Визит из невыразимого

В самом сердце зимы здесь пахнет весной Я могу падать семь раз, но я поднимусь на восьмой. БГ.

Когда, наконец, дверь отворилась, Джинни уже снова сидела рядом с ним. Она больше не пыталась заговаривать, только изредка бросала на него мрачные взгляды. Ему трудно было понять, о чём она сейчас думает, он и сам-то не понимал, что происходит у него в голове, эмоции сжались где-то на самом дне гулкого как колодец отверстия, которое образовалось на месте его привычного образа мыслей. Он чувствовал, что ей уже до смерти хочется уйти отсюда, повидаться с родителями, которым сейчас тоже должно было быть несладко, вырваться из этого узкого аппендикса, насыщенного его напряженным отчаянием. Такое вот парадоксальное сочетание. Он давно уже отчаялся, но, вместе с тем, напряжение не спадало. Слова Боумена тут помогли мало, они только заронили в почву сомнений зернышко дополнительных колебаний. Но Джинни продолжала ждать вместе с ним, видимо, посчитав это своим безусловным долгом, что только ещё сильнее увеличивало существующее напряжение, а он не считал возможным предложить ей уйти, она бы подумала, что он не хочет её видеть и обвиняет в произошедшем. Поэтому, когда открылась дверь, в пространство коридора словно разрядилось какое-то жуткое чёрное облако, заставив подпрыгнуть вверх все эмоциональные показатели. Вышедший устало вздохнул и промокнул лоб аккуратным белым платком, вынутым из кармана. Это был всё тот же колдомедик, с которым он столкнулся в вестибюле. Как-то автоматически пришла в голову мысль, что тот слишком уж часто потеет. «Не сбросить ли вам чуть-чуть вес, доктор? И не перестать ли волноваться понапрасну?» Какие нелепости, порой, лезут в голову, когда душу переполняет внезапно возникший страх! Джинни дёрнулась на месте, как только увидела доктора, порываясь встать, но поняв, что Гарри сидит, сдержала себя. Даже когда он сам медленно поднялся навстречу вышедшему, она осталась сидеть, видимо, сообразив, что только он, и никто другой имеет сейчас право задать тот самый вопрос. Он и сам это осознавал не хуже её. Только вот язык отчего-то не желал поворачиваться. Поэтому он просто устремился навстречу, с лицом, полным немого вопроса, думая, что этого окажется достаточно. - Меня зовут Сметвик, мистер Поттер, - зачем-то сразу представился колдомедик, бросая на него настороженные взгляды, - Гиппократ Сметвик. Мы уже как-то давно встречались, но вы меня вряд ли помните. - Гиппократ?! - Красноречивое имечко, не правда ли? Нетрудно представить, что проблема выбора профессии передо мной не стояла, - он криво улыбнулся. – Впрочем… вы же, наверное, хотите узнать, что с вашей… мм… - Подругой. - Да, да… - доктор снова промокнул платочком запотевший лоб. – Я скажу вам честно: я с таким сталкиваюсь в первый раз! Да! - С каким? – недопонял Гарри, чувствуя, что мистер Сметвик постепенно начинает напоминать ему стеснительного палача. - Вы знаете, что принесли нам в лечебницу мёртвое тело, мистер Поттер? Да. Мертвее не бывает. Он ощутил, как снизу от ног медленно поднимается волна оледенения. - Нет, нет! – воскликнул Сметвик, увидев выражение его лица. – В действительности, оно только казалось мёртвым, вы знаете?! Нет, положительно, палач разжигал хворост уж слишком медленно! - Ещё продиагностировав пациентку на каталке, я подумал, что нет смысла везти её в операционную. Но, вы же знаете, случаи бывают всякие, так что… Она подала признаки жизни, когда мы переносили её на операционный стол. Да. И тогда мы начали за неё бороться. Я говорил вам, что с таким ещё не сталкивался? Мы теряли её. Да, теряли. Потому что, вы знаете, ну невозможно было её вытащить! Поверьте. Год назад нам сюда привозили много раненых, я знаю, что говорю. Она возвращалась семь раз. СЕМЬ РАЗ, вы можете в это поверить?! Это совершенно невероятно! Когда мы уже думали, что все усилия бесполезны, что она мертва, она снова возвращалась. Как будто играла с нами. Знаете, в таких случаях говорят, что душа к телу гвоздями прибита, да. Хотя таких случаев, как сегодня, не бывает, уж поверьте! - А разве никто у вас не владеет заклинанием… ангела-хранителя? – решился он вклиниться и задать вопрос. – Ну, которое может удерживать душу, пока… - Не надо, - оборвал его Сметвик, - я знаю. Вот что, мистер Поттер, мы здесь, в лечебнице Святого Мунго не практикуем чёрную магию. Да! Зарубите это себе на носу! Не практикуем. - Чёрную?.. – опешил он. – Но… «Вот это номер!» Выходит, он жив, только благодаря чёрной магии? - Никаких «но», мистер Поттер! Никаких «но». Не практикуем и не планируем. Видно было, как мистер Сметвик пришёл в сильное возбуждение. Он снова покрылся потом и принялся буквально тыкать в лоб и волосы своим платочком, кидая на Гарри встревоженные взгляды. Он успокоился только спустя пару десятков секунд и продолжил, видимо, решив, что пора уже закончить начатый ранее монолог. - В конце концов, нам удалось стабилизировать её положение, так что… - Так она жива?! – Гарри почти закричал, уже не в силах терпеть эту сцену, поджарившую его почище всякого адского огня. - Она безусловно жива, мистер Поттер… - Слава богу! Он услышал, как Джинни за его спиной шумно выдохнула, словно всё это время сдерживала дыхание. - …но, видите ли, есть одна проблема… Ну, конечно! Так всегда и бывает. Всегда есть какая-то проблема. Так-то всё хорошо, только вот… и затем следует что-нибудь, что обесценивает напрочь прекрасную новость. - Говорите, - кивнул он угрюмо. - Такие частые и долгие, скажем так… мм… визиты на ту сторону не могут не сказаться на-а… На мозге. Да. Вы же понимаете. Поэтому я не уверен… мы не уверены, что даже если она очнётся, а это вовсе никакой ещё не факт, то она… останется прежней. Такой, как вы её знали. - Объясните, - потребовал он, чувствуя, как холод снова охватывает его тело ледяными объятиями. - Да что уж тут?! Скорее всего, она, как это обычно говорят… мм… будет просто растением. Да. Сзади поперхнулась Джинни. Он опустил голову, не желая, чтобы выражение его лица стало достоянием взгляда колдомедика. - И ничего нельзя сделать? - Если так и произойдет, то ничего. Да. Ничего. Я сожалею… Вот оно! Вот как это достало его. Достало их обоих. Она жива – конечно, кто же спорит! Если даже доктор Сметвик в этом уверен. Формально. Только вот толку от этой формальности чуть! Какая мерзкая, отвратительная ирония! Всё по правилам, всё соблюдено, но в действительности – обман! Обман, обман, гнусный обман! «Лишитесь самого ценного». Её блестящий разум – вот то, что она в действительности ценила больше всего! Он вдруг вспомнил мага из Отдела по контролю за магическими существами, лишенного Долоховым памяти на Ланди. Его бессмысленный взгляд, пальцы, медленно копающиеся в банке с консервами… Это чудовищно, увидеть её такой, он просто не сможет этого выдержать. Если бы она знала, она бы предпочла смерть подобному существованию. Она отдаёт разум, а он теряет её, так или иначе. Теперь это просто пустая оболочка. Живая, но от Гермионы в ней одно только название. Если только каким-то чудом доктор не ошибается. Один раз он уже ошибся, вдруг повезет снова. В глубине души он хорошо понимал, что не бывает такого сказочного везения два раза подряд. Впрочем, почему два? Доктор сказал: семь! С другой стороны, у кошки девять жизней, а ведь Гермиона побыла кошкой в свое время, пусть и недолго. И потом, что означали слова Боумена о том, что он может не волноваться за неё? Хотя, тот мог сказать их, просто чтобы от него поскорее отделаться. В любом случае, он будет продолжать верить до самого последнего. - Я хочу её увидеть. - Она сейчас без сознания, мистер Поттер… - начал Сметвик. - Я хочу её увидеть! – повторил он твёрдо, не оставляя шансов на отказ. - Хорошо, пойдемте со мной, - доктор сделал несколько шагов по коридору. - А-а, как же?.. – он растеряно указал на дверь операционной. - Вашу подругу уже перевели в специальную палату для подобных сложных пациентов. - Но как?! Её же не провозили мимо меня. Или я спал? - Успокойтесь, вы не спали и не сошли с ума. У нас есть специальный проход из операционной, чтобы не таскать таких больных по коридорам. Пойдемте же. Он отправился за колдомедиком, и Джинни поднялась и пошла следом за ними, он не стал ей препятствовать. Если уж она так хочет досмотреть эту драму до конца, что ж, кто он такой, чтобы ей мешать? Они вышли в главный коридор и свернули направо, прошли мимо еще одного такого же ответвления, видимо, в другую операционную, а потом сквозь двустворчатые двери попали в небольшой вестибюль, с маленьким столом в центре, за которым сидела дежурная сестра. В разные стороны выходили три двери с надписями «Б1», «Б2», «Б3». - Как пациентка в первом боксе? – спросил Сметвик у сестры. - Ничего нового. Что могло измениться за десять минут, доктор? – она бросила любопытный взгляд на Гарри. Сметвик кивнул и повернулся к нему. - Там сейчас пара человек персонала, проводят некоторую… мм… профилактику. Быть может, вы всё же подождёте хотя бы до того момента, как станет более-менее ясно… - Я хочу её видеть! - Ну что ж. Думаю, ваша… мм… жена, вполне может пока побыть здесь, если вы не против. Да. Пойдемте. Только… - он вдруг остановился, - еще один момент. Совсем забыл вам сказать, - он вдруг покосился на Джинни. - Вы же понимаете, что полученные травмы никаких шансов не оставили на… В этот момент дверь палаты «Б1» распахнулась и оттуда буквально выскочила молодая женщина в мантии колдомедика. - А, доктор Сметвик! – выкрикнула она. – Очень кстати. Пациентка пришла в себя. - Что вы говорите? – расширил глаза тот. – И зачем же вы решили побегать по коридору, вместо того, чтобы контролировать её состояние в такой ответственный момент? Да. - С ней сестра, доктор. Дело в том, что она… - женщина замерла и посмотрела на Гарри, - повторяет только одно слово, как заведенная, и ничего не желает слушать! - Что же она повторяет? - Только «Гарри, Гарри», и всё. - Посмотрите, как мы вовремя подошли! – похоже, доктор Сметвик снова начал потеть. – Пойдемте же! Пойдемте скорее. Кажется, чудеса на сегодня не заканчиваются. Палата оказалась совсем небольшой, но уютной, снежного цвета стены тонули в полутьме, высокое окно тщательно зашторено и только над самой кроватью, стоявшей в дальнем углу, горел яркий белый свет, давая возможность рассмотреть пациентку практически сразу с порога. Он считал, что ему уже удалось лицезреть её в самом худшем виде из всех возможных. Мёртвое лицо – что может быть хуже этого? «Кажущееся мёртвым!» - с усилием поправил он себя. Но сейчас она выглядела ещё хуже, чем тогда, когда без признаков жизни, залитая собственной кровью, сидела между кроватью и подоконником. Живыми воспринимались лишь глаза, которые сильно запали в глазницы, и на фоне резко осунувшегося лица выглядели просто огромными, учитывая ещё и гигантские синяки, которые их окружали. Создавалось ощущение, что она провалялась в коме несколько месяцев, а не часов. Скулы и подбородок заострились, а кожа отдавала неприятным восковым отблеском, и её цвет тоже напоминал воск – серовато-желтый, неестественный, как будто с освещением было сильно не всё в порядке, хотя его-то как раз вполне хватало. Впечатление дополнялось полной неподвижностью лицевых мышц, завершая иллюзию восковой маски, из-под которой глядели медленно поворачивающиеся глаза. Её густые волосы были подняты и убраны под специальную повязку на голове, и открытая шея производила впечатление неприятно тонкой, «цыплячьей». Остальное тело было полностью закрыто простыней, руки тоже, виднелся только самый краешек ладони. Он бросился через всю палату, задев по дороге сестру с большим стеклянным сосудом странной формы в руках, и упал на колени перед кроватью, схватив её ледяную ладонь и прижав к губам. - Гермиона! Гермиона! Её глаза нашли его, и она, лишь слегка приоткрыв губы, прошептала: - Вот и ты. - Ага! – тут же послышался за спиной голос Сметвика. – Пациентка узнает знакомые лица. Давайте-ка мы сейчас же займемся её реакциями. - Доктор! – воскликнул Гарри возмущенно и обернулся. – Дайте же ей чуть-чуть прийти в себя! При этом он потянул за собой её руку и понял, что она не двигается дальше определенного предела. Край простыни приподнялся, и он обнаружил перевязи, державшие её руки в фиксированном положении. - Что это? - То это! – сказал Сметвик, подходя ближе. – Если вдруг она придет в себя и начнет поднимать руки слишком высоко, это может плохо сказаться на полученных ею повреждениях. Да, да. Ей необходим покой и полная неподвижность. Покой и неподвижность! А вы создаёте много лишнего беспокойства. - Ну, хорошо, - он осторожно поместил её руку в то же положение, что и раньше, попутно отметив смертельную бледность её кожи. - Ты как? – спросил он у неё почему-то преувеличенно тихо, как будто устыдившись стоявших вокруг него медиков. - Я в норме, - прошептала она, и он вдруг понял, что она пытается улыбнуться, но у неё не получается. Губы не слушаются. - До нормы ещё очень далеко, милая леди, - наставительно произнес Сметвик, - очень далеко! Да. Нам ещё нужно проверить, что у вас с головой. Просто необходимо. Так что ваш друг сейчас пойдет домой, а мы займемся вашим состоянием. Давайте, давайте, юноша. - Доктор… - вдруг произнесла Гермиона, и её глаза буквально впились в Сметвика, - вы уйдёте. - Что такое? - Дайте… эликсир… Она повернула глаза в сторону стоящей сестры. - Давайте-ка, я здесь сам буду решать, что и когда вам надо употреблять. - Я бы на вашем месте не спорил, доктор, - сказал Гарри со слабой улыбкой. - О чём это вы? В ответ он только многозначительно пожал плечами. - Хорошо. Сестра, дайте пациентке немного эликсира. Сейчас это действительно не помешает. Сестра подошла и молча опустила длинную трубку, выходящую из сосуда, вставив её в губы Гермионы. С трубки сорвалось несколько капель, после которых Гермиона внезапно скривилась, и тут же её губы обрели большую свободу. Она ухватилась ими за край трубки и сделала жадное всасывающее движение, непрерывно морщась. По палате распространился слабый, но отчетливый запах виггенвельда. - Вот так, - её голос стал чуть громче и понятней, хотя начал звучать ужасно хрипло. – А теперь… доктор… оставьте ёмкость… Гарри… и покиньте нас… на время. Вы все. - Что это за командирские замашки, юная леди?! – возмутился Сметвик. – Вы не у себя в Министерстве или где вы там ещё работаете. Я не допущу… - В Отделе Тайн, - подсказал Гарри, продолжая улыбаться. - Так и что же? – голос Сметвика внезапно сел. – Всё равно это не основание, чтобы… - Доктор, - прервала его Гермиона, смотря на него пристальным взглядом, - давайте договоримся. Вы… даёте нам… с Гарри… поговорить столько… сколько нам потребуется… а потом… он уйдет… и сутки… не будет вас… беспокоить. - Сутки?! Гермиона, я не уйду отсюда ни за что на свете! - Гарри… - прохрипела она строго, - не капризничай. Мне будет нужен… покой. - О’кей, о’кей, - протянул он сокрушенным тоном, - я обещаю. - Ну, хорошо! – Сметвик, казалось, уступает словно под прицелом палочки. – Но имейте в виду, за последствия будете сами отвечать, мистер Поттер. Пациентке нужен полный покой, как она и сама заметила. И учтите, мы будем под дверью, и если что-то пойдет не так, нам придется выставить вас в любое время. Да. В любое время. Гарри не смотрел в его сторону, ни на секунду не отводя взгляда от Гермионы, но был практически на сто процентов уверен, что доктор сейчас промакивает со лба пот своим платочком. - Дай ещё, - сказала Гермиона, когда медики вышли из палаты, которая вдруг разом словно увеличилась в размерах. - Это не вредно? – осведомился он. Она сделала попытку повертеть головой, но вместо этого ответила. - Смесь крове…восстанавливающего… живо…творящего и… виггенвельда. - А как ты определила? - По запаху… Гарри… ты такой… обормот! Дай ещё… или тебе нравится… когда я… такая беспомощная? - Надо бы мне тоже придумать для тебя какое-нибудь обзывательство на те случаи, когда ты говоришь подобную чушь, - возмутился он, поднося трубку к её губам. - Только попробуй! – она жадно припала к эликсиру, хотя по её лицу видно было, насколько гадкий у него вкус. После нескольких глотков она облизала губы, часто заморгала и снова попыталась повертеть головой. Он поставил сосуд на столик у окна, осторожно присел на кровать и, склонившись над ней, взял в руки обе её ладошки. - Ну вот как же ты умудрилась?! А? Ну вот как?! - Кто меня нашёл? Ты? - Да, - он опустил голову, не желая вызывать в памяти те эпизоды, когда он шёл как в бреду в опустевшей квартире по кровавому следу. Сейчас внутри него словно что-то оттаивало. Он был рад, что всё обошлось достаточно быстро. Потому что оттаяло бы всё равно, но оставайся он к тому времени в неведении, боль была бы такая, что он не знал бы, как её пережить. Любовь к ней настолько пропитывала его, что буквально заполняла каждую клеточку тела. Его бы просто разрывало на куски. Теперь вместо боли внутри постепенно распространялась облегчённая эйфория. - Гарри, мне жаль, - её голос снова приобрёл привычный тембр, только звучал значительно слабее, и казалось, что она уговаривает. – Мне жаль, что тебе пришлось через это пройти. - Мне пройти?! О чём ты?! Ты пережила настоящий ад! Как ты выдержала этот год, я не могу себе представить?! Я не в состоянии даже подумать об этом без содрогания. Он слегка сжал её пальцы, которые всё больше теплели в его ладонях. - Джинни всё-таки проговорилась?! – на её лице появилось страдальческое выражение. По крайней мере, теперь оно снова могло выражать эмоции. - Да, рассказала сегодня утром, после того, как я вернулся домой. Собственно, всё и закрутилось из-за этого. - Я поняла. Мне так не хотелось, чтобы ты узнал. Ну, зачем тебе эти переживания, Гарри?! Всё же должно было быть хорошо, ужас кончился, мы вместе. Зачем?! - Гермиона… ты… так нельзя! Я понимаю, что ты за меня боялась, но это… это слишком, понимаешь?! Это уже переходит все границы! Это уже не любовь, это какое-то… безумие! - Понимаю, Гарри. Понимаю, что теперь ты будешь мучиться ещё и чувством вины из-за меня, из-за моих ошибок. - Ты… о, боже! – он потер лоб. – В следующий раз, если решишь жертвовать собой из-за меня, советуйся не с Джинни пожалуйста, а со мной, хорошо? - И ты мне разрешишь пожертвовать, если что? – она слабо улыбнулась. - Нет. Мы просто что-нибудь придумаем. Просто сядем и придумаем вместе. Как раньше всегда придумывали. - Интересно, что б ты придумал, узнай о моей ситуации где-нибудь в ноябре? Или зимой? Только честно, Гарри. Скажи честно. Он поднял глаза к потолку. «Честно». Такие вопросы сражали наповал. - Пошёл бы убивать. Ты права. Ну и что?! – вскинулся он. – Пусть так. Учитывая обстоятельства, много бы мне не дали. Отсидел бы, подумаешь. Зато с тобой было бы всё в порядке. - Гарри, ты такой дурачок! Тебе бы ничего не дали, я бы тут же просто схватила тебя в охапку и увезла из страны. - Тогда почему же… - Да потому что я боялась, что ОН тебя убьет! Как ты не понимаешь? Я же чувствовала это в нём. Ты бы в последний момент стал колебаться. А он, видя, что ему угрожает, видя, что он прижат к стене, колебаться бы не стал. - Неужели… неужели он настолько… превратился в чудовище? - Ни в какое чудовище он не превратился. Но страх делает с людьми ужасные вещи, тем более, с такими, как он. А тут ещё к страху примешивалось много чего. Скорее всего, идя к нему «разбираться», ты бы, может быть, изначально и хотел его убить, но передумал бы по ходу, потому что ты не убийца по своей сути. Ты даже в Волдеморта выстрелил экспеллиармусом. Но он, ставя себя на твоё место, твёрдо бы был уверен, что ты непременно его убьёшь. - И это называется: «не чудовище»! То, что он с тобой творил… это… я даже не знаю, как назвать такое! - Она что, давала тебе читать мои письма?! – её глаза округлились от ужаса. - Слава богу, нет. Даже, если бы дала, я бы не стал читать. Но мне вполне хватило и общего рассказа. - Давай не будем об этом. Это было и прошло. Я больше никогда не хочу об этом вспоминать, никогда, слышишь, никогда! - Ну, успокойся, успокойся! – он с тревогой погладил её руки, испугавшись, что заставил её чересчур волноваться. - Всё нормально, Гарри. Я просто хочу начать всё с чистого листа. Так, как новая кожа нарастет у меня на теле, так же хочу, чтобы наросли новые воспоминания. Счастливые. - Конечно. Так и будет, обещаю. Я всё для этого сделаю. Только вот… - Что? - Химера задери, всё равно не пойму, зачем было быть с ним честной? Соврала бы, да и дело с концом. Зачем было ему признаваться, что ты… ну… больше не беременна? Неужели ты не понимала, как он отреагирует? Чёрт, и зачем Джинни вообще это ляпнула?! - Я и соврала, Гарри. Я и соврала. - Не понял. А тогда, из-за чего же… Он начал говорить, но что-то в её лице заставило его остановиться. Он никогда не был особо догадливым, но сейчас его словно озарило изнутри. - Постой… Я правильно тебя понял? Она молчала, поджав бледные губы. - То есть, получается, ты… Ты всё ещё была беременна в тот момент?! - Прости, Гарри! Я не смогла. Честно пыталась. Решила выпить для смелости, но не помогло. Я только напилась, ты же сам видел. Но я знала, что я должна это сделать, понимаешь, должна! Поэтому я выбрала другой вариант. Сказать тебе, что я это сделала, чтобы отрезать себе путь назад, лишить себя выбора. - А ему ты сказала… то же, что и мне. Охренеть! Получается, он что, убил собственного ребёнка?! Это… это просто какой-то кошмар! - Я думала, доктор скажет тебе о том, что я, естественно, его потеряла. - Он начал говорить, но в этот момент ты очнулась… Но зачем, ЗАЧЕМ ты это сделала?! Зачем ты ему соврала?! Ты же понимала, чем это может кончиться. - Я хотела отомстить! Я хотела увидеть его глаза, когда он узнает. В тот самый момент, когда его власть кончилась, когда он понял, что уже потерял меня, нанести ему этот окончательный удар. Чтобы он почувствовал кое-что из того, что чувствовала я. Душевную боль. Бессилие. Понимание того, что кто-то решает твою судьбу за тебя. Это было спонтанное решение, Гарри, не осуждай меня. Я же не знала заранее, что у них с Джинни состоится этот разговор, так что я просто реагировала. Я тогда ни о чём не думала. Даже о тебе, представляешь? Я была просто злобным животным, упивающимся своей местью. - И смотри, чем это кончилось, - сказал он, удручённо оглядывая её тело, скрытое простынёй. - Я всё равно отомстила. Теперь он вынужден скрываться, как загнанный зверь, его не ждёт более ничего, кроме позора и мук сожаления. Это того стоило. Моя боль того стоила. - Гермиона, - прошептал он, чувствуя, как его сердце обливается кровью от осознания того, до чего пришлось дойти его любимой женщине, если она сейчас лежит и упивается осознанием собственной мести. - Дай мне ещё эликсира. - Нет, хватит. Я понятия не имею, сколько его можно за раз, и как это потом на тебе скажется. - Гарри, я чувствую слабость, а нам ещё надо о многом поговорить. О самом главном. Как мы будем жить дальше. - О чём это ты? - Гарри, дай мне эликсир… Ну пойми, чтобы мне спокойно лежать и выздоравливать, я должна решить для себя несколько важных моментов. Иначе я буду дёргаться и нервничать. - Хорошо, - он тяжело вздохнул и отправился к окну за сосудом с эликсиром, - но это в последний раз. - Гарри, в меня его ещё столько вольют, ты даже себе не представляешь. И, если бы только его! Давай. - Может, освободить тебе руки? - Еще чего, ты с ума сошел?! Чтобы я во сне натворила дел? Я сейчас должна находиться в одном положении и не дёргаться. - Приятное здравомыслие, - сказал он удовлетворённо, подавая ей кончик трубки. Она стала пить, и он с радостью заметил, что она чуть приподнимает голову, на щеках появился едва заметный румянец. По крайней мере, её кожа уже не выглядела такой ужасно восковой. - Кстати, Гермиона, здесь же было твое начальство. - Да?! – встрепенулась она. – И что ты им наговорил? Надеюсь, ничего гадкого не сказал? Не выяснял отношения, а то с тебя станется. - Гермиона, если они только попробуют из-за нашего разговора устроить тебе неприятности, я весь ваш отдел по кирпичику разнесу. - Значит всё-таки выяснял отношения, глупый ты обормот! Ну зачем, Гарри, я же тебе говорила, что у меня на работе всё в порядке. Люди пришли, волновались за меня, а ты наверняка начал их обвинять во всяких ужасах. - Никаких таких ужасов. Просто спросил кое-что. И вообще! Если бы они и вправду волновались. А то ведь пришли ко мне с вопросом, видимо, тебя уже списали со счетов. Кстати, они сейчас, в данный момент, нас не подслушивают случайно? - Ты и это умудрился выспросить?! Я тебя убью! Нет, честно. Дай мне только встать с постели, я тебе устрою весёлую жизнь, Гарри Поттер. Ты не обормот, ты настоящая ходячая проблема! Ты понимаешь, что теперь надо мной будут полгода потешаться из-за твоих гневных вопросов?! - Потешаться? – удивился он. - Ну конечно! Ты не представляешь, какие язвы у нас работают! Когда я подгадывала, чтобы попасть к тебе консультантом, шуток было столько, что я не знала, куда деваться! Я же у них – младшенькая, они меня, видите ли, опекают. И считают себя вправе меня подкалывать время от времени. Паразиты! - Хм, никогда бы не подумал. У них были такие лица, словно… короче, меньше всего от таких можно ожидать шуток. Особенно этот… как его – Троттер. Вот уж унылая физиономия! - И он здесь был? Это, между прочим, мой главный противник в отделе. Можно сказать, идеологический. Мы с ним постоянно грызёмся. Представляешь, он считает, что теория о чистокровности верна. Правда, отчасти, но это он так прикрывает свой оголтелый расизм. У него даже теоретическое обоснование имеется. - Вот ведь негодяй! - И не смей так ехидно улыбаться! Ты представить себе не можешь, сколько раз мы с ним уже ругались. И хуже всего, что я за всё время так и не смогла найти убедительных аргументов против его теорий. Он такой скользкий тип, и столько на эту тему накопал, что очень трудно взять его нахрапом. Ну ничего, я ещё его подниму на смех, с его пещерными взглядами. - Послушай, Гермиона, я не понимаю. Если они правда так к тебе относятся, тогда… Почему же ты не попросила у них помощи?! Неужели они бы не вошли в твоё положение? Раз у вас столько полномочий, могли бы как-то это решить. Она отвернулась к стене и ответила совсем тихим голосом, закусив губу. - Конечно, они бы помогли. Я же тебе сказала, что они меня опекают. Но… - она резко повернулась, - я не хотела становиться убийцей, Гарри! Он отпрянул. - Понимаешь, если бы я только заикнулась о чём-то подобном, хотя бы намекнула полсловечком… Я бы пришла вечером домой, и всё было бы на своих местах. Грязная посуда, разбросанные вещи, работающий телевизор, открытая банка пива, волшебная палочка на подлокотнике кресла. А человека бы не было. Он бы исчез, исчез навсегда, и никто, никогда бы его больше не видел! Я не могла так поступить. - Н-да… Понимаю тебя. Тяжелый выбор. По идее, он должен был бы сейчас ужаснуться, что за люди работают вместе с Гермионой. Но как-то не ужасалось. То ли потому, что он очерствел за последнее время, то ли просто по той причине, что он их понимал, хоть и осуждал в какой-то мере. Гермиона была из тех женщин, которых непременно хочется опекать, пускай они и терпеть не могут подобного к себе отношения. Достаточно узнать, что кто-то применяет ужасное насилие к тому, кого ты опекаешь, волей-неволей потянет применить любые доступные способы для решения вопроса. Мужчинам вообще свойственно тяжело переживать, когда обижают женщин, но когда таких – это совершенно невыносимо! Наоборот, теперь Гарри даже чувствовал большее спокойствие за неё, зная, что есть люди, способные, если что, пойти на крайние меры ради её безопасности. - Гарри. Гарри! – кажется, он излишне глубоко задумался. – Я спрашиваю, чего они хотели? - Ну, им было интересно, что нам сказал Жнец, когда я послал его куда подальше с его требованием. - А! Понятно. - А вот мне ничего не понятно. - Да я… собственно, об этом и собиралась с тобой поговорить. Как нам теперь жить и что делать. - А это как-то связано? - Ещё как, Гарри, ещё как. Или ты думаешь, мне просто так сохранили жизнь? - В каком смысле «сохранили»? Тебя же вытащили доктора. - Доктора не лечат трупы, Гарри. Что ты так смотришь на меня? Я умерла, разве ты этого ещё не понял?!