Вольтер
29 января 2014 г. в 20:08
Грубые пальцы касаются тонкой ткани подвенечного платья.
– Ты помнишь день нашей свадьбы? – тихий низкий голос прорезал тишину.
Холодный воздух обволакивал комнату, проникая в лёгкие и раздаваясь симфонией льда по всему организму. Вольтер бережно обводил пальцами ажурную ткань, глядя на белые складки. В его глазах была тьма, а сердце окаменело сотню лет назад. Рыжие пряди туго собраны в пучок. Он снова забыл, что волосы нужно отстричь. Камин тусклым светом озарял спальню Ринэль, и девушка сидела на кровати, закутавшись в пуховое одеяло и тяжёлую медвежью шкуру.
– Тебе не холодно? – тихо произнесла Ри, медленно спуская одну ногу на укрытый шкурами пол.
Девушка мягко ступила на мех, пододвигаясь ближе к краю. Она опустила и вторую ногу, зарываясь пальцами в длинный ворс. Хардс стоял там, возле её подвенечного платья. Его широкая спина была усыпана шрамами, и Ринэль знала почти каждый из них. Девушка поднялась на ноги, не отпуская тяжёлой шкуры и мягкого одеяла.
– Тебе лучше лечь, – ещё тише произнесла Ринэ, медленно приближаясь к мужу, – Вольтер, – позвала она, подойдя к нему сзади и ткнувшись лбом чуть ниже лопаток мужчины.
Светлая, словно снег, его кожа будто сверкала. Ри всегда восхищалась и любила этого человека, но она также сильно ненавидела его за всё то, что он разрушил.
Тонкие пальцы выскользнули из-под одеяла и коснулись одного из шрамов на пояснице. «Его раньше не было...» Шрам совсем свежий и только подался ярко розовой плёнкой. Девушка провела по нему большим пальцем, очертив рваные края. «Снова сам зашивал,» - тихо выдохнула Ри, прикрыв глаза.
Кожа Хардса всегда пылала. Внутри него будто печь, что топится, не переставая. Ощущая его тепло, Ри так часто казалось, что комнату озаряло лето, но нет. За окном завывал ветер. Снег сыпал уже с неделю, словно преследуя своего господина. Всё вокруг уже было бело, и вьюга то и дело вздымала снежные горы, занося низкорослые домишки.
– Я знаю, что ты устал, – девушка отпрянула от его спины и подняла взгляд. – Идём, – повторила она, и пальцы скользнули по его руке.
– Я помню его, словно это было вчера, – шепчут сухие бледные губы.
Низкий голос мужчины для Ринэль уже стал тёплым и родным. Она знает все его нотки, каждую интонацию и любую игру слов. За десять лет, что Ри рядом с Вольтером, тот успел покорить её сердце.
Бесшумные шаги маленьких ног по тёплым шкурам. Она будто облетает огромную скалу перед собой. Становится перед ним и обнимает. Мужчина опускает глаза цвета весенней листвы. Он аккуратно касается её плеча, и пальцы его поднимаются выше, обводя контуры лица Ринэль. Девушка приподнимает подбородок, смотря на Хардса, на своего Чёрного принца. Его холодный взгляд и тёплые, полные нежности касания. Он - тот, кого она никогда не отпустит. Ри поднимается, встаёт на носочки, и губами касается его подбородка, потому что вышей ей не дотянуться. Пальцы её скользят по усыпанной шрамами спине, и шкура спадает, обнажая бледное тело.
Огонь в камине дрожит, и отблески его играют с тенью в прятки. Сегодня он ушёл, укрыв пуховым одеялом хрупкого ребёнка, как он всегда называл Ринэ. Тяжёлые шаги по коридору. Его босые ноги ступают по светлому дереву, и в доме гаснет свет, оставляя шлейф сумрака и ледяных порывов ветра. Хардс касается пальцами дубовых резных перил, спускается вниз по кленовой лестнице. Он толкает лёгкую створчатую дверь и входит в библиотеку. Тишину вновь прорезает грубый голос.
– Ион! – Хардс опускается на тёмную волчью шкуру, что покрывает один из диванов посреди комнаты.
Высокий светловолосый мужчина выходит на свет, озаряющий помещение сквозь огромные окна. Он подносит Вольтеру старинную книгу и опускает издание на стол перед мужчиной.
– Это то, что Вы просили найти, господин, – звучит мягкий мужской голос.
Ион склоняется, опуская голову. Волосы закрывают его лицо, и Хардс подцепляет подбородок пальцами. Он поднимает голову Ионеля, заставляя взглянуть себе в глаза. Губы принца произносят немую фразу, и мужчина прикрывает медовые глаза. Он медленно заводит руку за спину, опускаясь чуть ниже и губами касаясь пальцев господина.
– Да, – тихо выдыхают губы в поцелуй.
Мужчина спешит удалиться. Витражные двери тихо закрываются, и в комнате становится совсем тихо. За высокими окнами воет зимний ветер. Хардс берёт в руки гранённый стакан. Он делает глоток и откидывает голову назад. Рука опускается на шкуру. Его взгляд устремлён в потолок, но он не видит преграды, рассматривая ночное зимнее небо. Звёзды. Ветер. Снег. И… тьма. Вечные спутники того, кто выбрал путь подобный Хардсу. Вольтер прикрывает глаза и медленно поворачивает голову вправо. Его веки размыкаются, и мужчина вглядывается в вышитое на атласе полотно. Знак его дома. Солнце и чёрная Луна на тёмно-синем небосводе. Немногие знают, что дом Хардса сопровождают два символа, ведь он объединил в себе дом отца и старшего брата. Веки вновь смыкаются, и сильные пальцы сжимают стакан. По толстому стеклу ползёт трещина.
– Раз, – губы Вольтера размыкаются, произнося тихий счёт, – два, – он медленно протягивает последнюю гласную и открывает глаза.
Двери распахиваются, и в комнату входит высокий, стройный юноша. Его чёрные волосы заплетены в косу. Губы мужчины растягиваются в уставшей полу-улыбке. Он вновь подносит стакан к губам и делает глоток, осушая его и вновь бросая руку на диван, не роняя стекла. Юноша делает несколько шагов вперёд и садится на плетёный ковёр у ног своего господина. Он вытаскивает стакан из пылающих пальцев, отставляя его на стол, и губами прикасается к ладони мужчины. Хардс большим пальцем проводит по его щеке. Тьма наполняет комнату, и веки Вольтера скрывают пылающую зелень радужки.