You and I will Fall in Love

Прим. пер: Эта глава далась мне с трудом. Да и по объёму она вышла как-то побольше предыдущих. К сожалению, намеченный график выкладки новых глав сбился, но постараюсь выкладывать по одной главе в неделю, чтобы не тормозить фик. Всё-таки 50 глав не хочется на год растягивать. И осталось - совсем немножго, бу-га-га! _________________________________________ Россия сидел на краю дивана и задумчиво разглядывал находящегося всё ещё без сознания Америку. На его лице было написано такое спокойствие и удовлетворение, какое он, вероятно, никогда раньше до того не видел. Иван наклонился чуть ниже, и легонько провёл кончиками пальцев по скулам, губам. Указательным пальцем обрисовал круги вокруг стёкол очков и аккуратно снял их с лица Джонса. Он совсем не хотел, чтобы любимая вещь Альфреда случайно разбилась или сломалась. К тому же какая-то его часть хотела вдавить эти чёртовы стекляшки прямо ублюдку в глаза за то, что тот отказывается его любить. Ах, но он, конечно же, контролирует эту часть. И ему совсем не хочется её слушать. Если он собирается завоевать сердце Америки, то он должен пройти весь этот долгий, трудный путь сам. Иван нежно улыбнулся Джонсу. - Счастливчик, da? Тишина затянулась, и Россия немного забеспокоился, гладя на бесчувственное тело. Обычно, когда ему выпадала такая возможность, он обязательно её использовал. Он редко ждал, когда кто-либо в его присутствии проснётся. Иван снова заглянул в лицо Альфреда, и медленно к нему наклонился, с удовольствием гладя того по волосам. Они были ужасно приятным на ощупь и очень мягкими. Брагинский позволил себе, с лёгким придыханием, зарыть пальцы в эти золотистые прядки, и нежно их потеребить. Почувствовал отчего-то непривычную застенчивость, Россия быстрым, слитным движением встал с дивана и беспокойно принялся нарезать круги по собственной квартире. Конечно, уйти из дома Америки было не то, чтобы необходимо, но сейчас ему решение пообщаться на своей территории казалось хорошей идеей. Всё-таки у Альфреда определённо было бы преимущество над Иваном в собственном доме, особенно если ситуация каким-нибудь образом могла выйти из-под контроля. И не то, чтобы он этого ожидал или опасался, нет. Просто в любом случае Брагинский здраво опасался запрятанной по всему дому американской коллекции огнестрельного оружия. Так что нет, идея притащить Америку в свой дом была признана здравой и единственно верной. А сейчас ему предстояло обдумать, как же начать разговор с Джонсом. Тот был совсем не готов к душещипательным и откровенным беседам, так как по-прежнему в значительной степени рассматривал Брагинского как своего врага №1. Наверное, настало время для обещанного звонка Феличиано. Иван нетерпеливо отбивал ногой ритм, ожидая, когда же итальянец наконец-то поднимет трубку для телефонного разговора. И с каждым новым гудком ему становилось всё тревожнее и тревожнее. Твою ж, что ему делать тогда, если Италия трубку не снимет? Так что весёлое щебетание Варгаса Брагинский встретил с явным облегчением. - Ciao, Россия! Как дела? - Ох, ну, день прошёл немного тяжеловато, но сейчас у меня тут небольшие неприятности. Так что я бы хотел попросить у тебя совета. - Э? Уже? Ну, тогда давай начнём. Я сделаю всё возможное, чтобы тебе помочь! Иван остановился около Америки, с беспокойством высматривая, жив он ещё или нет. - У нас с Альфредом возникли некоторые… эм, можно сказать «сердечные» проблемы. Что я должен делать? Италия ненадолго задумался. - Мм, что ж…Я так понимаю, что между вами произошло что-то серьёзное. Знаете, вы можете попробовать пригласить его на ужин в непринуждённой обстановке. И приготовить что-нибудь такое, что ему обязательно понравится. Вот я бы очень обрадовался пасте! Но я не знаю, любит ли это Америка… Брагинский после слов Феличиано двинулся на кухню, рассматривать содержимое холодильника и кухонных шкафчиков. - Так же есть несколько вещей, о которых я теоретически должен сказать ему, но я действительно не знаю, как мне говорить об этом. - О, ну это совсем легко! Просто нужно быть настолько открытым и честным, насколько вы можете! - Но я действительно не хочу говорить об этом… В голосе Италии послышалась укоризна. - Доверие очень важно в отношениях! Каждый раз, когда я чего-то опасаюсь или боюсь, я просто подхожу к человеку и прямо говорю ему об этом, и всегда от этого чувствую облегчение. Это может быть трудно, но если это важно, вы обязательно должны сказать ему об этом. Просто начать разговор с какой-нибудь отвлечённой темы, и постепенно приближаться к сути вопроса. Я знаю, у вас обязательно всё получится, Россия! Вы многое пережили. Разговор с Америкой по сравнению с этим должен показаться вам лёгкой задачей, верно? Брагинский был в этом совсем не уверен. - Если ты говоришь, что это лучший способ… Тогда пожалуй стоит дать ему шанс. А как на счёт какого-нибудь хорошего способа избавиться от соперника, помимо пыток? Иван услышал странный звук на другом конце провода, который вполне мог обозначать звук падения. - Э?! П-пытки? Россия, о чём вы говорите?? Вы не должны никого пытать!!! - Ну конечно же не должен, - успокоил его Иван. – Ну так… что бы ты посоветовал? Голос Варгаса вновь обрёл немного нервозности. - Ну… гм, я… я думаю, что лучше просто поговорить об этом с Америкой, если вы так об этом беспокоитесь. То есть, я не совсем… - Хорошо-хорошо, я выражусь немного по-другому. Что бы ты сделал, если бы Пруссия оказался твоим соперником? - П-пруссия? Но он же брат Людвига. Почему я должен считать его своим соперником? Ах! То есть, я имею ввиду Германии… Он просто Германии… и я… я… - смущение Италии было настолько велико, что Брагинский услышал это даже по телефонному разговору. - Хммм, ладно, это не очень важно. Я уже выяснил всё, что хотел. Спасибо за советы, Феличиано. Horoshego tebe dnya. Варгас прощался с Россией с явным облегчением. - Sì, arrivederci. Я, м, надеюсь, что у вас всё будет хорошо. - Я тоже. Иван сбросил звонок и заглянул в морозилку. Мяса для гамбургеров там отродясь не бывало, хм… Россия оглянулся и заметил какой-то непонятный пакет в раковине. Оказалось, что там размораживался стейк. Альфред же любит мясо, правда? И этого наверняка будет достаточно. Какое счастье, что его домашние начали готовить ужин до того, как он приехал домой! Брагинский принялся деловито шуршать, ища сковородку, но замер, услышав тихий стон из другой комнаты. Он быстро вернулся в гостиную. Оказалось, что Америка пока ещё не думал просыпаться, но всё же позаботиться о том, чтобы тот не очнулся раньше времени, было бы хорошей идеей. Иван улыбнулся. Сейчас он всё устроит в лучшем виде, а после их ждут прекрасный романтический ужин в доверительной обстановке. Разве это не прелестно? ~. Первым, что почувствовал Америка, когда очнулся, была пульсирующая боль в затылке. На самом деле, можно было с уверенностью сказать, что именно из-за неё он и выплыл из своего бессознательного состояния. Он позволил своим мыслям и воспоминаниям медленно ворочаться в голове, пытаясь вспомнить, что же с ним произошло. Почему так болит голова? Что-то случилось с Англией… что-то плохое…? Да, определённо плохое. Что-то случилось с Артуром. Мобильник… он должен найти его… Почему голова так чертовски болит? Избили… его определённо избили. Металлической трубой… Англию побили… Брагинский? Звучит отлично, это точно Россия. Россия пришёл играть в видеоигры..? Н-нет, это он играл в игрушки, а Брагинский вошел и огрел его под… подсолнухом… Нет, подсолнух был, но Россия бросил его на пол и начал говорить об Англии… И он не говорил с Артуром, он определённо не отправлял Артура к России, чтобы тот разобрался с проблемой вместо него. Сказал ему об этом и отвернулся, чтобы найти телефон и позвонить Англии, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке, и это было большой ошибкой. Он сделал огромную ошибку, когда решил, что к Брагинскому можно повернуться спиной. И тот огрел его своим водопроводным краном. Россия… Где Россия? И что более важно, где находится он сам? Наконец-то Джонс открыл глаза. Или попытался это сделать. Он чувствовал себя так, будто до этого напился вдрызг, и тело слушалось его совсем неохотно. Он немного передохнул и попытался сделать это снова. Ресницы затрепетали, и на миг он даже испугался тёмной пелене перед глазами. А потом Альфред часто-часто заморгал, и пелена исчезла. Шея страшно затекла. Он пошевелился, готовясь к тому, что сейчас его прострелит болью, но только широко распахнул глаза от удивления, когда понял, что находится в сидячем положении. Он с усилием выпрямился на месте и принялся внимательно осматривать место, в котором очнулся. Перед ним стояло два бокала, серебряные столовые приборы и бутылка вина. И всё это освещалось двумя свечами. Было темно, но он, кажется, был где-то снаружи. То есть, ему показалось это на первый взгляд. Какая-то веранда, или, может быть, балкон… Альфред перевёл взгляд в сторону и увидел огни большого города. Где именно в городе он был, Джонс понять не мог, но по крайней мере он точно мог сказать, что находится сейчас в большом населённом пункте. На мгновение он почувствовал слабое облегчение. Может, если он постарается осмотреться получше… Альфред дёрнулся, пытаясь встать, и только тогда осознал, что практически всё его тело обездвижено. Америка в панике взглянул вниз и увидел, что он прикован к месту чёртовыми цепями. На самом деле, ему вообще не оставили свободного пространства для того, чтобы двигаться, но… Это было всё равно, что быть закованным в смирительную одежду, и руки у него были скованы за спиной под странным углом. Даже ноги были прикованы где-то внизу. - Что за… Что за нахрен? Но независимо от того, какое мнение на счёт сложившейся ситуации имел Америка, подняться и уйти куда подальше от всего этого сумасшедшего дома он не мог. ... Он не мог двигаться. Он действительно не мог пошевелиться. На сколько же тщательно Россия приковал его… здесь? «Дерьмо». Ладно, глубокий вздох, и он сможет подумать обо всём этом спокойно. Обычно из таких узлов и связываний он мог вырваться, но для того, чтобы это сделать, он должен был иметь возможность хоть чуть-чуть двигаться. Не говоря уже о том, что из этих адских цепей вырваться было в разы сложней. Что у него там есть из более оптимистичных идей? Он мог бы попробовать раскачать стул, но тогда он может просто грохнуться на пол, и от этого абсолютно ничего не изменится. Это было глупой идеей. Что там ещё? У него по-прежнему в голове стоял туман, и сосредоточиться на мыслях было трудно. Особенно с этим нарастающим чувством паники, которое словно яд расползалось где-то в глубине его тела. Джонс потряс головой, пытаясь очистить мысли. Давай, работай! Должен же быть какой-нибудь способ! - Ох, ты проснулся. Как раз вовремя. Я приготовил ужин! Америка вытянул шею, пытаясь взглянуть на владельца голоса. - Какого хрена ты творишь?! Отпусти меня! Альфред услышал приближающиеся шаги и почувствовал, как чужие руки легонько легли на его плечи. - Ты наверное никогда не отдыхаешь… Всегда такой нервный… Джонс смотрит на то, как Россия улыбается ему сверху-вниз. Неожиданно руки Брагинского скользнули с плеч на шею, нежно лаская открытые участки кожи. Альфред испуганно дёрнул головой, боясь, что руки начнут его душить. - Пытался скрыть мои метки… Ты не должен быть таким застенчивым, Альфред. Ты должен гордиться тем, что мир узнает о том, что ты принадлежишь мне. Одна из его крупных рук поднялась чуть выше и погладила его по щеке. Америка вздрогнул от этого прикосновения. - Чёрта с два я буду этим гордиться! Прекрати ко мне прикасаться и немедленно меня отпусти, или я…! - Или ты что, Альфред? Думаю даже ты понимаешь, что сейчас все карты у меня на руках. Почему бы тебе не заткнуться, чтобы мы не смогли насладиться прекрасным ужином, и потом мы поговорим обо всём, что ты хочешь. Брагинский убрал от него руки и ушёл. Джонс стиснул покрепче зубы и дёрнул цепи, испытывая их на прочность. Не могут же быть они прочными в абсолютно всех местах? Он просто обязан найти хоть одно слабое место, чтобы этим воспользоваться!... Иван вернулся и поставил перед ним тарелку с сочным стейком. - Для тебя. Я не очень голоден, но с удовольствием выпью. Россия аккуратно наполнил бокал Джонса вином, а затем вытащил бутылку водки откуда-то из-под стола и щедро плеснул ею в свой. Он поднял оба бокала и задорно улыбнулся. - За нас! Он залихватски выдохнул и опрокинул в себя стакан, после чего поднёс бокал с вином к губам Америки. Альфред с отвращением отвернулся. Брагинский досадливо цокнул языком. - Ох, боженьки, и что мне с тобой делать? Наверное придётся заставить тебя выпить более приятным способом, например… поцелуем. Ещё два раза Альфред дёргался на прозвучавший тост и отказался пить вино через поцелуй, и потом, скрепя зубами, всё же отпил из бокала крошечный глоток, только для того, чтобы избежать страшной участи. Мгновение он даже обдумывал мысль о том, чтобы выплюнуть всё это России прямо в лицо. Звучало это конечно круто, но вероятно, эта мысль была не одной из самых лучших в ситуации, где он был прочно закован и полностью перед этим русским беззащитен. Брагинский поставил на стол фужеры и деловито принялся резать стейк. - Понятия не имею, отчего у тебя такое плохое настроение. - Ты должно быть шутишь?! Ты меня вырубил и приковал цепями к чёртовому стулу!!! Не говоря уже о том, что ты избил Англию! Иван надулся и взглянул на него обиженным взглядом. - Но он тоже сделал мне больно, видишь? Россия повернулся к Альфреду щекой и ткнул пальцем в ещё незажившую царапину, покрытую засохшей корочкой крови. - На самом деле не хотел причинять ему вреда. Это он первым начал, а не я. Это была обыкновенная самозащита. Америка не поверил ему ни на секунду. - Ну да, конечно. Брагинский продолжал нарезать стейк. На мгновение он нахмурился и на лбу собрались морщинки, после чего его лицо вновь приняло детское, непосредственное выражение. - Он ещё жив. И я не бил его по лицу. Специально для тебя. Джонс скептически нахмурился и с сарказмом произнёс: - О да, это действительно заставило чувствовать себя намного лучше. Спасибо тебе, Россия, грёбаный ты идиот! В глазах Брагинского мелькнул угрожающий огонёк, которого не было минуту назад. - За что спасибо? И называй меня Иваном, хорошо? Мне интересно… Ты заботишься о нём, потому что любишь его? - Люблю е… Ты что, меня разыгрываешь? Прекрати задавать мне такие идиотские вопросы! Конечно же нет, дебил, он вообще-то мой брат!!! Этот ответ явно угодил России. - Ммм, я надеюсь, что ты был со мной честен. А теперь открой ротик, это совсем несложно. Америка и в самом деле открыл рот, чтобы возразить Ивану, но тот тут же этим воспользовался и пихнул Джонсу в рот кусочек мяса. - Только пожалуйста, тщательно всё прожуй! Мы же не хотим, чтобы ты случайно умер от удушья? Альфред возмущённо отвернулся в сторону и выплюнул еду. - Он наверняка отравлен! Не смей кормить меня этим!!! Россия вздохнул. - Ты идиот? Ты несколько часов валялся в бессознанке в моём доме. Если бы я хотел тебя убить, я бы уже давно это сделал. А это мясо я, между прочим, готовил, так что не смей его выплёвывать. Ты совершенно неблагодарное и невоспитанное создание, знаешь? Не удивительно, что ты до сих пор один. Джонс сердито насупился. - Как будто ты до сих пор не… Иван воспользовался возможностью пропихнуть Альфреду в рот очередной кусочек мяса и закрыл тому рот рукой. - Ешь. Сердито глядя на Россию исподлобья, Америка с усилием прожевал кусочек стейка и его проглотил. Брагинский убрал руку. - И как тебе? Альфред продолжал сверлить взглядом Брагинского. Иван поднял свой бокал и допил то немногое, что там оставалось. Чувствовал, что ему это понадобится. - Хмм, может быть если ты попробуешь ещё кусочек, то сможешь распробовать вкус получше? Я мог бы разрешить тебе поесть самостоятельно, или могу продолжать кормить тебя с ложечки, если будешь продолжать сопротивляться. Что предпочтёшь? Джонс немного колебался, прежде чем настороженно переспросить. - Если я соглашусь это съесть, ты освободишь меня? Россия ободряюще ему кивнул. - Da. Но сначала ты должен будешь съесть это, а затем я тебя отпущу. Америка заскрипел зубами, но обещание свободы было слишком заманчивым. Тогда он мог бы задушить Брагинского при первой же возможности. Хотя разумнее было бы задаться вопросом, настолько ли честен был Иван в этот момент. Он определённо мог бы и соврать для каких-то своих дурацких целей. Россия отрезал ещё один кусочек стейка и поднёс его ко рту Америки. - Скажи аааа~! Джонс тупо проморгался, после чего нерешительно приоткрыл рот и сказал «а». Он съел таким образом ещё несколько кусочков в полной тишине. Он едва ли обращал внимание на еду, яростно раздумывая о том, что будет делать после того, как окажется на свободе. А Россия чувствовал всё нарастающую нервозность перед предстоящим разговором. Вдруг Брагинский ни с того ни с сего странно захихикал. - Я только что вспомнил кое-что о том времени, когда Наполеон остался на моих территориях во время зимы. Его люди так сильно нуждались в еде, что отрезали от лошадей тонкие полоски мяса. Было настолько холодно, что животные этого совсем не чувствовали, и продолжали идти, словно ничего и не произошло. Кровь застывала мгновенно, так что они умирали не сразу. Французы такие глупые! Хотя они не единственные, кто совершил эту ошибку. Никто никогда об этом не задумывается. Альфред посмотрел на Ивана с открытым ртом. - Это, блядь, отвратительно! Прекрати рассказывать мне об этом! Россия на это лишь пожал плечами. - Я просто подумал, что это довольно забавно. Живот Америки протестующе заурчал после ещё одного скормленного Иваном кусочка стейка. - А теперь можешь сказать, на что это больше всего похоже? - Я не знаю, всё, о чём я могу сейчас думать, это о французских солдатах, которые ели своих лошадей! Россия чуть склонил голову вбок. - Мм? Это как-то очень… гротескно для тебя. - Ты сам мне об этом сказал! Брагинский мило улыбнулся. - Хватит об этом. Итак, скажи мне, Альфред, о чём бы ты хотел со мной поговорить? Что настолько тебя поразило, что тебе было так необходимо поделиться об этом с Англией? Джонс обречённо застонал. - Я не знаю! Я просто рассказал ему, что ты со мной сделал, долбанный ты извращенец! И я спросил у него совета о том, как прекратить всю эту хрень, а он как всегда отреагировал на это слишком остро! Иван рассмеялся. - Как глупо. Я никогда не остановлюсь, Альфред. Джонс в отчаянии запрокинул голову. - АГРХ! Почему? За что?! Я что, сделал тебе что-то настолько плохое, что теперь ты решил меня извести? Это такое наказание? Я хочу знать, почему ты так со мной обращаешься! Давай поговорим об этом! Россия аккуратно положил на тарелку вилку и нож, и на лицо снова легла равнодушная маска. - Что ж, я… Он сделал небольшую паузу и взглянул в окно, рассматривая огни города. И продолжил очень медленно, нерешительно. - …Мне просто стало интересно, Альфред, что стало бы с миром, если бы нас не существовало? Америка фыркнул. - Тебя и меня? Что ж, уверен, без меня этот мир оказался бы как минимум на двести процентов менее удивительным. «И настолько же менее жуток без тебя», подумал про себя Альфред. - Я имел ввиду всех нас, Альфред. Я говорю о мире, в котором бы ни одного воплощения страны не существовало. Джонс нахмурился. - Что это будет за мир? Неправильный, если спросишь меня. Россия направил на Альфреда живой, взволнованный взгляд. - Ты никогда не задумывался, почему мы существуем, Альфред? Джонс всё никак не мог понять, каким боком этот допрос относится к тому, что Брагинский его домогается. - Почему мы существуем? Иван продолжил. - Мы странные, ты так не думаешь? Мы страны, и в то же время мы люди, но мы не совсем то и не совсем другое. Поскольку мы являемся странами, мы никогда не сможем жить нормальной жизнью. Мы не можем, как люди, привязываться к кому-то по-настоящему, или оставаться нейтральными и равнодушными к каким-то проблемам. Но… почему? Ведь это ужасная жизнь. Мы можем жить веками, при этом практически не старея. Заметно, по крайней мере. Из-за этого мы не можем находиться рядом с людьми, которые стареют и умирают прежде, чем мы закончим вдох. И именно поэтому мы объединяемся, создаём «семьи» и связи, чтобы облегчить участь друг друга. Мы отчаянно ищем тепла друг у друга. Но люди не знают о том, что у нас есть семьи. Тех, кого мы зовём «братом» или «сестрой», они называют «союзниками» или «врагами». Если их называют союзниками, мы можем быть с ними вместе. Если врагами, мы вынуждены их ненавидеть. И мы подчиняемся этим законам. Мы подчиняемся. Мы сильны. Сильнее, чем люди. Тем не менее это они, а не мы, направляют нас своими капризами. Несмотря на то, что любой из нас мог бы легко убить своё начальство, мы всего лишь их цепные псы. Конечно, мы можем это сделать, но только если НАРОД будет сильно этого хотеть. Люди контролируют нас беспрекословно. Распоряжаются нашими жизнями, словно игрушками. Но мы страны, и следовать воле народа – это наш долг. Но есть ещё одна часть нас, наша ненавистная человеческая часть. Мы можем чувствовать так же, как и люди. И даже если наши сердца разрываются от боли, мы обязаны бороться. Мы предаём. Мы делаем больно тем, кого раньше больше всего на свете любили. Рот России дёрнулся, и он сумрачно нахмурился. - И тогда они начинают обвинять во всём нас. Эта наша вина, в том, что они страдают. Если бы только Россия была более мирной. Если бы в России нормально следовали законам. Я даже не могу вспомнить, как часто я слышал эти слова на свой счёт. Я так стараюсь, но этого никогда не бывает достаточно, правда? Только не для них. Разве я виноват в том, что они не могут мирно сосуществовать? Неужели это так трудно, хотя бы на одно маленькое мгновение перестать ненавидеть друг друга? Я вряд ли смогу когда-нибудь сказать, повезло ли тебе или нет, ведь ты молодая нация. Я видел так много ужаса в своей жизни, присутствовал при рождении и смерти многих богов. А ты был рождён в более современном мире, более продвинутом. В некоторых вещах ты гораздо мудрее меня, но так же в них очень невежественен. Для тебя жизнь была намного проще, чем в то время, в которое выросла большая часть нас. И всё же ты словно чудовище, рождённое в поздние века. Вырос так быстро и стал таким большим, что нам в своё время не могло и присниться. Я думаю, что именно такое быстрое развитие разрушило многие старые страны, которые достигли твоего возраста. И тем не менее ты всё равно пытаешься менять окружающий мир, подстраивать его под себя, и это несмотря на отсутствие в этом опыта. Хотя иногда… ты наверное чувствуешь эту «напряжённость», волю своего народа, которая делает твои кости ужасно хрупкими? В любом случае, мы не те, кто создаёт оружие и заставляет людей ненавидеть друг друга, развязывать войны. Мы только используем его. Так почему же они обвиняют нас? Мы всего лишь выполняем их желания. Даже когда мы из кожи вон лезем, чтобы решить всё малой кровью, они всё равно продолжают и продолжают считать, что всё это – наша вина. И даже не понимают, как больно нам жить. Что мы льём кровь за них, ради них, как бы сильно не желали остановиться. Россия со злостью стукнул кулаком по столу, напугав этим жестом Америку. - Это что, справедливость – иметь столько шрамов?! Иван сделал небольшую паузу, рассматривая собственную руку. Его фиолетовые глаза ярко мерцали. - Наши страдания… для них это всё смешно. Нет… для них этого не существует вообще. И всё равно мы продолжаем делать то, чего они хотят. Каждый раз всё больше, и снова, снова! Войны, ненависть, слёзы, пока мы можем всё это вынести, пока не сломаемся! Мы… Брагинский, наконец, снова перевёл взгляд на Джонса после очередной, длинной паузы. - Ты так молод, Альфред. Я уже был стар, когда ты впервые появился на этот свет. Даже сейчас ты едва ли не младенец по сравнению со многими из нас. Тем не менее, в твоих руках собралось много власти и ты очень энергичен. И мне каждый раз становится интересно – несмотря на твою силу, молодость, ты так же не спишь по ночам, думая «Я не могу так больше» до тех пор, пока не чувствуешь, что эта мысль сводит тебя с ума. Или… может быть, уже свела, и делает тебя ещё более безумным. Альфред продолжал пялиться на Брагинского. Тот медленно покачал головой. - Я часто презираю свою человеческую часть. Она слаба, из-за неё я страдал. Однако она продолжает оставаться моей частью, и я не могу от неё избавиться. Совсем. Поверь, я пытался, я знаю, о чём говорю. И временами… случаются такие моменты, когда хочется сделать что-то для неё. То, что не будет являться приказом лидера или волей народа. Что, может, даже будет полностью противоречить тому, чего они хотят. Но если не потакать этой части, хотя бы чуть-чуть, то спустя какое-то время… Иван вздохнул. Ему не хотелось говорить об этом вслух. - Я просто не могу так больше. Мне нужен кто-то, кто будет меня поддерживать, оберегать, о ком я смогу заботиться. Иначе в какой-то момент я просто не смогу остановиться, а сил начинать всё заново у меня больше нет. Я знаю, что действовать так эгоистично для нас очень опасно. Когда мы действуем в своих собственных интересах, обычно это приводит к довольно мрачным последствиям. Даже страна может умереть, если у неё не будет того, что её поддержит, прикроет спину. И я уже дошёл до того края, когда последствия перестали меня волновать. Ты… ты понимаешь, Альфред? Америка молча смотрел на Россию. Иван усталым жестом провёл ладонью по лицу, будто бы пытался избавиться от мерзкой, налипшей на него паутины. - Я скажу попроще. Человеческая часть меня будет заботиться о человеческой части тебя. Понимаешь? Джонс упрямо уставился Брагинскому прямо в глаза. - Нет. Я понятия не имею, что ты имеешь в виду. Россия закрыл глаза и с горечью улыбнулся. - Я вижу… Конечно, не стоило надеяться, что ты меня поймёшь. Но я действительно надеялся. Повисла неловкая пауза, и Ивану в это время хотелось, чтобы он никогда ничего не говорил. Альфред, наконец-то, прервал угнетающую тишину, и его голос при этом звучал очень громко. - Освободи меня. Брагинский медленно встал со своего места. - Конечно, конечно. Я стараюсь выполнять свои обещания. Он посмотрел на Америку – тот старательно пялился в окно, на огни большого города. На лице его было какое-то странное, нетипичное для Джонса пустое выражение. В глазах невозможно было прочесть, что происходит у него на душе. Что позабавило Ивана, так это то, что Альфред так и не заметил, что на нём нет очков. Он не был точно уверен, насколько успешным был их разговор, но и стоять на месте он не собирался. В отношениях всегда нужно двигаться вперёд. Особенно когда хочешь кого-нибудь добиться. Вместо того, чтобы сразу отпустить Америку, Россия опустился между его коленями так, чтобы их лица оказались на одном уровне. На лице Альфреда сразу же отразилась тревога. - Что ты делаешь? Брагинский начал разматывать шарф. - Я просто подумал, что ты, должно быть, ужасно смущаешься тех засосов, что я оставил тебе, мм, на днях. Так что я решил, что ты наверняка почувствуешь себя лучше, если сможешь отметить меня в ответ. Лицо Джонса побагровело от румянца. - Ч-что? Что это за дурацкая логика? Я не буду от этого чувствовать себя лучше у всех на виду!!! Иван расстегнул пальто и приспустил его пониже, открывая вид на беззащитную шею и покатые плечи. Редкое зрелище. - Можешь выбрать любое место. Альфред отодвинулся назад настолько, насколько вообще было возможно это сделать в его положении. - Чёрт, нет! Я не буду оставлять на тебе грёбаные засосы! Брагинский склонил голову в сторону. Широкая ладонь легла на светлые волосы Америки и склонила к беззащитной шее России. - Не беспокойся ни о чём. Всё будет хорошо, я обещаю. Джонс сжал губы в тонкую ниточку, чувствуя, как жар с каждой секундой всё продолжает приливать к лицу. Господи, как он вообще до этого докатился? - Можешь уже начинать, Альфред. Даже если ты немного перестараешься, я всё равно буду рад. И я не отпущу тебя, пока не получу твою метку. У Альфреда закружилась голова. Россия не просто сделал шаг в его сторону, он как будто перепрыгнул огромную пропасть между ними, и стоял сейчас слишком близко для того, чтобы Америка ощущал себя комфортно в его присутствии. Брагинский пах очень по-мужски, вроде прогретой солнцем земли и душистых полевых трав, высушенных на солнце, но если говорить откровенно, то это было одной из тех вещей, о которых Джонс предпочёл бы никогда ничего не знать. - Сделай это, Альфред. С кристально чистой яростью, под давлением чужого требования, Джонс прижался губами к чужой шее и укусил её так сильно, что, пожалуй, ещё чуть-чуть, и с места укуса потекла бы кровь. Россия что-то яростно простонал на своём языке, и его пальцы запутались в волосах Альфреда ещё сильнее. Вместо того, чтобы отодвинуть его от себя, как этого ожидал Америка, Иван лишь прижал его к себе поближе. Джонс обречённо закрыл глаза. В мыслях гулял хаос, а где-то в глубине, очень-очень глубоко, тихий голос нашёптывал (отметь его) что то, что он делает, совсем не похоже на месть. Наконец, пальцы России выпутались из светлых волос Америки, и тот как можно скорее от него отодвинулся. Брагинский ухмыльнулся. Придвинулся поближе, чуть прикрыв глаза, и коснулся губами губ Джонса. - Я и не знал, Альфред, что ты такой страстный. Поставил мне на шее такой замечательный синяк. Я ревную – он наверняка выглядит лучше, чем те, что оставил тебе я. Иван медленно одел пальто обратно, неторопливо его застёгивая, и замотал шею шарфом. Альфред тем временем смотрел куда угодно, но только не на Брагинского. Этот проклятый русский так или иначе заставил сделать его что-то настольно унизительное! Твою мать!.. Россия встал с колен и обошёл кругом Америку. Вытащил из кармана ключ, чтобы отпереть замки. Когда те с глухим звуком упали на пол, аккуратно принялся разматывать цепи. - Вот и всё, моя маленькая птичка, даже не поранились, правда? Альфред принялся растирать запястья, чтобы восстановить циркуляцию крови. Он подождал, пока не пройдут маленькие покалывания в пальцах. Часть его хотела схватить одну из цепей и врезать Ивану по голове. Или придушить его. Или, по крайней мере, дать ему самому попробовать той херни, что с ним творилась. Вместо этого он продолжал растирать запястья, пытаясь игнорировать знакомый зуд, который начался прямо между его лопаток. Ощущение неприятностей, опасностей, предупреждающий звон колокольчика в голове. Он должен его игнорировать. Он должен… - Где. Мой. Техас? Брагинский, молча наблюдавший за Джонсом, на удивление ничего не сделал – даже не ударил Альфреда, только ухмыльнулся. - Мне было интересно, когда ты заметишь. Я немного разочарован. Подумал, что если ты не вспомнишь, то я мог бы использовать их в качестве предлога и навестить тебя. Он вытянул их из кармана и невинно протянул открытую ладонь. Джонс недоверчиво посмотрел на Ивана, а затем выхватил очки из чужих рук. Затем он нанёс резкий удар в солнечное сплетение Брагинского. Россия начал задыхаться – весь воздух словно выбило из лёгких. Америка же невозмутимо одел очки и дал Ивану время отдышаться. Когда тот начал, наконец-то, нормально дышать, Альфред холодно заметил: - Знаешь, я долго сдерживался от того, чтобы надрать тебе задницу. Тебе следовало сначала понять, что я к тебе чувствую, вместо того, чтобы избивать Англию за то, что он тебе говорил. Всё, что произошло в этом тысячелетии между нами, было только твоей инициативой… Мудак. Брагинский не смог удержаться и хрипло рассмеялся. - Играешь грязно, как всегда. Прямо как я. Америка насмешливо оскалился. - Герои не играют грязно, они просто побеждают, несмотря на всё, чем им приходится заплатить или пожертвовать ради справедливости. Брагинский наконец-то выпрямился, задышав полной грудью. - Я вижу. Моя ошибка, признаю. Альфред немного поколебался, но затем продолжил. - И просто чтобы ты знал, герои не идут на компромиссы, никогда. Они должны заботиться о своей репутации, потому что попустительство является предательством по отношению к тем, кто на них надеется. Даже когда им очень больно. До Брагинского не сразу дошло, что Альфред сейчас практически ответил на то, что он говорил ранее. И что это значит? То, что он всё-таки понял кое-что из его речи, так? - Хмпф. Герой всегда должен оставаться героем, ведь никто не знает, когда ему придётся поступиться со своей честью и поклясться кого-то уничтожить. Воля народа не всегда благородна. Я знаю, ты думаешь, что я ничего не понимаю, и что мне тяжело быть таким. Но я прожил намного дольше тебя, и знаю намного больше. Думаю, ты сам это понимаешь. Никто не любит лицемеров. Джонс хмуро на него посмотрел. - Да пошёл ты! Я всегда делаю то, что кажется мне правильным в данный момент. Не моя вина, что не всегда получается так, как я это изначально задумывал. И сейчас я ухожу. Только подожди, как только я выясню, как заставить тебя признаться во лжи всем остальным, я заставлю тебя страдать за каждую секунду моего унижения! Иван снисходительно улыбнулся. Как будто он позволит этому случиться. Альфред подошёл к стеклянным раздвижным дверям, которые должны были привести его к выходу. Он должен срочно выбираться отсюда и проверить, как там сейчас Англия. - Где мы вообще находимся? Выглядит, как чья-то квартира. - Потому что это она и есть. Мне действительно повезло с этим местом, не находишь? И прежде, чем ты задашь вопрос – нет, я никого не убивал. Джонс в шоке посмотрел на Россию. - Да что с тобой не так?! Взлом и проникновение! Что, если бы хозяева были здесь?! Брагинский решил тактично умолчать о том, что вся семья на самом деле была дома, и сейчас связана и находится в одной из комнат. С ними в конце концов всё будет хорошо. Так что он просто пожал на этот вопрос плечами. Америка хмуро уставился на Ивана, и молча отвернулся, чтобы уйти. Неожиданно Россия схватил его за запястье и потащил обратно, заключая его в крепкие объятия. Он нежно провёл пальцами по Альфредовой щеке, и мягко поцеловал его в губы. Всё это произошло настолько быстро, что Джонс даже не успел среагировать. - Мне очень жаль, что я не могу проводить тебя до дома. Я знаю, ты рад, что всё уже закончилось. Но всё равно – я думаю, что для первого свидания всё прошло неплохо, верно? - Первое свидание?! – Америка яростно оттолкнул от себя Брагинского. – Да пошёл ты в задницу со своим «первым свиданием»!!! Иди и разбейся нахрен в своей любимой машине, психопат ты больной! Альфред, полыхая гневом, выбежал из квартиры и из многоэтажного здания. Чёрта с два он будет терпеть присутствие рядом этого маньяка Брагинского! Естественно, выполнять столь «прекрасный» совет Россия не собирался, однако с его губ всё равно поневоле сорвался смешок. Реакция Америки была довольно забавной. Хотя он не был до конца уверен, что чувствует в сложившейся ситуации. Ивану действительно хотелось, чтобы Альфред согласился встречаться с ним сразу. Он ведь не чудовище какое-нибудь, он бы относился к нему хорошо, по-доброму, любил бы его… не обсуждал бы такие неудобные смущающие вещи. А с другой стороны, согласись Джонс на это сразу, Брагинский бы усомнился в том, что перед ним сейчас находится Америка. По крайней мере было видно, что некоторые вещи из тех, о которых они говорили, Альфреду были знакомы и до сегодняшнего дня. Иван просто надеялся, что в будущем ему не нужно будет говорить об этом снова. Это было слишком… лично для него. Что ж, пора уходить. Россия был уверен, что милое семейство в соседней комнате будет обнаружено достаточно скоро, если не сумеет самостоятельно освободиться от верёвок. ~. Америка рассматривал город из окон с заднего сидения такси. Сегодняшний вечер был каким-то сумасшедшим домом. Его голова продолжала раскалываться, и он желал, чтобы завтрашний день был самым скучным на свете. После того, как он вернулся домой, он подумал о том, что прежде всего ему бы следовало позвонить Англии и узнать, всё ли с ним в порядке. Вот только его по-прежнему одолевали мучительные размышления, что, собственно, было не удивительным после того, что рассказал ему Россия. Брагинский был на удивление честен. Он сказал так много вещей – Альфред никогда не задумывался о многом из того, что сегодня было сказано. И что именно он рассчитывал получить от его «человеческой» части? С чего он вообще взял, что она у него есть? Почему, в конце концов, он, а не кто-нибудь другой? И конечно главный вопрос состоял в том, почему он, чёрт подери, не переломал Брагинскому все кости, в то время, когда у него был шанс это сделать? Противный зуд начался снова, и Америка закрыл глаза. У него было такое чувство, что сегодня у него будет ещё одна бессонная ночь. ___________________ AN: Для тех, кто думает «Ура! / Ох, нет! Америка наконец-то / уже влюбился в Россию!» - вы неправы. *смеётся* Однако, этот момент является переломным. Сейчас история наконец-то начнёт развиваться, так что дальше будет описание развития их отношений.