***
Когда шаги мальчишки стихают на втором этаже, а голос Мелиссы выводит какие-то незамысловатые мелодические пассажи на кухне, Питер садится в кресло напротив шерифа, напряженно глядя на него. - Мне кажется... - Нет, - Хейл качает головой. - Ты не должен меня благодарить. Тебе не за что меня благодарить. Ни за то, что я сделал сейчас, ни за то, что было сделано тогда. - Если говорить честно, Питер, мне бы очень хотелось, чтобы ты исчез из его жизни, - шериф водит пальцами по столешнице, там, куда раньше, по обыкновению, ставил стакан. Но стакана нет, и нет ни малейшего намека на запах алкоголя в доме, кажется, Мелисса Маккол - обручального кольца ни у нее, ни у шерифа Питер не заметил, - сумела наложить вето на алкоголь в этом доме. Шериф тем временем продолжает, - но я понимаю, что это уже просто невозможно. Если бы он вернулся тогда, сразу... Я бы нашел способ... - Я в любом случае собирался уезжать, - ровно произносит Питер, не давая шерифу договорить. - И я тебя понимаю, Джон. Во всяком случае, я понимаю, чем продиктованы твои слова. Но это действительно невозможно. - Даже несмотря на то, что ты не можешь его защитить? Питер, я очень плохо разбираюсь в этих ваших волчьих порядках, но могу заметить, что у Скотта, который, как я понимаю тоже альфа, и у которого нет стаи - проблем в жизни нет. Он доучился, работает вместе с Аланом, у него семья и ребенок. К нему приходят иногда за защитой, как я могу понять, но он всех отправляет к твоему племяннику. У Маккола более-менее нормальная жизнь. Теперь о Дереке - он берет в стаю этих, как вы их называете... - Джон прищелкивает пальцами. - Омег. - Да. Постоянно влезает в какие-то разборки, перманентно добавляя Алану работы. В прошлом году Дитону пришлось собирать Айзека чуть ли не по кускам, и это при том, что... - шериф неловко замолкает на мгновение. - При том, что он живет с Дереком... - Я понял, - Хейл кивает, внимательно оглядывая мужчину. - Я к тому, что судя по всему, наличие... стаи мешает альфе адекватно защищать тех, кто ближе всего. - Ты не думаешь, Джон, что это связано скорее с характером... - Нет, - шериф ударяет пальцами по столешнице. - Не связано. Я не спорю - ты в пекло первым не лезешь, но это никак не влияет на происходящее. У меня условие, Питер. - Или стая, или Стайлз? У меня нет стаи, шериф. - Окружающие считают по-другому, Питер. Даже Скотт об этом говорит. Часть твоей стаи здесь, и еще тот рыжий парень. А значит, рано или поздно начнутся проблемы. Я бы хотел, чтобы ты подумал над тем, что я говорю. Питер коротко кивает, поднимаясь с кресла. - Я понял твою мысль, Джон. - Я должен его защищать, - тихо и ровно произносит шериф, глядя в глаза оборотня. - Даже от тебя, если понадобится. Другое дело, что мне не удастся это без твоих... уступок. Стайлз взрослый и очень упрямый парень, он не станет меня слушать, воспримет в штыки любую попытку ограничить его... связь с тобой. Я понимаю, что между ним и тобой связь куда более странная, чем я могу себе представить, - Джон немного устало вздыхает, поднимая глаза на Мелиссу, замершую в дверях комнаты. - Намного более странная. Я обдумаю твое предложение. Твои условия, - исправляется, слыша как взволнованно забилось сердце женщины. - И, я так понимаю, никаких консенсусов не предвидится? - Это и есть консенсус, Питер. Просто пойми. - Волку нужна стая, Джон. Стая - это сила. Стая - это контроль. Стая - это защита. - Все мы чем-то жертвуем, не так ли? Например, амбициями. - Дело не в амбициозности, - волк внутри щерит клыки даже от мысли о том, чтобы окончательно отказаться от стаи, но Хейл сдерживает хищника, почти не выдавая его эмоций. - Дело в необходимости. - Мне все равно, как ты это называешь, Питер. Если ты три года обходился без своей стаи, то ничего кардинально не изменится, не так ли? Альфа прикрывает глаза, беря себя в руки, отходит на шаг назад, медленно кивая и снова глядя на шерифа. - Я же сказал, что я подумаю, Джон. Мелисса неловко и обеспокоенно улыбается ему, провожая взглядом до лестницы.***
О чем вы с папой говорили? - А о чем мы могли говорить, по-твоему? - Питер чуть улыбается, оглядывая комнату. Такую знакомо-незнакомую - в ней по-прежнему лежат вещи Стайлза, только приведенные в непривычный для Стилински порядок, в ней не пахнет чипсами и едкой газировкой, совершенно нет запаха аддерала, и она совершенно не пахнет самим Стайлзом. Мальчишка сидит на подоконнике, прижимаясь спиной к стеклу, лениво разводит ноги, подпуская мужчину ближе и протягивает руку, осторожно касаясь его шеи. Питер медленно сглатывает, наклоняясь к своему советнику, размеренно вдыхает его запах, блаженно жмурясь и проводя рукой по худощавому, обтянутому тканью футболки плечу. Обо мне? Стайлз довольно улыбается, откидывая назад голову, подставляя маняще-беззащитное горло. - О тебе, - губы касаются кадыка, язык влажно скользит по горлу, и оборотень медленно дуреет, слыша мгновенный отклик зашедшегося в возбужденном ритме сердца. Не расскажешь? Стайлз тянет за волосы, заставляя отстраниться, просяще смотрит в глаза. - Ничего особенного. Лжешь, бэдвульф. Я хорошо чувствую твое состояние. Даже лучше чем раньше. Пока юноша набирает сообщение, Питер аккуратно вылизывает его шею и чувствительную к ласке кожу за ухом, чувствуя растущее желание, исходящее от его мальчика. С первого этажа слышится звон посуды и смех Мелиссы. Хейл отстраняется от Стайлза, чуть хмурясь, обнимает его, стаскивая с подоконника. - Слезай, спину застудишь. Питер. Ты совершенно точно нервничал от этого разговора. Он тебе не понравился. Что случилось? Мозги у Стайлза еще на месте, что-нибудь придумаем. Питер не успевает ответить, потому что Стилински, округлив глаза, судорожно-быстро набирает новое сообщение. ОМГ! Я же теперь зомби-Стайлз, да, зомби-дядюшка? - Дурак ты, Стилински, - альфа смеется. - Если хочешь, буду называть тебя зомби-Стайлзом. Ты же меня извел когда-то своим "зомби-дядюшкой". Час расплаты пришел. Стилински счастливо улыбается, откидываясь спиной на постель, так и не раздевшись, энергично мотает головой несколько секунд, и замирает внезапно, чуть прикусывая губу, и искоса смотрит на своего волка. - Только не в доме твоего отца, Стайлз, серьезно. Это перебор, он и так меня терпит, - Питер качает головой, садясь на кровать, мягко проводя ладонью по напрягшемуся плоскому животу. Это шантаж, бэдвульф. А шантаж - это плохо. - А у тебя кровать скрипит, насколько я помню. Питер не без удивления понимает, что он действительно очень хорошо это помнит. Я согласен на эксперименты. К черту кровать. Есть пол. И еще определенно слишком рано для того, чтобы спать. Хейл качает головой, ложась рядом с мальчишкой, проводя носом по шее. Да и вообще, я нынче тихий. А у папы оборотнического слуха нет. Я что, должен тебя уговаривать, а? На лице друида явно читается возмущение. Оборотень тихо фыркает, укладывая ладонь на бедро человека, ведет носом вдоль ключицы, виднеющейся из выреза футболки, понимая, что он по-прежнему не до конца верит в происходящее. Стайлз, притихший и задумчивый, скользит рукой по шее, поглаживая, соскальзывает ладонью на спину, притягивая вервольфа ближе к себе и тянется к губам, немного несмело, будто опасаясь отказа. Поцелуй выходит осторожным и размеренным, Стайлз полностью отдает ведущую роль Питеру, а тот старательно сдерживает своего внутреннего волка, по-хищнически просто желающего насытится долгожданной близостью. Стайлз снова тянется к телефону, второй рукой выправляя рубашку оборотня и прижимая ладонь к его спине. Понял. Боишься сорваться? Питер медленно кивает, осторожно прикусывая кожу на шее. Мда, папа точно не оценит твоего рыка. Я не подумал. - Я хочу, чтобы ты кончил, - альфа прижимается губами к уху своего друида, медленно проводя ладонью по груди и животу к паху. У мальчишки выпадает из рук телефон, когда он поворачивается к оборотню, непонимающе вскидывая брови. Вервольф тянет наверх край футболки, сильно сжимая тонкую ткань, чуть встряхивает головой, разглядывая молочно-белую кожу с россыпью родинок. У волка почти срывает ограничители - ему нужно хоть что-то, если не собственное удовлетворение, то хотя бы запах удовольствия его пары. Стайлз подцепляет край футболки, стягивая ее с себя, откидывается на постель еще более взъерошенный чем был, раскрасневшийся, широко распахивающий лихорадочно блестящие глаза. - Я не могу тебя взять, - хрипло шепчет Хейл, касаясь горячими губами плеча - от каждого прикосновения кожу будто обжигает, и все тело Стайлза скручивает слабыми спазмами удовольствия, - не здесь. Но я хочу, чтобы ты кончил. Хочу чувствовать запах твоего возбуждения, видеть твое лицо во время оргазма. Хочу знать, что ты действительно здесь, со мной, что ты чувствуешь меня. Одной рукой Стайлз цепляется за волосы оборотня, притягивая его к себе, прижимаясь к губам, жадно, жарко целуя, вторую спускает на ремень своих джинсов, больше мешая, чем помогая расстегнуть тугую новую пряжку. Не сдержавшись, оборотень тихо рычит, отталкивая руку мальчишки, справляется с застежками сам, отстраняясь и стаскивая остатки одежды с желанного, доступного тела. Стайлз дышит прерывисто, с хрипотцой, удобнее растягиваясь на кровати и широко разводя длинные стройные ноги, смотрит умоляюще, часто прихватывая ровными белыми зубами покрасневшие, слегка припухшие губы, в безмолвном стоне приоткрывает рот, запрокидывая голову, когда мужчина, накрыв его своим телом, прижимается теснее, жадно лаская подставленную шею, оставляя алеющие метки на молочной коже груди. Стилински комкает пальцами простынь, выгибаясь, шумно выдохнув, обвивает Питера руками, резко вскинув бедра, с мазохистским удовольствием потираясь членом о грубую джинсовую ткань. Прозрачная смазка впитывается в ткань, там, где головка касается бедра, а запах ее - пряный, солоноватый, - сводит волка с ума. Хейл старается заглушить рык в плечо своего мальчика, замирая, пытаясь успокоиться под ставшими размеренно-ласковыми прикосновениями. "Да ладно тебе, милый, ну они же... скучали друг по другу. И они уже взрослые люди" - Питер отчетливо слышит голос Мелиссы, хоть женщина и старается говорить приглушенно, памятуя о хорошем слухе оборотня. - "Ты же хочешь, чтобы Стайлз остался здесь". Хейл медленно, ласково скользит губами по заполошно вздымающейся груди своего человека, нехотя улавливая обрывки разговора. Поднимает взгляд на Стайлза, несколько секунд разглядывая подрагивающие ресницы, прикрывающие темные, влажно блестящие глаза, соскальзывает ниже, проводя ладонями по подрагивающим бедрам. Чертовски замечательно, что у Стайлза не такой хороший слух. И немного даже хорошо, что он не может издать ни звука - в этом уверен и сам Стайлз, потому что он совершенно точно знает, что застонал бы во всю глотку в тот момент, когда его грозный волк, коротко и влажно облизав головку члена, взял его в рот почти на всю длину. Стайлз раскрывает рот в немом крике, невольно вскидывает бедра, впиваясь ногтями в собственную ладонь, выгибается, как от разряда тока, хватая губами воздух. Чертова кровать действительно скрипит. Скрипит и скрипит, в такт рваным, немного сбивчивым движениям бедер. Чертовски пошло. У Стайлза разъезжаются ноги, он окончательно сбивается с ритма, жестко вбиваясь в расслабленное горло, путается пальцами в мягких волосах, невольно надавливая на затылок несопротивляющегося мужчины, замирает, дрожа от накатившего удовольствия, и распластывается по постели, жмурясь, задыхаясь, и широко раскрывая глаза, когда Питер, не сводивший с него взгляда последние несколько минут, садится ровнее, медленно облизывая губы. Стилински не без труда поднимается, прижимаясь к мужчине, тянется к нему, слизывая терпкий вкус своего семени с его губ. Питер мягко улыбается, тяжело дыша, одновременно успокаивая взбунтовавшегося было волка. Но Стайлз пахнет так восхитительно, еще чуть подрагивает от удовольствия и так жмется всем теплым, разморенным телом, что альфа-волк успокаивается, перестает возмущенно, хоть и тихо рычать по поводу того, что его только что достаточно жестко поимели. Стилински трется носом о шею мужчины, медленно расстегивая его рубашку. Питер подается под ласковые прикосновения, раздеваясь и ложась рядом со своим друидом. Стайлзу лень нашаривать телефон, поэтому он энергично и коротко кивает, в ответ на: "Спать?", произнесенное хриплым, невозможно эротичным, на вкус Стайлза, голосом, и засыпает почти мгновенно, расслабленно прижимаясь к своему волку.