Мельволия. Глава Первая

Оставшийся путь до горного озера прошел не то, чтобы в тумане… Но, пытаясь сперва совладать с непривычно жгучим спектром эмоций от страха до удушающей злобы, а потом – поисками для них хоть какого-то смысла и объяснения, Зельда до самого конца пути, чувствовала себя какой-то заводной механической куклой, получившей определенную программу и теперь шаг за шагом ее выполняющей – словно бы и без собственного участия. Даже переволновавшейся Мари подруга отвечала как-то отрывисто и односложно.        Горное озеро, до которого маленькая экспедиция добралась, когда небо уже начинало темнеть, напоминало огромный кубок с неровными краями-скалами. По сравнению с озером в центре долины оно оказалось совсем крошечным. Речка в пересеченном ущелье вытекала именно из этого озерца, совсем неподалеку от места привала срываясь вниз звонким водопадиком. А пока они обустраивались, разводя костер и бегая за водой, небо окончательно налилось густой вечерней синевой, сквозь которую еще до темноты проступали бледные звезды.        - Здесь можно увидеть просто восхитительные звездопады, особенно летними ночами, я частенько приходил сюда специально, чтобы полюбоваться на них! Ни в городах, ни просто в долине никогда не увидеть таких звезд, как здесь! – тоном рекламного агента, зачем-то надумавшего впарить спутникам то ли небольшое озерцо, то ли звезды, то ли сами горы комплектом, воодушевленно сообщил Бальтазар. – Сейчас, конечно, еще только весна… но, может быть, нам и повезет!        Гризельда никак не связывала везение с возможностью полюбоваться на звездопад, когда совершенно непонятно было, продвинулись ли они хоть немного в своих поисках, но решила не портить никому настроение своими возражениями. Кажется, она просто находилась со всеми этими ребятами на совершенно разных частотах мировосприятия, оттого и получалось вечно… то, что вечно получалось!        - Зельда, ну ты чего? – когда костер уже пылал вовсю, Мари присела рядом с подругой, заключив в крепкие объятья. – Почему ты так расстроилась? Все же закончилось хорошо!        - Да уж… – тоже обхватив ее за плечи, шатенка уткнулась лицом в рыжие кудряшки и тихо с усталой ехидцей заметила. – Но ведь и тебе бы, наверное, больше понравилось, если бы принц спас именно тебя!        - Тс-с! Ну, перестань! – зашипела Мари, беспокойно дернувшись, но Орител вряд ли даже с небольшого расстояния мог бы что-нибудь разобрать в их шушуканье.        Окажись шутливое предположение правдой, Гризельда ничуть бы не удивилась. Вероятно, даже и не огорчилась бы. Что может быть естественнее подобных проявлений героизма между подобными людьми… это только она сама глупо и неуместно показала себя что в качестве спасителя, что в качестве спасенной! С другой стороны… Повторись все, разве она действовала бы иначе?        - Наверное, ты была права – принц Орител по-настоящему благородный и не лишенный определенных достоинств человек! – устало пробормотала Зельда, все так же, уткнувшись в рыжую макушку подруги. – Это я была к нему несправедлива…        Но насколько бы проще все было бы, окажись он таким же пустомелей, что и его дружок Радиус! Эх… ну конечно! Погибнуть в ущелье с осознанием собственной правоты было бы приятнее, чем остаться в живых и признавать ошибку! Наверное, приятнее – уже просто потому, что не пришлось бы грызть саму себя за несправедливое отношение к человеку – которое так и не прошло после этого признания!        Когда окончательно стемнело, над озером, словно бы небо желало полюбоваться на это действо, словно в зеркало, начался предсказанный Бальтазаром звездопад. Небо рассыпалось мелкими яркими всполохами, а в глубине потемневших озерных вод словно ожили несколько десятков рыб-светлячков.        - Посмотри! Посмотри, как красиво! – тормоша задремавшую Гризельду, с детской восторженностью воскликнула рыжая фея. Пришлось последовать примеру остальных и тоже уставиться на играющее всполохами небо – зрелище это действительно оказалось захватывающее.        - Не хотите загадать желание на падающую звезду? – весело спросил Бальтазар, ненадолго отвлекаясь и кокетливо взглянув поверх костра на девушек. В его глазах отражалось пламя, делая их почти такими же янтарно-золотыми, как и у Мари, разве что с оттенком оранжевого.        - Ага, Зельда, а у тебя есть заветное желание? – снова повиснув на подруге, живо заинтересовалась Мари.        - У меня? Ты же знаешь, я в такие вещи не верю…        - Ну, а вообще?        - Когда я чего-либо хочу достичь, я делаю то, что приблизит меня к этому достижению – и я не думаю, что мечты у озера и наблюдение за атмосферными явлениями входит в перечень этих действий…        Трое спутников казались не на шутку удрученными, словно бы слова темноволосой феи заставили их разочароваться в лучших чувствах. Даже Орител, хотя от него-то Зельда теперь уже ожидала большей серьезности.        - Ну, ладно! – вскидывая голову к небу и демонстративно разведя руки, громко сказала Гризельда. – Я желаю… я желаю, чтобы и мне было, чего пожелать на эти звездочки, чтобы не портить всем чудесность момента!        Мари верила в чудеса. Фея и без пяти минут дипломированная волшебница на последнем курсе Алфеи – знающая ремесло и отчасти сложную науку магии, ясно демонстрирующую, что все «чудеса» в действительности совершаются лишь собственными усилиями и разумом, все равно до сих пор сохранила в сердце эту детскую наивную веру.        Интересно, а сама Зельда верила – хотя бы даже и в детстве? Вспомнить не получилось…        - Нельзя говорить вслух – иначе не исполнится! – укоризненно заметила подружка.        - Ну, я бы так не сказал… – попытался возразить Бальтазар, но Гризельда, устав от всего этого, резко поднялась на ноги.        - Ну, как я и говорила – все это не для меня! Пойду, прогуляюсь немного – кажется, у меня просто талант портить все романтичный настрой окружающим!        Хоть сидя возле костра казалось, будто круглый островок теплого золотистого света окружен почти непроглядной бархатистой темнотой, при отдалении темнота эта оказывалась все более прозрачной. Не настолько, чтобы посреди ночи безбоязненно шастать по незнакомой гористой местности, но все же для прогулки вдоль озерного берега вполне хватило света как настоящих звезд, так и принимаемых за «падающие звезды» всполохов.        «Вероятно, я просто не привыкла ошибаться. Даже в людях, хотя изучить их – задачка куда уж сложнее… А ошибка, когда ожидаешь гораздо худшего, разве это повод для дурного настроения? Поступать глупо я тоже не привыкла!»        - Фата Зельда?        Все в их маленьком отряде как-то постепенно, но довольно быстро перешли на «ты» за этот насыщенный событиями перевал, но только Гризельда продолжала держаться за официальность в обращениях что к принцу, что к приблудившемуся стихоплету – второго тем, вроде бы, совершенно не смущая, но Орител, хоть ему это не слишком-то нравилось, отвечал тем же.        - Чего Вы хотите? – остановившись и наполовину обернувшись, спросила девушка.        Принц тоже остановился в нескольких шагах от нее.        - Я? Нет, ничего. Мне показалось, Вас огорчила вся эта болтовня о звездах и желаниях… или что-то еще. Я просто пытаюсь понять. Я два года был капитаном своей четверки, в определенном смысле главной моей обязанностью было заботиться о сплоченности команды, о том, чтобы внутренние разногласия не мешали нам, проявившись в ответственный момент. А теперь… вы, разумеется, не моя команда, но в этой миссии для нас действуют те же правила. Поэтому я хочу понять, чем заслужил Ваше недоверие… хотя бы как командир отряда. Если Вы считаете меня виноватым в том, что произошло на переправе – лучше скажите это прямо.        Он что, пытался сделать вид, будто ни от каких доброохотов не наслышан о «мерзком» характере лучшей ученицы Алфеи? Весьма наивная попытка лицемерия, если Орител дружит с Радиусом, а тот, за неполных три года обучения сведя более чем близкое знакомство с восьмьюдесятью процентами юных фей, к тому же был для парня редкостным любителем потрепать языком. Вероятно, солярийцы просто не мыслили таких вещей, как чужие дела, в которые не стоило совать свой нос – в самозабвенном сплетничестве и перемывании костей уроженцы солнечного королевства не видели ничего зазорного. Какое еще «объяснение» нужно Орителу?        - Если бы я так думала – можете не сомневаться, сказала бы сразу! Просто… Может быть, я просто не командный игрок! – волшебница устало пожала острыми плечами. – Не знаю, смогу ли сама с этим что-нибудь поделать. Я… связывала определенные надежды с Отрядом Света. Все еще связываю. Но подобные случаи, как сегодня, и демонстрируют, что мало оказывается достигнуть чего-то самим по себе, для того, чтобы считать себя лучшей кандидатурой, необходимо учиться доверию и согласованию своих возможностей с возможностями других. Надеюсь, до распределения у меня получится справиться с этой проблемой.        - Я тоже на это надеюсь, – Орител приблизился на пару шагов. – в конце концов, нам, вполне вероятно, придется и там работать в одном отряде.        - Надеетесь после того, что я продемонстрировала? – Зельда скептически искривила губы, хотя собеседник все равно не мог рассмотреть ее гримас в полумраке. К лучшему, наверное, поскольку и без того вечно кислое резкое лицо скептические мины никогда не красили.        - Готовность забыть о собственной безопасности ради того, чтобы кого-то спасти, когда нет времени на раздумья? Это должно было произвести негативное впечатление?        - Если бы только о собственной! А если бы магия «мецнула» до того, как я успела вытянуть Мари на склон?        «И ты не успел бы поймать двоих…»        - Своевременность некоторых событий иначе чем чудом не объяснить, а полагаться на чудеса – абсурдно. То, что все по счастливому стечению обстоятельство закончилось хорошо, не отменяет допущенных ошибок.        - Полагаться на чудеса можно! – неожиданно горячо возразил Орител, подошедший за разговором совсем близко. – Если это чудо совершаешь ты сама. То… то, что ты говорила о мечтах и желаниях – сущая правда. Они истинны только лишь тогда, когда идешь к ним шаг за шагом, когда сам, собственными усилиями строишь свою мечту, претворяешь в жизнь. А все эти загадывания на звездочку, сидя на берегу озера – не более чем обычные витания в облаках, фантазии, лишенные действия или стремления. Ты, вероятно, единственная из нас, кто по-настоящему знает, что такое истинные мечты и истинные чудеса. Потому что не ждешь их, а создаешь! Не знаю, с какой стати ты обвиняешь себя в недостатке романтики и даже доброты, хотя я в жизни не встречал никого более… Никого…        - Не понимаю, о чем Вы говорите!        - Когда я впервые тебя увидел, то подумал, что у нас, вероятно, очень много общего. И Радиус тоже так сказал… А теперь думаю – это то, чего я только лишь еще должен достичь, к чему должен стремиться. Это теперь станет моей мечтой. Настоящей мечтой из тех, что не сбываются, а совершаются! – Только когда ее лица мягко коснулась ладонь, почти как тогда, на верховой прогулке, Гризельда вышла, наконец из странного ступора, и, дернувшись, словно от удара током, отпрянула.        - Вы сумасшедший?! Вы… Вы… я действительно благодарна Вам за сегодняшнее! – не сразу, но все же справившись с собой, отчеканила девушка. – Но не думайте, что эта благодарность дает Вам полную свободу для… для всего, что только в голову взбредет!        Протянутая рука юноши замерла в воздухе.        - Благодарность – это все, на что я мог бы рассчитывать?        - А как может быть иначе?        - Из-за Мари?        Хотя сейчас Гризельда абсолютно точно не использовала никакой магии, ее совсем как тогда, над пропастью, окатило сперва пламенной волной, потом – ледяным ознобом, словно высасывающим жизнь вместе с магией.        - А Ваше Высочество, оказывается, не столь ненаблюдательны, как пытаетесь казаться! – как сквозь вату долетел свой собственный ядовитый голос. Получается, он знал… он понимал, что чувствует к нему маленькая рыжеволосая фея – и при этом продолжал валять дурака? Словно бы это ничего не значило…        - Есть вещи, которые трудно не заметить, к тому же, я уже сталкивался с подобным в прошлом. Она ведь любит не меня. Принца, образ героя, весь этот полунадуманный ореол, за которым обычно не видят человека. Так любят известных певцов или киноактеров, путая созданный образ с чьей-то собственной личностью.        - В этом и есть ваша личность. Принц, герой… не думаю, что Вы просто обманываете окружающих, играя эти роли. Я видела, что это правда.        - Правда… но это не более чем детали. Как если бы… не знаю, как если бы кого-то привлекал, например, цвет волос и на основании этого казалось, будто бы любят всего человека. Вы оказались первой, кто увидел меня настоящего, оттого мне и хотелось бы знать, почему же я настоящий произвожу столь отталкивающее впечатление.        - А вариант, что Вы мне просто не понравились – и что в этом тоже не меньше поверхностного, чем в восхищении «надуманном ореолом», не рассматривался?        - А это правда? – скорее с подначкой, чем с обидой переспросил принц.        - Не важно. Меня удивляет, что это не пришло Вам в голову, только и всего. Вы слишком избалованы и не умеете ценить то, что имеете, если преуменьшаете ценность и оспариваете искренность тех добрых чувств, что к Вам испытывают, зато хватаетесь за «искренность» первого же человека, который не проникся к Вам симпатией! Наверное, Вас слишком многие и слишком сильно любили – перекормили этим, как сладостями, оттого и потянуло искать разнообразие. Я знаю Мари почти всю свою жизнь! Может, она и наивная мечтательница, но искать из-за этого неискренность в ее чувствах с Вашей стороны просто… просто жестоко! Да, ни одна влюбленная девушка не умеет смотреть трезво и готова приписать возлюбленному самые невероятные достоинства, но саму идею любви пришлось бы перечеркнуть, трактуя это как любовь не к человеку, а к своему нафантазированному идеалу!        - Может быть. Но ведь не в ее чувствах дело…        - Для меня – в ее! – Зельда зло рубанула ладонью. Орител отступил на шаг, опустив, наконец, зависшую в воздухе руку.        - Вы ведь не можете решать за меня, фата Гризельда.        - Я и не собираюсь. Достаточно того, что за себя все уже решила! Я ничем не могу помочь Вам сделать выбор, а тем более – выбор в пользу Мари, никто не может. Хоть я и по-прежнему считаю Ваше поведение глупыми причудами, но и не осмелилась бы навязывать чувства. Выберите ли Вы ее или кого-нибудь еще – Ваше личное дело. Только меня в ассортименте выбора нет. И не будет – никогда. Потому что за меня, в свою очередь, тоже никто не может решать!        Трудно найти нужные слова, трудно понять, как правильно себя вести – если сталкиваешься с проблемой, с которой не просто не ожидала столкнуться, а считала все это чем-то вроде… не из своей жизни. Такое случается с другими, совершенно другими девушками. Не только с другими по натуре, а хотя бы чисто внешне. Пока другие девчонки со средней школы сталкивались с первыми неуверенными знаками внимания и выражениями симпатий от мальчишек, Зельда уже зубрила в библиотеках формулы и заклинания, в итоге научившись многому – но только не тому, как реагировать на подобные знаки, а уж тем более, как отклонять их. Не думала, что это может пригодиться в жизни.        И это усугубляло нелепость ситуации, хотя, казалось бы, куда уж больше!        - Поверхностные суждения – это не так уж и плохо, если подумать. По внешности и этому «ореолу» репутации на самом деле можно судить очень даже о многом. Вы не выбирали участь родиться принцем, но не стали таким же «золотым мальчиком», как Радиус, не сочли все привилегии сами собой разумеющимися. Не просто получили, а приняли свое воспитание, заслужили этот героический образ своими поступками, своими делами – можно ли теперь считать его иллюзией поклонниц? Скромность украшает, но не стоит доводить ее до нелепости. Я, может быть, и не могла выбирать свою внешность – но Вы себе вряд ли представляете, сколько женщины знают ухищрений, если стараются при любых природных данных выглядеть посимпатичнее. Все знают, и я в том числе. Я всего лишь не использую то, в чем не нуждаюсь, я не хочу никому нравиться – и произвожу именно то впечатление, которое характеризует настоящую меня. Каждый выражает внешне именно то, что у него внутри. Даже пытаясь играть, пытаясь не быть собой – у таких просто от внутренней же натуры идет боязнь быть настоящим, и это тоже во многом характеризует.        - Я вовсе не считаю, что ты не та, кем кажешься. Так уж вышло… любят не только тех, кто алчно жаждет чужой любви. Даже напротив – здесь больше ценности… Фата Зельда, Вы очень откровенный человек и совершенно не умеете увиливать даже путем формальной правдивости. А если я спрошу прямо, можете ли Вы полюбить меня?        - А если я отвечу, что люблю свою подругу Мари? – все, это уже выходило уже даже не за рамки здравого смысла, а за все возможные и невозможные границы! Пусть теперь истолковывает это превратно, в меру любой испорченности, он сам назвал ее откровенной, а если любовь в его представлении ограничена только… только этой своей гранью – что же, пусть обманет сам себя, если хоть это, наконец, заставит его одуматься! – Что Вы на этот счет скажете?        - Наверное, что ты опять уходишь от прямого ответа! – вместо Оритела ответил тихий, едва-едва подрагивающий голос со стороны груды чернеющих в полумраке скал, рядом с которыми даже в прозрачной посеребренной темноте, не получалось разглядеть человеческий силуэт. До того момента, как Мари сама сделала шаг к озеру, мягко светящемуся отраженными звездами.        - Ты… Ты все слышала? – севшим от ужаса голосом пролепетала Гризельда. Мари остановилась, мотнув кудряшками.        - Слышала… И не слышала… достаточно. Простите! – резко развернувшись, она метнулась в темноту между камней и шуршащих зарослей суховатых горных кустов.        - Постой! – голос моментально вернулся. Незнакомая горная местность, особенно ночью, меньше всего подходила для того, чтобы метаться по ней в расстроенных чувствах! – Мари, пожалуйста…        Мгновение помедлив, Зельда бросилась в темноту вслед за подругой.        К счастью, далеко убежать в темноте по пересеченной местности рыжеволосая фея не могла. Двигаясь ничуть не более грациозно и так же заработав в процессе несколько синяков и царапин, Гризельда все равно без особого труда сумела ее нагнать.        - Пожалуйста! – повторила девушка, преодолев вялое сопротивление и поймав Мари за обе руки. Что сказать в утешение она понятия не имела. Извиняться непонятно за что? Приободрить заверениями, что все это обычная мальчишеская блажь – увы, сама в этом была уже не так уверена, как прежде. – Если ты действительно слышала все, то тебе не за что сердиться! Прошу тебя, не убегай!        - Я ни на кого не сержусь. Никто же не выбирает, что чувствовать… и к кому. Ни я, ни он. Ни ты сама. Ты так и не ответила прямо – не сумела просто солгать, что сама в него не влюблена! Поэтому он так тебя и раздражал все время, да?        - О чем ты говоришь, Мари? – переспросила Зельда после недолгой потрясенной паузы. – Мы почти всю жизнь были лучшими подругами, ты – самый близкий мне человек… один из самых дорогих! Разве я могла бы при абсолютно любых обстоятельствах поступить с тобой подобным образом?        - Но почему тогда ты считаешь, что это я могу поступать так – с тобой? Как ты можешь так обо мне думать?!        - При чем же тут я?        Вероятнее всего, это было просто игрой света, но глаза рыжеволосой феи сверкнули в полумраке золотым светом.        - Ты никогда не умела обманывать, подружка, – тихо сказала Мари, отводя взгляд. – ни к чему пытаться и теперь. Орител все для себя решил, ты все за себя решила… значит, и я тоже. Ни к чему думать еще и за меня!        - Ведь ты же всю жизнь мечтала…        - Я никогда ни на что особенно и не надеялась. Вероятно, Орител прав и все это было обычными витаниями в облаках! Пусть все будет… хотя бы справедливо. Для нас обеих… нет, для нас троих.        Маленькие ладошки, в которых рыженькая волшебница коротко сжала руки подруги, слегка дрожали.        - Пожалуйста, прости меня. Я не понимаю, как так вообще могло произойти…        - Разве что-то от тебя зависит?        Ничего. В том, наверное, и была катастрофичность ситуации, ничто не зависело ни от кого – и Гризельду это просто выводило из себя. Не то, чтобы она верила, будто может контролировать абсолютно все вокруг, но когда привычный мир внезапно идет кувырком, особенно остро ощущаешь досаду на то, что так и не сумела добиться в жизни порядка и обдуманного соответствия планам! Чего-то сделала не так, неправильно или недостаточно – раз не сумела. Дурацкий комплекс отличницы, не имеющий никакого отношения к происходящему…        Попытавшись ободряюще улыбнуться Зельде, словно на прощание, Мари ушла куда-то в сгущающийся полумрак, старательно не позволяя себе устало или печально опустить плечи. Какое-то время темноволосая фея неподвижно стояла с отстраненным видом, как казалось, в полном одиночестве. Или…        - Невыносимо, говорят, видеть, как люди, которых ты любишь, счастливы без тебя, – негромко произнес чуть в стороне уже знакомый бархатистый голос. Демон знает, как давно этот Бальтазар здесь находился – и какую часть их с Мари разговора успел услышать, из этой своей деликатности не выдавая своего присутствия. Очень это «деликатно» – подслушивать! – но сейчас я бы с этим поспорил. Должно быть, гораздо невыносимее понимать, как люди, которых любишь, не могут стать счастливыми по твоей вине. Прошу меня простить, фата Зельда, что вмешиваюсь…        Девушка не ответила. Может, если не обращать на него внимания, чрезмерно общительный тип сам заскучает и уйдет, не вынуждая ее огрызаться.        - Никто из вас троих не способен на предательство по отношению к дорогому человеку – пусть даже и ради другого, не менее дорогого. И это, кажется, стало для вас всех ловушкой! Но… Как многим Вы готовы были бы пожертвовать ради того, чтобы они были счастливы? – неожиданно оставив свой вкрадчивый тон, с нажимом спросил поэт. – Какую цену способны заплатить ради этого?        - Что бы я ни сделала, я же не могу просто исчезнуть из этой жизни, чтобы не мешать им! А если бы и могла… теперь уже это ничего не изменит!        - Значит, Вам необходимо исчезнуть раньше, чем закрутилась вся эта история, – со странным участием подсказал Бальтазар. – не из этой жизни, разумеется, к чему столь радикальные решения! Всего лишь из жизни этих двоих… Я хочу сделать Вам подарок, фата Гризельда. Думаю, что, даже как жрица Домино, Вы не знали некоторых моментов истории своего мира – и это покажется Вам интересным. Приобрел у одного коллекционера древностей, полный текст считается утерянным…        Связи между темами, о которых говорил Бальтазар, фея не уловила, но почему-то покорно протянула руку, принимая сухо зашуршавший в пальцах свернутый свиток, не смотря на все чары против обветшания, выглядящий очень старым. Не стилизованным под старину, как достаточно многие книги и свитки известных библиотек, таким образом добавляющие себе значительности, а по-настоящему старым.        - Надеюсь, эти документы покажутся Вам полезными, фата. Или хотя бы небезынтересными.