You and I will Fall in Love

На стук России никто не ответил. Он немного помялся на пороге, брови медленно сошлись на переносице, и он снова постучался в дверь, уже более настойчиво. Видимо, на этот раз его услышали, потому что мужчина услышал за дверью какую-то возню, и ему торопливо крикнули из-за двери «Один момент!» Иван невольно сделал шаг назад от открывающейся двери, наполовину убеждённый, что на пороге перед ним будет стоять очень злая Беларусь. К его огромному облегчению, дверь ему открыл никто иной, как Эстония. Они несколько секунд молча смотрели друг другу в глаза, после чего Эдуард откашлялся, слегка покраснев, и сделал неловкий приглашающий жест. — Пожалуйста, входите. — …Здравствуй, Эстония. А где Литва? — Мм, — фон Бок важно поправил свои очки, — он здесь. Я как раз его перевязывал. — Перевязывал? — приподнял брови Иван. — А почему его понадобилось… Закончить фразу он не успел — в прихожую вышел и сам предмет разговора. Торис светло улыбнулся Брагинскому. — Ох, здравствуйте, Россия. Прошу прощения за то, что не смог встретить вас. — Не двигайся, Торис, я ещё не закончил, — нахмурился Эдуард, повернувшись в его сторону. Они все прошли в гостиную, где, собственно, и проводились перевязки. Лоринайтис сел на диван и послушно протянул руку Эстонии, который требовательно за неё ухватился и принялся за работу. — И пожалуйста, потерпи немного. Ты ведь знаешь, что мне нужно перевязать их в как можно более прямом положении. Он вновь приложил шину к запястью Литвы и сноровисто обернул вокруг него повязку, замотав всё на совесть. Торис, вопреки неприятным ощущениям, только тихонечко рассмеялся. — Прости за причинённые неудобства, Эдуард. Фон Бок лишь вздохнул, покачав головой, и молча продолжил заниматься своей работой. Россия рассмотрел сначала то, чем сейчас занимался Эстония, потом на пальцы, тоже туго перевязанные, и ощутил укол совести. — Это… это Наташа сделала? — Ну, получается, что так, — тихо вздохнул Лоринайтис. — Когда я пришёл к вам домой, чтобы взять несколько вещей, она была там — ждала вас, надеялась на ваше возвращение. Сначала она настойчиво пыталась меня прогнать, но когда я сказал, что должен взять для вас вещи, она сразу поняла, что я знаю, где вы сейчас находитесь. Потом Наталья попыталась использовать силу, чтобы выбить из меня признание. Клянусь, я ничего ей не говорил! Она сдалась первой и ушла из дома, и бормотала себя под нос что-то о том, что она вас всё равно найдёт. Бедняжка, она была так расстроена… Вы действительно должны с ней поговорить, вы же понимаете? Россия уже не удивлялся странному поведению Литвы — тот за время проживания в его доме стал несколько чудаковатым. Но всё же, он решил для себя уточнить — мало ли, он не так понял Ториса, или ещё что-нибудь в этом духе. — Наташа ломала тебе пальцы, чтобы узнать информацию обо мне? И, ээ, делала это до тех пор, пока не убедилась в том, что ты не выдашь ей мой секрет? Должно быть, она была в ярости… — Но вы же знаете, что она делала это только потому, что волнуется за вас! — Лоринайтис с мольбой взглянул на Ивана, осторожно взяв его большую ладонь в свои руки. — Вы должны поговорить с ней об этом, объясниться. Я уверен, что она всё поймёт. Для Брагинского было очевидно, что у несчастного Литвы помутился разум от боли, раз он начал нести такой откровенный бред. — Гм… Конечно, я поговорю с ней. Просто я ещё не готов к этому разговору… Ты уверен, что не говорил ей, где я сейчас живу, Торис? — Да, — кивнул Лоринайтис. — Я не хотел бы быть причиной возникших проблем у Америки. — О, — улыбка у России стала слегка натянутой. — А как насчёт меня? — Ой! Я, я имею в виду, что конечно бы я не стал, ээ… Эстония, видя, что ситуация становится критической, поспешно влез в разговор. — Я-я только что закончил, Торис! Постарайся не напрягаться или хотя бы сведи к минимуму лишние движения, должно пройти какое-то время, чтобы твои раны зажили. Тему для разговора он подобрал удачную — собеседники отвлеклись от дискуссии и хотя бы на время забыли о проблеме сложных взаимоотношений между Россией, Литвой и Белоруссией. Иван напряжённо, но очень аккуратно ощупал забинтованную руку Лоринайтиса, легонько постукивая по ней пальцами. — Значит, — медленно сказал он, — как я понимаю, ты не смог выполнить мою просьбу. — Ох, н-нет, не волнуйтесь, Россия. Я всё достал — ваш кейс с ноутбуком, документы, которые вы просили забрать, чемодан с вещами и, ээ, н-несколько бутылок вашей любимой водки. Правда, её было достать сложнее всего, так что с этим вопросом мне помог Эдуард. Я смог всё это забрать из вашего дома. Вещи сейчас стоят в гостиной. Литва… был удивительным. Честно говоря, Брагинский и не надеялся на такой удачный исход дел. То, что удалось сделать Торису, было чем-то невероятным, из ряда вон. Он даже заностальгировал по тем временам, когда они жили дружным семейством СССР. Эстонии мечтательных взглядов тоже перепало. Слегка увлёкшись, Иван начал перебирать в уме способы получения в личное пользование одновременно и Америки, и двух своих бывших стран-сателлитов. Может, у него получится убедить их вернуться обратно? По крайней мере хотя бы Литву. Он же такой милашечка. По мере размышлений на губах России расползалась всё более и более пугающая улыбочка. Парочка прибалтов под этим многообещающим взглядом дружно побледнела, вцепилась в друг друга и сделала шаг назад. Лоринайтис нервно рассмеялся. — А-хха-хах, ну, э-это ведь всё, о чём вы просили, да? М-может быть, вы хотите ещё пообедать с нами, д-да? — Не думаю, что у меня получится, — покачал головой Брагинский. — Всё-таки, эти вещи я хотел получить настолько быстро, насколько это вообще было возможно. Но спасибо за предложение. И прошу прощения за возможно возникшие из-за моей просьбы неудобства. Ему хотелось вернуться обратно к Америке. Его поведение было очень подозрительным при их последней встрече, так что если он хочет подловить Альфреда, то ему нужно оказаться у него дома как можно быстрее. Прибалты не сдержали вздоха облегчения. — Ну, в таком случае мы сейчас принесём ваши вещи, да? Давай, Эдуард, помоги. Их нервные голоса приглушились, стоило им только выйти из комнаты. Россия остался их ждать, рассеянно размышляя о том, как долго он сможет избегать общения со своей слегка поехавшей на почве ревности сестричкой. Трель телефона вырвала его из мрачных размышлений и перепугала до икоты. Вытянув телефон из кармана, он мельком взглянул на экран телефона. На мгновение замерев, он яростно принялся тыкать в телефон пальцем, поспешно принимая звонок. — П-привет? — Иван, здравствуй, милый! Как ты? — ясно и беззаботно прощебетала в трубку Украина. — Я… я в порядке. Всё хорошо. А как там ты? — Брагинский судорожно пытался припомнить, когда Катерина в последний раз добровольно с ним общалась. Ему часто приходилось звонить ей по работе, но обычно она его звонков избегала как чумы. — Я, эм… У меня тоже. Мне просто стало интересно… Может, встретимся сегодня, Ваня? — А ты… уверена? — сказать, что Брагинский был шокирован, услышав предложение Украины, значит ничего не сказать. Он был буквально потрясён. Он сейчас точно со своей старшей сестрой общается, а? — Конечно я уверена! Зачем бы я тогда тебе звонила? Вот именно, Катя. Вот именно. Нехорошее подозрение охватило Россию. — …Катя, спокойно. Если Наташа тебя заставила, просто скажи что-нибудь о погоде. — Что? Иван, о чём ты говоришь? Что-то не так? Вы что, опять с Наташей поссорились? Только не говори мне, что это что-то серьёзное! Брагинский колебался. Это вполне может быть уловкой. Но всё-таки… чёрт, ну что за мысли? Это же Украина! Ужасная плакса, да и врать она никогда не умела. Если бы Беларусь заставила её что-нибудь сделать, он бы догадался об этом в ту же секунду. — Ничего такого, — в конце концов, произнёс со вздохом Иван. Он пришёл к выводу, что Украина и правда ничего не знала. — Можем поговорить об этом попозже… Она не спрашивала тебя обо мне? — Нет, милый, не спрашивала. Вот опять — почему он сразу подумал невесть что? Беларусь ведь в любом случае знает об их сложных взаимоотношениях с Украиной и о том, что та активно его, Ивана, избегает. — Хорошо. Я смогу появиться у тебя либо поздно ночью, либо завтра утром, но в любом случае мне долго до тебя добираться, так что смотри сама как лучше. Нормальный вариант? — Да-да, конечно, Ванюша, — с радостью прощебетала Украина в ответ. — Утром будет даже удобнее, если тебя не затруднит. Но я в любом случае буду рада, так что насчёт времени не волнуйся! Я всё равно обычно встаю с рассветом. Я очень рада, и… и я действительно сожалею, что в последнее время я была не слишком хорошей старшей сестрой для тебя, Ванечка. К концу воодушевлённой речи сестра разнюнилась — голос становился всё тише и тише, пока Брагинский отчётливо не расслышал несколько тихих всхлипов на конце трубки. Сердце болезненно сжалось от этих звуков, и со вздохом Иван проворковал в трубку: — Всё хорошо, Катенька, я не сержусь. Пожалуйста, не плачь. — Прости, Ваня. — Увидимся завтра утром. — Д-да, буду тебя ждать. Спокойной ночи, мой хороший. До завтрашнего дня. — Пока, Катенька. Он завершил звонок и задумчиво уставился на телефон в своих руках. Он совершенно забыл спросить её о том, к чему вообще был этот звонок, и по какой такой причине ей вдруг срочно понадобилось его увидеть. И всё равно — ему слабо верилось в реальность разговора. Видит Бог, он совершенно не думал, что они так хорошо поговорят, и немного нервничал, но этот звонок был первой приятной неожиданностью со стороны Катюши. Иван надеялся, что и встреча его порадует, а не как обычно. Литва и Эстония прервали размышления Брагинского, втаскивая на своих горбах два чемодана и сумку. Торис с тихим охом поставил один из них на пол. — А вот и наш Россия! — улыбнулся он. — Всё здесь, так что как будете уходить, можете не волноваться о вещах. — О, — мило улыбнулся Иван. — Это так мило с твоей стороны! Вот только я проведу здесь ночь. Планы изменились. Эстонию от радостной новости перекосило, на лице же Лоринайтиса промелькнуло сперва удивление, а после оно переросло в беспокойство. — Всё хорошо? — Да всё в порядке, Торис! — Брагинский продолжал мило улыбаться, скосив глаза на свой мобильный телефон. — Ну что ж, тогда, — неуверенно улыбнулся в ответ Литва. — Тогда, полагаю, вы присоединитесь к обеду! Пойду что-нибудь приготовлю. Эстонии хватило одного мимолётного взгляда, чтобы с панической улыбкой вцепиться в Литву и выдавить из себя тайную просьбу о спасении: — А я думаю, что должен тебе помочь. — Отлично, — ласково улыбнулся Лоринайтис. — Тогда сделаем так, как будет удобнее России, хорошо? — Ох, насчёт удобства, — немного торопливо перебил Литву Брагинский. — Спасибо за то, что сказал мне о том, что Америка боится призраков. Это были оооочень полезные сведения. — Да? — Торис недоумённо растрепал волосы на затылке. – Ох, ну, я рад, что смог помочь вам. Надеюсь, вы не дразнили его этим страхом слишком много. — Ну что ты, Торис. Я так, самую капельку, — усмехнулся Иван. Литва и Эстония покинули комнату. Россия занялся собственными вещами, быстро просматривая чемоданы. Он убедился в том, что Лоринайтис действительно взял всё, что может ему понадобиться в ближайшее время. После этого он ненадолго задумался над подготовкой к перелёту, и уладив этот вопрос, сделал ещё один телефонный звонок. Телефон звонил несколько раз. Спустя какое-то время на его приветствие ответили тяжёлым вздохом. — Да-да, здравствуй, Иван. А я уж было заволновался, что ты давно не занимался сталкерскими вещами. — Понятия не имею о чём ты, Альфред, — хихикнул в ответ Брагинский. — Я не звонил тебе, чтобы дать соскучиться. Знаю, тебя это ужасно расстроит, но я не вернусь сегодня, как я предполагал. Мне только что звонила сестра, так что завтра я иду к ней в гости. — …которая из них? — Украина. — О, которая не сумасшедшая. Отличная новость! И чего в этом такого удивительного, ты давно у неё в гостях не был, что ли? Ну, я в любом случае рад за вас! — О, это так мило с твоей стороны! В любом случае, я буду у тебя… — Россия ненадолго замолк, прикидывая в уме время. — Пожалуй, послезавтра с утра. Это было не совсем так. Он рассчитывал приехать завтрашним поздним вечером. Альфред не должен был об этом знать! Он устроит ему сюрприз. А каким будет этот сюрприз, будет полностью зависеть уже от Америки. Оу! Ну, это здорово, да! Ээ, я имею в виду, что ты увидишься со своей сестрой и всё такое, да… Умм… Т-так что, да, веселитесь там! Наслаждайтесь, а-ха-хах! — Ты будешь скучать обо мне? Ненавижу оставлять тебя одного, — вздохнул Иван в трубку. Сказал он это скорее просто для того, чтобы поддразнить Джонса, ну и оттого, что ему действительно было любопытно, что же тот скажет в ответ. — Знаю, тебе будет в это трудно поверить, но я уже большой мальчик, — фыркнул в трубку Альфред. — Я смогу завязать шнурки на ботинках и всё остальное. Я в порядке. Кстати, чувак, ты просто не поверишь, чем я занимался всё это время! Клянусь, я сделал самый большой карточный домик из всех, что я когда-либо делал! Но когда я уже ставил последние карты, он развалился. Чёрт, никто никогда мне не поверит, но я действительно это сделал! Боже, не представляешь, скольких нервов стоило его построить. Человек, который изобретёт способ мгновенно собирать все карты вместе, точно разбогатеет… Вот же дерьмо, я должен сделать этот чудо-прибор! Не смей красть мою идею!!! Я её первый придумал, ясно?! Агрх, бьюсь об заклад, что если об этом услышит Япония, он тут же придумает какой-нибудь супер научный прибор, который будет работать. Я должен получить патент на эту идею. Где ручка, я должен это записать и… Почему я вообще рассказываю тебе всё это? — Не имею представления, — Иван действительно не имел ни малейшего представления, почему Америка вывалил на него эту непонятную новость. Ни малейшего. — Может это потому, что я тебе начинаю нравиться? Тяжёлое молчание было ему ответом. В конце концов Альфред заговорил, но уже сухим, официальным тоном. — В любом случае, я кладу телефон. Удачи с сестрой. Америка даже не пытался отрицать тот факт, что Брагинский начинал ему нравиться… — Прекрасного тебе вечера, Альфред. Подумай обо мне, прежде чем ляжешь спать. — Зачем ты сказал это?! Теперь я точно уверен, что не усну этой ночью! Боже, я просто неудачник! Америка повесил трубку, а Иван посмеялся про себя такой реакции на последние слова. Он задумчиво смотрел на свой мобильный телефон. Кажется, Америка действительно начинал ему нравиться. Исподволь, потихоньку… он и сам не замечал изменений, как он всё чаще замирал, чтобы помечтать о проведённом вместе времени, всё время думал об Альфреде… По сравнению с тем, что он чувствовал, когда начинал этот свой дурацкий эксперимент, есть огромная разница. Даже тот факт, что он теперь живёт вместе с Альфредом, озадачивал его чуть ли не сильнее, чем возмущённого и шокированного этим фактом Джонса. И действительно ли ему начал нравиться Америка? Да. Больше, чем обычно. Скучает ли он по нему? Иван не знал. Он полагал, что сегодняшней ночью как раз и будет мучиться с поиском ответа на этот вопрос. Но он точно его не любит — это не любовь. И точно знает, что тот же Америка тоже ни в кого не влюблён. Тем не менее, он был на правильном пути. Последняя мысль его порадовала ~. На следующее утро Россия оставил Литве благодарственное письмо. У него не было каких-либо особых причин будить Ториса просто для того, чтобы сказать ему «до свидания». Сам он, тем не менее, совсем не выспался, и с мутными и покрасневшими от недосыпа глазами ехал на такси в аэропорт. После недолгого перелёта он оказался на территориях его сестры и оказался на пороге её дома. Стоя у двери, он замер, чувствуя себя неуверенно, и только после нескольких томительных минут набрался смелости постучаться в её дом. Никто не ответил на первый стук, и он постучал громче. Брагинского охватило чувство дежавю. Но тут, к счастью, дверь распахнулась и явила ему абсолютно сияющую от счастья старшую сестру. Глаза у неё мгновенно увлажнились, и она тут же кинулась ему в объятия. — Ох, Ванечка, я так скучала по тебе! Ты хорошо выглядишь. Дай на себя посмотреть… Ох! У меня такое чувство, что мы с тобой не виделись целую вечность. Пожалуйста, проходи. Она отошла в сторонку, чтобы Россия мог пройти, и Иван чувствовал себя ужасно неловко. Обычно он торчал под дверью, слушая, как тихо плачет за дверью Катя, притворяясь, будто её нет дома. — Davai, prohodi vper’yod… Может быть, тебе чего-нибудь хочется с дороги, хороший мой? Чай, завтрак или…? — нервно засуетилась Черненко. — Нет, что ты, спасибо за заботу, Katyusha. Она явно была поражена, пусть и всего мгновение, когда он назвал её человеческим именем, а затем мягко улыбнулась. — Ох, хорошо, раз ты уверен. Пожалуйста, присаживайся. Украина усадила его на небольшой диванчик, примостившись рядом. — Так… Как у тебя дела? Происходило что-нибудь интересное? — Да, было дело. А у тебя? Всё это казалось России таким странным и… резким, что ли? Если у сестры и были проблемы, помочь бы с ними он ей не мог по политическим соображениям, так что чувствовал, что его загнали в угол. Добрососедский родственный визит висел на волоске. — Ох, что ты, что ты, — слабо рассмеялась Черненко. — Ни шатко, ни валко, но держусь. Мм, я… я слышала, что ты начал встречаться с Америкой. — …da, — после небольшой паузы, ответил Россия. Украина засияла улыбкой и чуть ли не запрыгала на месте от нетерпения. Ваня, конечно, был её братом, но смотреть, как подпрыгивает вместе с сестрой и её грудь, было до ужаса неловко и неудобно. — Это просто замечательно! Я бы никогда не подумала на вас двоих, то есть, я имею в виду, что вы же такие… разные… Ну… Это просто замечательно! Реально, братик. Я так за тебя рада, Ванечка. — Ээ, — после неловкой паузы, заговорил Брагинский. — Спасибо, Katyush. Украина вздохнула и вдруг взяла его за руку. — И-иван, я, мм… Я ведь могу попросить тебя кое о чём, кое о чём хорошем? — Может быть, — выдавил из себя Брагинский, рассматривая их руки. В ушах стоял лёгкий звон. Катерина сделала медленный глубокий вдох, а после затараторила с такой пулемётной скоростью, что Иван едва понимал, что она пытается ему сказать. — Мой босс сказал, что если бы я заставила тебя сделать для меня одну вещь, мы могли бы как раньше проводить много времени, и я действительно скучаю по тебе очень сильно! Я знаю, отношения между нами в последнее время не ладятся, и мы так давно нормально с тобой не общались, но я так по тебе скучаю… Пожалуйста, попроси Америку, мне просто необходимо с ним поговорить! — Почему? — Россия нахмурился и принялся тянуть руку из её тёплых ладошек. Украина на мгновение отвела взгляд в сторону. — Н-ну… — НАТО? Грузия? — сухо предположил он. — Н-нет! Ничего такого, — у Черненко на глазах навернулись слёзы. — Это не то, что ты подумал! Я просто… Наши отношения не самые лучшие — Кассетный скандал и сегодняшняя политика, и я… Пожалуйста, это ведь так просто сделать, в первый раз я так легко могу выполнить просьбу президента! Это ведь не просто так — мы сможем проводить больше времени вместе, столько, сколько захотим, как сейчас или на нейтральной территории. Я просто немного с ним поговорю. Пожалуйста, Иван? Брагинский вздохнул, потирая переносицу. — Я не знаю, Katyusha. Мне надо подумать над этим. — Если ты просто пообещаешь, что у меня будет возможность поговорить с ним, хотя бы одну минуту, — вытерла Черненко слёзы. — Ты тоже можешь там быть. Я могу принести чашечку кофе, знаешь, или сделать что-нибудь другое, принести поесть что-нибудь. Ты же поможешь мне, хороший мой? Тот факт, что он тоже может присутствовать при разговоре, странным образом сделал идею в разы привлекательнее. Тем не менее, он сомневался, что хочет организовывать эту встречу. — Я подумаю об этом. В попытке смягчить некоторую резкость своих слов, Ваня неловко погладил руку сестры. Катя грустно улыбнулась. — Я честно ценю это, и мне жаль… и даже если это всего лишь инициатива твоего правительства, я бы хотел, чтобы у вас двоих были хорошие отношения. То есть, это ведь неплохо, что мой любимый человек поладил с моей семьёй, правда? Это будет очень мило. Черненко снова тихонько рассмеялась, и Россия нерешительно улыбнулся в ответ. — Ох, тогда, раз тема закрыта, не хочешь рассказать мне, что это было с Наташей? Что-то произошло между вами двумя? …это была ещё одна тема, по которой он не хотел бы говорить. Ваня вздохнул. — Она уж точно не рада моим отношениям с Альфредом. Так что я, как бы, скрываюсь от неё. Да. — Ох, нет, родной! — прикрыла рукой рот Украина. — Ты не должен так делать. Вам двоим нужно обстоятельно поговорить на эту тему. И разве это немного несправедливо? Ты же знаешь, что она к тебе чувствует. Конечно! Кате сказать такое было легко. Она редко когда имело дело непосредственно с бешенной Беларусью… ну ладно, просто с сердитой Беларусью. — Ну да, да, но всё-таки, — попытался ответить он как можно более деликатно и мягко. — Я думаю, что лучше дать ей некоторое время для того, чтобы она остыла. А после того, как она обдумает эту новость, я обязательно с ней это обсужу. Может быть. В очень отдалённом будущем. Ответ Брагинского устроил Катерину. Она медленно кивнула. — Да, пожалуй, ты прав… Может, мне поговорить с ней на эту тему? — Н-н-нет! — яростно замотал головой Россия. — Пожалуйста, только не это! Мм, я… я не думаю, что это такая уж хорошая идея. А если она спросит тебя о том, где я сейчас нахожусь? Я предпочитаю, чтобы она и дальше не знала, где я от неё прячусь. Хотя что ни говори, но старшая сестра никогда не была особо сильной личностью. Наташа несомненно сможет выбить из неё признание, что недавно она виделась с братом. Вот почему он не собирался рассказывать Черненко о том, что сейчас он живёт у Америки. Брагинский бросил взгляд на часы. — Мне жаль, но я действительно должен уже идти… Мне… мне было приятно увидеть тебя, Katyush. В более нормальных обстоятельствах, чем мы видимся обычно. — Да, — вымучено улыбнулась в ответ на это Украина. — Я тоже была рада повидать тебя, братик. Надеюсь, что смогу увидеть тебя снова в ближайшем будущем. Только не чувствуй себя обязанным что-то сделать для меня! Хорошо? И я… в общем, я рада тому, что ты счастлив. Ты же счастлив, Иван? Счастлив ли он? Россия решил, что он безусловно чувствует себя счастливее, чем раньше. — Да, думаю, да. — Хорошо, — Черненко крепко обняла брата. — Я рада. До встречи, братик. И береги себя, мой хороший. — Постараюсь, — Иван медленно прижал её к себе покрепче в ответном объятии. — До встречи, сестрёнка. Спустя некоторое время, они расцепили объятия и мило улыбнулись друг другу. Иван собрался и ушёл. А Катя стояла на пороге и махала ему рукой вслед, и смотрела на его широкую спину до тех пор, пока он не скрылся из виду. ~. Россия смотрел в окошко иллюминатора. Он понятия не имел, как прошёл этот его визит к сестре — хорошо ли, плохо ли? Политика их правительств долгое время вызывала между ними отчуждение, и так просто разговаривать после долгого перерыва — практически ни о чём, не вмешивая в беседу международные отношения — было странно. К тому же, он пообещал сестре, что в следующий раз привезёт вместе с собой Джонса, чтобы они поговорили и завели между собой более дружеские и более личные отношения. Но всё равно, какой бы простой не была просьба, она всё равно касалась политики. Украина и Америка не такие близкососедственные страны, как Альфред и Катя, но всё равно их правительства работали вместе, что не нравилось уже Брагинскому — как в политическом смысле, так и в общечеловеческом. И какой бы милой и беззащитной не была старшая сестра, она по-прежнему пыталась манипулировать его родственными чувствами. Конечно, она утверждала, что её разговор с Альфредом не должен стать большой проблемой, но ведь не было никакой гарантии и в обратном. И разве он не обозначил этот вопрос так ясно, насколько вообще это было возможно? Его отношения с Альфредом были чисто личными, и политики в них не было ни на йоту. Разве просьба о встрече не является как раз частью их работы, политической жизни? Разве это будет встречаться личной встречей, как это обозвала сестра? И даже если эта встреча действительно ничего не будет значить, тот простой факт, что он взял и привёз Америку к сестре в этих запутанных обстоятельствах будет означать, что он использовал его в рабочей сфере без его личного согласия для достижения личной цели. Ведь верно? Брагинский не знал. Всё это было слишком запутанно для него и несколько нелепо. Со вздохом, Ваня откинул голову назад, на высокое сиденье. Может, Альфред подскажет ему что-нибудь на этот счёт. И когда он закрыл глаза, то с удивлением обнаружил, что мнение Америки, каким бы оно не было неприятным, он действительно хочет услышать. ~. А тем временем блондинистый обладатель неприятного времени пил десятую чашку кофе. Удивительным это не было, учитывая, что за своё свободное время он успел пройти до конца «Call of Duty: Modern Warfare 2». Вполне вероятно, что игрушка обидела бы Брагинского, но он настолько устал, что ему на этот факт было уже откровенно плевать. Прохождение игры заняло гораздо больше времени, чем он думал. Это была его первая спокойная ночь без нарушения личного пространства и страха, что Россия вдруг окажется в его постели (конечно же, совершенно случайно, что всё равно не слишком-то радовало Америку). Ещё более смешным ситуация казалась из-за того факта, что он надеялся провести этот вечер не в одиночестве, а рубаясь в видеоигры со своим товарищем по джойстику Кику Хондой. Ну, что ж. Иногда голову Америки посещали поистине идиотские идеи. Не то, чтобы он когда-нибудь в это признается, но всё же… Он надеялся, что Япония скоро будет на месте. Когда он будет здесь, ему будет легче бодрствовать, потому что сейчас было чертовски тяжело даже просто держать свои глаза открытыми. Он как раз уже собирался плюнуть на всё и завалиться спать, когда услышал чёткий, но вежливый стук в дверь. Так стучала в дверь только одна страна — только Япония умудрялся делать это настолько вежливо. — Эй, Кику! — вскочил с места Америка и помчался к двери. Япония коротко поклонился, и сумка резво сползла с его плеча. Хонда ловко поставил её на пол в своей обычной манере. — Комбан ва, Америка-сан. — Проходи, я тебя ждал, — улыбнулся Альфред. — Надеюсь, ты притащил что-нибудь шикарное, потому что, чувак, я играл в Call of Duty, и это просто чертовски офигительная игра. Так что впечатляй меня! — Я сделаю всё возможное, чтобы удовлетворить твои ожидания, — мягко улыбнулся в ответ Япония. Присев на колени, он принялся разбирать притащенную с собой сумку и начал вытаскивать премьерные релизы новых игр своей страны. После того, как он сгрузил Джонсу диски, он вытащил из сумки бутылочку саке и упаковку пива на шесть банок. — Воу, чувак! — усмехнулся Америка. — Я вижу, ты как следует подготовился ко встрече. Я реально это ценю, друг мой. Хонда улыбнулся в ответ и склонил голову в коротком поклоне. Альфред чувствовал себя просто прекрасно. И похоже, это чувство останется с ним надолго, потому что он чертовски давно не проводил с друзьями время и не занимался с ними НОРМАЛЬНЫМИ вещами. Ну… не то, чтобы, конечно, Япония был нормальным, но по крайней мере он был достаточно адекватным для нормальности. — Что, повеселимся сегодня, Кику? — Джонс с широкой улыбкой показал другу большие пальцы и открыл одну из банок пива. Япония улыбнулся в ответ. — Хай, Америка-сан. Сегодня повеселимся. Примечания к главе: Кассетный скандал на Украине (укр. Касетний скандал) — громкий общественно-политический скандал, потрясший правительство Украины 28 ноября 2000 года и дестабилизировавший его политическую функциональность на долгое время. Отголоски скандала в стране ощущаются до сих пор и периодически возникают во время очередных парламентских и президентских выборов в стране. Ежегодно пресса и другие СМИ также отмечают своеобразную годовщину скандала. 28 ноября 2000 года лидер Социалистической партии Украины Александр Мороз опубликовал в украинских СМИ ряд аудиозаписей, якобы сделанных в Президентском дворце. Содержание записей якобы свидетельствовало о ряде громких преступлений, к совершению которых были причастны тогдашний Президент Украины Леонид Кучма и его приближённые. Одним из преступлений было убийство журналиста Гонгадзе. Также плёнки якобы запечатлели процесс давления президента и его приближённых на других политиков и журналистов страны. В результате в стране разразился так называемый «кассетный скандал». Как стало известно позже, аудиозаписи разговоров президента вручил Александру Морозу бывший майор госохраны Президента Николай Мельниченко, который после скандала получил политическое убежище на территории США, куда он вскоре и выехал, хотя в 2005 году он прилетал в Москву для дачи интервью. Бывший госохранник сказал, что общая продолжительность сделанных им записей разговоров главы государства составляет 300 часов. Роль аудиомонтажа и причастность сотрудников различных спецслужб, в том числе иностранных, к возникновению скандала оценивается экспертами как минимум неоднозначно. А отношения Америки и Украины в этом скандале связаны с тем, что 23 ноября 2002 года Чрезвычайный и Полномочный Посол США на Украине заявляет, что у США нет сомнений в аутентичности записей, сделанных бывшим майором Государственной службы охраны Николаем Мельниченко в кабинете Президента Леонида Кучмы, — об этом идет речь в открытом письме посла главному редактору газеты «2000» Сергею Кичигину. Посол также указал, что за попыткой подвергнуть сомнению аутентичность этих записей скрывается желание отвлечь внимание от предоставления Л. Кучмой согласия на продажу «Кольчуг» Ираку. Call of Duty: Modern Warfare 2 была запрещена к выпуску в России из-за нелестного изображения русской армии, которая уничтожала мирных граждан и вообще была больше похожа на террористическую группировку. Короче, политика-политика. От автора: Боженька, я читал про этот инцидент с Грузией ещё в 2008 году… Россия и США действительно друг друга не любят. И это меня очень удручает. И в своей работе я как бы не могла не помочь моим любимчикам, но мне всё равно интересно, почему политика США так зависит от отдалённых европейских стран. Моя страна… Я очень люблю Америку, но даже мне ясно видно, что он не очень-то и умён.