ID работы: 1612653

Концерт для одной скрипки

Гет
G
Завершён
156
автор
Размер:
13 страниц, 5 частей
Описание:
Посвящение:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Поделиться:
Награды от читателей:
156 Нравится 37 Отзывы 40 В сборник Скачать

Часть 1

Настройки текста
Девушка сидела в кресле и, сложив пальцы домиком, наблюдала за огнем в камине. Около сотни лет прошло после ее отъезда из Нового Орлеана. А толку? Все тот же французский акцент царит на улицах, разве что бывшие рабы приобрели статус свободных людей. - Ты знаешь, я тут подумала, - обратилась она к фигуре, которая уже около пяти минут, казалось бы, незаметно следит за ней. – Новый Орлеан, два вампира, один хочет быть хорошим, второй немного истеричен. Признавайтесь, кто из вас беседовал с Энн Райс? Затянувшееся молчание дало четко понять, что шутка не подействовала, он все еще сверлит ее спину взглядом. И если бы он умел воспламенять предметы взглядом, то спинка кресла ее наверняка бы не спасла. - Ты вернулась, - его мягкий голос, будто шелком прошелся по коже. - Да, - девушка резко положила руки на подлокотники, но спустя несколько секунд так же резко встала со стула и заложила руки за спину. – Да, я вернулась. Ее взгляд метался по комнате. Она заметила прекрасные столики из красного дерева, итальянские шторы, шикарная библиотека владельца этой комнаты, а так же гармонирующее сочетание барокко и классического стилей. Что только она не готова была сейчас рассмотреть, только бы не смотреть на него…. - Мне стало скучно, - спустя пару минут ей удалось сказать хотя бы одну, пусть не самую удачную фразу, и взгляд остановился на нем. Он сделал лишь шаг к ней, а ее сердце уже оказалось в районе пяток. Слабое пламя в камине осветило лицо собеседника девушки. Она уже и забыла те эмоции, которые испытывала при его присутствии. Покорность и уважение. И если первое понятие было лишь относительным, то второе оказалось безапелляционным. Он был одним из немногих, если не единственным, чье превосходство она признавала. Лицо Элайджи было непроницаемым, трудно было определить, что именно он сейчас испытывает. Впрочем, для нее это всегда было проблемой. Данте, так ее звали, умела читать по лицам, жестам, это получалось непроизвольно, но метко. - Я надеюсь, ты не думаешь сейчас над способами моего убийства? – спросила она, вновь пытаясь разрядить обстановку, но он казалось, не слышал ее вопроса. Секунда потребовалась Элайдже, чтобы сократить расстояние до минимума. Девушка зажмурила глаза, а ее сердце отбивало чечетку в грудной клетке. - Чего ты сейчас боишься? – он говорил шепотом, но это не мешало ей наслаждаться его голосом, при этом с трудом подавляя дрожь от страха. – Ты боишься не смерти. Она открыла глаза, но не смогла себя заставить посмотреть на него, поэтому просто смотрела на носки его туфель. - Я предала тебя, - ее голос был очень тихим. - Тебе стало настолько скучно, что ты решила все-таки прийти, - она почувствовала в его голосе насмешку. Данте резко развернулась на каблуках и подошла к камину. - Я тут пытаюсь извиниться, впервые за всю свою жизнь, а тебе смешно, - она скрестила руки на груди, и ее тон чем-то напоминал обиженного ребенка. - У тебя был выбор. Ты просила свободы, я дал ее тебе, но ты могла вернуться. Каждые десять лет в назначенное время в назначенном месте мы могли встретиться. В том, что ты не пришла, нет твоей вины, - «Лишь моя глупость», хотел добавить он, но тактичность родилась раньше Элайджи. Он подошел к бару и налил себе и своей собеседнице виски. - Ты приходил туда каждые десять лет, - она обернулась к нему. – Пятнадцать раз. Прости. Она наверняка знала, что он приходил туда. Она была там каждый раз, боясь упустить крошечный шанс вновь просто взглянуть на него. Это был их секрет, он спас ее вовремя пожара и, казалось бы, весь мир был открыт для них двоих. Всему виной оказался лишь ее страх. Она изучала его лицо с неподдельным интересом. С трудом ей удавалось подавить порывы появиться рядом с ним в долю секунды и поцеловать, обнять или просто прикоснуться. Данте закрыла глаза, приводя свои мысли в порядок. Она должна сказать ему, он должен знать, почему она так поступила. - Я, кажется, люблю тебя, - одна маленькая фраза, которая заставила наступить себе на горло. – Но я не хочу этого чувствовать. Это ужасное чувство, которое я не хочу испытывать, но не могу его отключить. Я пытаюсь убедить себя, что мне все равно, что это пройдет, осталось только немного подождать, это обычная увлеченность, ведь любви не существует. Я думала, это любопытство. Все что мной руководит это любопытство, со временем мне надоедают мои увлечения, так как я просто напросто теряю к ним интерес. Это происходит по отношению ко всему, кроме тебя. Она замолчала и поднесла руку к лицу, смахнув единственную слезинку, которая предательски катилась по щеке. Все случилось в долю секунды. Элайджа вновь оказался слишком близко к ней, но на этот раз обнял. Знаете, то чувство, когда после далекой поездки оказываешься, дома в окружении семьи, или смесь восторга, спокойствия и триумфа, когда что-то давно не дававшее вам покоя закончилось? Секунда мимолетного счастья, которое позволило забыть руины внутреннего мира, не подававшиеся восстановлению. Она ответила на его объятья. Его сердце стучало так спокойно и уверенно, заставляя поверить что все будет хорошо. Это он ее Элайджа, сильный и благородный. Он всегда был рядом с ней, до и после ее обращения, даже когда она отключила чувства, он остался, не смотря ни на что. На секунду вампир отстранился, но лишь для того чтобы поцеловать ее. Его губы были мягкими и осторожными. Его поцелуй был для нее как глоток воздуха. Девушка бы душу продала, чтобы никогда с ними не расставаться, но всему свойственно заканчиваться. Входная дверь громко захлопнулась. - Ты помнишь Данте? – спросил Элайджа, сидя на кресле в гостиной. - Проводишь параллель между заботой обо мне и девятью кругами ада? – с насмешкой отозвался Клаус. - Не паясничай. Ты понял о ком я, - тут же парировал старший брат, наблюдая, как угольки тлеют в камине. Ему не требовалось смотреть на него, чтобы понять, что отразилось на его лице. Растерянность, ярость, обида - он не забывал ее не на минуту. Что бы ни пытался внушить себе Клаус, он был к ней неравнодушен. Элайджа прекрасно помнил, почему его братец не вернулся в Новый Орлеан после пожара, и кто-кто, а уж точно не Майкл был к этому причастен. - Она погибла слишком давно, чтобы о ней помнить, - в его голове чувствовалась еле заметная издевка. Элайджа все же упустил возможность возразить, что для них, Древних вампиров, сто пятьдесят лет незначительный срок. Он просто продолжил наблюдать за остатками пламени. Не видел бы он ее воочию здесь в этой гостиной каких-то пару часов назад, он бы и сам не поверил, что она вернулась. Хотя, «вернулась», пожалуй, слишком громко сказано… - Ты бы поверил, если бы я тебе сказал, что она выжила, что ей удалось спастись? – в ответ он услышал, лишь смех брата. - Это невозможно, - ответил Клаус, поднимаясь по лестнице. Теперь, когда он оказался на втором этаже, без ненужных зрителей, можно было снять маску веселья и безразличия. Всплыли ненужные для него воспоминания. Ненужные, но, как не странно, важные. Когда они впервые приехали в Новый Орлеан, тогдашний мэр принял их как королей, конечно не без внушения, но все же. Каждый вечер он устраивал небольшие концерты, спектакли, несмотря на ежедневные приемы, сопровождавшиеся алкоголем и множеством гостей. Это было на руку вампирам и приносило им не только эстетическое, но и гастрономическое удовольствие. Конечно же, это материальное благополучие не означало мира и покоя в Древней семье. Одной из главных причин ссор братьев была преждевременная кончина возлюбленной старшего брата, не без участия в этом прискорбном событии младшего. Всему был виной как не странно довольно эгоцентричный характер Клауса. Но и в нем порой просыпается такое редкое, даже среди смертных, чувство как совесть. Спустя несколько дней, ведь бессмертие не любит торопливых, не без участия инфантильного гибрида был устроен небольшой концерт для скрипки и фортепьяно. Лишь не многие, включая самого Элайджу, знали о предназначении этого мероприятия – поминки. Именно тогда и началась эта история. На сцене оказались девушка и юноша примерно одного возраста. Каждый великолепно исполнил свою партию, несмотря на волнение, вызываемое подобной публикой. К слову, которой отнюдь не являлись члены семейства Майклсонов. Если бы вы спросили у молодой леди после концерта, кто вызывал большее волнение вон тот молодой светловолосый джентльмен в первом ряду или мэр города, то, несомненно, выбор бы пал на второго. Все переменилось через пару месяцев… Элайджа Майклсон к своему собственному удивлению увлекся юной скрипачкой, но отнюдь не как возлюбленной. Именно тогда, на концерте, он увидел в глазах девушки, то, что было редкостью для барышень того времени – ум. Она не была из высшего общества, всего лишь юное дарование, которому повезло учиться у местного скрипичного мастера. Между вампиром и девушкой возникла симпатия, которая впоследствии переросла во что-то большее, нежели обычная дружба. И это не ускользнуло от внимания Клауса. Он и сам привык к этой девушке, но не подавал виду, что заслушивается мелодиями, которые она играет, не замечает огонька в ее синих глазах, не чувствует цветочного запаха, который окутывает комнату, когда она в нее заходит. Он был груб, ведь даже мэр города недостоин уважения столь Древнего существа, не говоря уже об обыкновенной девчонке. Его симпатия так и осталась бы тайной за семью печатями, если бы не счастливое, а может и ужасное стечение обстоятельств. Порой пару минут могут изменить весь мир. Если бы Элайджа задержался на пару минут, уходя на прогулку с Ребеккой, то они с Данте непременно бы встретились, но это было бы слишком просто. Двери для девушки открыл дворецкий, и, не спросив ни слова, пропустил ее внутрь, она была частым и приятным гостем для этой семьи. Во всяком случае, для двух ее членов. К сожалению, дворецкий не был ознакомлен с предпочтениями младшего брата, а так как обоих из них называли «мистер Майклсон», то мужчина учтиво проводил девушку в комнату мистера Клауса Майклсона. Он почувствовал ее, как только она постучала в двери дома, поэтому не стал утруждать себя приветствием или хотя бы поворотом к ней. Он просто продолжил рисовать портрет, аккуратно вырисовывая знакомые черты лица. Девушка замерла, как кролик, запертый в клетке с удавом, заметьте, здесь есть определенная ирония. Она могла бы уйти сразу, но не отсутствие манер заставило ее остаться. Человек, который увлечен искусством не может пройти мимо творчества своего собрата. В нем просыпается любопытство. - Это прекрасно, - только и смогла выговорить, девушка. - Это наброски, - не без усмешки парировал мужчина. – Хочешь попробовать? – только теперь он обернулся, чтобы взглянуть на нее. - Простите, но я не умею рисовать, - Данте опустила взгляд, но румянец все, же ее выдал. Виной ее смущения был далеко не отсутствие таланта рисования. Дело в том, что, не смотря на то, что мужчина был в брюках, на нем была легкая сорочка, которая к тому же была и расстегнута, что на тот момент было все же моветоном. - Если бы все занимались тем, чем умели, поверь, сейчас бы не было ни одного политика, - усмехнулся Клаус, протягивая ей руку в качестве приглашения. – Я научу. К удивлению для самой девушки, она приняла его предложение. Возможно, тогда звезды стали в какой-то особенный ряд или нашлась ведьма создавшая заклинание способное смягчить сердце древнего гибрида, но именно тогда, когда он выводил рукой девушки мягкие линии на холсте, ему захотелось ее поцеловать. Нежный поцелуй плавно перешел в страстный. Жажда власти и крови, ушли на второй план, оставляя лишь желание обладать этой девчонкой. Она оттолкнула его, как только его пальцы коснулись шнурков платья. Не веря тому, что сделала, девушка бросилась прочь из этого дома. Клаус не стал ее останавливать, он сам с трудом отдавал себе отчет в происходящем. Он убеждал себя, что это не любовь, а мимолетное увлечение, но, не смотря на это что-то все, же привело его ночью на балкон ее комнаты. Он попросил прощения за тот поцелуй и сказал ту самую фразу «Это больше никогда не повторится», которая, по меньшей мере, была ложью с его стороны. Клаус ушел не сразу, несмотря на просьбу девушки, но так и не получил приглашения. В ту ночь начался тот самый пожар. Впоследствии он узнал, что она сгорела заживо при пожаре и единственное, что осталось от нее лежало в коробке из красного дерева. Ее скрипка, которую она забыла в их доме. Столько лет он хранил ее, лелея глупую надежду, что ее смерть - это всего лишь слух. Клаус взял скрипку в руки, пройдясь длинными пальцами по струнам, на мгновения вернул мимолетные воспоминания о ней. Он улыбнулся этой, казалось бы, глупой, мысли. - Я думала, она тогда сгорела, - раздался за его спиной знакомый голос.
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.