Сентябрь и Ноябрь

Уже несколько дней небо было укутано плотным одеялом из кучевых облаков. На дворе стояла удушающая жара. Казалось, количество свободного кислорода в воздухе уменьшилось раза в три, как минимум. Ну, мне уж точно так казалось. Иссохшая земля молила хоть о капле влаги, но облака равнодушно смотрели на нее сверху вниз. Когда же это закончится?! Да и денек сегодня выдался не самый удачный. С самого утра ношусь по школе как угорелый, пытаюсь найти старост классов, но они словно сквозь землю провалились… А собрание нужно устроить срочно: близится школьный фестиваль, нужно узнать примерные заготовки каждого класса и распределить места. Боже, как это проблематично – быть президентом студсовета! Внезапно в кармане завибрировал мобильник. «Пустой! – мелькнуло в моей голове, и я взглянул на экран пищащего аппарата. – Далековато!» И стрелой вылетел из кабинета в коридор. Осторожно лавируя между учениками, я торопился к выходу. – Ишида-сан, куда ты? – послышался за спиной голос моего заместителя. – Извини. Мне в медпункт. Срочно. Живот, – бросил я на ходу. Пробегая мимо одного из классов, я почувствовал на себе тяжелый взгляд. Куросаки!.. Не смотреть в его сторону, не смотреть! И тут… – Ишида-кун, что-то случилось? – И-иноуэ-сан?! Прости, потом поговорим! – я виновато взглянул на девушку и пронесся мимо. Выбравшись наконец из школы, я, не останавливаясь, бросился к источнику этой гадкой рейацу. Судя по всему, Пустой изменил свою дислокацию и теперь находится в нескольких кварталах от школы. Мне были знакомы все закоулки вокруг здания, и поэтому я уверенно свернул в узкий проулок, надеясь так срезать путь и поймать нарушителя раньше, чем он успеет что-либо сделать. «Вот здесь, за этим поворотом». Я выскочил из-за угла, и мой взгляд упал на внушительных размеров Пустого, нависшего над какой-то душой-плюс. Та, дрожа всем телом, с округлившимися от ужаса глазами, медленно отползала к кирпичной кладке, тем самым загоняя себя в тупик. Еще мгновение, и… – Эй, ты! Обернись! – Пустой повернул голову к источнику звука, то есть ко мне. – Хууу… – протянул он хриплым голосом. – Ты кто? Ты наверняка шинигами! У тебя такая вкусная рейацу! – Шинигами?! – от возмущения у меня даже бровь задергалась. – Нет, я не шинигами. Я – Квинси! – как же меня бесит, когда невежды подобно этому называют мой благородный клан именем этих шавок! – Квинси? Никогда не слышал. Но это и неважно, потому что я сожру тебя! – с этими словами Пустой бросился на меня. – Действительно, – произнес я, активируя лук. – Тебе это не пригодится. – Я выпустил несколько стрел в его тело. Пустой запнулся и заревел от боли. Воспользовавшись моментом, я всадил в него еще около десятка стрел, часть которых угодила ему в маску. Минус испустил свой последний вопль, потонувший во внезапном раскате грома, и рассыпался на частицы. Я поднял голову вверх. Неужели? Полыхнула молния, расчертив небо узором, напоминавшим трещины в сухой земле. Снова раздался гром. Мне неожиданно вспомнилась какая-то легенда, в которой говорилось, что гром – это звук, издаваемый брошенным молотом какого-то бога. Как же его звали? Перун, что ли?.. Нужно будет почитать об этом. Внезапно в голове промчалась мысль: душа-плюс. Я заозирался по сторонам, но той и след простыл. Убежала, наверное. Нужно было возвращаться в школу. Взглянул на часы: урок уже начался. Мозг уже приступил к сборке замечательной отмазки по поводу моего опоздания, как вдруг мне на ладонь упала тяжелая теплая, почти горячая, капля. А за ней еще одна. «Начинается» – подумал я, и вздохнув, отправился обратно. С каждым моим шагом дождь усиливался. Я ускорялся и вскоре вовсе сорвался на бег. Через несколько минут забушевал настоящий ливень. Я добрался до школы достаточно быстро, но успел вымокнуть до нитки. Одежда неприятно липла к телу, в ботинках противно хлюпало, стекла очков запотели. Мне даже страшно было представить, что творилось у меня на голове. Шагая по коридорам, поглощенным учебной тишиной, я оставлял за собой мокрый след. Я направился в свой кабинет: нужно было срочно привести себя в божеский вид. В такие моменты, они были скорее исключением, чем правилом, я радовался тому, что я президент студсовета и что у меня есть свой кабинет. – Где-то в шкафу я видел полотенце, - пробормотал я и открыл дверцы. – Вот оно, Ишида-кун, – послышался за спиной знакомый голос. Я резко обернулся. – Иноуэ-сан?! Что ты здесь делаешь? – Я волновалась за тебя, Ишида-кун, - улыбнулась девушка, протягивая мне полотенце. – Это не повод прогуливать уроки! – упрекнул я ее и протянул было руку за ворсистой тканью, но Иноуэ вдруг прижала ее к себе и произнесла: – Я рада, что ты не ранен, Ишида-кун. Разреши мне помочь тебе, – она мягко положила руку мне на плечо, и я, поняв ее желание, опустился на стоявший неподалеку стул. Девушка развернула полотенце и принялась растирать мои мокрые волосы. Было приятно. Ничего подобного я раньше не испытывал. Иногда ее маленькие пальчики выскальзывали из ворсистого облака и прикасались к моему лицу. Внутри все дрожало от холода и волнения, и я закрыл глаза, чтобы попытаться успокоиться. Где-то в глубине души было тепло, и перед глазами всплыл тот день, когда я впервые обратил не нее внимание. Это было не в классе, а в кружке рукоделия. Я всегда был уверен в двух вещах: 1. Свои таланты нужно развивать; 2. Мне плевать, что обо мне думают окружающие. Поэтому я, совершенно не стесняясь, записался в этот кружок. И там я увидел ее. Рыжие, солнечные волосы, теплый взгляд, мягкая улыбка – она напоминала первые дни осени, да, начало сентября, когда солнце все также греет землю, светит нам, отдает все свое тепло, словно предвидя расставание… Таких людей я никогда не видел. Казалось, она словно была соткана из тепла и света. Она улыбалась всем окружающим и весело болтала с какой-то одноклассницей. «Ишида-сан, у меня плохие новости. Иноуэ-сан была похищена арранкарами!» - в тот момент мое сердце пропустило несколько ударов. Как? Зачем? Куда? Все эти вопросы вертелись в моей голове, и я просто отказывался верить Урахаре-сану. Почему, почему это оказалось правдой? «Ишида-кун, пожалуйста, подними меня на крышу Лас Ночес!» - я знал, что она попросит меня об этом. Но зачем я тогда ее послушал? Я должен был, должен был ее отговорить, отказать ей. Но в ее взгляде я прочел все: там, наверху был Куросаки, она хотела ему помочь потому, что… Потому что любила его. А меня она просила как друга. Всего лишь друг. Но даже зная это, я не мог ей отказать. Слабохарактерный идиот! – Ишида-кун, что с тобой? – тревожный голос. Я открыл глаза. – Что? Иноуэ кивнула на мои руки, лежавшие на коленях. Задумавшись, я сжал их так, что побелели костяшки. – Все в порядке, Иноуэ-сан! Не стоит беспокоиться, - проговорил я, склоняя голову. – Я сделаю чай. Тебе нужно согреться. Пока она возилась с заваркой, я наблюдал за ней. Она все та же, все та же солнечная и теплая Иноуэ Орихимэ. Несмотря на все те ужасы, что ей пришлось пережить в Уэко Мундо, она не изменилась, осталась такой же доброй, жизнерадостной и отзывчивой. Только вот стала взрослее, еще красивее, еще желаннее… А изменился ли я? Раньше меня никто не волновал. Я был сам по себе, никто за меня не переживал, и я поступал аналогично. Пытался соответствовать своему имени. Хэх, гордый и одинокий квинси. Смешно. Но как только у Куросаки появились силы шинигами, все кардинально изменилось. Перевернулось с ног на голову. Готей-13, сумасшедшие ученые, полчища Пустых, арранкары, постоянная опасность, риск, вечный адреналин в крови, изматывающие тренировки, кровь, смерть – все это стало сопровождать меня по жизни. Но я приобрел не только это. У меня появились друзья – еще она причина жить, еще одна причина, по которой я должен стать сильнее. Появились те, кого я хочу защищать, те, кому я никогда не причиню боли. И ты, Иноуэ-сан, одна из них… Я знаю, твое сердце принадлежит Куросаки Ичиго, и мне никогда не назвать тебя своей. Но смотреть издалека, притворяться «просто другом» я больше не могу. Я должен что-то сделать, хотя бы один шаг, иначе я всю жизнь буду корить себя за малодушие. – Готово, Ишида-кун! – девушка обернула ко мне свое улыбающееся лицо. Но в ее сведенных бровях и грустных глазах я уловил волнение и печаль. – Иноуэ-… – начал было я, но она прервала меня: – Почему ты так поступаешь, Ишида-кун? Я знаю, Садо-кун куда-то часто пропадает, а Куросаки-кун… – она запнулась и продолжила уже тише. – Куросаки-кун больше не может сражаться… А ты… Ишида-кун, почему ты все делаешь в одиночку? Мы же твои друзья, ты всегда можешь обратиться к нам, ко мне за помощью!.. В ее глазах виднелись слезы. На секунду мне показалось, что вся вода, впитавшаяся в мою одежду и обувь, замерзла, и теперь тысячами ледяных клинков впивается мне в тело. Но мгновение пролетело, и я сделал шаг вперед, поравнявшись с ней. Она подняла на меня влажный взгляд. – Не плачь, Иноуэ-сан, - я аккуратно стер готовую вот-вот сорваться с ресниц слезу. Осторожно провел пальцами вниз по щеке к подбородку. Шелковистая кожа, манящие губы… Я поймал на себе ее испуганно-удивленный взгляд. Лицо ее стыдливо зарделось, хотя мое, наверняка, было таким же. Я, закрыв глаза, наклонился ближе и прикоснулся губами к губам Иноуэ. Она вздрогнула, но не отстранилась. Во мне трепетала каждая клеточка, я чувствовал, что поступаю крайне эгоистично и жестоко по отношению к ней, но ничего не мог с собой поделать. Медовый вкус ее губ, теплый сладкий запах волос – все это манило меня, начисто снося последние преграды самоконтроля. Хотелось большего. Я чуть углубил поцелуй, но сомкнутые зубы девушки не пускали меня дальше. Приоткрыл глаза и встретился с ее взглядом. Иноуэ снова вздрогнула, и чашка с чаем, которая чудом все это время оставалась у нее в руках, скользнула вниз. Послышался звон разбитой посуды, горячая жидкость расплескалась по полу. Часть ее попала на ноги, нестерпимо обжигая кожу. Тут девушка будто пришла в себя. Она уперлась одной ладошкой мне в грудь и попыталась отстраниться. У нее почти получилось, но я одной рукой мягко схватил ее за запястье, а другой обхватил талию и снова притянул к себе. Она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, но я не дал ей этого сделать, впившись в губы жадным поцелуем. Преграда была разрушена. Ее аромат, сладкий и нежный, опьянял меня. Осторожно углубляя поцелуй,я почувствовал ее теплый влажный язык. Я начал жадно изучать такой желанный ротик. Но Иноуэ не отвечала… Хотя чего я ожидал? Если бы на моем месте был Куросаки, она бы… Не хотелось думать об этом. Разорвав поцелуй, я прижал ее к себе и поглубже вдохнул ее запах, взглянул на ее блестящие рыжие волосы, постарался запомнить вкус ее губ – запомнить, чтобы уже никогда не забыть… Я отпустил ее и отступил назад. Девушка стояла передо мной с безвольно опущенными руками, раскрасневшаяся, с чуть приоткрытыми припухшими губами. Взгляд ее, полный слез, казалось, смотрел куда-то сквозь меня. Я потупил голову: – Прости меня, Иноуэ-сан. Прости… и спасибо тебе! – проговорив это, я вылетел из кабинета в коридор. Нет, я ни чуточку не изменился. Все такой же холодный, эгоистичный, расчетливый… Ничтожный и пустой, как ноябрь, месяц, в котором я был рожден… Я несся в класс. Нужно было забрать сумку и отпроситься у учителя. Кажется, у меня начиналась лихорадка…