Семейные истории

Закатив в квартиру чемодан и сбросив с плеч сумки, Казуя с тяжелым вздохом окинул взглядом квартиру. Было ощущение, что в дом вломились и, ища что-то, раскидали все вокруг. На полу валялись вещи, какие-то бумаги, газеты, счета, даже обувь - и та была раскидана. «Во что может превратить квартиру один человек всего за месяц?» Переобувшись в домашние тапочки и, аккуратно поставив ботинки в обувной шкаф, он элегантным движением скинул с себя черный пиджак, ослабил галстук и закружил по комнатам, собирая грязное тряпье и старые газеты, просматривая счета и раскладывая их на низеньком столике. Каменаши был очень рад вернуться домой, но этот бардак его просто убивал. Он вытащил и отправил гулять по комнатам несколько моющих роботов-пылесосов, развесил всю одежду, которая валялась на кровати в спальне, на кресле и на пуфике в гардеробной. Сложил все чашки, тарелки и кружки в посудомоечную машину. В очередной раз парень подумал, что надо нанять горничную, ну или приходящую уборщицу. Спустя два часа он сидел в кресле в гостиной и, запрокинув голову назад, пытался отдышаться. «Это просто ужасно…» - думал Каме. Глаза стали медленно закрываться. Он не успел отойти от перелета, как пришлось приводить в порядок квартиру, сейчас же, когда он был расслаблен, на него накатила усталость и сонливость. Парень задремал и не услышал, как отворилась дверь, как в квартиру вошли. - Ка-кун? – голос из коридора был еле различим и показался Каме больше сном, чем явью. *** Зайдя домой, Юичи очень удивился идеальному порядку. Чистота в квартире значила лишь одно – Казуя вернулся. Но супруга нигде не было видно и слышно. Мару заглянул на кухню, где очень надеялся увидеть любимого, но обитель была пуста и даже сковородки на плите не стояло. - Ка-кун! – он заглянул в спальню в надежде, что Казуя там, лежит обнаженный и томный, ожидая его. «М-м-м… - подумал он, представляя себе эту картину, – идеально!» Но супружеское ложе тоже было пустым. В кабинете была чистота, в тренажерном зале тоже. - Ка-кун! – войдя в гостиную, он замер. Любовь всей его жизни, прекрасный супруг спал в кресле. Расстегнутая рубашка была вытащенной из брюк (хотя Казуя редко когда заправлял рубашки), ослабленный галстук болтался на груди, ноги слегка расставлены, а ремень расстегнут, с одной ноги сполз тапочек и лежал рядом. Юичи еле сдержал стон нахлынувшего желания. Это было как всегда мило и в исполнении супруга очень эротично. Мару так долго не видел любимого, что ели сдерживал желание наброситься на него прямо здесь, но вместо этого медленно подошел и присел на подлокотник кресла. В конце концов, надо себя контролировать. - Ка-кун… - прошептал Накамару, наклоняясь и проводя рукой по виску и скуле парня подушечкой пальца. Убирая волосы за ухо, он коснулся мочки и с наслаждением зажмурился, услышав сладкий стон, сорвавшийся с губ Каме. Любимый все никак не хотел просыпаться. «Наверное, очень устал после перелета, – подумал Юичи, – и после уборки.» - Ка-кун… - он наклонился еще ниже шепча на ухо. Это были самые прелестные ушки на свете; сейчас в них красовались новые сережки - маленькие рубиновые капельки, темные как кровь и сверкающие на свету. Он не мог устоять и сжал мочку губами, слегка оттянув сережку зубами, и провел по краю ушной раковины кончиком языка. Казуя прерывисто вздохнул и, открыв глаза, повернул голову. - Юкке… - проворковал парень, улыбаясь и разглядывая лицо супруга, – с возвращением… - его голос тек словно густой сладкий ликер, обволакивая своим звучанием все внутри, заставляя дрожать всем телом. Мару не ответил, просто припал к губам любимого, целуя его страстно, рукой проводя по шее и плечу, по ключицам и груди. Казуя обвил одной рукой Накамару за шею и ответил на поцелуй. Он всегда любил целоваться страстно, с языком, а сейчас Юичи к тому же так напорист, это заводило чертовски сильно. Рука, которая вероятней всего еще полчаса назад сжимала рукоять молотка председателя, сейчас ласково поглаживала его по боку. Этот церемониальный предмет очень возбуждал Казую: эта длинная резная ручка была словно продолжением руки, наверное, поэтому Каме завис на Юичи. Да, да! Именно завис, по-другому и назвать-то это нельзя. Однажды он пришел на слушание громкого дела о серийном убийце и понял, что не может оторвать глаз от руки судьи. В тот же вечер Каме умудрился соблазнить государственного служащего, а спустя полгода они уже жили вместе. В выборе спутника Казуя не ошибся: через полтора года его чертовски умный, образованный Накамару стал главным судьей, они вдвоем даже съездили за границу и поженились. Прошло пять лет как они вместе, а страсть такая же сильная, как и в тот первый вечер, когда они оба забрели в отель любви. - Юкке… - прошептал он. – Перелет, уборка, твой рабочий день... надо принять ванну… - говорил он немного невпопад, с придыханием. - Да, дорогой, конечно… - шептал в ответ главный судья и продолжал ласкать тело супруга. - Я… я потный… - Казуя слабо сопротивлялся, пытался отстранить его дрожащими руками. - Чушь! – Накамару пресек эти слабые попытки, заводя обе руки ему за голову и прижимая их ладонью к спинке кресла. Аромат тела Казуи был возбуждающим, он был готов накинуться на супруга прямо здесь. - Прекрасный запах… - парень провел языком по шее, ближе к затылку вниз на сколько позволяло положение тел. Запах Ка-куна, его вкус был божественен. Юичи уже и забыл как пахнет любимым, еще вначале, в течении трех месяцев когда они виделись очень редко он не мог надышаться ароматом его тела, а потом наверное принюхался и вот снова, он ощущает все тот же запах, который ничуть не изменился. - Я кушать хочу… - жалобно произнес Каме. Надо было срочно прекратить эти домогательства, надо помыться, помыть супруга, а потом… С тяжелым вздохом Накамару отпустил его и поднялся с кресла. - Прости, я не подумал о тебе. Казуя поднялся следом. - Юкке… прости… - произнес он виновато. – Но я как сразу с самолета приехал домой стал убираться, ноги гудят, чувствую себя пыльным. Мару улыбнулся, нежно провел пальцами по его щеке и слегка надутым губкам. - Я понимаю, дорогой. Женушке надо привести себя в порядок. - Юичи… - Казуя всегда обижался, когда Мару звал его женушкой, и теперь он даже ногой топнул, негодуя. Парень сощурился: только сейчас он заметил нечто странное в своем судье. - Так... Мару! – он подошел ближе. – Это что? Ты набрал вес? Каменаши ласково потрепал его за щечки. Накамару фыркнул. Он знал о лишних килограммах, ведь не было женушки, который с утра поднимет на пробежку, положит обед с собой, вечером встретит ужином. Приходилось кушать, как придется. - А как я питался этот месяц? Всякую ерунду ел, пока тебя не было. - А кто в этом виноват? – заявил Каме, подбочениваясь. – Кто ни с того ни с сего заявил: «А почему бы тебе не взять маму и не съездить развлечься за границу?» И отправил! На месяц! И не звонил, лишь смсками отделывался! – нет, он совершенно не собирался высказывать всю эту обиду, но просто так сложились обстоятельства. - А потом так же неожиданно позвонил и сказал, чтобы мы возвращались. Это был самый ужасный месяц в его жизни. Каме думал, что он надоел Мару, потому что глупый, потому что не интересный, потому что, наверное, нашел себе кого-нибудь нового, молодого, страстного. Губы Казуи задрожали, он готов был разреветься снова, после кучи ночей, которые он проводил без сна, плача в подушку. Чтобы супруг не видел его слез, парень скрестил руки на груди и отвернулся, тихо всхлипывая. - Ка-кун, милый мой… - Накамару подошел сзади и, обняв его за талию, стал поглаживать по слегка вздрагивающему животику. – Ну что ты, что ты, родной! Так надо было. У меня начинался суд, дело было сложное, процесс тяжелым. Я не хотел подвергать тебя опасности, не хотел, чтобы с тобой что-либо случилось. Ведь меня могли шантажировать твоим благополучием. Ка-кун, ты же знаешь, я все могу вытерпеть, но только не то, что ты можешь пострадать. Юичи зарылся носом в его волосы, провел по затылку и шее. - А-а-ах… - этот стон сорвался с губ Казуи непроизвольно вместе с очередным всхлипом. – Юкке… - прошептал он порывисто, – прости, ты не говорил. - Я не мог, – отозвался Накамару. От близости этого парня, так же как и в самом начале, кружилась голова. – В Италии… ты хорошо отдохнул? Стоять рядом, обнимать, вдыхать аромат тела и укладки для волос, прижимать к себе, чувствуя, как тело любимого плавится в его руках - как же он соскучился по всему этому. Мару бы с радостью повалил Казую прямо здесь на пол и овладел им, но супруг был очень чистоплотен и после такого бесцеремонного обращения с ним обязательно начнет читать нотации, психовать, злиться и не дай бог, конечно, объявит бойкот – перестанет разговаривать и уйдет спать в свою мастерскую. - О! – Каме повернулся в его объятиях. – Смотри, – он, счастливо улыбаясь, показал любимому новое приобретение - перстень в виде черепа с глазами-рубинами, – сережки и крест… брошь, он на пиджаке… Накамару смотря на свое сокровище, с улыбкой переводя взгляд на перстень, с перстня на ушки. Казуя даже специально заправил за ухо волосы, чтобы продемонстрировать свои обновки. Юичи провел пальцами по уху, потер мочку рядом с сережкой, улыбнулся довольно, слыша, как с губ Каменаши сорвался прерывистый вздох. Потом поднял его руку, разглядывая перстень, перевернул ладонь и поцеловал, проводя языком между пальцами. Тихий стон Казуи давал понять, что еще немного, и парень не выдержит. - А мама где? – поинтересовался судья. - Домой поехала, - голос супруга становился все более хриплым, а паузы между словами все длиннее. - Сказала, приготовит нам ужин и приедет. Ой, у меня же тоже для тебя подарок. Вспомнив об этом, он быстро пришел в себя. Каменаши ловко вывернулся из его объятий и убежал в комнату. Глядя ему вслед, Юичи улыбался. «Сокровище ты мое…» - думал он. В штанах ему становилось все теснее, он уже думал, что надо утащить Казую в ванну и помыть его по-быстрому, и пусть мама подождет, желание... нет, похоть… рисовала в сознании картинки страстного секса, в элементами каких-нибудь извращений. Накамару пришлось зажмуриться и сосчитать до десяти, глубоко вздохнуть: что же этот паршивец сделал с ним? Каменаши вернулся с красиво упакованной коробкой и отдал ее супругу. Юичи уже догадывался, что там за подарок. Но все же, чтобы сделать приятное любимому, он быстро, впрочем, как всегда, разделался с упаковкой, открыв деревянную коробку. - Вау… - с губ его сорвался искренний вздох восхищения, удивления и удовольствия. Глаза судьи заблестели. Конечно же, что мог привезти этот фетишист в подарок? Разумеется, деревянный молоточек. Этот экземпляр был просто шикарен: дерево цвета темного индиго, с более темными красивыми разводами. - Казу… - прошептал Юичи, смотря на супруга потрясенно. - Потрясающий подарок! - Он из амаранта, – сказал парень, довольно улыбаясь. – Рад, что тебе понравилось. - Еще как понравилось! – заявил Юичи, откладывая подарок и обнимая Каменаши. - Спасибо, родной мой. Казуя светился от счастья, потрясающая улыбка играла на его губах - как же он был сексуален, всегда и везде. Видеть супруга таким было одним сплошным удовольствием. Каме привез еще много милых вещиц: запонки, часы, браслеты, булавки для галстуков, не говоря уже об одежде. Но об этом пока боялся сказать, ведь такие деньжищи потратил, и Мару попросту мог впасть в ярость. - Казуко… - прошептал Юичи, смотря любимому в глаза. – Пойдем в ванну… Каме прерывисто вздохнул, облизывая губы, и кивнул. Казуко… так Накамару называл иногда супруга. Это женское имя, придуманное когда-то для родителей, было словно призыв к действию. Если женушкой судья называл его шутки ради, то Казуко исключительно в тех случаях, когда безумно хотел Каменаши и ждать был уже не в состоянии. Юичи взял парня за руку и повёл в ванную комнату. Каме слегка подрагивал, ноги его подкашивались. Месяц без секса сказывался и на нем. Мару, поняв, что идти так они будут очень долго, развернулся, подхватил любимого на руки. - Юкко... - прошептал Каме, пряча смущенное лицо у него на плече. - Прости... - Ты почему сегодня постоянно извиняешься? Изменил мне, что ли? - в голосе чувствовалось веселые нотки, но Каме воспринял это очень серьёзно. - Нет что ты... - произнёс он, поднимая голову. - Я бы никогда... Накамару рассмеялся, заглядывая в эти прекрасные испуганные глаза. - Ба-а-ака, я же пошутил, - он поцеловал супруга в губы и опустил на пол в ванной. Казу облизнул губы, когда их освободили от сладкого плена поцелуя, и снова решил обидеться. Но Накамару, изучивший свою половинку вдоль и поперёк, подошёл к нему и стянул с плеч рубашку, обнимая за талию и начиная целовать хрупкое плечо. - Ты снова ничего не ешь? - спросил он. - Похудел. Моя мама и так называет тебя худосочным. - Юичи!!! – парень задохнулся от возмущения. Он не понимал, Накамару секса хочет или его расстроить? На глазах снова выступили слёзы. - Ну, ну дорогой мой, - Юичи тут же стал целовать его грустную мордашку, - прости, я не хотел тебя расстраивать. - Думаешь, можешь вот так обижать, а потом я разрешу тебе меня взять? "О-о-о, Мару... - подумал судья, - вот теперь ты конкретно встрял". Ни слова не говоря, он опустился на колени перед парнем и, обняв его за ноги, уткнулся лицом в пах. Господин государственный служащий стоял молча, всем своим видом давая понять, что он очень сожалеет. - Мару, хватит, - голос Казуи был с лёгким надрывом обиды. Супруг отрицательно помогал головой и от этого движения Каме всхлипнул, ведь естественно, что от трения носа и подбородка о член, от касания губ, он стал возбуждаться. - Мару, поднимайся! - с каждой минутой парень все больше терял всякую настойчивость. Юичи снова отрицательно помотал головой. "Ах ты..." - всплывшая мысль быстро покинула его голову. Ноги от нахлынувшего возбуждения подкосились, и он со стоном стал падать. - Ка-кун... - Мару подхватил его, удерживая. Оба теперь стояли на коленях, смотря друг на друга. - Юкке... - прошептал Каме смущенно. - Да, любовь моя? Юичи прижал его к себе, обнимая, и стал целовать в губы. С самого первого дня их встречи, с самой первой ночи, что они провели вместе, Казуя никогда не мог ему отказать. - Милый мой... - прошептал Мару, - Прости. - Юкке, все в порядке. Уже от того, как Каме называл его, можно было понять, расстроен он или нет. Дело было лишь в том, как называл его Казуя. Накамару читал супруга как раскрытую книгу, Каме был весь как на ладони, открытый только для него. Юичи стал растягивать молнию на брюках, Каме последовал его примеру, раздевая любимого. - Казу... ко... Хочу тебя безумно, - прошептал судья. - Так не отвлекайся, - нежно проворковал Каме. - Да, конечно! Мару поднялся и стал быстро скидывать с себя одежду. Казуя сидел на полу, наблюдая за ним. Дальше им предстояло тщательно вымыть друг друга. За пять лет Накамару уже привык к щепетильности любимого и лишь послушно исполнял все указания Казуи. И было ещё одно, что супруг доверил Юичи делать самому только недавно. До нового года Каме предпочитал делать очистительную клизмы в полном одиночестве заявляя, что это то, что Накамару делать или видеть совсем не обязательно. И сколько бы Юичи не настаивал, его постоянно выпроваживали из ванной. Но в рождественский вечер после праздничного ужина Каме, находясь в слегка подпитом состоянии, спросил: - Ты все ещё хочешь сделать это? - Ка-кун, нет ничего в отношении тебя, что я буду делать с неприязнью. - Но... Тогда Мару просто поцеловал его и все сделал сам. Юичи оказался прав: доверить ему что-то интимное было правильным выбором. Даже такая вещь в исполнении любимого делала Каменаши счастливым, и становилось уже не так неприятно. Казуя даже перестал стесняться сидеть при нем на унитазе, правда постоянно включал музыку и не выпускал из рук освежитель воздуха. «Ка-кун, ты такой забавный…» - думал Мару, старательно делая вид, что не смотрит на Каме. Бзики Казуи никогда не казались ему странными, парень просто был милым на все 200%. - Готов? – спросил Юичи, подходя к нему и целуя в макушку. Каменаши вскинул голову и посмотрел на него гневно. - Ну что ты, мой дорогой? – немного опечаленно спросил судья, присаживаясь перед ним на корточки. Казуя тут же наставил на него баллончик. Мару медленно закрыл глаза, прекрасно зная, что парень никогда не брызнет. - Мару! Отойди! – краснея, сказал Каме. – Иди в душ! – он показал на душевую кабинку, – Я сейчас подойду. - Хорошо, – Мару чмокнул его в губы и пошел, куда послали. Вскоре Казуя присоединился к нему, подошел вплотную и обнял за талию. Взяв мочалку, Каме принялся мыть супруга. Он всегда делал это первым, чтобы потом наслаждаться тем, как моет его Юичи. - Твои сообщения из Италии, когда я писал тебе... Казалось, что ответы всегда обиженные. - Прости, – ответил парень, тщательно намывая супруга. Он не хотел говорить о ревности и всех подозрениях, ведь когда-то из-за этого у них были проблемы. ...Года четыре назад был в их семейной жизни такой период: секса тогда вдруг стало очень мало и Мару, выслушивая постоянные отговорки «я устал», «настроение не то», «давай завтра» думал, что у Каменаши появился кто-то на стороне. Они из-за ревности Юичи очень сильно ссорились. Тогда же был один единственный раз, когда Накамару в порыве гнева из-за какого-то обидного слова, со злости брошенного Казуей, залепил ему пощечину, а Каме не удержался, упав и ударившись головой. В больнице открылось, что парень болеет анорексией, поэтому в последнее время очень ослаб. Оказалось, что оба решили удумать глупости. Каме был уверен, что Мару задерживается на работе потому, что у него роман с молодым красивым секретарем. В итоге Ка-кун решил похудеть, думая, что тот парнишка стройнее, подтянутей, красивее и отказался от еды, изнуряя себя спортивными тренировками. Юичи же, пропадая почти сутками на работе из-за предстоящего повышения, думал, что Казуя нашел себе любовника - мускулистого, шикарно сложенного тренера по фитнесу. В итоге оба сидели в палате Казуи и рыдали, обнимаясь и рассказывая друг другу свои мысли. С тех пор у Накамару в секретарях были только женщины, а Казуя обзавелся личным тренажерным залом и пошел на курсы домашней кулинарии... - Помнишь наше обещание рассказывать друг другу все? – шептал Юичи ему на ухо, проводя рукой по мокрой спине. - Это глупости… - смущенно заявил Казуя. – Ты же знаешь, как я люблю себя накручивать. - Ка-зу-ко… - прошептал судья. Пальцы его скользнули ниже, пробираясь между двумя соблазнительными половинками. Парень слегка надавил подушечкой на анальное отверстие, и Казую буквально впечатало в него. Стон, сорвавшийся с губ парня, был самым будоражащим из всех, что Мару слышал. - Казу… расскажи, – повторил он свою просьбу более настойчивым голосом, начиная водить пальцем по кольцу мышц. Каменаши снова протяжно застонал и вцепился пальцами в его плечи, понимая, что сейчас рухнет к ногам своего супруга. Одной рукой Юичи удержал его на весу, палец второй же рукой продолжал распалять любимого. Стало чертовски жарко, эти ласки возбуждали, мышцы стали сокращаться и, к своему стыду, Каме стал ловить палец Маару, ругая себя за такую слабость. Но за пять лет супруг изучил его вдоль и поперек. - Ах, Юкке… - шептал Каменаши, задыхаясь. – Глубже, пожалуйста, глубже… - Тогда ты расскажешь? Не в силах что-либо сказать, он лишь кивал. Накамару корил себя за такое издевательство над любимым, но это чертовски сильно его возбуждало. Сколько бы лет не прошло, а занимающийся йогой Казуя все такой же узкий. Палец с трудом скользнул вовнутрь и от ощущений нереального блаженства Каменаши закричал. Мару пришлось сильнее прижать его к себе, а Каме и вовсе закинул ногу ему на талию. - Развратник… - прошептал Накамару, палец его выскользнул наружу, и Казуя застонал от негодования. - Юкке… нет, не надо… - зашептал он, пытаясь сильнее прижаться к супругу, цепляясь руками за плечи, но пальцы не слушались и соскальзывали. - О-о-о, родной мой… - произнес Накамару, понимая, что завел игру слишком далеко. Каменаши был не просто возбужден, он был готов кончить: раскрасневшийся, с закрытыми дрожащими веками, трясущийся от желания, он уже ничего не видел и не слышал. - Ка-кун, Ка-кун… - Юичи стал нежно гладить его лицо, – приди в себя, сокровище мое. Это состояние супруга означало лишь одно: он чертовски сильно истосковался по сексу, возможно, поэтому снова перестал есть. Это что-то нервное, какой-то странный рефлекс. Быстро домыв Казую и стараясь не выпускать из рук тело, которое совершенно не слушалось хозяина, Накамару на руках вынес его из душа, наспех обтер, на некоторое время сажая на маленькую деревянную табуретку, и унес на кровать. Казуя тут же перевернулся на живот и встал на колени, прогибаясь в спине. Мару застонал, с трудом сдерживая рык. - Ка-кун… - судья облизал пересохшие губы. – Что же ты делаешь? Он начал вспоминать, куда зашвырнул баночку со смазкой, когда после отъезда Казуи обнаружил ее под подушкой, – Ка-кун… - простонал судья, – я не помню, есть ли… - В тумбочке, у кровати… с моей стороны… - голос Каменаши прошелестел, как рисовая бумага на ветру. Мару рванул к тумбочке. И правда, Казуя очень запасливый: там была не одна баночка, а целых три. Он улыбнулся, беря одну, забрался на кровать и поцеловал напряженную спину Казуи, эротично выгнутую в ожидании того, когда же им овладеют. - Ты просто сокровище, мой дорогой. - Юкке… не медли… - прошептал парень, – я правда схожу с ума… - Да, конечно… - бормотал Юичи, пальцы не слушались, когда он открывал смазку. Этот месяц словно на года растянулся, будто бы они вместе были очень давно или вообще никогда. А сейчас оба нетерпеливые, одержимые желанием. - Скорее… - шепот Каменаши был сухим, он постоянно облизывал губы, и казалось, что влаги во рту совсем не осталось. Попросить бы Юичи принести воды, но он не хотел, чтобы парень уходил даже на пару минут. Не помрет же он от обезвоживания. - Да, дорогой мой, да… Но я должен тебя хорошо смазать. Уткнувшись лицом в покрывало, Каменаши улыбнулся. «Все же он чертовски каваен!» - подумал бы Казуя при других обстоятельствах. Сейчас же, когда длинные пальцы Накамару скользнули внутрь, он издал глухой протяжный стон, выгибаясь еще больше, и схватил пальцами шелк, сжимая материю. - Ю… кке… - это было одно из самых любимых прозвищ Каменаши, и использовал он его в особо интимные моменты или когда очень соскучился. Пальцы супруга скользили внутри, но этого было мало, очень мало. После стольких ночей в одиночества он хотел чувствовать в себе член Накамару. – Пожалуйста… - прошептал он. Юичи понял, что заставлять супруга ждать еще больше нельзя. Парень подобрался на коленях к любимому поближе, потерся головкой об анальное отверстие. Казу приоткрыл губы, но стон оказался совсем безмолвным. Когда Накамару стал заполнять его, он сжал зубы, захватывая материал. То, что он испытывал сейчас, нельзя было назвать болью, ведь когда очень сильно желаешь - боли нет, на смену этому приходит невыносимое блаженство. Порой Казуя считал себя просто шлюхой, готовым отдаться кому угодно, лишь бы ощущать эти проникновения снова и снова, но не тут-то было - для него существовал только Накамару. Столько статей уже понаписано было о геях и их беспорядочных связях, но, наверное, Каменаши был не из тех. Юичи подался вперед, напоминая о себе. Казуя вскрикнул. - Казу, родной, больно? - Нет, глупый… - хрипло прошептал Каме в ответ. – Продолжай, просто продолжай… Накамару почти лег на него и стал двигаться: было все равно, что сейчас у них поза, которую Казуя не очень-то и любит, потому, что нет возможности видеть лицо супруга, целоваться, но похоже, сейчас ему важен сам акт, нежели дополнения к нему. Иногда приостанавливаясь, Юичи начинал целовать плечи и шею Каменаши, но тот тогда начинал издавать недовольные рыки, и приходилось снова увеличивать темп. Что с этим развратником такое? - Быстрее, Юкке… - шептал Каме пересохшими губами, и Накамару делал все, чего хочет супруг. Даже если потом Каме будет неловко, если он будет передвигаться с трудом, заявит, что наденет халат вместо домашних штанов, это все будет потом. Сейчас они двое хотят одного и того же – безумного, почти яростного секса. Чувствуя неистовство любимого, Казуя кусал простыни и жмурился, про себя он молил «быстрее, быстрее», хотя Юичи и так увеличивал темп, зная пристрастия женушки. Еще кое-что всегда поражало Накамару: как Казуя умудряется всегда кончить вместе с ним? Каме называл это «мой маленький секрет» и лишь мило улыбался. Вот и сейчас оргазм был обоюдным. Ноги у Каменаши совсем отказались держать тело, точнее, тела, и парень растянулся на простынях. Мару, естественно, рухнул сверху, вжимая Казую в матрас. Скатился судья почти сразу же, ложась на бок и, развернув супруга к себе лицом, прижимая его к себе, целуя влажную от пота мордашку. - Я хорошо, хорошо… - шептал Каме пересохшими губами, сглатывая, но прекрасно зная, что рот сухой. - Подожди, я сейчас. Накамару принес воды. Набрав ее в рот, он стал поить супруга. Казуя застонал с благодарностью: вода как дождь в пустыне освежала и дарила успокоение, к тому же в итоге это поение превратилось в нежный поцелуй. Юичи перевернул парня на спину и навис над ним. Каменаши обвил руками его шею, страстно отвечая на поцелуй. - Мальчики… - послышался голос в гостинной. Оба вздрогнули и резко повернули головы в сторону двери. - Мама! – взвизгнул Каме, – Не заходи! Парни напрочь забыли и о маме, и об ужине. - Не смогу сейчас встать, – прошептал Каме, – голова все еще кружится. Накамару тоже не спешил подняться: мама поймет, всегда понимала.