Enjolras's story

I 6 июня 1812 год.

      На окраине Франции, там, где проходит итальянско-французская граница, есть маленький провинциальный городок Арлем. Леса, окружающие его с трех сторон, делают город уединенным и отрешенным от остального мира. В этом городе творится зло – имя ему Феодал, освобожденный Наполеоном народ, вынужден был работать на того же феодала, что и при монархии, за гроши, ради того, чтобы выжить. Арлем был забытым богом местом, люди сюда не приезжали, а если кто-то и проезжал мимо, то обычно не замечал этого поселения за кущами зеленного кустарника. Всего однажды в те места забрел одинокий экипаж.       Под пологом ночи по абсолютному бездорожью проезжал он роскошный лакированный, вступая в непримиримый контраст с убогим пейзажем тех мест. На сидениях салона, отделанного красным бархатом, восседала чета молодых супругов: он – крепкий темноволосый мужчина с суровым лицом, видавшим и сухой хлесткий ветер, прорезавший в толстой смуглой коже наметены морщин, и пронизывающий холод, укрепивший его твердость, и испепеляющее все и вся пекло – словом, это был человек закаленный в боях, и, хоть ему было не больше тридцати лет, в его серых прозрачных глазах отражались скорбь и глубокая печаль старика; крепкое тело давало ему схожесть с Гефестом, он был мрачен и холоден, забегая вперед, впрочем, и не многословен – словно громадная вековая скала он взирал на людей с высоты своего немалого роста и вселял страх; она же в два раза меньше его ростом и невообразимо хрупкая, словно фарфоровая статуэтка, ангельски красивая, светлые кудри волос падали на ее кругленькое румяное личико, озаренное вечно сияющими огромными небесно-голубыми глазами; она была юна, в свои же девятнадцать лет она не только уже звалась мадам Анжольрас, но и взяла великий титул матери.       Не менее важно присутствие в экипаже ребенка, о котором прежде умолчалось, однако, он с самого начала этого утомительного, но необходимого путешествия мирно спал на коленях матери. Дитя это было столь же прекрасное сколь она, его мать, сходу определить пол этого сияющего белокурого существа было невозможно, но, чтобы вы не терялись в догадках - это был мальчик. Ему было на вид года два, одет он был в белоснежную круженную рубашечку с накрахмаленным воротничком, который изредка похрустовал под нежной розовенькой щечкой, а почти белые тугие кудри были аккуратно спрятаны в белую шапочку на самый щегольской манер тех времен. Малыш обладал столь огромным обаянием, что даже с закрытыми глазами вызывал умиление, а, когда его огромные голубые глаза, еще более глубокие и наивные, чем у мадам, распахивались, взрослые готовы были исполнить любой его каприз, но, к счастью, мальчик этим не пользовался.       Эти люди бежали, причем бежали стремительно из города, который их не приемлил, чтобы вновь вернуться, когда придет время. А пока эти молодые люди из-за упрознения Конвета, в котором состоял близкий родственник мадам, мчались, подгоняемые двумя неразделимыми гончими – страхом и смертью, по могучему лесу Арлема.       Иной раз тишина ночи прерывалась пронзительным воем собак, в такие моменты Маленькая мадам бессознательно прижималась к мужу, единственной стене, которая могла оградить ее от опасностей, множившихся с каждой минутой по ту сторону ее привычного спокойного мира, корча неповторимо милые гримасы ужаса, а мужчина, как всегда молчаливый в своем странном величии – величии людей бесстрашных и преданных, лишь проводил по её плечу своей громадной шершавой ладонью. Под утро белокурая мадам уснула, но мужчина остался сторожить ее сон, иногда поглядывая в слегка мутное окно коляски, пытаясь найти в этот тревожный предрассветный час опасность среди тумана и череды покосившихся деревьев, но местность была безлюдна, и только равномерный цокот копыт нарушал гармонию сна природы.       Солнце опасливо выглянуло из-под земли, слегка озарив небо своим красным светом, в лучах которого за последней стеной кустарника месье Анжольрас увидел такой желанный маленький городок. Велев извозчику остановить у первого гостевого дома, который тот увидит, он невольно разбудил мальчика своим звучным басистым голосом. Глаза малыша широко распахнулись, и первое, что они увидели после долгого тяжелого сна это ярко-красная заря, которая отчетливо запечатлелась в его неокрепшем сознании, как что-то феерично-прекрасное, имеющее какой-то сакральный смысл, недоступный маленькому ребенку. Почувствовав движение, Маленькая мадам очнулась и с тревогой посмотрела на мужа, с первого взгляда совершенно невозмутимого, как и всегда, но тень улыбки пробежала по его губам, и он произнес: - Мы добрались, Анжелина.