Древо Родства

       Бесконечная свора дней, которые постепенно стекали в один, сводилась до нуля. Арон крошился в минутах, перестал плавиться в холоде и воспринимать звёзды как нечто великолепное. Наверное, теперь Арон до конца дней невзлюбил свидания под полотнищем, полным сияющих звёзд. Ибо в те редкие моменты, когда Диане требовалось проверить на "мягкотелость" свою новую игрушку, она непременно выгоняла его из самых укромных глубинок своей башни на верхние открытые площадки, где твоя единственная крыша - это небо. Может, девчонке просто не хватало романтики - чёрт её знает! - зачем ей выставлять его для своих истязаний купаться в лунном свете. А может это просто иллюзия, которой его кормят, чтобы сбить с толку и заставить потерять счёт времени, и на самом деле это лучи солнца режут его своей темнотой - кто знает? Диана - это всё иначе, всё вывернуто; поэтому Арон не удивится, если вдруг узнает, что солнце здесь другое - тёмное. Он пропустил момент, когда плесень на потолке его клетки смыло осколками звёзд, а Диана сидела рядом, порхая пальчиками над его магическими оковами, и изредка задевая его своим частным дыханием, словно бы ей было тяжело делить с ним один воздух. Когда жидкое железо с запястий растворялось в нигде и уносилось в никуда, Волшебник всегда сводил взгляд до тонкого пореза на своей правой руке, выжженного совсем близко к ладони, и пытался вспомнить четыре отзвука своего имени - ибо носить своё имя здесь было больно - до тех пор, пока их не затмевали других четыре звука, отпущенных Дианой: - Дыши. Он свернул временные рамки в своей памяти и всю свою жизнь с тех пор, как она впрыснула ему в кровь какое-то непонятное вещество. Помнил лишь, как в собственных глазах померк свет, а в нос ударил странный запах, спустя время показавшийся до ужаса знакомым и неизвестным одновременно. В самый первый день он осознал, что видит не своими глазами, и это зрение сделало слепыми его настоящие глаза. Он задыхался в запахе чужого тела, пока дышал чужими свинцовыми лёгкими. Слова действительно горели костром в глотке, пока он задыхался дымом чужого голоса. Высокого и совсем не мужского. А ещё он видел своё собственное тело, свернувшееся в трепыханиях на полу в луже липкой крови, которой медленно пропитывались его светлые волосы, и пустые, потерявшие свои краски и блики глаза. И его глаза - единственное, что осталось неизменным с того момента. Очередное "Дыши!", и боль прошивает запястье, когда Диана, притянув к себе его безвольно опущенную руку, вылила на порез добрую половину флакона со своим треклятым зельем. Думать было трудно: взгляд стал маслянистым, перед глазами танцевал в ночной глуши её образ, а нос щекотало от запаха горьковатого парфюма. Арон не заметил осторожных поглаживаний в своих волосах, когда уткнулся Диане лбом в живот и уцепился одной рукой за подол её платья, пока пытался хоть немного прийти в себя. Девушка сделала ещё несколько широких жестов сквозь его спутанные пряди и, вдруг грубо сомкнув пальцы на его затылке, медленно оттянула его голову от себя и окинула бесстрастным взглядом его окрашенное минутной негой лицо. Диана очертила большим пальцем его скулу, провела кончиком ногтя по впадинке под нижней губой, словно любуясь, а затем резко отвела от юноши руки, позволяя ему без поддержки рухнуть к своим ногам. У куклы не было сил даже на то, чтобы на коленях устоять самостоятельно. Выдыхает свой ужас ей в губы и скользит взглядом по её лицу сквозь прикрытые ресницы. Дерзит остатками гордости во взгляде, вызывая лишь тихую усмешку. Секундная слабость ударяет его, а Диана не может не заметить это. И прощать?.. Она цокает языком и явно злиться, когда Арон слепым котёнком тычется лбом в носы её сапог. Он всё ещё пытается сопротивляться. Несмотря на все усилия, попытки повязать его за ударами своего сердца, затмить своим теплом свет в его голове. И всё же, в самой глубине его сознания оставался небольшой, бушующий против новой системы, осадок. Тот осадок, который вымещал лик Дианы других светлым воспоминанием - уже сипло хрипящим, но всё ещё борющимся за жизнь, - девчонка с янтарными глазами выделывала в особо крепких сноведениях просто невообразимые вещи. И хотя лицо её почти забылось, он всё же помнил. Голос почти обратился до низот шёпота, но он всё же настигал его во сне, окутывал мысли тяжёлым свинцовым дымом, сквозь который в голове мелькала дорога в бездну, в глубинах которой, если приглядеться, таяли воспоминания о прошлой жизни. Помнил глубокий, светлый, журчащий смех; помнил собственное неуёмное желание сцеловывать маленькие веснушки на её щеках; пробирающиеся меж рёбер руки огня, обдающего жаром, когда оказывались слишком близко до костров в глазах; тугой, порой вяжущий привкус сладости на своём языке. Он помнил всё, что делает её безупречной. Помнил и считал её истинно своей. Арон подсознательно восстанавливал её в своей памяти. Словно шарил в глухой темноте по полу, раня руки об острые края осколков, и ощущал, как тонкие алые капли живенько убегали с ладоней. А прошлой ночью звёзды в голове даже сошлись в одном созвездии недосягаемого имени, но подобно им, рассыпавшимися на небосводе, желанное имя также предстало россыпью слогов... Рми.. На.. О.. Он потерял счёт дням, часам и неделям, пока пытался разбудить самого себя от этой удушающей спячки, зная, что он на грани того, чтобы разрушить свою жизнь. От надежды, что кто-то может за ним прийти, он вовсе мог бы потерять голову, но это могло произойти только в одном случае, который отнюдь не крутился в голове, не выжигал следов на сердце, а просто одаривал пониманием, что такое вряд ли возможно, - за ним могли прийти, отправить на поиски отряд или ещё что-нибудь предпринять. Но этого не случиться. Если бы ему дали такой шанс, он бы не задумываясь, пропустил его сквозь пальцы. Единственное, о чём бы он мог пожалеть всем сердцем, если бы не хотел возложить к ногам Дианы весь мир, было то, что она во всю упивалась полученным трофеем, который никогда не должен был попасть в её руки. Диана холила чёртову стекляшку, ворковала над созиданием каких-то особенных ведений и запиралась в комнатах, боясь, что кто-то может её подслушать. Все её соратницы выглядели поблекшими и потерянными, и обменивались такими же безучастными и пустыми взглядами, пока их королева развлекалась с новой игрушкой. Переодически к ней заглядывал мужчина, с которым у Дианы не совпадали вкусы, зато соседствовали желания. Каждый раз такие внезапные, порывистые свидания заканчивались столь же грандиозными скандалами, быстрым скольжением каблуков по полированному камню и подавляющей голоса тишине. Вскоре после, Диана брала себя в руки, провожала в путь несколько особых писем, снабжённых вопиющими распоряжениями и требовала Арона к себе. Ласково шептала "милый мой волшебник", (хотя он и понимал, что насмешки в этом ласквом прозвище было больше, нежели ласки или искреннего интереса), путала пальцы в его прядях; вонзалась в него острым, чувственным взглядом, и как-то совершенно неожиданно проваливалась в глубины его сознания, как фокусник тянула за ниточку и выуживала все тайны. Затем улыбка резко слетала с её лица, а голос доносился до бессознательно сползающего на холодные полы Арона сквозь шум в голове и грозу в сердце. Вот и сейчас он оказался добровольно поставлен перед ней на колени и неотрывно следил, как шевеляться её губы, пока голос покрывал тишину в зале. - Мне нужна твоя помощь, Арон. Она присела возле него и взяла его лицо в свои ладони, ловя его взгляд. - Всё что угодно. На любую просьбу никогда не следовал иной ответ. Прикрывая глаза, она прислонилась лбом к его лбу. - Я хочу, чтобы ты выследил одного человека. Он может учинить очень много проблем. - Скажи его имя, и я найду его. - Не знаю его имени... - она вздохнула. - Но ты можешь знать. Они находились в опасной близости друг от друга. Он порывисто запустил пятерню в волосы и затряс головой. Что-то ужасное сотрясало его тело. Крупная дрожь, подобно дождевым каплям, разбивалась о кожу, сковывая позвоночник и заставляя стекленеть мышцы. - Я не могу понять... Диана снова притянула его к себе. - Вспомни свою душу. Вспомни его. Ты знаешь того, кого я хочу увидеть. Он напрягся. Водоворот виражей из обрывков начал разворачиваться в памяти, возвращая его туда, где некогда он чувствовал себя, как рыба в воде. Некоторые воспоминания так и остались неприкасаемы. Диана прикусила губу, чувствуя, как тревога начинает сводить судорогой живот. Пускай она затмила всё в его жизни, но нечто настолько важное всё равно не могло уйти из его сердца. Иногда вся эта любовная шушера может поработать на неё. Она легким касанием провела рукой по его волосам, пропуская сквозь пальцы пряди волос: - Твоя магия не найдёт решения против него. Но моя может. Волшебник быстро моргал, когда в его мысли начал просачиваться знакомый лик. Он протянул руку, пытаясь его коснуться, но девушка, заметив, что он пытается поймать что-то в воздухе, стиснула пальцы в кулак на его затылке и резко произнесла: - Мне нужно найти его. - Уэстблуд балансировал на опасной грани, которая могла разрушить её чары. - Имя, скажи мне имя! - Его... з-зовут... - он нахмурился, запутавшись в своих видениях. Внезапно на в голове прозвучал голос из сна, - Его...Гер... Гермиона... Диана слишком быстро отпустила его и прижала руку к своей груди. - Гермиона? - громким шёпотом повторила она. Картинка никак не хотела складываться, - О чём ты думаешь?! - Но это её имя! Гермиона... - он судорожно скользил пустым взглядом по её лицу, словно завеса тумана спадала перед ним, открывая облик другого человека, - Денна... - Гермиона... Денна...? - понимание начинало настигать её. Арон опустил голову, фигура его подобралась. Он безуспешно пытался сопоставить картину, которую Диана уже застала прозрачной и настолько простой, что краска стыда загорелась на щеках и шее их-ха собственной недальновидности. Медленно поднялась с колен, оттряхнула подол платья и, перебросив с плеч волосы за спину, со вздохом обернулась к девушкам: - Принесите мне зеркало. Пришло время задействовать свою обновку.

***

О том, что ночи могут быть холодными, и что теплый ужин не берётся из воздуха, Драко как-то не подумал. Около получаса назад все магические силы неожиданно оставили его, в том числе и та энергия, которая позволяла ему держаться на плаву за счёт Чёрной метки. Вмиг она стала бесполезной и снова вызывала в Драко лишь горькое презрение. Малфою было ясно, что он пересёк некую границу, как та, которая отделяла их мир от мира Д`хары. Теперь он был выброшен за пределы цивилизации, за воротником его летней мантии в комья сбился снег, когда он упал на снежную равнину, а сам он был преисполнен желанием найти какую-нибудь ночлежку и скромно переждать вьюгу там. Накинутые уже трижды Согревающие чары теряли эффективность гораздо быстрее обычного, и это навевало не самые оптимистичные мысли. Обострилось и понимание того, почему в этом мире его дорогой волшебной палочкой никто не спешил восхищаться. Возможно, половина людей, которые встречались ему до этого момента и были обыкновенными магглами, но явно с одним врождённым специфическим отклонением: видеть магию там, где её быть не может и не видеть там, где находится её очаг. Тем не менее, каждый из них был уверен, что знает о сглазах, проклятьях и ведьмах всё, и знать кто-либо больше, чем они, не может даже Великий Волшебник. Драко знал о нём только понаслышке, но и уже успел наслушаться такого, что представлял себе целого секс-идола, а не худого старикашку в затрёпанной мантии. Однако эрудированность и уровень интеллекта оного превосходили всякие возможные, а вернее невозможные способности. Мудрец, чуть ли ни единственный достойный своего дара, он всегда и для всех служил примером дружелюбия и скромности, а в моменты приближения целой лавины опасностей, его находчивость и ярость праведного духа помогали выкарабкаться из самых трудных ситуаций. Иными словами волк-отшельник с огромной силой. Один облик с другим не вязался никак, и Драко поставил себе цель в виде небольшого достижения для расширения кругозора узнать, кто же на самом деле этот таинственный Великий и Ужасный маг, о котором так много говорят. А Грейнджер, кажись, только и была счастлива выслушивать от своего братца различные истории и слухи о том, как поживает этот непонятно как оказавшейся молодым старикан. В стане мрачного затишья удалось выяснить ещё одну небольшую деталь: люди поговаривали, будто Волшебник бесследно исчез. Кто-то рвано доказывал, что он просто трус и сбежал, а другие, что его похитили и, вообще, готовится большой заговор, и вскоре Магистр Рал падёт. Из двух этих известных персон Драко представлял только Лорда Рала. И снова мысли, подобно накинутому капюшону, накрыли его. Невольно всплыли недавние слова одной из этих лестничных мантикор, что караулили его под угрозой смертной казни, о том, что Малфои утратили былое влияние на Дом Ралов, и что у Лорда наконец раскрылись глаза на их истинную сущность. Что это могло значить? Не то ли, что Малфои давно устроились под покровительством у Рала, а Драко об этом и словом не обмолвились? Он помнит то появление магистра на приёме в мэнноре. Выглядел он так, будто пришёл для осуществления некой кровавой расправы, которую ждал многие годы, а не для того, чтобы посетить их празник. Кроме того, по глазам Нарциссы Драко прочитал, что появление Артура не было ожидаемо, да и приглашения в его руках Малфой не разглядел. Зато прекрасно помнил, как побледнела Грейнджер, стоило ему появиться посреди комнаты. Теперь её реакция на его внезапный визит легко объяснялась. И то, что Рал чуть ли ни весь вечер, как нечто драгоценное и невероятно хрупкое, буквально носил её на руках по всей торжественной зале тоже объяснялось тем, что они не впервые знакомы. Вопрос лишь в том, кем именно она приходилась Артуру Ралу. С каких пор такой благородный человек, как лорд Рал готов урвать кусочек себя ради магглорождённой ведьмы, чьей силе никак не сравниться с могуществом дома Ралов? И когда они успели обойти все эти формальности в виде долгих официальных приветствий, приторно-безразличных комплементов, слетающих лестными реками с губ на автомате и убеждающих в том, что этому человеку действительно можно одарить беседой? В голове парило лишь две мысли. И одна была невозможнее другой. Однако та самая, в которую верилось меньше всего, ставило вопрос о её маггловском происхождении под откос. Драко знал легенду о таинственной принцессе, чьё сердце, наполнившись любовью, сможет воспитать в ней магию огромной силы, что сподвижет врагов оставить её мир навеки. И то, что это может оказаться Грейнджер, ломало привычный мир Драко. Рал не просто так выбрал именно этот год, чтобы дать ей обрести себя настоящую. Значит, должен быть кто-то, кого она должна полюбить. И судя по тому, что Грейнджер никогда не обсуждала с ним своё серьёзное намерение продлить их отношения, этим "кем-то" был точно не Драко. А это в его планы никак не вписывалось. Сейчас ему было хорошо с Грейнджер. То, что он видел во дворце, не только постоянно раздражало, но порой и довольно сильно заводило. Возбуждение становилось более болезненным с каждым разом как он её видел. Именно этими мыслями была занята голова Драко, пока он судорожно оглядывался по сторонам и пытался найти хоть какое-нибудь пристанище. Но ни одна скала не казалась гостеприимной. Ночь подтупалась всё ближе, а с неба совсем нежданно посыпалась белая холодная крупа, опадая на волосы и щекоча кожу. Малфой обхватил себя руками, пытаясь согреть продрогшие пальцы и, вжав в плечи голову, недовольным взглядом наблюдал, как земля постепенно смешивается с грязью на земле, в которой утопали его ноги. Вокруг ни души, и Драко скорее замёрзнет в этой глуши, чем найдёт отсюда выход. Как много времени он шёл, нельзя было сказать точно, ведь стекло на наручных часах прорезалось огромной трещиной, а стрелки безмолвно замерли, лишь изредка подрагивая, когда постучишь по циферблату. Малфой громко фыркнул и тут же поморщился - мягкие губы обветрились и онемели от холода, отзываясь болезненными ощущениями. Дыхание сбилось от напряжения, мышцы ног затвердели, уже не в состоянии нести своего хозяина. Растерявшись от чувства усталости, Драко неосторожно опустил ногу на покрывшийся корочкой льда камень и тут же кубарем полетел вниз со склона. Полёт вниз казался слишком долгим, плечо саднило от ударов об острые каменные края, шея ныла. Малфой окончательно перестал чувствовать онемевшие пальцы рук, зарываясь ими в снег в слабых трепыханиях подняться. Встав на четвереньки, он на дрожащих ногах распрямил спину, по колено утопая в сугробах, смахнул снег с одежды. Глаза защипало от ветра, слёзы застилали всё, и несколько солёных капель всё же упали на красную от мороза кожу щёк. - Эй, ты, отмороженный! Драко застыл, думая, что ему показалось. - Чё встал, как остолоп? Двигай задом сюда, пока остатки мозгов не вышибло. Прищурившись, Малфой с изумлением заметил укутанную в шерстяную накидку девушку с собранными в длинную косу волосами. Драко шевелил губами, едва слышно повторяя имя знакомой морд-сит, как его осенило. - Виктория! - Дошло наконец. Какого чёрта ты так далеко забрёл от башни? - Она вытянула шею в попытке заглянуть ему за плечо, ожидая увидеть сопровождающих, но недовольно свела брови, никого не приметив. - Ты сбежал? - Нет. Его обожгло скептическим взглядом. Виктория хмыкнула и скрестила на груди руки. - Тебе твоя ложь ещё язык не заморозила? - Что? - Ты же солгал, - убежденно произнесла она, поморщившись от особо сильного порыва ветра, хлыстом огревшему по лицу. У Малфоя подогнулись колени. - Теперь тебе придётся искать целую свору ненужных оправданий, в которые я всё равно ни разу не поверю, чтобы выставить всё белее инея, который грызёт твои ресницы. Пока будешь их выговаривать, замёрзнут губы. А ветра здесь колючие и не любят лжи. - Что за бред ты вечно несёшь?.. - зубы стучали от мороза, пока уголки губ постепенно сводило от холода. - Видишь? Сказал бы правду сразу, не пришлось бы вновь раскрывать рот, - она опустила руки, выдыхая. - И что теперь с тобой делать? - Отдать свою шкуру и подсказать, как отсюда выбраться. Виктория тут же растеряла весь свой иронический запал. Схватив Драко за руку, она дёрнула его на себя, заглядывая ему в глаза и заставляя его замереть от неожиданности. - Я сейчас твою шкуру спущу и отвезу её клочки Гермионе как трофей. Пусть повесит тебя в качестве гобелена в каждом из храмов - будем любоваться, пока принимаем ванну. - Если тёплые пары ванн будут ласкать мою плоть, я сам подам тебе клинок, - оскалился тот и отпихнул её руку в сторону. - Уж тебя-то приласкают. Жаль только, что лично разводить пожары страсти придётся не мне. - Твои услаждения мне хуже Круциатуса, Виктория. Так что найди применение к своим садиским фокусам с кем-то другим. Глаза ей полыхнули хитрым блеском и странная, наводящая жуть улыбка отразилась на губах. - Не надейся увидеть руки Гермионы на своём члене, Малфой. И губы тоже. Хотя, может если ты будешь хорошим мальчиком, тебе удастся уговорить нескольких сестёр по эйджилу расслабить тебя. Говорят, что в храме Норн есть талантливые услужительницы. - Что? - У старшей госпожи и без тебя жизнь полна проблем, а ты только добавляешь ей новых. Возвращение в храм Джандралин займёт много времени, поэтому тебя сопроводят в Норн, он гораздо ближе. - К боггарту твой Норн, Виктория. Отвези меня к Грейнджер! - Я же сказала, - холодно оборвала она. - Леди Рал занята. Мы гнались за тобой до самой Северной Д'хары. Ты сам виноват в своём побеге. Здесь ты и останешься, это приказ, - она окинула замерших неподалёку, прибывших с ней, морд-сит заискивающим взглядом. Драко не сумел разобрать слетевшей с её губ фразы на чужом языке, но трое из девушек тут же подогнали своих кобыл ближе и внимательно вслушивались в немного резковатую речь Виктории. Было заметно, что несколько раз девушка и сама терялась в словах недавно выученного языка, поэтому одна из этой троицы всё время подсказывала ей. Драко вновь ощутил леденые когти метели, сыплющей снег за ворот. Смахнув несколько сленежинок со слезящихся глаз, Малфой прогнулся в коленях из-за внезапно навалившегося груза на его плечи. И дёрнулся ещё раз, когда Виктория задела руками его шею, пока привязывала воротник шкуры к одежде Драко с абсолютно невозмутимым лицом, словно этот акт заботы поступил вовсе не от неё. Попутно она что-то вставляла в разговор морд-сит, выглядевших озадаченными и порядком чем-то недовольными. То и дело подкидывая в сторону Драко обличённые враждебностью взгляды, они повышали тон, но враз голоса из стихли, когда разозлённая Виктория яростно что-то им прошипела. Хотя враждебность никуда не ушла, спор завис разбитым в воздухе, а ничем не скрытое неудовольствие было успешно заткнуто в одно место и больше не показывало себя. - Малфой, это Кларисса, - ткнула Виктория в особенно насупившуюся девушку, никак не ожидавшую, что именно ей придётся носится с взбалмошным юношей, - Она остаётся здесь за старшую. Твоя задача, Малфой, не доставлять ей новых проблем в угоду тем, что уже есть. В крайнем случае, - глаза её метнулись к эйджилу, - она может применить некоторые воспитательные меры, которые сразу сделают тебя покладистее шёлка. Но на твоём месте я бы не доводила до этого. Было странным наблюдать, как, поёжившись от ледяного ветряного потока, Виктория ловко впрыгнула в седло, легко справившись с неугомонной кобылой под ней, лишь слегка дёрнув поводья. Приосанившись, она потянула упряжь, разворачиваясь, и с силой дала по крупу, вводя сразу в игривый галоп. Четверо морд-сит кинули взгляды, с какими выходят за лаврами победители, на оставшихся сестёр по эйджилу, невольно оказавшихся завербованными в няньки парню, отпустили пару острот на прощание и отправились нагонять свою предводительницу, пока её силуэт не был унесён стеной бурана, оплетающего окружающие леса всё больше. Драко скользнул испытующим взглядом по ледяному плато, когда уточнил для себя, что лишних лошадей с собой никто приводить не собирался. Когда Кларисса ощутимо пихнула его сапогом в бок, Малфой понял, что суждено им ютиться вместе на спине одной подмёрзшей худощавой клячи, которая уже подгибалась под весом хрупкой девушки, что уж говорить о двух персонах, пытающихся удержаться на её спине. Привстав в седле, девушка начала прожигать испытующим взглядом своего нерадивого спутника под ехидные смешки и подколки трёх замерших в ожидании сестёр по эйджилу. То, что судьба ему не благоволила, Малфою стало понятно уже давно, но уставшие, замёрзшие пальцы не хотели слушаться, поэтому забраться без посторонней помощи сейчас казалось совершенно непосильной задачей. Кларисса нетерпеливо закатила глаза, мысленно посылая вопиющий возглас в небеса, в тайне надеясь, что он дойдёт и Гермионы и та почтит их всех тем, что освободит их души от этого тяжкого бремени. Схватив его за край лоснящейся под пальцами накидки, она дёрнула его вверх и сделала глубокий вдох, поморщившись от неприятного ощущения, словно проглотила стопку мелких иголок, впившихся в горло. Если бы смертоносные взгляды умели вспарывать внутренности так же эффективно как хихиканье за спиной оставляло рытвины на облике гордости, трое морд-сит отравились бы воздухом, которым дышали. Решительно схватив Драко за запястье, Кларисса переместила его руку себе на талию, совсем близко к орудию массового поражения, чтобы приставучий паршивец меньше сопротивлялся и его легче было поставить на струнку. Драко опасливо покосился на эйджил, стараясь особо не разражаться. Девушка подоткнула под себя подол накидки и потянула за поводья, предвкушая тяжёлую ночь.

***

- Вы всё в порядке, госпожа? Голос капитана был как ушат ледяной воды. Гермиона резко села, зажмурившись и тяжело вбирая воздух сквозь приоткрытые губы. По спине водопадом стекали капли пота, не зря она сопротивлялась, когда её шкуру расстелили в непосредственной близости от костра. Проведя пятерней по взмокшим волосам, она перевела расфокусированный взгляд на мужчину, который, присев рядом на одно колено, обеспокоенно вглядывался в её измученное лицо. - Что вы заладили, капитан, - произнесла она, стараясь не показывать своего облегчения, - Всё хорошо. Просто жарко. Она мысленно сгребла себя в охапку и попыталась встать, ощущая невесомую хватку капитана, решившегося поддержать её за локоть. Мягко освободив свою руку, она упёрла руки в бока и прошлась скользким взглядом по рядам расслабленных тел, пользовавшихся гостеприимством Морфея. Ночь была тёплая, как и три предыдущие, что они шли, практически лишив себя сна и отдыха. Однако прошлым вечером капитан вполне справедливо подметил, что им стоит немного сбавить темп, иначе люди будут настолько истощены, что не смогут вынуть оружие из ножен, если вдруг на низ нападут. Признавать этого не хотелось, но Гермиона и сама уже была на пределе, вымотана бесконечными переездами. Вся предыдущая жизнь теперь казалась ей чьей-то чуждой, незнакомой, словно с первым появлением в её жизни Магистра, со дня своего принятия, она расколола свою судьбу на "до" и "после". Что, в принципе, так и было. Поразительно, как быстротечно время пожирает человеческую память, оставляя лишь на общем полотнище лишь отдельные вкрапления, ха которые мы будем цепляться на протяжении всего отведённого нам в мироздании времени. Если пытаться отыскать остальные крупицы, то вдруг понимаешь, сколько дней нашей жизни канули, истёрлись и испарились там, откуда нам никогда их не вернуть. С каждым годом, днём и секундой память стирает нас прежних, внедряя нас нечто новое. Каждый новый день меняет в нас крупицу чего-то важного, и ещё долгое время мы не будем замечать этого, думая, что всё остаётся как всегда. Сколько событий проносились у неё в голове, ежедневно умертвляя те крупицы радости, из которых они были сотканы. Делая их пустыми, серыми и обугленными по краям, а в итоге и вовсе забытыми. Гермиона так мечтала о свободе. Годами бросалась в бои с гнётом на протяжении всей своей юности, не до конца принадлежа себе. И вот, в тот миг, когда она могла бы дышать в полную мощь, её дыхание вновь обрывают обязанностями, оплетают канатами ответственности и обязательно подвязывают сверху изысканный бантик в качестве утешения. Нравится ли ей её новая "королевская" жизнь времени осознать не было. - Эй, капитан, - мужчина через мгновение уже стоял рядом и дышал в затылок, - ты счастлив? - Простите? - подавился воздухом тот, не ожидая подобного вопроса. - Нет никакого подвоха, ответь мне честно. Тот сцепил руки за спину, покачиваясь на мысках своих высоких сапог. - Пожалуй, госпожа, - пожевав губу, ответил он. - И как оно? Ваше счастье? - Довольно чудное, госпожа. А вы?.. - А вот я не так уверена, капитан, - она тихонько хмыкнула, словив недоумённый взгляд. - Бесконечные войны совсем не то, чего я хотела. Гермиона обогнула костёр и присела у края поваленного бревна, нерасторопно стягивая с пальцев перчатки. - Всю жизнь я вела войны, хотя всегда мечтала о мирной жизни. - Нет ничего более шаткого, чем мир, Госпожа, - капитан присел рядом, вытягивая ноги и устремляя взгляд голубых глаз на пламя. - Всегда найдутся те, кто будет развязывать борьбу, даже если не прольётся и капли крови. Люди плохо знают и понимают чужую культуру, а всё, что чуждо, обычно отторгаются. Так целые страны, этносы и народы становятся изгоями, не принятыми теми, кто возомнил себя Создателем и смеет осуждать других. Но время рано или поздно докажет неправоту и сделает этих людей заложниками собственных клеток. Свобода даётся в руки тем, кто её отстаивает, не стремясь при этом навредить другим. - Что вы забыли в корпусе, капитан? Вам бы податься в просветители. - Смейтесь, госпожа. Вы думаете, моё дело просто клинком махать да тела строгать? Тогда вы в глубочайшем заблуждении. Все полководцы ходят каждый со своей истиной под сердцем. Мне надо заставлять воспылать победным духом целые легионы беззащитных душ. Как тут не быть философом? Думаю, вы понимаете, о чём я. - Да, - она улыбнулась, столкнувшись с капитаном взглядом. - Понимаю. - Но я верю, что вы можете быть несчастны. Разве об этом, - он сделал широкий жест рукой, обводя всё вокруг, - мечтает юная, горящая молодостью и энергией, девушка? - А вы и в тонкостях женской души разбираетесь, да, капитан? - она игриво толкнула его плечом в плечо, вызывая у мужчины широкую улыбку. - Ну, я же всё-таки не всегда был таким сыплющимся, кряхтящим старикашкой, Госпожа. Прекрасные цветы молодости тоже помню. - Неужто были великим соблазнителем? Он приблизился к ней и шепнул на ухо: - Тысячу сердец разбил, - и подмигнул. - А моё бы смогли? - шутливо поинтересовалась Гермиона. Он придирчиво осмотрел её, а затем медленно покачал головой. - Ваше бы не стал, госпожа. Ваше уже занято. А на кой мне занятая женщина, когда вокруг столько свободных хорошеньких? Улыбка на губах Гермионы померкла так же скоро, как и зажглась. - С чего вы взяли, что я несвободна? - То, как вы бежите за своим другом, - она метнула в него разъярённый взгляд, заставляя рассмеяться. - Ладно, ладно, не вашим. Но, насколько я могу судить с вершины своего опыта, он точно достаточно дорог вам. А тот второй, за которым вы квод отправили? Скорее всего он точно притязания имеет и весьма успешные, я вам скажу. - Малфой нравится мне, - смущённо пробормотала Гермиона. - Признаюсь, мне странно слышать подобное от морд-сит. Обычно ваши сёстры достаточно хладнокровны к подобного рода чувствам. - А вы считайте, что с вами поделилась принцесса Д`хары, - предложила Гермиона. - В таком случае завтра же сообщу об этом всем. - Капитан! - возмущённо воскликнула девушка. - Вы так замечательно откликаетесь на мои слова, что я просто не могу перестать подшучивать над вами! - Оставьте весь этот флирт, капитан, ведёте себя как ребёнок. - А почему бы и нет? - он пожал плечами. - Ваши плечи теперь не так напряжены, вы смогли хотя бы немного отпустить себя. Действительно. Грейнджер обхватила себя руками, скользя пальцами вдоль своих плеч. Небольшая эмоциональная разрядка была как раз кстати. - Вам нужно как следует отдохнуть, госпожа, - капитан поднялся с нагретого места. Он подобрал чужую шкуру с земли возле костра и расстелил чуть поодаль, давая прохладе остудить разгорячённое тело и понежить в убаюкивающих сонатах тихого ночного ветра. Затем он обернулся через плечо и помахал девушке рукой, подзывая её к себе. Гермиона с трудом поднялась и, на налитых свинцом ногах, подошла к капитану. Он осторожно взял её за руку и потянул вниз, заставляя улечься на приготовленную постель. - Добрых вам снов, госпожа, - он чуть сжал её кончики пальцев своими. - Пусть вам присниться ваше счастье. Гермиона положила обе ладошки под голову и невольно вспомнила о причине своего внезапного пробуждения. Взгляд её исследовал звёздное небо. След следящего облака растаял, а это могло означать только одно. Малфой теперь в безопасности, Виктория всё же сумела его настигнуть. В сердце ёкнуло при мысли о Драко, вызывая на губах подрагивающую улыбку. И как ему только в голову могло прийти сбежать из-под стражи? Хорошо, что Виктория тогда ворвалась в комнату, когда никто не ответил ей и тут же протрубила о ценной пропаже на всю округу, подключая на поиски элитные отряды. Гермиона смогла внести лишь не большой вклад, внутренне изводясь от невозможности вернуться назад и самой приступить к поискам, поэтому в помощь она отправила за Малфоем следящее облако, однако Гермиона не могла знать, куда именно оно заведёт и как долго продержится. Но, опровергая всё её терзания, прошлым вечером в путевой книге проявились завитушки, оставленные кровью Виктории, которая с неподдельной гордостью сообщала, что ей удалось выловить Малфоя как раз в тот момент, когда он был готов откинуть коньки и даже преуспеть в том, чтобы не поддаться соблазну и лично не подсчитать, сколько у Малфоя костей в теле. После Виктория не без иронии объявила, что сбросила этот тяжёлый балласт на плечи Клариссы, и Гермионы мысленно пожелала Малфою не сотворить какую-нибудь глупость, ибо у Клариссы не было совершенно никакого повода обращаться с ним лояльно. Теперь же всё было хорошо, Малфоя отправят в храм под покровительство морд-сит, откуда ему уж точно вряд ли позволят выбраться незамеченным. Самое главное, что теперь Гермиона могла отпустить все свои переживания и всецело посвятить себя освобождению Волшебника. На покрывало сонной неги, что постепенно растворяла сознание, были пролиты оттенки беспокойства. Непонятная тревога словно обхватила стальным кольцом грудь и не давала нормально вздохнуть. На самом деле Грейнджер была счастлива, что им удалось отсрочить неизбежное ещё на несколько часов, хотя и не смогла бы признаться в этом самой себе. Вскоре они будут вынуждены выйти за пределы Д`хары, Гермионе предстоит ввести войска в пределы, ранее ей неизведанные. И пускай Каспиан, зная о неосведомлённости своей сестры, решил сыграть в первопроходца и, забрав пару кводов с собой, отказался от привала и тронулся в пределы первым, это не внушало особого спокойствия. Но капитан был прав; ей следовало сейчас отдохнуть и сберечь силы, чтобы к рассвету, когда Каспиан вернётся, быть готовой последовать за ним и отдавать распоряжения. Хотя и считалось, что именно Гермиона сейчас держит бразды правления, на самом же деле всю власть мягко перенял Каспиан, и Гермиона действительно была ему благодарна, признавая его опытность. Пускай брат и спорил, издевался и порой грозился всё бросить, Гермиона знала, что Каспиан не сделает того, чем угрожает. И за это знание она была готова терпеть, хотя порой его характер становился совершенно несносным. - Настоящий лорд Рал, - тихо усмехнулась она. - Ещё бы. Чужой голос тонкой нитью оплёл сознание не сразу. Всё внутри враз похолодело, и Гермионе на мгновение стало страшно открывать глаза. Не оборачиваясь, она медленно, словно под прицелом, приподнялась на локте и чуть склонила голову к плечу, прислушиваясь к шороху шагов за спиной. Пальцы огладили верхушку эйджила. Стояла ночная тишина, развевающаяся в треске огня. - Вам стоит быть осмотрительнее и не подкрадываться к морд-сит со спины, если вам дорога ваша жизнь. - Тому, чьё жизненное время давно истекло, нечего бояться гнева морд-сит, - кроме неё в округе женщин больше не было, но такой нежный звон никак не мог принадлежать мужчине. Грейнджер резко взлетела на ноги. - Сиена?! - А ты чуть что, тут же хватаешься за оружие. - Это всё Д`хара. - Это всё Рал, - она окинула её долгим взглядом, а затем кивнула в сторону. - Хочу тебе кое-что показать. Гермиона с сомнением окинула взглядом протянутую к ней руку, обвела взглядом дремавший народ вокруг, замечая блеск мечей в ножнах солдат и лениво принялась стягивать перчатку с правой руки. - Зато тебе стоит быть осторожнее, - пробурчала Грейнджер, косо посматривая на лёгкую улыбку, появившуюся у Сиены на губах, когда она ухватилась за кончики её пальцев подобно маленькой девочке. - У мёртвых тоже есть законы. И один из них - не показываться на глаза живым. - Законы можно и изменить, - Сиена потянула её в глубину деревьев, уводя подальше от лагеря. - Тогда во всём этом нет никакого смысла. - Не бурчи. Лучше внимательно меня выслушай. - Да в чём дело? Сиена обернулась к девушке лицом, положила руку её на плечо и доверительно заглянула ей в глаза: - Боюсь, у всего дома Рал большие проблемы. Один из двух дневников, что находился в подземном мире, пропал. Гермиона шумно сглотнула. - Какой из? Сиена отвела взгляд и отстранилась на шаг. Грейнджер впилась ладонью в эйджил, позволяя физической боли отстранить сознание от растущего в душе беспокойства. - Сиена, молю тебя, не молчи! - голос сорвался с шёпота на крик. - Пропал тот из дневников, который изменяет суть всего сущего...