Казус "Перестрелки"

      Грегор нашел сестру у берега небольшого паркового прудика на расстеленном в тени раскидистого дерева покрывале. Рядом с ней находилась наполовину опустошенная корзинка для пикника, и Грегор засовестился, он опоздал больше чем на час, чем договаривался. Но повод получился уважительным, не придерешься.       Елена наблюдала за играющими около самой воды детьми и казалось не сразу заметила его. Одетая в легкий летний брючный костюм и с распущенными длинными — ниже пояса — волосами, она выглядела просто чудесно. Шляпка с широкими полями и яркой зеленой ленточкой в тон костюму дополняла образ. Она не подала вида, что заметила брата, но он знал, его появление не оставили без должного внимания.       — Привет, — сказал сестре Грегор.       Елена повернулась к нему, на чистом лице расплылась самая доброжелательная улыбка, напомнившая Грегору, что эта женщина — худшее, что могло случиться с ним. Непонятно, за какие прегрешения кто-то свыше наградил его такой сестрой, которую можно было только беспросветно обожать и получать за это по заслугам.       — Привет, — ответила Елена, похлопав по покрывалу рядом с собой. — У нас еще осталась пара бутербродов и сок.       — Премного…       — Оставить это для дворца, полковник-я-всего-хотеть-добиться! — легкий тычок прилетел ему по ноге.       — Так понял, сэр… То есть «мэм»! — Грегор даже не обиделся. Он опустился рядом с сестрой и с благодарным кивком принял неказистого вида бутерброд, что та сразу достала из корзинки. Из него во все стороны торчали листья салата.       — Ты опоздал, — выдала очевидное Елена. — И я уж подумала, что тебе совсем не интересно.       — А должно?       Молодая женщина пожала плечами, кинула мимолетный взгляд на играющих детей, двух хорошеньких мальчиков в коротких шортах и матросках. Мальчик постарше пытался обрызгать меньшего, который заливисто смеялся от радости и веселья. В силу жары последних летних дней Елена и не противилась забавам сыновей, не видя в них ничего криминального. Может быть задержись Грегор чуть подольше, она бы присоединилась к ним. В том, чтобы оказаться не скованными суровыми рамками общества, в котором она родилась, было слишком много плюсов. Грегор ужасно завидовал ее решимости отказаться от всего, принадлежавшего ей по праву рождения. И тому, что при этом Елена была счастлива.       Он вот не смог, хотя казалось, что паршивой овцой семьи всегда был именно он.       — Тебе решать, — сказала, наконец, Елена. — Ты спрашивал, а я знаю ответ, только и всего. И этот ответ: тебе должно быть очень-очень интересно. Ты должен умирать от мучительного любопытства.       Грегор подозревал, что фамильное стремление к изощренным измывательствам с годами не померкло. Иные, впрочем, называли это искренней заботой. И в который раз спросил себя, с чего он решил, что попытаться вызнать полную подоплеку внезапной немилости пятого стрелкового полка и, как следствие, удаления части из столицы, у Елены.       Она, конечно, все расскажет, но за какую цену.       — Считай, что я в агонии, — он с удовольствием откусил порядочный кусок внезапно вкусного бутерброда и с полным ртом спросил: — и так что же?       — Официальную версию ты и так знаешь. Неофициальную явно обманным путем вызнал у папы…       Грегор потупился. Это стоило немалых трудов.       — Но тебя интересует правда?       Елена поправила прядь волос, накрутив ее сперва на указательный палец.       — Запивай хоть, — мягко сказала она, протянув брату сок. — А правда в том, что наша любимая старушка скрашивает одинокие вечера увлекательной перепиской с друзьями давно ушедшей юности. Можешь не благодарить.       — Вот так просто? — удивился Грегор той легкости, с которой Елена ему это сказала и ничего не потребовала взамен и даже не вредничала, по своему обыкновению, а потом осознал, что именно ему сказали. — Лучше бы эта старушка обратила внимание на внуков.       — Вот это то, что я хочу получить в ответ, — с деланной серьезностью заметила Елена.       Грегор посмотрел на нее так, будто у сестры вырос второй комплект ушей. Елена с такой горячностью хлопнула дверьми, когда ей преподнесли разрешение на брак с Вульфом, человеком без сомнения достойным, но увы без титула, будто конфетку капризной девочке. С нисхождением, с презрением… Казалось, что ее отношения с Томми в глазах общества и семьи выглядели гораздо хуже, чем его с Эндрю.       Она вышла замуж и сразу нарушила условие, по которому ей разрешили этот мезальянс, полностью отказавшись от знатной фамилии.       От семьи.       — Серьезно?       Она ответила не сразу.       — Не пойми меня неправильно, меня вполне устраивает то положение вещей, что существует сейчас. Но папа уже в возрасте, и подумывает о преемнике.       По мнению Грегора, граф Гизи даже и не думал оставлять любимое дело. И давно знал, кому все же его передаст, несмотря ни на что, лет так еще через пятьдесят.       — Твоему домашнему песику уже давно приготовили самую главную подушечку.       — Твоему грозит другая подстилка, пожестче, если мой не получит эту мягонькую, — таким же тоном ответила Елена. — И у Томми есть все шансы ее не получить.       Вопрос «Почему?» Грегор проглотил, сразу поняв, что это слишком глупый вопрос, чтобы его даже просто озвучить. Причины были существенными, а ставки слишком высоки.       Да и действительно он прекрасно понимал, что полковник Эндрю Саймонс балансировал по краю всю свою жизнь. Документы почти двадцатипятилетней давности, строго засекреченные и полученные Грегором сперва исключительно на пару секунд по преступной халатности служащих архива, оказались впечатляюще увлекательными. Уровня доступа, имеющегося у полковника Гизи, первого заместителя начальника генерального штаба, решительно не хватало для официального запроса, пришлось идти на подкуп должностного лица среди руководства службы внутренней безопасности.       — Мама!.. — старший мальчик подбежал к ним, чуть в отдалении ковылял младший. — Привет, дядя Грегор.       Племянники Грегора, погодки, которых не очень внимательные люди смогли принять за близнецов, увидав дядю и бросив тому короткое «привет», быстро потеряли к нему интерес, занятые исключительно каким-то особо важным вопросом к маме. Получив ответ, тут же умотали обратно к воде. Грегор дождался, когда Елена снова обратит на него внимание. Этого времени вполне хватило, чтобы обдумать следующий свой вопрос, выбрав из кучи единственно значимый.       — И что ты от меня хочешь?       Молодая женщина молчала. Одна рука ее неосознанно легла на живот, огладив, но тут же Елена ее одернула, впрочем, столь краткого мгновения Грегору хватило, чтобы понять. Он хмыкнул.       — Я не могу так просто вернутся, — сказала Елена. — И честно говоря, не слишком жажду. Нет, родители нас очень любят, братец. Даже излишне. Но иногда мне кажется, что лучше бы они не позволяли нам творить все, что нам вздумается…       — Что я слышу… Ты жалеешь о своем выборе? Томас как-то тебя обидел? — тут же насторожился Грегор, готовый тотчас бросить шурину вызов…       Конечно, то, что Томми, готовый с Елены сдувать пылинки и всячески поддерживать любое ее начинание, мог хоть как-то обидеть жену — звучало абсурдно. Но служба при генеральном штабе приучила Грегора проверять все, даже самые абсурдные предположения.       — Ты идиот, — заключила сестра, оставив его вопросы без ответа. И внезапно добавила: — Я встречалась с отцом. Мы иногда… видимся.       Грегор молчал, думая, говорил ли об этих встречах отец матери. Или по обыкновению умалчивал. Графиня Алисия тяжело переживала вынужденную разлуку с дочерью, хотя несомненно пребывала в курсе, как и чем та живет. Но от своих слов она не отказывалась. Возможно, однажды почти что потеряв дочь, графиня полностью отказала той в праве быть взрослой и жить своим умом.       Грегор не знал, но ничем иным объяснить не мог тот факт, что мама встала на сторону бабушки в вопросе замужества Елены, будто сомневалась, что та может быть серьезна. Спустя пять лет доводы Елены о самом на то серьезном отношении, оба прелестных весомых довода, плескались в парковом пруду. И похоже Елена готовила еще один. Видимо, для закрепления.       По мнению Грегора, эти доводы стоило давно предоставить родителям лично.       — И последний с ним разговор дал мне некоторую пищу для размышлений, — закончила Елена.       — Официально перед тобой никто не закрывал дверей, — заметил Грегор, вытирая рот от крошек. И решился высказать то, что могло стать для них верным решением. — Единственное, что я могу тебе предложить, это вариант получения Томасом Вульфом нетитулованного дворянства.       «Его Величество разрешит, уже изначально королевская виза на столь неравный брак предполагала это», — хотел еще добавить Грегор, но вспомнил, как главнокомандующий при приватной беседе упомянул их с Еленой выборы, когда решал достоин ли общества его дочери-принцессы младший виконт Гизи в качестве соратника по играм, и промолчал. Разговор тогда вышел тот еще.       Елена прикусила нижнюю губу, видимо просчитывая все плюсы и минусы. Грегор дорого бы дал, чтобы знать, о чем в действительности думает сестра.       — Отец не видел в этом возможности.       — Возможно, — как можно мягче сказал Грегор то, что ранее казалось просто недопустимым, — он просто не видел всей картины.       Елена странно на него посмотрела, будто сомневалась, он ли это. И в чем-то сестра оставалась все той же шпилькой, как давным-давно, замужество ее нисколько не исправило, потому что первое, что на это она сказала, было:       — А ты, значит, у нас все видишь?       — Нет, не вижу, — признался Грегор, подавив смешок. — Наша семья играет немалую роль в жизни страны. И Его Величество это понимает, а потому пойдет на некоторые уступки.       И, чуть подумав, добавил:       — Я так думаю.       Он не имел права говорить, что может, а что не может его величество. В словах стоило быть осторожным, но почему-то перед Еленой он не смог подобрать других слов, ради безопасности — своей личной и близких — обличив их в предположение.       — Спасибо, братец, — тихо ответила Елена, а потом уж громче позвала детей: — Мальчики, нам пора. Вылезайте.       Они оказались тут же рядом. Растрепанные, раскрасневшиеся, с озорным блеском в глазах. Штанишки у обоих были мокрые до колена.       — Ты обещал, Грегор, — добавила Елена, разглаживая вихры своего сына. Теперь ее поза ничуть не скрывала ее положения. — А тебе нужен генерал Кармайкл, который, тебе ли не знать, всегда был старинным другом семьи.       — И сейчас состоит в очень тесной переписке с начальником генерального штаба, — добавил скорее для себя Грегор, вспомнив как с утра он лично же положил на стол командира письмо. И досадливо закусил губу.       Елена добро ему улыбнулась. Ее мальчики уже скоренько сложили игрушки в корзину для пикника, а теперь помогали матери убирать покрывало. Грегор и не думал предложить свои услуги, зная, что их просто не примут. Вместо этого он сказал:       — Я напишу родителям, что свой день рождения решил праздновать на природе, а не в поместье.       Елена хмыкнула. С учетом, что Грегор предпочитал вообще не праздновать, и явно и в этом году собирался не отступать от сложившейся традиции, несмотря на грядущую круглую дату, с его стороны это было широким жестом. Хотя, этим он думал поразить сразу две цели. Молодая женщина, наверное, впервые взглянула на брата иначе.       — Нейтральная территория, понимаю. Но, брат…       — Да?.. — Грегор придержал корзинку для пикника, что сестра ему вручила.       — Осень же, холодно будет.       Он рассмеялся.