Космическая несправедливость

      Хиджиката с самого утра был не в духе. Всё началось с того, что, проснувшись, он понял, что его организм находится в крайне смущающем приподнятом настроении, и потому он потратил лишние пятнадцать минут в ванной, чтобы унять это самое настроение. Из-за этого он опаздывал на дисциплинарное заседание, которое по его же наставлению теперь проводилось не раз в месяц, а два раза в неделю. Такое изменение в расписании было вызвано тем, что контролировать табун оголтелых офицеров-Альф было катастрофически тяжело. То и дело вспыхивали яростные разборки по поводу какой-нибудь случайно заблудшей на территорию казарм Омеги, и напоминать о правилах поведения, свойствах вируса и последствиях было единственным вариантом, который Хиджиката смог придумать.       На заседании после прочтения положений Легального Инструктажа Борьбы и Деактивации "Омегаверса" все обязательно совершали медитативную гимнастику. Успокоиться, расслабиться и отпустить накопившееся напряжение под угрозой сеппуку было непросто, но и сами офицеры понимали, что это вынужденные меры. Хиджиката с удовольствием присоединялся к общей медитации, чтобы побыть хоть некоторое время в тишине, обмозговывая свои ощущения, отделяя верные от неверных, нужные от ереси, и просто отдыхая.       В этот раз он появился в комнате для заседаний как раз в процессе прочтения инструктажа. Вместо Хиджикаты это должен был делать Ямазаки, но когда замком вошёл, то увидел, что кодекс находится в руках у стоящего в центре комнаты Окиты, громким, кривляющимся голосом зачитывающего отдельные пункты, вместо последовательного изложения всего текста. Собственно, именно по этой причине Хиджикате не удалось остаться незамеченным. Почти добравшись втихаря до свободного коврика шинсенгуми для медитаций, изобретённого по его же заказу, он вдруг почувствовал на себе резкий внимательный взгляд, а потом услышал и едкий, издевающийся голос:       - Что-то вы припозднились, Хиджиката-сан.       Хиджиката, сглотнув, замер. Он чувствовал, как вся комната перестала переговариваться, и все уставились на него. Сого получил власть над ситуацией, тёмную, тягучую и опасную власть.       - Что же это получается, пока мы тут зубрим ваше ЛИБиДО, вы своему либидо ни в чём не отказываете? Правда, Хиджиката-уныло-утром-подрочу-сан?       - Отставить к чёрту такие сокращения! И обращения! И просто сдохни! – только и смог рявкнуть Хиджиката, вылетая из комнаты совещаний под дружный хохот вконец обнаглевших офицеров.       Его мысли настолько спутались и смутились, что он даже забыл наградить каждого внеочередным сеппуку.       Последствием восхождения Сого на трон извращённо-садистской тирании стал срыв всего рабочего процесса в шинсенгуми. На краткие, но яростные увещевания замкома была лишь одна реакция – гаденькие смешки и шуточки по поводу свободы личной жизни. Вытаскивать катану тоже было бессмысленно – проще уж всех офицеров сразу зарубить и заменить на новых. Или зарубиться самому.       Шинсенгуми из последнего оплота целомудренности и нравственности с каждым часом стремительно приближалось к состоянию рассадника молодой и сильной Альфийской энергии. Дошло до того, что Альфы посильнее отлавливали слабеньких и ставили на них эксперименты типа: «Омега чёль? А если найду?». По этой причине Ямазаки и ещё несколько измученных офицеров обосновались в кабинете Хиджикаты, который, монотонно шагая из угла в угол комнаты и заламывая руки, наблюдал за тем, как дело всей его жизни превращается в сплошную вакханалию.       Кондо в штабе весь день не было, оно и понятно – первый, кому сорвало башню насыщенными сексуальными фантазиями, был именно он. Замком предположил, что он весь день околачивался возле хост-клуба «Улыбка», так как вернулся он уже после обеденного перерыва очень расстроенным и с фингалом под глазом, но с надеждой на светлое будущее во взгляде. Никаких изменений в шинсенгуми он не заметил и лишь томно вздыхал, потому Хиджикату так и подмывало поставить ему фингал под второй глаз, для симметрии.       - Кондо-сан, вы не видите? Это просто катастрофа! Никто не держит себя в руках, весь штаб превращается в какой-то бордель! – Хиджиката яростно затянулся сигаретой, явственно ощущая, что и его самоконтроль трещит по швам.       - У нас есть план, Тоши?       - Как вы себя чувствуете? – Хиджиката устало потёр переносицу.       - Я... я в порядке, кажется, я в порядке.       - Тогда присядем. План потребует от вас сосредоточенности.       Утро Гинтоки тоже не задалось. Сперва его разбудил перезвон у двери и топот под окнами – это в очередь выстроились потенциальные клиенты йорозуи. Радость от лёгкой денежной добычи прошла с первым же посетителем, так как просьба клиента была совсем не того характера, что могли бы напечатать в сёнен джампе. К следующим десяти страждущим Гинтоки уже приноровился и с помощью Кагуры вытряхивал их в заблаговременно открытое окно. С ещё десятком, желавшим посягнуть на его оскорблённую мужественность, он расправился собственноручно, нокаутировав ещё с порога. Когда Кагура устала, а остатки гостей были напуганы криками Отосе, которую совсем не радовал вид на кучки избитых разномастных посетителей из окна её пустовавшего бара, Гин-сан наконец смог вздохнуть более-менее спокойно. Он даже не заметил, как прошла большая часть дня, а Кагура вновь куда-то ускользнула. Надо бы найти её и провести беседу, но для этого нужно выйти на улицу, а стресс, пережитый за день, сильно уменьшил желание Сакаты появляться снаружи. Поэтому, сидя на софе, напяливши шесть пар трусов для безопасности и меланхолично переключая каналы телевизора, Гинтоки лишь мысленно лелеял своё тяжёлое положение и то странное чувство особенности, что зародили в его душе все эти необычные запахи и чужие мысли, лезущие к нему в голову отовсюду.       Ему казалось, что он что-то забыл. Что-то довольно интересное, но не жизненно важное, поэтому он спокойно прокручивал в голове собственные мысли, пытаясь выяснить суть. Но чужие запахи и мысли этому бесконечно мешали. Фоном Гин услышал, как по телевизору передают новости. Что-то случилось в казармах шинсенгуми, что-то про «Садистский Фантомас разбушевался». Гинтоки никогда не считал, что все эти люди с экрана умеют придумывать хорошие названия своим новостным сюжетам.       И тут его мысль зацепилась за одно воспоминание – кажется, он обещал нанести визит тому психокопу, что постоянно мозолит ему глаза. Саката взглянул на часы – половина восьмого, обед у полиции наверняка прошёл уже раза три. «Власти недоумевают, сильнейшая структура Эдо разрознена и сама несёт опасность мирным жителям», - продолжил диктор. Гинтоки усмехнулся – кажется, любезные расточители налогов не справляются с возложенными на них обязанностями - и начал собираться в дальний путь до штаба полиции. Он трижды проверил каждую застёжку и резинку каждых трусов, прежде чем отправиться в пеший путь – с некоторых пор он понял, что езда на мопеде приносит ему дикие неудобства на каждой кочке и колдобине.       Преодолев довольно тернистый путь под жадные взгляды, он предстал перед воротами главного штаба шинсенгуми. Собственно, что значит "главный" и есть ли другие, он не знал, да и особо не задумывался, но его напряг один факт – от ворот осталась лишь одна половина, и та была покорёжена чем-то, по следам напоминающим взрыв. И за этой половиной явно происходило какое-то сумасбродное движение, крики и истерия.       - Йо, данна!       За спиной Гина возник капитан первого отряда так внезапно, что ему пришлось даже схватиться за меч. Сого мрачно улыбнулся ему, взглядом прямо-таки задвигая в ворота.       - Д-добрый вечер, Окита-кун.       - Я смотрю, - Сого сделал медленный шаг вперёд, - Хиджиката-сан выбрал себе очень... особенный эскорт. А вы рисковый, данна.       - Я не эскорт, я поговорить пришёл, - Гинтоки попытался придать своему голосу суровость. - Что здесь происходит? Может, мне зайти позже?       - Нет, что вы, у нас всегда найдётся минутка, чтобы помочь простым гражданам, - Сого вальяжно прошёлся мимо Йорозуи, прихватывая того за плечо.       - Но, как же... - Гинтоки попытался ускользнуть, но в последний момент Окита обернулся и смерил его таким взглядом, что Омега внутри Сакаты лишь сжался от ужаса и благоговения, заставляя своего носителя следовать за Альфой.       Гинтоки столько раз пожалел о том, что вышел на улицу, что и посчитать нельзя.       Первая ступень плана Хиджикаты была проста и невыполнима одновременно – ему нужна была проверенная команда. Команда особенных носителей вируса, которые имеют своеобразный поведенческий иммунитет к этой заразе. В первую очередь, он сам – он хорошо сдерживал свою Альфу и вполне владел своими естественными желаниями, хотя его психическое состояние оставляло желать лучшего. Дальше Кондо-сан – он хоть и поддался всем рвениям своей Альфы, но это настолько слабо отличалось от его обычного поведения гориллы, что его всё-таки можно было счесть за адекватного. Третьей, к удивлению самого Хиджикаты, оказалась Кагура. Вирус, видимо, рассчитанный только на кровь человека, странно исказился на крови Ято, сделав девочку Альфой, что не сулило, в принципе, никаких последствий. Сложно было представить маленькую девочку, бросающуюся на Омег в попытке установить отношения «Альфа-самец – не Альфа-самец». Вообще представить бросающуюся на людей маленькую девочку Хиджикате было очень сложно, даже если девочка и не совсем земная девочка. Следующий в списке – офицер Ямазаки. Он не показал какие-то особые способности и сильное сопротивление вирусу, но он просто оказался таким посредственным и слабым Альфой, что за его поведение Хиджиката опасался совсем мало, к тому же, никто лучше него не мог добыть информацию по этому самому "Омегаверсу", без чего вся операция замкома пошла бы ко дну.       И наконец – Йорозуя. Тоширо не хотел этого признавать, но Саката был именно той драгоценной задницей, которая могла бы сыграть главную роль во всём задуманном им представлении. Омега, который не реагирует на Альф, насколько мог судить Хиджиката по своим наблюдениям, был исключителен, а значит, необходим "суперкоманде" Хиджикаты.       Если, конечно, Саката действительно не реагировал на зов Альф.       Хиджиката, забаррикадировавшийся в своём кабинете, в сотый раз благодарил духов за то, что у Йорозуи хватило упрямства ослушаться и не явиться сегодня в штаб. Он боялся представить, что могло бы произойти и сколько бы позору навлекло на шинсенгуми одно любое такое происшествие, натолкнись сей драгоценный, но подверженный течке объект хоть на кого-нибудь из офицеров в их нынешнем состоянии.       - Ямазаки, докладывай.       - Да, шеф.       Сагару стал раскладывать перед Хиджикатой наработки по вопросам происхождения вируса и средствам если не защиты от него, то хотя бы снижения симптоматики. Ясно было одно: хотите бороться с аманто-вирусом, летите, господа, в космос. И чем скорее, тем лучше. Ямазаки доложил также, что за непродолжительную экстренную связь с аманто те пообещали выслать сдерживающие препараты или даже готовый антидот. Отчего на Землю так и не явились сами аманто-врачи, не уточнялось.       Хиджикату потряхивало от гнева и ещё одного не до конца сформировавшегося чувства – чего-то сродни предчувствию. Он ощущал всё такую же концентрацию Альфийского безумия в казармах, но отчего-то всё как-то притихло.       "Кто-то чужой в штабе", - сообщило ему обострённое восприятие, и он тут же вылетел во двор, оставив Ямазаки дальше сопоставлять факты и слухи.       Сердце Хиджикаты отчего-то слишком громко бухало внутри, пока он стремительно двигался к одному из павильонов, следуя за своими ощущениями, которые сообщали, что очередной заблудшей Омеге требуется помощь. Чем ближе к цели подходил замком, тем более жуткая и мрачная аура становилась вокруг, заставляя Хиджикату довольно громко разбрасывать проклятья.       - Сого! – позвал он, имея уже определённые догадки о природе готовящейся бури. - Сого, мать твою, выходи немедленно!       Никто ему не ответил, и, особо долго не дожидаясь, Хиджиката влетел в помещение, где обычно самолично допрашивал преступников. Окита Сого, естественно, был на месте.       - О, а вот и сам Хиджиката-сан.       Замком замер на входе лишь для того, чтобы разглядеть бессознательную тушку Йорозуи на полу.       Вот тебе и исключительный Омега.       - Сого, ты что наделал? – Хиджиката почувствовал вдруг прилив странных сил и то, как его аура вытесняет жуткую тьму из атмосферы. - Ты... ты зачем это наделал?       Окита казался крайне скучающим.       - Чего я "наделал"?       Хиджиката головой мотнул в сторону валяющегося Гинтоки.       Сого передразнил его и мотнул головой в ответ, вызывая в Хиджикате бешенство. Тот подскочил к нему и схватил за грудки:       - Ты мне брось придуриваться, ублюдок, я ведь не посмотрю, кто ты, сеппуку отправишься у меня делать!       Сого оскалился.       - Ну чего вы такой нервный, Хиджиката-сан. Я ведь вам помочь решил, вот, подготовил данну для вас.       - Ты, ёб твою...       - Слышь, отпусти его, - прохрипела тушка Гинтоки с пола, - я тут просто от усталости завалился.       Хиджиката переметнул злой взгляд с Окиты на Сакату.       - Что, к чертям, это значит?!       Гинтоки приподнялся и посмотрел на замкома слегка окосевшим взглядом:       - Этот засранец напугал меня своими С и М штучками, вот сознание и того самого... Уплыло, - Гин медленно встал на ноги и потёр ноющие места. - Ничего больше, о, спасибо тебе, Ками.       Тоширо пытался соображать с нечеловеческой скоростью. Сого, используя всю свою мощь, лишил Сакату сознания, скрывая тем самым его присутствие от остальных. Сого, мать его, Окита сделал что-то общественно полезное.       - Ты. Ты в команде, - проговорил Хиджиката, отпуская его мундир.       - Сочту это за "спасибо", Хиджиката-ублюдок.       Замком прошагал мимо Окиты, хватая за шкирку всё ещё выглядевшего не совсем здоровым Сакату, и потащил его в кабинет.       - Экстренное совещание, вашу ж мать!