Брутально влюблён ? Смешно.

Hey, people. Хочу сказать, что недавно я абсолютно точно уверила себя в том, что не способна на определённые грубые или резкие вещи. У меня даже фанфики получаются трогательными и смазливыми. Тем не менее, я написала (да неужто это случилось?) главу, следующая НЦа. Перед чтением советую настроиться на романтический лад. Ну такая у меня натура. Критика приветствуется и даже более чем. - Твою ж мать налево и направо! – выругался Мёрдок, когда сквозь сон он услышал резкое звучание своего сотового телефона, разбудившее его от крепкого и спокойного сна, - Тупой раздолбанный идиотский мобильник! -только Мёрдок способен за две секунды придумать любому существу на Земле кучу ругательств абсолютно разного спектра: начиная с нецензурной лексики, заканчивая, например, только словами на букву «а». Пока он лез в карман джинс за злосчастным телефоном, он и вовсе забыл, что задремал здесь не один. Ощущая на своём плече нечто подобное тяжести,он повернул голову и увидел голубоволосого парнишку. Спросонья он даже и не понял, кто это и как он здесь оказался. Лишь через долю секунды до него дошло, и даже мало будет сказать «дошло», словно что-то ёкнуло в сердце, напомнив ему всё то, что было три часа назад. Да, экран сотового телефона показывал 6:00 a.m., а находился он в гостиной уже с присутствием Туди в 03:00 ночи. Идиотский будильник снова дал напомнить о себе. «Блять, какого хрена? Я думал, что вчера я вырубил эту штуку», - продолжал ворчать басист, нервно тыкая пальцем на кнопку «отключить». На улице до сих пор стоял мрак, и это радовало мужчину: всё-таки ночь ему всегда нравилась намного больше. Он посмотрел на сопящего фронтмена, прижимающегося к широкому плечу басиста. Спал он вовсе не крепко, наоборот, очень чутко. Морща переносицей и нервно вздрагивая веками, он словно немо всхлипывал. Мёрдока будто накрыла волна какого-то странного и непонятного чувства. Хотелось прижать это чудо и не отпускать, и плевать, вообще, что он стал геем, потому что ему уже абсолютно всё равно, что творится в его жизни. Единственное, что ему не равно – это его группа. А ещё более он неравнодушен к стержню этой группы – хрупкому, слабоумному, напичканному лекарствами парнишке. Басист мягко и аккуратно встал, как можно сильнее пытаясь не разбудить Туди. Раздражаясь от навязчивого мигания лампочки, Мёрдок, пошатываясь, дошёл до выключателя, и погасил свет, не попав с первого раза на кнопку, в которую он целился. В комнате существенно потемнело и сделалось уютней после того, как свет окончательно был потушен. Осталось лишь только вспомнить о том, что в гостиной работает телевизор, который, мало того, что освещал полкомнаты, но и напрягал бы чутко спящих людей своим жужжанием. Один из таких людей как раз находился в этой комнате: Туди, почувствовав отсутствие своей бывшей опоры, начал ворочаться, по-глупому недовольно морщась. Мёрдок, выключив телевизор, повернулся и засмотрелся на эту картину. Какое-то дурацкое ощущение нежности и тепла не покидало его сегодня всю ночь к этой особе. Если он до этого был точно уверен, что он влюблён в Туди, когда начинал пялиться на него, любоваться, заслушиваться его голосом, порою, терять голову, думая о том, что он слишком милый и привлекательный, и в конце концов, видеть бредовые сны с его участием, то сейчас он смотрит на него и понимает, что это – «Моё». Собственник?.. Плевать он хотел на это. Зато сейчас Мёрдок в точности уверен, что хочет быть с этим синеволосом недоумком, который толкается во сне и утыкается ему в грудь, видимо, путая басиста с плюшевым медведем. После этой мысли мужчина тяжело вздохнул и приложил к своему лбу ладонь, всем видом показывая, насколько он поражён настоящим. Наверное, нынешним сленгом можно было бы выразить это как «facepalm». Бас-гитаристу совсем не хотелось заморачиваться, было бы лучше получить заветную дозу никотина: достав пачку сигарет, он дёрнул уголками губ, намекая на улыбку. Сигареты – это одна из радостей его жизни. Вдохнув в себя то, от чего уже зависим его организм, он медленно, пытаясь как можно тише, чтобы не разбудить и так не крепко спящего Туди, прошёл мимо него и подошёл к окну. Стоять у окна, курить сигареты и рассуждать об «очередном грёбанном дерьме, свалившемся на его жизнь» стало уже привычкой. Может несколько и романтично, но на самом деле это отлично успокаивает. Кто сказал вообще, что мужчины не имеют права страдать и переживать? Даже сам брутальный и импозантный Мёрдок, по мнению окружающих, позволяет себе такое. Потому что невозможно жить и смотреть на всё закрытыми глазами. Хоть если ты и по жизни пофигист. Мужчина выдохнул дым и прикрыл глаза. Спокойно. В рассуждениях о том, что « Murdoc is Gay», если честно, уже надоело теряться. Пошло оно всё к черту… Он же всегда жил по принципу «делаю,что хочу»? Вот и сейчас он будет делать, что хочет. Будет чувствовать к голубоволосой башке высокие чувства и капать слюной при виде его голого торса. Мужчина фыркнул, поражаясь глупости своих мыслей. С усмешкой на лице он открыл глаза, и прищурив один, критично прошёлся взглядом по своему отражению в стекле с головы до ног. Чёрные густые волосы чуть разлохматились во время сна; чёткий контур лица и выдающийся подбородок ярко трактовали Мёдса как грубоватую и жёсткую личность; чёрная футболка обтягивала его тело, пусть даже годы идут и дают знать о себе, оно оставалось таким же привлекательным; перевёрнутый крест, что висел на его груди, отпугивал любых «святош», как он выражался, и подчёркивал его преклонность к Великому Сатане; руки были не хилые, накаченные мышцы давали знать о том, что и бас-гитарист думает о своей внешности. И кто бы мог предположить, что когда-нибудь данная персона начнёт испытывать некое влечение к напичканному обезболивающими голубоволосому Туди? Кто бы мог подумать, что тот самый Мёрдок, ежедневно избивающий вокалиста до синяков, до крови, шрамов и потерь сознания, вечерами буквально приходит в ярость от самого себя, начинает метаться из сторону в сторону, пытаясь изгнать мысли о том самом худеньком парнишке, который идёт по жизни со странностями в голове и смотрит на мир совсем по-иному? И кто мог бы подумать, что каждый раз, когда в сердце бас-гитариста случается очередной всплеск нежности и ласковости к заторможенному, и так часто, беззащитному Стю, мужчина тут же маскирует свои чувства под ни что иное, как презрение, хладнокровие в жестокой форме, и только потом выдаёт их во внешний мир, добавляя ко всему ледяную усмешку. Мол, всё в порядке вещей. Словно тот Мёрдок, которого видят окружающие, живёт и внутри него. Да кто вообще решил, что он не умеет понимать высоких чувств, что он не знает ни привязанности, ни любви?! Абсурд. Он тоже человек. Внезапно, туман мыслей, нахлёстнувший на Мёрдока, рассеяло какое-то мешканье, томные и протяжные вздохи. Мужчина развернулся и улицезрел парнишку, который только что проснулся. Низко наклонив свою голову и облокотившись о колени, он прикладывал пальцы к вискам и тихо скулил, напоминая щенка. Голубоволосая шевелюра теперь свисала беспорядочными прядями, а корпус тела юноши, словно на подобии маятника, покачивался из стороны в сторону, иногда замирая в определённой стороне. Костлявые бледные пальцы сжимали виски, а болезненно крепко зажмуренные глаза и нахмурившиеся брови не обещали желать ничего доброго на многострадальном лице Туди. - Эй. Спокойно проинтонированное «эй» было произнесено Мёрдоком безответно. Парень ни дрогнул, словно замер, подобно каменной менгире, всё крепче сжимая ладонями голову. Басист не спеша вынул изо рта сигарету, и портя подоконник окурком, на который он сейчас опирался, в попытках затушить сигару, не сводил взгляда с застывшего и напряжённого Ди. Бас-гитарист оттолкнулся от своей опоры и, медленно шагая, не теряя своей обычной властной походки, дошёл до корчащегося парня. - Ты лунатишь али слух потерял? – с ноткой ехидства произнёс мужчина. Присев на корточки напротив фронтмена группы (в названии как таковом Мёрдок парню никогда уступать не хотел), он потряс парня за плечо. Тот измученно поднял голову. - Мёрди, башка разрывается. Бесит. Она меня бесит! – Стю пролепетал ещё пару слов, вяло жестикулируя, после чего он многозначительно вздохнул и насупился. Мёрдок смотрел на это зрелище, и не без сожаления к парню понимал, насколько он бывает временами… Жалок. Интересно было бы знать, каков бы он был в данный момент, если же не его старания в прошлом. Дважды попав в аварию, хитропопый пацан, у которого были неплохие перспективы стать обаятельным парнем, превратился в голубоволосого недоумка с чёрными глазами. Последнее, кстати, не так уж и волновало басиста, даже наоборот: Стю-Пота это красит. - Мёдс, - пролепетал он. Хотя, скорее, это было похоже на шёпот. Туди задержал дыхание и, оглядываясь по сторонам, словно боясь, что их разговор кто-то подслушает, наклонился к мужчине чуть ближе. - Что, олух? - Эй, Мёдс. А что будет… - Туди притворно затих, а на лице начала расползаться улыбка, - Что будет, если мы поженимся? – неожиданно выдал фронтмен и истерически залился хохотом, придерживаясь рукой за впалый живот. - Блять, что ты сейчас мне сказал? – басист тем временем впал в ступор от того, что только что выпалил его собеседник. Обыкновенно выглядевшие злыми глаза стали похожи на два большие блюдца, «офигевшие» от заявления вокалиста. Судя по всему, тут играют три аспекта: либо недоумку приснился какой-то безумный сон, либо он что-то курнул, пока тот не видел, либо он окончательно долбанулся… - Ну, я просто подумал, - вытирая выступившие слёзы от смеха, сказал Туд, - что ты бы обо мне заботился и там всякое такое… На последней фразе парня опять словно взорвало, не контролируя своего порыва, он начал безумно трясти головою, размахивая синей шевелюрой. Костлявое тело содрогалось, поддаваясь неконтролируемым эмоциям. Мёрдок наоборот замер, с трудом приходя в себя, и только его массивная рука оставалась лежать на хрупком тельце Туди, а точнее, на его плече. Один момент. Одна секунда, одна миллисекунда. Мельчайший порыв и… Басист резко сжимает ладонь, притягивая к себе только что хохотавшего вокалиста. Сидя на опасном расстоянии друг к другу, Мёрдок замирает, смутно осмысливая, что он собирается сделать сейчас. И в итоге, решается: в последний раз улицезрев голубые волосы, обрамляющие худое лицо, черные удивлённые глаза, тонкие губы, длинные ресницы, он сократил расстояние между ними, подавшись вперёд. Сухие тёплые губы накрыли приоткрытые от удивления губы певца. Туди не бушевал, не отталкивал басиста, вскоре он притих и прикрыл глаза, позволяя мужчине углубить поцелуй. Последний не медлил: воспользовавшись податливостью своего партнёра, он протолкнул язык в тёплую глубину. Мужчина почувствовал, как на него аккуратно легли лёгкие ладони, судорожно сжимавшие плечи. Поцелуй был мягким, влажным и неторопливым. В отличие от того, как бас-гитарист целуется с очередной «шлюшкой», он был особо медлителен. Мёдс исследовал языком рот парня, а тот, в свою очередь, инстинктивно прижимался к мужчине. Аккуратно проходя по ряду зубов, Мёрдок неосознанно осмыслил тот факт, что два выбитых зуба парня пошли ему только на пользу: так целоваться гораздо приятней. Наконец, Туди набрался смелости для того, чтобы полноценно ответить на поцелуй: один порыв и языки сплелись друг с другом. «Стю-Пот, долбанный ты ублюдок, я раньше считал, что ты целуешься подобно маленькой нерасторопной девочке», - мысленно ухмыльнувшись, Мёрдок оторвался от парня. Затуманенные глаза встретились с бездонными чёрными, образуя зрительный контакт. Ещё несколько минут два мужчины сидели рядом друг с другом, один из которых служил опорой другому, позволяя положить голову на плечо и уткнуться в шею.