Just friends

Когда Тоджи поднимается с места, Харутора немедленно предлагает остаться. Часы показывают половину двенадцатого, и он волнуется за друга, хотя и не произносит ничего вслух. Когда Тоджи пытается отказаться, блондин выставляет одну руку вперёд, пресекая все возможные возражения, а другой хлопает друга по плечу и говорит: — Это не обсуждается. И тут же уходит в другую комнату, чтобы принести футон. Оставшийся в комнате Тоджи благодарно улыбается уголками губ. Когда все приготовления ко сну закончены, Цучимикадо без лишних слов укладывается на футон, молча предоставляя Ато возможность спать на кровати, но тот начинает протестовать. — Ты уже разрешил мне остаться, я могу поспать на полу. Харутора поворачивает голову, смотря на нависшего над ним Тоджи, и хмыкает, всем своим видом говоря: «Пф, наивный, так я и разрешил спать тебе на полу». Но говорит лишь: — Спокойной ночи, Тоджи. И сразу же полностью укрывается одеялом. Ато качает головой, но больше не спорит и, смирившись, ложится на кровать. — Спокойной ночи, — эхом раздаётся в давящей тишине комнаты, и лишь ветер дует за окном. Когда Тоджи открывает глаза, он тут же понимает, что проспал всего несколько минут. И ещё он слышит стук, будто что-то бьётся о стекло. Только… о стекло никто не бьётся, а стук раздаётся откуда-то снизу. Оттуда, где лежит Харутора. Ато сразу же понимает, что происходит. — Предлагаю поменяться местами, — со вздохом, говорящим: «Я же говорил», Тоджи встаёт с постели. — Иначе к утру ты превратишься в ледышку, — небрежным тоном, через которое отчётливо проскакивает волнение, произносит он. — Мне и з-здесь хорошо, — стуча зубами, отвечает Тора и тут же съёживается на холодном футоне. — Так я тебе и поверил. Больше ничего не говоря, Тоджи берёт на руки комок из одеяла и Харуторы внутри, даже не напрягаясь, словно он ничего не весит, и в комнате раздаётся тихое «Эй». Через секунду Цучимикадо оказывается лежащим на кровати, а Ато, как ни в чём не бывало, ложится рядом, укрывает себя и Тору своим одеялом и обхватывает его одной рукой примерно на уровне талии — через второе одеяло, которым всё ещё укрыт блондин, и не понять точно. Харутора кое-как выбирается из складок своего «убежища» и, думая едва ли пару секунд, сам обхватывает Тоджи рукой и тихо шепчет: — Так теплее. Ато глухо смеётся с закрытыми глазами и прижимает друга ближе к себе. Никому больше не холодно. Когда утром Харутора просыпается, он обнаруживает, что его и Тоджи конечности каким-то невиданным образом переплелись между собой, и им, по всей видимости, даже было удобно так спать, раз они не проснулись раньше. Он сонно моргает и свободной рукой лениво потирает глаза, сгоняя остатки сна. Часы показывают шесть утра, до школы ещё куча времени, но Тора хочет провести это время, валяясь в тёплой постели. А ещё он хочет рассмотреть Ато в мельчайших деталях. Не часто можно увидеть друга таким умиротворённым, без вечной снисходительной улыбки или хмурого выражения на лице. Он кажется таким милым в этот момент, домашним и родным, что сердце Харуторы на пару мгновений начинает биться быстрее, чем следует. Его губы растягиваются в счастливой улыбке. Тора, разморённый приятной атмосферой утренней лёгкости, осторожно прижимается носом к шее Ато, с нежностью проводит по ней пальцами, наблюдая за своими действиями краем глаза и, кажется, совершенно не осознавая, что именно делает. Тоджи смешно морщится во сне и немного съёживается. Его любимая фиолетовая кофта, в которой он лёг спать, чуть спадает и открывает вид на острые ключицы. Гонимый минутным желанием, Харутора, всё ещё касаясь кожи друга кончиком носа, спускается вниз по шее и невесомо целует между ключицами, тут же заливаясь краской, но не решаясь отстраниться, наслаждаясь этим странным чувством эфемерной близости. Неожиданно Тоджи приглушённо стонет во сне, и это незамедлительно приводит Тору в чувство, резко возвращая в реальность. Он судорожно выдыхает, коря себя за потерю контроля. И напоминает себе, что они всего лишь друзья.