***
"Собрать осколки" оказалось не так уж просто, как того хотелось. На следующий день после прибытия лорда Рала во дворец, начиная с самого утра, всё погрузилось в несусветную суматоху, словно все разом сошли с ума и думали только о том, какая тактическая дорожка выстроена лучше? Как усилить оборону? Стоит ли рыть подкоп? Сам того не понимая, Драко из любопытства забросил себя в самой эпицентр другой войны, не успев оправиться от ран старой. С беззаботными беседами отныне было покончено. Подготовка длилась с неделю днями напролёт, нередко захватывая и ночи, и когда Малфой ощутил острую необходимость заявить Гермионе, что ей срочно необходима передышка хотя бы на несколько минут, он не смог даже и слова сказать ей лично. Морд-сит, которая пребыла сюда вместе с ними, перехватила его у дверей и, преисполненная неловкостью, запросила лорда Рала выйти к ней, чтобы понять, что делать с Драко, потому что от Гермионы он получила личное распоряжение не отвлекать её от разработки тактических задач, а если это и потребуется - то только по крайней необходимости. К большому недовольству Малфоя, морд-сит заявила, что он не являлся крайней необходимостью, и Каспиан полностью с ней согласился. - Но ей нужен отдых! - вспыхнул Драко, пытаясь вырвать локоть из стальной хватки морд-сит. - Я не надеюсь, что ты поймёшь, - сначала Малфой с трудом разбирал, что говорил Каспиан из-за его отрывистого акцента, но видимо обсуждение с Гермионой велись на привычном ей языке, и это его поднатаскало в общении, поэтому сейчас речь была более лаконична. Но металл, в который был закован голос Рала, был не дефектом акцента, а интонацией, с которой Каспиан произносил бы и на своём родном языке. - Но Гермиона не выйдет к тебе. И не станет ждать, потому что времени нет. - Но... - Я вижу, как ты смотришь на неё. Но пойми: у неё есть человек, который гораздо важнее тебя. Он попал в беду. И Гермиона не пойдёт ни на какие уступки, пока не найдёт способ, который даст ей наибольшую вероятность вытащить его. Он говорил что-то ещё, но Драко уже не слушал. В черепе билось только "Он" и "Его". Она не выйдет к нему, Драко, потому что занята спасением Его. Она не выйдет к нему, потому что Он сейчас важнее. Это было невежливо - прерывать человека на полуслове, - но сейчас Малфой плевать на то хотел. - Скажи, - откуда эта тяжесть начала саднить в горле, - просто скажи: это Магистр? Тот, кого вы хотите спасти - Магистр Рал? Каспиан посмотрел на него со смешанными чувствами. Малфой не дурак. Он поймёт, что к чему. Можно скрыть правду ложью, но зачем? - Нет. Жгучая, уничтожающая сила взорвалась в груди, оставляя внутри висеть куски мяса, а в груди зиять дыру. Ощущение, будто твои внутренности поджарили заживо, и жар этот не пылал благодатью или нежностью. Лишь ненавистью. И незаметно он сжёг его до остатка, языки вздымались всё выше и, кажется начали обжигать душу так, как никогда раньше не обжигали. Пожинать. Терзать. Малфой словно выпил яд замедленного действия. Он был призван кипятить и холодить кровь одновременно, распространяясь по венам, постепенно выбивать землю из-под ног и швырять, швырять боль в лицо. Драко кивнул Каспиану, при развороте задел, едва не сбив, морд-сит, и помчался прочь из коридора, где всего лишь дверь отделяла его от Гермионы. От той, рядом с которой он чувствовал себя живым. От той, чьё присутствие делало его лучше. От той, которую он любил. В тот день он поклялся, что этот "другой" будет гореть в Аду. И Малфой сам его туда загонит. Весь следующий день Драко провёл, просидев в своей комнате в прострации. Мысли снова накрыли его с головой, но на этот раз рядом не было Гермионы, которая могла бы заставить его забыть, заставить не думать. И, несмотря на щемящую сердечные жилы боль, так было легче. Ведь сам от себя Драко мог ничего не скрывать. И теперь он точно знал - Грейнджер вводила его в заблуждение. Её не было рядом, а значит его разум не был пропитан настланным ею туманом. Истинно малфоевская трезвость рассудка вернулась к нему, и это было как глоток свежего воздуха. Ничто не мешало мыслить ясно. Несколько раз ему всё же удалось прорвать оборону и ворваться к ней в покои, но это не дало никаких результатов. Он видел её силуэт, слышал бормотание и видел, как она возила пером по пергаменту, вырисовывая размашистые стрелочки. У Малфоя в голове начал выстраиваться план побега. Когда он отказался спуститься к обеду, спустя непродолжительное время, в дверь постучали. Рассвирепев, он хотел было рявкнуть погромче на вошедшего без приглашения в комнату, но в ответ услышал лишь тихое, но вкрадчивое: - Я знаю, о чём ты думаешь, Малфой. Меня ты не напугаешь. Он повернулся настолько резко, что, казалось, хрустнули шейные позвонки. На пороге с подносом в руках стояла она. Драко сдержал порыв зажмуриться, мысленно начал шептать, что ему это кажется, на самом деле её здесь нет. Она ведь слишком занята, ты забыл? С мрачным молчанием посмотрев, как он приблизил пальцы к глазам и начал порывистыми движениями поглаживать веки, она не стала дожидаться ответа. Так же без единого звука прошла на середину комнаты, осторожно оставила поднос на столе, отодвинув его от края, и встала напротив него, то сжимая, то разжимая кулаки. - Зачем пришла? - наконец негромко, безсцветно спросил он. - Только не говори, что соскучилась. Нет уж. Не видать ей печальных насмешек. Сжав губы в тонкую полосу, он был готов послушать её оправдывающийся лепет. Но вразрез его ожиданиям, голос хоть и смягчался, но всё же был твёрд, как лёд: - Каспиан мне всё рассказал. Подтянув под себя ногу, Драко опустил голову и уставился на переплетённые перед собой длинные пальцы рук. В последнее время Малфой был необычайно не брежен к себе, поэтому чёлка не была уложена на бок, как он обычно это делал, и несколько прядей, показавшиеся Гермионе прозрачными, упали ему на глаза. Девушка едва сдержала себя, чтобы убрать её. Но напряжённая, словно струна, спина, и играющие желваки на скулах, говорили ей о том, какое напряжение настигло его на самом деле. То, что он сдерживает свою злость - большое одолжение, которое он благосклонно ей делает. - Что - всё? Что ты такой колючий, когда злишься. - Я пришла поговорить с тобой. - Выдохнула она, опускаясь на противпоположный край кровати. - Да ну? А когда я хотел сделать тоже самое, это никого не волновало, - с нажимом процедил он. - Уходи. - Я знаю, что ты расстроен... - Ход неверный, - отрезал Драко. - Забирай свой суп и убирайся прочь, пока я не проклял тебя. Его палочка покоилась рядом с его бедром. - Ты угрожаешь мне? - это было даже смешно. - В моём же дворце? - Да будь мы хоть у Тёмного лорда в гостях - мне плевать! Могу тебя к нему проводить, если ты так хочешь, - хотелось сказать ей. Почему нужно обязательно вести себя как ребёнок? - Это глупо, - описывая всё разом, сказала Гермиона и покосилась на Малфоя. Реакция того никак не проявилась. - Иди уже, Грейнджер... - не фраза, а скорее вымоченный стон. - Найди кого ты там ищешь и живи счастливо. Он прикусил язык и прикрыл веки. Она изумлённо замерла, приоткрыв рот. Вот чёрт!.. Прокололся. Её лицо озарилось пониманием. Драко показалось, что сейчас она заверещит от потрясающей догадки, начнёт прыгать по комнате и хлопать в ладоши. - Так вот в чём дело! - Она вела себя адекватнее, чем он ожидал, но торжество в голосе даже и не надумала скрывать. - Ты не обижен. Ты - ревнуешь! На этот раз он сам заразился молчанием. - Ты даже отрицать не будешь? - её глаза округлились ещё сильнее. Драко отвёл взгляд от её вытянувшегося лица и пожал плечами: - А зачем? Догадалась. Молодец. Возьми с полки шоколадную лягушку и катись к Драккловой матери. - Прекрати меня спроваживать! - горячо воскликнула она, заливаясь гневом. - Я просто пришла сказать, что уеду сегодня вечером. Он одобрительно кивнул. - И всё? Больше ничего не скажешь? О, ему есть что сказать. Но у тебя нет времени слушать. - Нет. Она пытливо поджала губы и отрывисто процедила: - Виктория за тобой присмотрит. - Её здесь нет. - Ты уверен? - она многозначительно взглядом указала на окно. Драко распрямил плечи и вытянул шею. Казалось, что ко въезду в город подбирается разрастающийся пожар, но потом Малфой сообразил, что это орава всадников мчиться на всех порах. - Это элитный отряд, - объяснила Гермиона, вцепившись в дверную ручку. А он и не заметил, как она там оказалась. - Эти всадницы - посланные мне в помощь из храма морд-сит. - Вы делите себя на элитные подразделения? - У этих морд-сит особые полномочия. Они - мои доверенные лица. - Надеюсь, что твои доверенные лица знают, что делать. - О, непременно, - её язвительность к ней вернулась. Гермиона напоследок бросила взгляд на поднос. Сморщив носик, она продекламировала: - Поешь. Не то не хватит сил издеваться над выдержкой Виктории. И гордо удалилась. - Не потеряйся в пути, Грейнджер.***
- Госпожа Денна! Госпожа Денна! – придерживая полы своего плаща, к ним бежал, судорожно размахивая свёрнутым в тугой жгут листком пергамента, Альберт. Гермиона уронила руку на луку седла и оглянулась через плечо. - Что стряслось, Альберт? Где-то случился пожар? – в её глазах плясали бесенята, гарантируя необыкновенное веселье. Насмешливый взгляд встретился с солидарными взглядами морд-сит. Альберт остановился и придержался одной рукой за бок, выравнивая дыхание. Запыхавшийся картограф отвёл глаза перед Повелительницей. Морд-сит была сегодня на удивление благосклонна. Кулак Альберта сжал бумагу сильнее, когда он закашлялся от пустоты в саднящем горле, и до Гермионы донёсся хруст помятой бумаги. - Я только хотел отдать вам это, Госпожа! – он ввернул карту Гермионе перед носом настолько резко, что девушке пришлось отклониться, чтобы не поцеловать её лбом. Гермиона оглядела согнувшегося в три погибели слугу и сухо поинтересовалась: - И что это такое? Он не ответил, лишь неоднозначно бросал взгляды на пергамент в её руках. - Не хотите ли развернуть? – предложил он, переводя дух и утирая рукавом пот со лба и шеи. Гермиона прищурила глаза, уловив исходившее от него лукавство. Затем перевела недоверчивый взгляд на свёрток в своей руке. Не отрывая от Альберта долгого взгляда, она принялась развязывать небольшую ниточку. Поднеся ближе к глазам зелёную ленточку с наискось срезанным уголком, девушка пренебрежительно сбросила её Альберту в раскрытые ковшом ладони. В руках её развернулась карта. - Что это? – грозный взгляд переметнулся к слуге. Гермиона не без удивления заметила, что у него тряслись колени, хотя он отчаянно пытался это скрыть. - Карта, ваше превосходительство. - Я вижу, что карта, - Гермиона небрежно встряхнула её в воздухе, совершенно не боясь, что бумага может разойтись по шву. Разорви она хоть её всю на неровные полоски, по щелчку пальцев набежит груда добровольцев, готовых вернуть ей первозданный вид, лишь бы Гермиона была довольна. – Зачем она мне? - Гермиона, - шепнул на ухо Каспиан, не отрывая взгляда от разбросанных линий. – Может, тебе всё же стоит присмотреться внимательнее? Гермиона бросила на него быстрый взгляд через плечо, а затем приказала: - Оставьте нас. Вкусив сладость единения, она повернулась к Ралу, размахивая куском пергамента: - Только не говори, что знаешь, что это такое. - Я могу лишь догадываться. Но если мои догадки верны, то это поможет нам освободить твоего друга. Гермиона стиснула зубы: - Он не мой друг. - Хорошо-хорошо, - примирительно вскинул ладони Каспиан, закатывая глаза. Не хватало ему ещё разъярённой сестрицы. В последнее время злость накатывала на неё без повода. Каспиан про себя усмехнулся, ведь дело наверняка в их нежданном госте. Гермиона и так, подобно вулкану, извергала ярость, что испариной прошибало всех вокруг. – Не друг. Однако ты вряд ли станешь отрицать, что всё же хочешь его найти. Гермиона пронизывающе уставилась на брата, обследуя его от того довольное выражение лица, что он наконец-таки сумел смутить её. Фальшиво сыграв улыбкой, Гермиона приосанилась и шипяще пробурчала: - А не пойти ли тебе, случайно, лесом?.. - Скоро сама в него попадёшь, - щёлкнул он её по носу, заставив протяжно выдохнуть сквозь зубы. Скажи Гермиона сейчас, что порой он бывает просто невыносим, никто бы и спорить с этим не стал. Лишь покорно склонил головы в память усопшей нервной системе. Грейнджер вернулась к чтению карты, но, неудовлетворённо признав, что ничего не смыслит, протянула её рядом стоящему капитану д`харианской гвардии, молча сделала жест рукой, призывая к ответственности за продолжение маршрута, и подвела ногу под стремя. Стремительно управляясь за луку седла, Гермиона хладнокровно потеребила резвого коня по холке и незамедлительно обернулась к капитану: - Надеюсь, капитан, вы помните чёткую последовательность действий, - сурово сказала она. Усмешка её могла полоснуть по телу, и распороть кровоточащую рану, как воздушный поцелуй ублажает сердце влюблённого. – Вы не мешаете выполнять мне мою работу. Тот со смиренным уважением склонил голову. - Разумеется, если госпожа не помешает мне вести свою. Не получив чёткого ответа на вполне распахнутое распоряжение, Гермиона вскинула голову и вдумчиво посмотрела командиру отряда в глаза. Тот не попытался сыскать иного положение для взора, подобного оголодавшему волку, со сдержанной отвагой отвечая морд-сит тем же накалённым взглядом. Гермиона сложила руки на луке седла и полулегла в седле, снижая голос до шепчущих ноток, что извивались подобно палящим уголькам: - Вы же понимаете, сэр, что вам нельзя вмешиваться в стратегию моего плана. - Мы обязаны будем вмешаться, если вам будет угрожать опасность. - Я работаю с магией. - Но это приказ Лорда Рала. - В данном случае первично рассматривается мой приказ. - Простите? – мужчину перекосило от изумления. – Вы предлагаете ослушаться Магистра? - Мой дорогой генерал, - с полувежливой ухмылкой проговорила Гермиона, - мой титул дорогого стоит и обязывает меня принимать решения быстро с точным попаданием в цель. И иногда мои убеждения могут идти вразрез с настояниями Лорда Рала. Когда дело касается произвольно моих собственных миссий, Лорд предоставляет мне свободу выбора. И, опираясь на то положение, в котором мы вынуждены находиться в данное время, я подразумеваю полагаться только на свою интуицию. Так что не вмешивайтесь раньше, чем то того стоит. «Я не подчиняюсь приказам морд-сит». Его мысли звучали настолько громко, что Гермионе пришлось удержать себя от того, чтобы закрыть уши. Драко сбросил заклинание с палочки и больше не мог разобрать слов, лишь резкое звонкое бормотание в усы генерала и кривые, броские восклицания Гермионы. Перепалки генерала и морд-сит могут сжигать несчетное количество времени. Откинув палочку на подушку, Малфой развалился на кровати, смешивая линии разноцветного полога со своей сетчаткой, лениво шевелил кончиками пальцев на ногах – в башне бестактным гостем прогуливался сквозняк. Заперт. Как легкомысленная воздушная девочка заперт в самой высокой башне во дворце. По лицу скользнула разбитая усмешка: уж не приставили ли они к его охране дикого дракона? Конечно нет. Они заперли эту ящерицу внутри Малфоя и нацепили ей намордник, приказав быть благоразумным и послушным. А сами скрываются. Драко погладил палочку. Хотелось кромсать древко до щепок. Какой смысл от могущественного волшебника там, где его магия сравнима с ворсинкой? Грейнджер, по непонятным причинам лишившаяся толики своего многогранного могущества, и та могла нанести больше вреда обыкновенным кирпичом. Достаточно запустить его противнику в голову, и хладный труп у ног започивал. Но ещё больше, чем чувство собственной мягкотелости, Драко овладевало чувство уязвлённого достоинства. Давно он не питал такой ненависти к правилам и законам! Хотя не мог не признать справедливость того, что подчинялся, ведь был не на своей территории. Инстинкт самосохранения предполагал как раз не рыпаться и сидеть на попе ровно. Но некоторые формальности, которые Драко всю жизнь привык исполнять в привычной среде, а теперь вынужден был этим привычкам изменять, не могли не раздражать зуд под кожей. Не смотри в глаза морд-сит, пока та сама не позволит. Обращаясь к кому бы то ни было, не заполняй свой голос яростью, но и пустота должна зиять в нём в меру. И эта установка была схожа с обычными правилами вежливости, если бы не одно «но»: он мог говорить только тогда, когда услышать его захочет Грейнджер, либо кто-то из её окружения. Как обнаружилось, её окружение не особо сильно интересовалось тем, что кичилось внутри Малфоя. Тяга к родному Уилтширу пробудила в груди отчаянные постанывания. Драко огладил рукой сбившиеся простыни и резко замер, вытаращив глаза на промелькнувшую в сухом и затуманенном разуме безумную идею. Мгновенно соскочив с кровати, Малфой с дрожащими руками, с испариной на лбу заметался по комнате, срывая из-за дверцы шкафа накрахмаленные парадные платья и выглаженные донельзя мужские костюмы, выламывал из комодов ручки, наспех вытаскивая из недр тёмных дубовых, пахнущих стариной ящиков тяжёлую ткань. Схватившись за палочку, Драко изрезал полог на своей кровати и, запрыгнув на грядушку, стараясь удержать равновесие, сдёрнул его с высоких столбиков, опрокинул на пол, поднимая толщи пыли. Чихал, прикрывался рукавом, утирал слезоточивость с глаз и опять безжалостно квитался с драгоценной тканью – на этот раз с высокими шторами. Упав на колени, Драко принялся крутить узлы на концах материи, связывать всё, что только сумел найти в длинный хвост. Привязал один конец к ножке кровати, вспрыгнул на ноги в возбуждённом вожделении и выбросил второй конец в окно. Он знал, что действовать нужно незамедлительно и до наступления темноты. Если он сумеет перебраться через стену дворцовой крепости, то сумеет укрыться где-нибудь в городе. Малфой безнадежно усмехнулся и покачал головой: никогда в жизни ему ещё не приходилось бродяжничать, добровольно оставляя предложенный ему уют и охрану. Но сейчас пальцы немели, глаза загорались, а сердце билось чаще не от всех этих удобств, хотелось свободы. Хотелось домой. Хотелось быть ближе к Гермионе. Убедиться, что с ней всё в порядке. Ощутить ласковый бархат её кожи. И поэтому у Драко не было времени томиться в башне. Малфой ощутил покалывание по коже, когда высунулся из окна, собираясь сигануть вниз. Терновника и ядовитых кустов не наблюдалось. Перекинув одну ногу через получившуюся верёвку, Малфой туго охватил её рукой, зажал волшебную палочку меж зубов и медленно скользнул вниз, впервые едва не распустив пальцы от шипящего страха. Казалось, что сердце сжалось до размеров чернослива, и не способно было качать тот приток крови, что начал раскатываться по венам. Драко сморгнул сгущающуюся темноту с глаз. Высота на глаз была с шесть этажей. Упадешь – костей собрать не удастся. Это была очередная безопасная башня, в которой Грейнджер оставила его на попечение этих полоумных девиц. Та пышнотелая представительница этого несокрушимого единства, что вызвалась помочь Гермионе с депортацией его сюда, добровольно предложила свою поддержку ещё и в том, чтобы присмотреть за ним, когда дела у Гермионы заиграли неважно. И, насколько сумел Драко собрать по кусочкам картину из раздробленных разговорчиков, мечущихся между морд-сит, ему снова собирались устроить перевозку. А ещё одной такой великой переселенческой поездочки он точно не выдержит. Составить обстоятельный план побега времени было предоставлено достаточно, но каждая новая идея, тщательно продуманная, выделанная в его мозгу, была порушена внезапными появлениями его надзирательниц как раз тогда, когда он уже облегчённо выдыхал и радостно объявлял, что всё осталось позади. Несколько раз ему даже показалось, что Гермиона подозревает о его планах, и поэтому Драко тут же торопливо возделывал вербовку в своей голове – выстаивал преграды, стены, которые не позволили бы ей проникнуть в его разум, но голос интуиции часто повторял ему, что это не действует. Она всё равно умудрялась просачиваться, находя пробелы и трещины, задействуя несовершенство его навыков легилименции. И это побуждало Драко совершенствоваться. Грейнджер заметно расслабилась с последней его попытки избавить себя от её пристального внимания, не замечал за ней тех сосредоточенных, ястребиных взглядов, которые теперь ловили на крючок каждый его шаг. Но сейчас Грейнджер была рассосредоточена настолько, насколько это было возможно в отношении Малфоя, и не замечала новую путаницу ловушек, что усидчиво представлял Драко. Несколько раз он пытался проделать перед ней несколько трюков, словно в очередной раз в его планы протиснулось что-то, что может навлечь на него неприятности, но это не вызвало никакой искры заинтересованности со стороны Гермионы. Драко даже покоробило от той небрежности, с которой девушка отмахивалась от него каждый раз, когда он пытался мысленным штурмом захватить её, привести в апатию, но тщетно. Грейнджер шептала что-то только ей под нос понятное, не сводила непоколебимого взгляда с орнаментов из трещин и паутины на стенах, полностью игнорируя Малфоя. И его задевало этакое полное безразличие, ведь она совершенно забила на него. Но теперь он не мог этим не воспользоваться. И сегодня он рискнул. Россыпь стройных всадниц готова была ринуться в путь. Удаляющиеся лики выстроились острым безупречным клином и в строгой последовательности, ступая буквально след в след за кобылиной Грейнджер, неумолимо мчались вперёд. На ладонях трещала кожа, мозоли кровоточили и обжигали, но Драко Малфой не мог поверить своему счастью: впервые за пару недель он оказался стоять на земле не под прицелом арбалетной стрелы, не под пахнущем опасностью заклинанием. Он был свободен. По крайней мере, сейчас. Пошарив руками по груди, Драко проверил наличие дневника под покровами одежды и прикусил губу, оценивающе присматриваясь к ограждающей башню стене. Просто так штурмовать нельзя. Выйти тоже – охрана тут же поднимет тревогу, и его опять запихнут в душную каморку, больше напоминающую спиртовую пробирку. Нет. Нужно что-то другое. Драко оглянулся по сторонам. Ему показалось, либо он услышал чей-то громкий окрик? Чёрт… должно быть кто-то заметил, что комната пустует, да ещё и этот тканевый хвост, тянущийся от окна до самого основания башни. Малфой забежал за ствол дерева, разбежался, в полёте обнял руками толстую ветку и повис на ней. Раскачался, резко рванул вверх на подрагивающих от напряжения руках и с испариной на лбу уселся в тени кроны. Дожидаться утра нельзя. Наблюдать с высоты, как обстоят дела было проще.Малфой притаился и стал всматриваться в блуждающие тени то и дело возникающие вокруг башни. Один мрачный сгусток застыл, медленно поворачивая голову и, видимо окидывая окрестности таким взглядом, словно мог просматривать насквозь предметы. Драко видел, как сама того не замечая, фигура сильнее сжала пальцы вокруг эйджила, и Малфой похолодел – тень имела отнюдь не женские плавные и изящные очертания, а наоборот, была мужеподобной и стойко стояла на земле. Малфой заметил каскад волос, взметнувшийся с плеч мужчины, когда тот обернулся на шорох за спиной. Драко сглотнул. За то недолгое, но познавательное время, что он провёл в Д`харе, он прознал, что статус человека в обществе можно прознать, если внимательно приглядеться к его облику, в частности – к длине волос. Поэтому, стоило Драко бросить взгляд на них, сейчас немного растрепанные из-за спешки, которая целиком поглотила мужчину, он осознал, что дела его сейчас обстоят даже лучше, чем он думал прежде, но могут перемениться в один момент, если его найдёт именно этот человек. И как только он сразу не заметил, что легендарный братец Грейнджер свернул обратно во дворец, а не отправился сопровождать сестру? Наверно, потому, что Гермиона хранит его как зеницу ока. Задержать Каспиана Рала в храме полном красивых, сексуальных женщин могло множество причин. И, конечно же (как вы могли подумать!?) главная причина не эти самые женщины, а нечто другое, более значимое для великой Д`харианской державы, нежели удовлетворение мужских интересов одного из её господ. В любом случае, Малфой не мог допустить сейчас, чтобы поток его мыслей был направлен в эту сторону. Нужно срываться с места и бежать так, чтобы даже намёка не его сколь либо длительное пребывание здесь больше не оставалось. Похоже, никто даже не подозревал абсолютно безбашенной возможности, что Драко захочет выпрыгнуть из окна, под угрозой переломать все кости. Никому также в голову не пришло и то, что ради собственной шкуры он может и погеройствовать. Всего один раз и об этом никто не узнает. Но и его способности имеют свой предел. Перелететь через стену можно разве что на метле. Он бы мог попытаться наложить чары левитации на местную швабру, но ни одна из этих уличных метёлок, высшим предназначением которых является мести садовые дорожки, не подойдут. Спрыгнув с дерева, Драко через сад устремился к дворцовым воротам, молясь, чтобы простой Алохоморы было достаточно, чтобы открыть замок. Не зная точно, какая фортуна ему сегодня улыбается, Драко на бегу выбросил руку с сжатой в ней палочкой перед собой и запыханно произнёс: - Алохомора! Дверцы со скрипом распахнулись перед ним, но не успел Драко оказаться за стеной, как был схвачен громадной волосатой ручищей за шиворот. Стражник встряхнул его, словно нашкодившего кота за шкирку. Да как он смеет так обращаться? У него всё же осталась капля собственного достоинства! Тем не менее стражнику было плевать на внутренний трёп Малфоя, поэтому, сдвинув белёсые квадратные брови, он внимательно осмотрел облик Драко, и на минуту Малфою показалось, что верзила его отпустит, так как кулак, сгребший у воротника чёрную рубашку, чуть ослабил хватку, но тут же встряхнул снова, распуская пальцы и заставляя юношу упасть на спину. Негромко охнув, Драко с ужасом уставился на то, как умелым движением верзила стянул с пояса топор с острыми зубцами, сделал шаг в направлении своей жертвы и, поправив сползший на лоб шлем ребром ладони, клацнул зубами и, неумело коверкая его имя, процедил: - Драго Малфой? Видимо, Грейнджер всё-таки просветила своих сторожил о наследнике Малфоев, заключённом в башне. Драко замотал головой, но стражник только сильнее оскалился, заставляя Драко пятиться на локтях спиной в сторону открытого пространства. В голове появился образ усыпанного цветами и дремучими травами поля перед городскими воротами. Может, у него получится трансгрессировать? Малфой сильнее сжал пальцы вокруг волшебной палочки. Стражник сделал рывок, пытаясь схватить его, но Драко оказался ловчее и, поднырнув у того под рукой, крутанулся на месте, старательно удерживая в голове картинку поля. Ничего не вышло, - понял он, падая прямо в объятия стражника. Чёртова прохвостка! Установила антитрансгрессировочные чары! Если его вернут в руки морд-сит, то никакого шанса сбежать не будет. И тут его озарило, словно новое солнце вспыхнуло над головой. Сосредоточившись, Малфой ощутил, как кровяные потоки пронзают левое предплечье. Возможно, ещё не всё потеряно. Возможно, она ещё действует. Никогда раньше Драко Малфой не желал, чтобы Чёрная, проклятая метка работала. И тьма, как обычно, его не подвела. Малфой ощутил, как сначала его ноги, а затем и грудь растворяются в черном дыме, словно вобравшего в себя все самые глубокие оттенки беззвёздной ночи. Драко и сам стал сумерками. Стражник вскричал, отлетая назад и врезаясь в стену, охваченный магической волной, свидетельствующей, что Малфой попрощался с гравитацией и воспарил в воздухе. Никогда ещё Драко Малфой не радовался тому, что он оказался Пожирателем смерти.