You and I will Fall in Love

Внимание! Слегка изменена концовка прошлой главы. Ничего серьёзного, в тексте видно из-за чего это было сделано. *** Проснулся Альфред с чудовищной головной болью. Со стоном он хлопнул по лбу рукой и перевернулся на другой бок. Снаружи ещё не рассвело, и он не должен был так внезапно просыпаться. Глупая головная боль... Америка задремал. В голове почему-то тут же появился образ России. - Вот дерьмо! - Джонс подскочил со своего места, бешено крутя головой из стороны в сторону. Так, без паники! Он в своей спальне. Последнее воспоминание прерывается на событиях в гостиной, когда Брагинский чуть не убил его таким глупым способом. Он быстро осмотрел себя и с облегчением вздохнул, когда понял, что всё ещё облачён в одежду. Всё ещё чувствуя небольшое головокружение, он свесил ноги с кровати и снова осмотрел комнату, только уже более внимательно. Конечно, в комнате было темно, но вряд ли Россия дошёл до того, чтобы прятаться в шкафу и пугать его своими дурацкими выходками. Очки обнаружились рядом, на прикроватной тумбочке около настольной лампы. Наспех напялив очки, Альфред подорвался с кровати и рысцой побежал обыскивать дом. Результат обрадовал - Брагинского в пределах видимости не наблюдалось. Чувствуя облегчение, Джонс вернулся обратно в свою комнату и заполз под тёплое одеяло. Заснуть он так и не смог, зато задремал и не вставал с кровати, пока за окном окончательно не стало светло. А при пробуждении Америка начал тратить время на то, что он предпочитал в обычной жизни избегать: размышлять о серьёзных вещах (впрочем, не вылезая при этом из тёплой и уютной кровати). Безусловно, крылось что-то за поступками России, что заставляло последнего преследовать его с таким энтузиазмом. Брагинский сказал, что Америка стал его идеальным выбором. Идеальный выбор... звучит многообещающе. Хотя бы тем, что предполагает наличие и других кандидатов на эту незавидную роль. Так почему же тогда Россия выбрал его? И с какой целью? Должно быть что-то такое, о чём он не собирался ему говорить. И ради своего же спокойствия, Америка должен узнать, что к чему! Одна только эта мысль не давала ему позорно убежать и спрятаться. Если уж Брагинский и решил его убить таким извращённым способом, то он просто обязан выяснить, почему Иван пошёл на такой шаг! Но с другой стороны, что он в таком случае должен сделать? В голове крутилась целая стайка мыслей о других вещах, о которых ему бы следовало побеспокоиться, и которая настойчиво отвлекала его от главной задачи. Как зуд между лопаток – его трудно игнорировать, но и с устранением возникают некоторые трудности… Ладно. Если так рассуждать, то ему бы следовало поговорить с Японией и выяснить, почему Россия так взбесился при его упоминании. И наверное стоит извиниться тоже, хотя с другой стороны, не расскажи он о своих взаимоотношениях с Хондой, Брагинский бы его точно прикончил. После того, как Америка немножко разобрался в собственных мыслях, он почувствовал явное облегчение и решил, что уже бесполезно валяться в постели, если он не сможет заснуть. Сонно зевая, он поплёлся в ванную комнату и принялся стаскивать с себя одежду. Очки слетели с него прямо перед зеркалом, но Альфред уже успел заметить что-то ужасное и непоправимое, и с рваным вздохом побыстрее напялил их себе на нос обратно… Да, так и есть. У него… у него засосы на шее… - Угх, серьёзно? Да будь ты проклят, Россия! Сволочь! – Джонс сердито принялся растирать красные пятна. Но как только он отстранился от зеркала, ситуация только ухудшилась. В глаза бросилось ещё одно огромное красное пятно, которое находилось… находилось… С широко распахнутыми глазами Америка неверяще дотронулся до метки, которая, стыдно сказать, находилась прямо над тазовой костью! - Ааааааагрх! Россия, сукин ты сын! – взвыл Альфред. ~. Упаковка бинтов закончилась, когда Америка замотал ими шею. Такое чувство, что ему не оставляют право выбора, и приходится делать это снова. Не будет же он ходить без бинтов по общественным местам? К счастью, другой засос находился в гораздо более отдалённом месте, даже упоминать которое при людях было бы неловко, так что под одеждой его всё равно никто не увидит. С раздражением закончив делать из себя мумию, Джонс отправился на поиски своего мобильного телефона. И где он опять его оставил? Вроде в последний раз он его видел, когда бросил на диван. Альфред надеялся, что тот не выбыл из строя из-за событий прошлой ночи. Пробравшись наконец до дивана, он принялся деловито по нему шебуршиться до тех пор, пока не нащупал гладкий прохладный бок мобильного телефона. Сам мобильный завалился в щель между диванными сиденьями, так что пришлось постараться, чтобы его достать. Хм, странно… Альфред не помнил, чтобы он его выключал… Включив мобильник, Джонс отмахнулся от пропущенных вызовов и быстро пролистал журнал исходящих звонков и сообщений, чтобы убедиться в том, что Россия его не использовал. Почему-то на почте оказалась целая куча голосовых сообщений. Открыв её, он с опаской включил режим проигрывания, и тут же подвергся бомбардировке Артуровых воплей, угроз и требований с ним немедленно поговорить. Причём Кёркланд, судя по всему, был в ярости, потому что половину из матерных оборотов Америка раньше не слышал, хотя при нём-то уж Англия никогда не стеснялся распускать язык. Все эти ругательства посвящались Брагинскому. Просто отлично. Пока его не было дома, Россия ответил на звонок Англии и что-то ему сказал. Теперь придётся звонить ему лично и всё объяснять. Ворча под нос о том, что от Брагинского одни проблемы, Альфред на полуслове оборвал очередную речь Артура и позвонил Кику. - Моси моси? Услышав спокойный голос Хонды, Джонс почувствовал огромную волну облегчения. - Привет, Кику, это Альфред. Ум, ты там в порядке вообще? Никаких ран или ещё чего-нибудь неприятного? - Ах, нет, всё нормально, Америка-сан, спасибо за то, что волнуетесь. А с вами всё хорошо? - Мм, хороший вопрос, - Джонс в задумчивости взъерошил волосы на затылке. – Я и позвонил тебе, потому что у меня не совсем всё в порядке. Ну, хм, я спросил тебя об этом, потому что… эм, я тут недавно говорил с Россией… и он сказал мне, что говорил с тобой, и это… ладно. Всё, забудь. Хорошо, что с тобой всё в порядке. - Ах да, - голос Японии на другом конце зазвучал твёрже. – Россия-сан был так любезен и всё же вернул мне мою камеру. К сожалению перед тем, как это сделать, он решил её разбить. Также он встретился со мной в вашем доме, хотя это было странным, ведь вас тогда дома не было. Так вот почему Брагинский пришёл к нему домой. Но зачем ему было встречаться с Хондой именно здесь? - Мне очень жаль, Кику. Если бы я был здесь… Я просто тогда ходил в гости к Канаде. Я куплю тебе новую камеру взамен сломанной. - Ох, Америка-сан, это вовсе не обязательно. - Но я настаиваю! Позволь мне купить новую. Обещаю, она будет намного круче той, что была у тебя. Конечно надо бы заставить сделать это Россию… но он на это никогда не пойдёт. Мне очень жаль. - Если вы настаиваете, - неохотно согласился с ним Хонда. – Большое спасибо, Америка-сан, я благодарю вас. В разговоре возникла неловкая пауза. Оба хотели поговорить о личном, но один был слишком сдержан, а другой слишком смущён. Наконец, Япония прервал затянувшееся молчание наводящим вопросом. - Разве Россия-сан рассказал вам о нашем разговоре? - Н-ну не совсем, - Альфред слегка покраснел и прочистил горло. – Только, ээ, о т-том, что с некоторыми друзьями я, ээ, я дружу так… очень лично. И ты – один из таких моих друзей… Кику, зачем ты ему об этом рассказал? Он же после этого совсем спятил! Ты бы видел его – он угрожал тебе и.. Нет, я даже не хочу об этом говорить. - Я приношу свои извинения за предоставленные вам неудобства моими необдуманными признаниями, Америка-сан, - тщательно обдумывая каждое слово, извинился Хонда. – Я просто хотел прояснить некоторые неясные моменты… Его лживые слова были мне противны. А вы не… не рассказали ему обо всём, не так ли? Лживые…? То есть, Япония знал, что Россия обманывает всех тем, будто они с ним встречаются? Эта мысль немного подняла Джонсу настроение. Правда, следующие слова немного поумерили его пыл. - Ээ… Я… Прости меня, Кику, мне пришлось всё рассказать. У меня не было выбора. Если бы я не признался ему, он мог бы серьёзно тебе навредить. Я не хотел этого делать, но… Знаешь, если бы ты видел его в тот момент, ты бы меня понял. Я… Он не должен тебя беспокоить. И я не совсем всё ему рассказал, я постарался говорить как можно меньше. - Я… я понимаю, - Америка чуть ли не услышал, как на другом конце провода покраснел Хонда. – Это я должен просить у вас прощения за всю эту ситуацию, а не вы. Снова повисло мучительное неловкое молчание. Никто не знал, как начать разговор. Наконец, Америка нервно рассмеялся. - Э-эй, Япония, всё ещё не против потусоваться в ближайшее время? Надеюсь, у тебя появились новые клёвые видеоигры для меня? - Да, конечно, Америка-сан, - с облегчением заговорил Хонда. – Я буду свободен в конце этой недели или начале следующей. - Думаю, к началу следующей недели я улажу все вопросы, и мы сможем встретиться, - чуть задумавшись, ответил Альфред. Нужно будет выкроить себе два свободных дня, чтобы можно было и нормально пообщаться, и обсудить несколько серьёзных вещей. – И ещё, я отправлю тебе камеру в ближайшее время. Обещай, что позаботишься о ней! Береги там себя и всё такое… Ну и держись ещё подальше от России на всякий случай, хорошо? - Спасибо, Америка-сан, вы очень добры. Увидимся позже. Ja ne. - Ок, пока-пока. Альфред сбросил звонок, растрепал волосы и медленно вздохнул. Японии он позвонил и предупредил – это хорошо. Теперь надо позвонить Артуру и его успокоить. А потом… Не сегодня, конечно, но в ближайшее время, нужно будет позвонить и России. ~. Иван стоял около младшей сестры и недобро хмурился. - Эх ты, глупая, не нужно было меня ждать. Беларусь молчала – лишь прядь её светлых волос упала ей на лицо. Прислонившись к холодному окну, она крепко спала. Стараясь не разбудить младшенькую, Брагинский осторожно взял её на руки и отнёс в свою комнату, укладывая на кровать. - Прости меня, - он ласково погладил её по волосам перед тем, как начать подниматься с кровати, чтобы уйти в другую комнату. Уйти не получилось – ледяная рука девушки вцепилась в его запястья мёртвой хваткой. - Пожалуйста, братик, поспи со мной. Россия издал странный звук, нечто среднее между воплем ужаса и тихого писка. - Не-не-нет, я, я не хочу! Наташа резко дёрнула брата за руку, из-за чего тот рухнул на кровать, и вцепилась в него словно маленькая обезьянка, обхватывая Ивана ногами и руками. - Я люблю тебя, братик. Пожалуйста, не бросай меня больше так внезапно, мне было так плохо без тебя. В следующий раз я не прощу тебя так легко. Спокойной ночи. - Ээ… Д-да, тебе тоже… - Иван быстро отвернулся к стене, стараясь не трястись от страха. Арловская прижалась к нему со спины и её маленькие ручки проворно обхватили старшего брата за талию. Хотя конечно, Брагинский был рад, что всё закончилось именно так, а не как-то иначе. Сейчас ему бы следовало приложить все усилия к тому, чтобы его маленькая сестрёнка ничего не узнала о том, что творится в мире и не услышала все эти слухи про их с Альфредом отношения. Так что он должен быть очень осторожным с этого момента. Одна ошибка – и Наташа узнает о нём и Америке. ~. Италия стоял на пороге дома Германии. Он мялся у двери, не в силах заставить себя постучать в дверь… Мыслями он всё время возвращался к разговору с Россией, который произошёл несколько дней назад. … - Италия, я много об этом думал, и наверное тебе стоит открыто обсудить всё с Людвигом. Альфред со мной согласился. Фактически, это он ляпнул какую-то глупость, из-за которой Германия так настороженно стал к тебе относиться. К тому же, разве не ты говорил, что с проблемами нужно бороться и разбираться прямо, чтобы почувствовать себя лучше? Так может быть, если ты поговоришь с Людвигом, всё наладится? - Н-но он сказал, что хочет остаться со мной просто д-друзьями, - всхлипнул Феличиано, не в силах слушать из чужих уст собственные же советы. – А что если он не захочет меня видеть после того, как я ему во всём признаюсь? Россия немного помолчал, а после ответил: - Если он не захочет с тобой больше общаться несмотря на то, что ты так за него беспокоишься, значит, он вообще не был твоим другом. А если это было просто недоразумение, то всё прояснится. Кроме того, ты же не разговаривал с ним в течение последних нескольких дней, da? И независимо от того, что произошло, пока ты молчишь, вы и дальше будете страдать. Так что ты должен прямо поговорить обо всём с Людвигом. … Варгас нервно рассмеялся. Конечно Россия был прав. Он не мог позволить какой-то неловкости встать между ним и Людвигом. К тому же, и Иван и Альфред о нём беспокоились и даже ему помогали, так что он не должен быть таким трусливым! Набравшись смелости, он еле слышно постучал по входной двери. В голове у него крутились слова, которые он хотел сказать Германии, снова и снова. Как только дверь открылась, он стремительно покраснел и быстро протараторил: - Пожалуйста, не сердись на меня! Мне очень жаль! В открытом дверном проёме, прислонившись к косяку и широко ухмыляясь, стоял пруссак. - Оо? И за что же извиняется наша милая крошка Италия? - П-пруссия! – удивлённо воскликнул Феличиано. – Ум… Я… А разве Германии здесь нет? Пруссия с ухмылкой помотал головой. - Nein, боюсь сейчас его здесь нет. Зато есть я. Хочешь поиграть со мной, Италия? - Н-нет, - Варгас испуганно сделал шаг назад. – Нет, спасибо. Извините. Вы не могли бы передать ему, что я здесь, и что мне необходимо с ним поговорить? - Ну-ну, - снисходительно скривил губы Гилберт. Протянув руку, он быстро схватил Италию за его выбивающуюся из причёски прядку. – Я что, настолько страшный, что ты так быстро хочешь от меня убежать, ja? - Ай, ай, не трогайте, пожалуйста! – задрожал Варгас. - Пруссия, отпусти его! – внезапно отвесили Байлшмидту подзатылок. От неожиданности Гилберт опустил руку и с лёгким удивлением принялся потирать место удара. - Ауч! Что это было, Запад? И я разве не говорил тебе оставаться на месте? Германия смерил брата хмурым взглядом, и перевёл тут же ставший неуверенным взгляд на Феличиано. - Эм, прошу прощения, Италия. Эм… я могу тебе чем-нибудь помочь? - Я просто, - Варгас робко переминался с ноги на ногу, стоя на пороге. – Мне просто хотелось… если бы я мог… - Хотел бы войти? – подсказал ему Людвиг, чувствуя сейчас особенно остро сочувствие к собеседнику. Италия неуверенно кивнул в ответ. Германия подхватил брата под локоть и освободил проход, приглашающе кивнув Феличиано. - Хочешь выпить чего-нибудь? Варгас отрицательно помотал головой. Сейчас было не время просить любимого выдержанного вина. Кроме того, вряд ли оно найдётся в доме Германии, который из алкоголя обычно предпочитал пить пиво. - Можешь принести пива мне, bruder, - Ухмыльнулся Гилберт. Людвиг смерил его раздражённым взглядом. - Иди и возьми себе сам! – отрезал он. Италия же почувствовал жгучий укол ревности, когда Пруссия будто бы случайно коснулся брата. - Ум, я… я надеялся, что смогу поговорить с тобой кое о чём, Германия. Германия же после этих слов напряжённо застыл. Сейчас ему предоставили хорошую возможность обсудить всё то, что произошло на недавнем ужине. Тем не менее он не ожидал от Италии такой прямоты и смелости, поэтому и предложение поговорить стало для него неожиданным. - Хорошо. О чём ты хотел со мной поговорить? Он вздрогнул от невольной грубости, прозвучавшей в собственном голосе. Италия же внезапно кинулся к нему, вцепился в рубашку и бессвязно принялся лопотать что-то на своём родном языке. - Я… я… Mi dispiace molto, ti prego di perdonarmi! Ti am..! - Понятия не имею, о чём он говорит, - резко перебил его Пруссия, и снова схватил его за завитушку. – Но правы были те, кто говорил, что это очень романтичный язык. Мне вот сейчас срочно захотелось выучить итальянский. А как на счёт тебя, Запад? Германия не ответил на вопрос, лишь сердито ударил его по руке. - Прекрати, Восток! Если будешь себя так вести, выгоню из дома! - Пфф, Запад, - отвернулся Гилберт. – Ведёшь себя, как будто ты здесь самый крутой. Ich liebe es, wenn du mich so behandelst. Германия покраснел и повернулся лицом к Варгасу. - Прости моего брата-идиота за его дурацкое поведение. Италия продолжал мять чужую рубашку и кусал нижнюю губу. Прямо сейчас он ненавидел Пруссию. Почему он не мог оставить их вдвоём? Это же так просто – уйти в другую комнату. - Я… я бы хотел поговорить наедине с тобой. Можно? Германия хотел ответить, но Гилберт не дал ему даже открыть рот и ответил заместо брата: - Nein, сейчас я выступаю в роли личного телохранителя Людвига. Как я по-твоему смогу следить за братом, если выйду из комнаты? Так что, боюсь, я не смогу этого сделать, Италия. Но ты можешь говорить при мне всё, что хотел сказать Людвигу наедине. Феличиано скинул на Байлшмидта яростный взгляд, отчего тот сначала от неожиданности подвис, а потом мерзко рассмеялся. - Что за лицо? Так мило! Да он наверняка строит против тебя заговор, Запад! Так что теперь я вас наедине точно не оставлю. - Ве? – Заговор? Италия понятия не имел, о чём сейчас заговорил Пруссия. - Послушай, bruder… - потёр пальцами переносицу Людвиг. Феличиано быстро замотал головой. Конечно же очевидно, что он вызывает у Германии сплошные проблемы. - Н-нет, это… Мне действительно очень, очень жаль, что я тебе надоел! Я просто… скучаю по тебе. Эти слова заставили Людвига покрыться румянцем, а язык прилипнуть к нёбу. Италия, легко улыбнувшись, помахал рукой. - Увидимся позже, Германия. Извините за беспокойство. - Италия! – Людвиг шагнул вперёд, но Варгас только покачал головой и нервно дёрнул рукой, бросившись к двери. - Чао! - Он вёл себя как-то странно, - задумчиво наклонил голову Пруссия. – Кстати отличная задница. - Ты! – Людвиг резко повернулся к брату. – Это просто… Ich kann diesem nicht glauben! Ты уже достал мне на нервы действовать, Гилберт! Прекращай! - Я просто пытаюсь защищить тебя! Не будь таким придурком! – надулся Гил. Людвиг ответил сердитым взглядом. Стиснув зубы, он покачал головой. - У меня где-то должна быть книга о том, что делать в таких ситуациях. Германия, чеканя шаг, направился прочь, вспоминая, где лежит книга о том как узнать, замышляет ли против тебя твой друг что-нибудь. Даже если это и казалось ему маловероятным, странное поведение Феличиано было отнюдь не массовой галлюцинацией. Пруссия скрестил на груди руки и обиженно сверлил взглядом дверь, за которой скрылся младший брат. Некоторые совсем не умеют ценить заботу из чужих рук. Ну и ладно! Зато он сейчас может пойти и напиться любимым пивом. Защищать собственного брата от окружающего мира оказалось довольно сложной работёнкой, но… Но это лучше, чем ничего не делать и помирать со скуки. Гил очень надеялся, что Америка снова позвонит. Было что-то такое в том, чтобы действовать ему на нервы разными пошленькими предложениями. А Италия, достаточно далеко отбежав от дома Людвига, корил себя последними словами. Под этим строгим взглядом он чуть не начал размахивать белым флагом и каяться во всех грехах. Да и как он мог признаться в том, что чувствует к Германии, если этот назойливый Пруссия всё время крутился рядом? Кажется, в конце концов всё это оказалось безнадёжным… __________________________________________________________ Mi dispiace molto, ti prego di perdonarmi! Ti am-! – Мне очень очень жаль, пожалуйста, прости меня! Я тебя лю… Ich liebe es, wenn du mich so behandelst – Люблю, когда ты так делаешь. Ich kann diesem nicht glauben! – Я не могу в это поверить!