед ним стоял зверь – лесной, опасный, но было что-то такое, что прогоняло страх. Теперь Кром смотрел уже с любопытством. А Лис повернулся к нему и уселся напротив, чинно обернув лапы пушистым хвостом. Кром хмыкнул. Лис лукаво склонил к плечу востроухую голову, будто спрашивая: ну чего, мол, потешаешься? Себя-то видал? Его глаза знакомо поймали тёплый отблеск лучины, и всё встало на свои места. Кром понял, почему нет страха. Глаза у Лиса были не тусклой звериной желтизны, а карие, с раскосинкой - ригелевы. И такие же встревоженные, выжидающие. Кром рассмеялся и похлопал по колену, словно приманивая ласкового пса. Лис фыркнул – тоже очень знакомо, но, на удивление, подошёл. А когда Кром потянулся потрепать его по ушам, строптиво вскинулся, и страшенные клыки клацнули возле самых пальцев. Кром отшатнулся, но тут же сообразил, что Лис мог бы уже дважды перекусить ему руку, если б захотел. И точно: тот ухмылялся во всю пасть, вывалив ярко-алый язык. Лис понимал шутку. - Дурень, - беззлобно проворчал Кром, опуская отведённую было руку. А Лис вдруг ткнулся в ладонь влажным носом и отскочил к двери; поскрёб её лапой и оглянулся – выпускай. Когда рыжий отблеск лисьей шубки канул в густые сумерки, Кром вернулся в тепло. Дверь в сенях оставил приоткрытой, чтобы Ригелю не пришлось шлёпать босиком по оледеневшим ступеням крыльца. Нож с тихим шорохом скользил по точильному камню. Кром привычно водил рукой, вылаживал остроту, но мысли блуждали там, в зимнем лесу. Должно, страх Ригеля был куда больше его собственного. Если уж родной отец чуть Лиса не прибил. Кром отвёл руку, разглядывая маслянисто поблёскивающее лезвие. И всё-таки он ему показался. Почему? И почему сам он, увидев мучения Ригеля, вскочил и чуть не кинулся к нему, чтобы поймать, обнять, утишить боль? Поразмыслив, Кром решил, что всякому лекарю непереносимо видеть страдания того, кого он однажды выходил. Да и бояться-то, если подумать, такого не след: сам же пользовал, хворь отгонял. Нож вдруг вывернулся и чиркнул его по большому пальцу. Кром лизнул солоноватый порез и вспомнил клыки Лиса, мало не поймавшие его руку, и довольную ухмылку – напугал! Разум человечий, тело звериное. Чего только не бывает. Понятно, как он все ловушки обходил. Ещё и посмеивался, поди, про себя, курощуп рыжий. Да только от стрелы и трижды премудрому не дано уйти. Ладно, не след под вечер о худом думать. Ничего с ним в лесу не станется. Однако чем дальше, тем чаще он вслушивался в зимнюю глухую тишь, хотя и понимал, что ночью лисам самое раздолье и до утра Ригель, скорее всего, не явится. Закончив дела, Кром лёг на свою лавку, но сон шёл только чуткий и увёртливый, словно рыжий танцующий лис. И когда заполночь скрипнула дверь, Кром сразу открыл глаза. Ригель бесшумно прошёл мимо него, обдав холодом, запахом леса и свежей крови. Кром приподнялся было, но тот махнул рукой – спи, и нырнул в прилуб. Там долго фыркал и плескался водой из приготовленного загодя ушата(2),потом немного пошуршал за пологом и затих. Тогда заснул и Кром. ***** Заяц был крупный и отменно жирный. Кром прикинул, как бы его половчее ободрать, и уже взялся за нож, но сонный Ригель втёк в прилуб, оттеснил его от добытой тушки и сказал, что стряпать будет сам. Ну, сам так сам. Кром пошёл раскидывать снег и провозился до полудня, пока Ригель не позвал обедать. В избе было натоплено, на столе поджидали два горшочка с замазанными тестом крышками. - А это зачем? – удивился Кром. - Увидишь. Сняв крышку, он понял, что Ригель знал, что делал. Из горшочка шёл густой пряный дух. Мясо истекало горячим соком и таяло во рту, вкус дичи мешался с ароматом лесных травок, которые Ригель уложил на дно горшков. Кром распознал только пёрышки дикого лука. Зато стало ясно, почему вся стена завешана пучками неизвестных трав. Он не удержался и спросил: - Что ж ты до этого сам не стряпал? - Да я только дичину и умею, - отмахнулся тот. – Вкусно? Кром показал пустой горшок. Ригель довольно кивнул, посасывая косточку. - Я двух нынче словил. Одного зарыл в снегу на опушке, надо забрать. - Ну! Кто-нибудь спроворил(3) того зайца, не тебя же будут ждать. - Я им спроворю! – усмехнулся Ригель и добавил серьёзно: - Лесные звери меня обходят. Кроме лис, разве. Но и те к моей добыче даже в голодный год не сунутся. Вон как. Ни с людьми, ни со зверями, значит, не получается ужиться. Словно угадав его мысли, Ригель продолжил: - Если подольше лисом походить, то тогда не чураются(4), принимают за своего. Но я так не делаю. - Почему? - Забыть можно. - Что? - Да всё, - Ригель задумчиво повертел в руках ложку. – Когда долго не перекидываешься, то чудится, что человечья жизнь приснилась. Или что не с тобой всё было. И уже не можешь вспомнить, кто такой Ригель и отчего это имя в голове крутится. В лисьей-то голове умишко маленький. Человечий разум там не поместится. - И сколько ты… не забывая? - Я пытал,(5) - кивнул Ригель. – Седьмицу можно бегать, а там уже голову туманит. – Он помолчал. – Ты когда меня принёс сюда, я чего молчал-то… Боялся, сразу не слажу с людской молвью. Ты меня, небось, придушил бы тогда? – Он шутливо пихнул Крома локтем. - Захоти я – сразу бы придушил, - смеясь, ответил тот. - А сколько ты тогда пробыл лисом? - Шестой день шёл. - Вовремя мы успели. - Да уж, - Ригель соскочил со стула. – Липовый цвет заварил, будешь? - Давай. Кром всё улыбался. Очень уж непривычно было видеть его хлопочущим по хозяйству. Однако посуду Ригель доверил мыть ему, а сам сладко задремал на лавке. С сумерками поднялся, уже привычно прошлёпал голышом через всю избу в сени, и только его и видели. Пришёл на этот раз пораньше – Кром опять спал вполглаза и заметил. ***** Наутро, пока Ригель спал, Кром решил помыться. Ещё три дня назад он залил водой золу в ведре, и как раз сегодня поспел щёлок(6). С утра выглянуло редкое в Сечень солнышко. Кром натопил пожарче, чтоб не разводить сырость, нагрел воды, поставил в прилубе большое корыто и принялся за мытьё. Он как раз ополоснулся чистой водой, когда из-за полога вышел Ригель. Вышел и встал как вкопанный. Кром, щурясь на солнце, намотал на кулак потемневшие от воды волосы (струйки воды побежали по руке) и пожелал доброго утра. Но Ригель не ответил. Он смерил его ошеломлённым взглядом, покраснел и вылетел вон из избы. Успел крикнуть: - Тут, чтоб ты знал, баня есть! - Ну прости, не… приметил, - грохот захлопнутой двери показал, что Ригель его уже не слышал. Кром выглянул из прилуба. И чего разошёлся? Дверь, вон, аж трясётся – так шарахнул. Потом вспомнил, как Ригель стеснялся своей наготы, как отворачивался, когда он перевязывал рану, и призадумался. Видать, и впрямь он в общей бане не был. То есть, был, но лет эдак семь назад. Хотя эти два дня пробегал перед ним нагишом, и ничего. Не поймёшь его. Кром вздохнул и взялся за стирку. Он успел вымыть пол во всей избе, когда мрачный и озябший Ригель вернулся, неся подмышкой тушку зайца. - Ты что, без шапки ходил?! – напустился на него Кром. Тот не ответил, прошёл к печке и загремел посудой. – Смотри, в этот раз я тебя, бестолкового, лечить не буду. Молчание. - Ты хоть горячего попей! Ригель согласно пробурчал что-то, и вскоре по избе поплыл тонкий запах распаренных малиновых листьев и мёда. И то хлеб, подумал Кром, расчёсывая костяным гребнем подсыхающие волосы. Связав их, как подобает, кожаным шнурком в хвост, он снова попытался заговорить с Ригелем, но тот, пошарив на печке, швырнул ему рубаху и вернулся к стряпне. Рубашка пришлась почти впору, лишь чуть жала в плечах. В ответ на благодарность Ригель опять буркнул что-то себе под нос. На Крома он не глядел. Ладно. Тот оделся и вышел. За избой и впрямь обнаружилась банька, почти по крышу занесённая снегом. Немудрено проглядеть. Кром взялся за лопату и, раскидав наметённые сугробы, прокопал к ней тропку. Он положил себе назавтра натопить баню. Может, хоть так Ригель уймётся. Обедали молча. «И чего надулся как мышь на крупу?» - думал Кром. Хотел спросить, но нутром чуял, что Ригель вопросу будет не рад. Поэтому он просто поблагодарил за обед – очень вкусный, как и накануне, и получил в ответ всё то же невнятное бурчание. Когда Кром закончил мыть посуду, то обнаружил, что Ригеля и след простыл. На этот раз он убежал в лес засветло. (1)- здесь: беспокоился (2)- небольшая кадка с ручками-ушами (3)- здесь: стащил (4)- избегать, сторониться (5)- здесь: проверять, испытывать (6) - раствор древесной золы в воде; природное моющее средство, наши предки использовали его для мытья и стирки