Мельволия. Глава Первая

Зельда злилась. Мысли от этого неизбежно путались, не позволяя абсолютно ни на чем сосредоточиться, в том числе и на учебе. Стоило почти три года обучения оставаться лучшей студенткой – для того, чтобы незадолго до заключительных экзаменов съехать – и из-за чего, из-за детских влюбленностей подруги! Вернее, влюбленности, давно уже привычной как безобидное хроническое чудачество – ведь Мари еще в средней школе на Домино восхищалась наследным принцем, как многие подростки восхищаются порой какими-нибудь кинозвездами или известными музыкантами. Хоть обе девушки и были из знатных дворянских семей, сталкиваться с Орителом им тогда не приходилось, практически та же ситуация сложилась и на Магиксе – и вот, мелкое недоразумение в кафе начисто вышибает ее подругу из колеи! Если одно только присутствие Его Высочества в обозримом пространстве постоянно заставляло Мари нервничать – она так и не решилась подойти и заговорить, хотя, по наблюдениям Зельды, несколько раз пыталась и на балах и случайно сталкиваясь в городе – то нелепое падение, которое большинство девушек, наверное, сочли бы неплохим шансом все же познакомиться с объектом интереса, ввергло в полнейший ступор. Конечно, королевская семья на Домино обладала не только политическим, но и особым духовным статусом, считаясь избранниками Спящего Дракона в мире людей, однако почти двадцать столетий прошло с тех пор, как Дракон каким бы то ни было образом напоминал о себе, поэтому и избранность эта была в большей степенью данью традициям – постепенно его верховные жрецы, правящие от имени творца миров, стали почти самой обыкновенной монархической династией. Впадать в ступор оттого, что случайно прикоснулся к кому-то из королевской семьи, давно уже было, мягко говоря, неактуально. Тем более в студенческом городе Магикса, где все ученики Великих Школ, невзирая на происхождение, считались равными по статусу.        Не то, чтобы Зельда разделяла скептическое мнение, будто бессмысленно поклоняться божеству, которое спит и не принимает никакого участия в судьбах сотворенного мира. Нет, как и Мари, девушка собиралась стать одной из придворных жриц, возможно даже, внутреннего круга – ее успехи в обучении магии вполне позволяли ставить высокие планки – и так же считала духовную сторону этой роли не менее важной, нежели социальную, что вообще может быть за магия без духовного почтения Дракону? Но все же для нее Дракон и вера были чем-то довольно абстрактным, оторванным от повседневности, и никак не переносились на королевскую семью. Король пользовался заслуженным уважением, вероятно, когда Орител сменит его на троне, он заслужит такое же – все в правящей династии были достойными людьми, но все же людьми. А Мари их, похоже, в буквальном смысле боготворила – и принца, пока ничем конкретным еще имя свое не прославившего, в особенной степени, видимо, в качестве бонуса за молодость и красоту в придачу к «богоизбранности».        В общем-то, дело было и не в этом вовсе. Уж лучше такое робкое обожание своего кумира, чем обыкновенные влюбленности и студенческие романы: в Алфее, лишившись привычного родительского контроля, многие девушки кидались, что называется, в омут с головой, и совершали множество глупостей. Как староста своего курса Зельда старалась следить за дисциплиной в жилом корпусе, однако призвать некоторых однокурсниц к порядку было не проще, чем удержать в кулаке семейство извивающихся угрей! С одной стороны, наверное, большая часть будущих супругов знакомились именно здесь, ведь в Магиксе становились незаметнее границы как между разными королевствами, так и сословиями, с другой – не всегда все заканчивалось благополучно. Спокойнее было думать, что Мари, дышать опасавшаяся рядом с объектом своих нежных чувств, по крайней мере, не поставит себя в неловкую ситуацию, перечеркнув при этом и перспективную карьеру придворной жрицы – о том, что их жизненные пути могли в будущем разойтись, Зельда не хотела даже думать, ведь девочки с самого детства были почти неразлучны. К тому же Мари, не смотря на более робкий, чем у подруги, характер, тоже была очень перспективной волшебницей. И, в общем-то, девушкой умной…        О последнем Зельде, правда, пришлось себе мысленно напомнить, чтобы не сорваться, когда, едва подруги оказались за порогом злополучного кафе, к Мари вернулся дар связной речи – исключительно для того, чтобы возмущенно отчитать приятельницу за непочтительность к особам королевской крови. Рыжеволосую фею просто до глубины души волновало, что принц может подумать, будто они обе недостаточно воспитаны – а у Зельды всю дорогу до Алфеи вертелось на языке заверение, что вряд ли принц вообще станет что-то о них - думать. Дольше минуты с того момента, как она сдернула Мари с его колен и вывела наружу, по крайней мере!        - И вообще, если мы все еще рассчитываем на карьеру при дворе, тебе определенно стоило бы быть полюбезнее с наследником престола! – обвинительно надув губки, закончила Мари свой почти непрерываемый репликами подруги монолог.        - В круг жриц принимают за магический талант и мудрость, а вовсе не за умение лебезить перед правителями! – отрезала Гризельда.        - Элементарная вежливость – не значит «лебезить». И вообще, не понимаю, с чего ты вдруг на него взъелась. Виновата тут исключительно я сама, кроме того, возможно, именно принц Орител не позволил мне переломать все кости, споткнувшись! Следовало бы поблагодарить его… но я так растерялась! А ты, в довершение, еще и нападать начала!        Фея с каштановыми волосами досадливо поморщилась. Она всегда придерживалась мнения, что представитель королевской семьи обязан быть порядочнее и благороднее, чем любой обычный человек, и благородство это состоит из манер и поступков – совершенно естественно судить человека, от которого будет в будущем зависеть судьба целого мира, более строго, чем кого-либо еще. А вот Мари считала, будто принадлежность к королевской породе сама по себе автоматически делает человека самым честным, благородным, а заодно храбрым, умным и все такое. Будто это неотъемлемое качество, не нуждающееся в подтверждении делом – достаточно просто родиться в семье правителей! Этот его приятель, Радиус, тоже принц и, кажется, совсем наоборот, считает свой статус гарантией делать и получать все, что вздумается, совершенно не беспокоясь о морали. Сколько девушек в Алфее пострадали от ветрености «солнечного рыцаря», не перечесть! Орител, правда, ни в чем компрометирующем замечен не был, но отсутствие сведений еще ничего не гарантирует. О человеке многое можно сказать по его друзьям! Ну…        Зельда покосилась на все еще дующуюся рыжекудрую фею. Кто бы мог сказать что-то об одной из них, судя по другой? Наверное, более непохожих девушек просто представить себе было невозможно! С другой стороны, если бы эта непохожесть выражалась бы в поступках одной из них, предосудительных с точки зрения другой, разве… Поступках, вроде ее, Зельды, неприветливости и резкости, так огорчающей Мари? Нелогично.        - Ну, хорошо, я перегнула палку. Немного! – с крайней неохотой выдавила шатенка. Признавать за собой какие-либо ошибки хроническая отличница терпеть не могла, однако сильнее всего ценила честность и справедливость. Кажется, Орител действительно раздражал ее несколько больше, чем заслуживал – ведь слышать о нем приходилось только хорошее. Или – чересчур хорошее, когда на подружку накатывала эта ее детская восторженность. Да, наверное, именно в этом было дело: совершенно невыносимо видеть, как смущается и переживает из-за этого типа Мари!        - Ну, хочешь, я извинюсь? – так и не дождавшись реакции на свое неохотное признание, еще более натянуто уточнила Гризельда. Шевельнулась и тут же была задушена малодушная надежда на то, что специально разыскивать принца теперь, когда они уже ушли из кафе и, даже вернувшись, маловероятно застанут там компанию королевских отпрысков, Мари все равно не решится. Демон побери, вся эта история была бы смешной в своей нелепости… не будь она такой грустной для ее названной сестренки! И сколько еще это должно продолжаться? – Слушай, почему бы тебе не пригласить Оритела на выпускной бал этим летом?        Рыженькая фея вздрогнула и остановилась, словно окаменев. Хорошенькое треугольное личико снова начала заливать только успевшая отхлынуть краска.        - Ну, в чем дело? Это тоже недостаточно почтительно… нельзя прикасаться к идолам и все такое? – не сдержавшись, съехидничала Зельда. Вот уж чего нельзя было предполагать, так это того, что она сама станет подбивать подругу, о которой должна заботиться, на подобные авантюры – но хоть каким-то образом вся эта ситуация должна разрешиться!        - Можно подумать, ты сама могла бы вот так подойти к принцу, как к самому обычному парню, и пригласить!        Гризельда пренебрежительно дернула плечами. Уверенности в этом у нее не было… собственно, не факт, что она и к «обычному парню» решилась бы «вот так» подойти. Ни приятелей, ни просто ухажеров у девятнадцатилетней Зельды не было как в средней школе – на Домино в школах для знати девочек обучали отдельно от мальчишек – так и за годы обучения в Алфее. Ее, подающую большие надежды и с головой погруженную в учебу, это не интересовало. Их – парней, в смысле – высокая и нескладная девица со слегка лошадиным лицом и резким характером интересовала, должно быть, еще меньше, ведь в подавляющем большинстве феи были довольно хорошенькими. Не то, чтобы это огорчало или обижало…        «Ты страшненькая, а мы красивые, – честно поведала ей какая-то одноклассница еще в младшей школе. – нам не нравится с тобой играть»        Отчасти потому Мари и стала единственной ее подругой. Даже впоследствии, уже в средней школе, где многое поменяло полярность и не слишком симпатичная подруга в зарождающейся девичьей конкуренции из минуса превратилась в явный плюс – Зельда понимала это слишком хорошо и тогда уже сама не захотела бы общаться с кем-то, кроме оставшейся и в детстве и в отрочестве исключением Мари. Но так сложилось, другие девушки могли уязвить, а юноши… юноши оставались существами из какой-то другой Вселенной. Сохранение взаимного безразличия было гарантией того, что полученная в детстве моральная оплеуха не повторится. Теперь Гризельда вполне была способна дать отпор кому угодно, но будить неприятные воспоминания не хотелось. Чего ради?        - Не так уж принц отличается ото всех остальных! – попыталась уклониться от прямого ответа шатенка. Поразмышляла, взвешивая степень своей честности, и все же добавила. – Если бы он МНЕ нравился – пригласила бы. Хотя в моем случае это уж точно безнадежно… По-моему, проще прямо получить отказ, чем всю жизнь переживать из-за уголка!        Мари тоскливо уставилась куда-то вниз, на носы своих туфелек. Зельда досадливо скрипнула зубами – подобных пораженческих заявлений делать не стоило бы… но речь-то шла о ней самой! Девушка предпочитала трезво взвешивать свои шансы и приоритеты – не бывает людей, лучших абсолютно во всем!        - А если бы я еще и выглядела так же, как ты, мне и в голову бы не пришло о возможном отказе задумываться! – чуть более резко, чем хотелось бы, закончила она.        - А он тебе не нравится? – совершенно не в тему переспросила Мари. Гризельда слегка опешила. – Ты сказала – если бы он тебе нравился.        - Ну да. Вернее – если бы нравился мне, но это же ты…        - Ты постоянно делаешь вид, что Орител тебя раздражает. Но вы почти не общались, да и ничего предосудительного он никогда не делал, не понимаю, почему ты ведешь себя так!        Зельда молчала. Большинство их однокурсниц, да и младших учениц Алфеи тоже, с легкостью ответили бы на этот вопрос – за Гризельдой числилась репутация вредины и злюки, которой якобы скорее в Торрентуволле было место, чем среди них. И в отместку за то, что она была лучшей ученицей, и за то, что при этом не желала ни делиться конспектами, ни подсказывать или предоставлять материал для списывания тем, кто был менее прилежен или успешен, считая подобное не взаимовыручкой, а попустительством чужой безалаберности. Мари, напротив, многие любили – но рыженькая волшебница не замечала или старалась не замечать напряженного отношения своей лучшей подруги с окружающими.        - Не знаю. Я же действительно ничего по-настоящему о нем не знаю! – еще раз передернув острыми плечами, ответила, наконец, Зельда. – Доверять ему тоже не за что, а лучший способ не разочаровываться в людях – это не очаровываться!        Подружка какое-то время пристально смотрела на нее своими золотисто-карими глазищами, но больше ничего не сказала. Хотя шатенка не отказалась бы от пары уточнений, позволивших бы пролить свет на логику Мари: уж не намекала ли подружка на то, что негативное отношение к принцу говорит о каком-то неравнодушии в его адрес! Предположение было слишком уж глупым, чтобы Зельда стала уточнять. Может быть, она не слишком хорошо относилась к людям вообще, по умолчанию – вернее, все почему-то так считали, хотя сама Зельда всего лишь была к ним справедлива и всегда откровенна – но к тем, кто ей действительно нравился, относилась с заслуженными симпатией и уважением, а уж никак не наоборот! Возможно, девушка с недоверием относилась к идеалам, только и всего – а принца ее подруга уж чересчур идеализировала, так, что подсознательно хотелось переубедить ее.        В конце концов, они обе об Орителе ничего по-настоящему не знали – как о человеке, во всяком случае!