Следствие ведет шериф

Сторибрук поначалу не особенно нравился Эмме Свон, его тихие улочки сводили с ума идеальным порядком и правильными соседями. Девушке, выросшей в мегаполисе и привыкшей засыпать под непрекращающееся даже ночью урчание голодных автомобилей, было в новинку оказаться вдруг в полной тишине, не нарушаемой даже трелями цикад. Первое время блондинка напряженно вглядывалась в темноту за окном и силилась услышать привычные звуки не останавливающейся ни на секунду жизни. Но в этом заброшенном среди девственных лесов городе прежние закономерности ломались, навязывая новые привычки. Со временем покой стал привычнее, тем более Эмме довелось узнать, что безмолвие это обманчиво. Ночное патрулирование вносило разнообразие в удушающую безмятежность фальшивой реальности, добавляя своеобразную изюминку в виде нетрезвых посетителей кафе «У бабушки», которое вечером благополучно превращалось в излюбленное место встречи местных выпивох. Сегодня шериф решила действовать на опережение, не дожидаясь взволнованного вызова почтенной хозяйки в удручающем безмолвии четырех стен, что изредка нарушалось неловкими попытками одомашненной мыши стащить кусочек сыра из надкушенного сэндвича, лежащего прямо на раскрытом деле. Но вначале нужно было отыскать ключи от служебного автомобиля, а это не такая простая задача, учитывая, что уборщица уволилась еще месяц назад, и с тех пор офис шерифа успел превратиться в настоящий завод по вторичной переработке отходов. Эмма как могла, сортировала мусор на классы и подвиды, но в последнее время даже столь блестящая стратегия не спасала от экологической катастрофы, что неумолимо надвигалась со скоростью тайфуна. Удрученно вздохнув и снова отложив решение насущной проблемы до завтра, девушка решила воспользоваться металлоискателем. Попутно найдя пару консервных банок из-под недурного, кстати, кошачьего корма и три десятка скрепок, блондинка все же отыскала ключи и с облегчением покинула недружелюбно попахивающий офис. Неспешно проехавшись по опустевшим, словно по волшебству улицам, Свон еще за несколько строений завидела призывно мелькающие огни забегаловки, каковая всякий раз гостеприимно распахивала двери перед желающим отдохнуть после тяжкого трудового дня шерифом. Но сегодня девушка была на задании и твердо решила воздержаться от принятия горячительных напитков. Когда бы и в качестве кого не посещала Эмма давно ставшее вторым домом заведение, картина оставалась неизменной: двое закадычных рабочих с доков, взгромоздившись на высокие стулья у стойки, важно попивали скотч, да бывшая компания гномов, оккупировав самый дальний столик, затягивали душевные песни о тяжкости шахтерского труда. Вот и все завсегдатаи, что с готовностью отягощали всегда готовый к дополнительным вливаниям карман владелицы. Однако сегодня ситуация наблюдалась не совсем обычная: компания низкорослых парней никогда не расстающихся с кирками, испуганно забилась в угол, боясь произнести хотя бы звук, а пропахших рыбой работяг вовсе не было видно. Зато была мадам мэр, исступленно выпивающая стакан за стаканом излюбленного яблочного сидра, бутылку которого предусмотрительно захватила с собой и, заявив, что не собирается пить в одиночестве, уселась за центральный столик. По приказу, напуганная до полусмерти пьяным гневом женщины, который и в трезвом состоянии не поддавался контролю, девушка с малиновыми прядями раз за разом подносила стаканы, наполненные новой порцией жидкости, предусмотрительно едва закрывающей дно. Благо, разгоряченная алкоголем брюнетка, не замечала подвоха, разом осушая любимый напиток, после чего пустой, а значит, бесполезный стакан через открытую дверь летел прямо на улицу и разбивался вдребезги. Не известно, каким богам поклонялась бабуля Лукас, но ни одно окно до сих пор не пострадало, хотя шансы витрин пасть жертвой следующего броска заметно возросли с момента прихода Миллс. Эти немаловажные факты цепкий взгляд шерифа выхватил в одно мгновение, едва девушка появилась на пороге, и именно от такого угрожающе летящего стакана удалось увернуться проворной блондинке, с неподдельным интересом глазеющей до этого в звездное небо. Поняв, что запахло жареным (на ужин сегодня подавали чудесные куриные крылышки), блондинка поспешила зайти внутрь, надеясь, что следующий снаряд не угодит в голову, ведь завтра она планировала завершить дело, над которым билась уже целый месяц, и разгадать наконец не поддающийся кроссворд. Ступив на вражескую территорию и оценив обстановку, Эмма поспешила спрятаться за один из перевернутых столиков, за которым обнаружила сжавшуюся в дрожащий комок Руби: девушка дожидалась следующего вызова на поле брани. Порадовавшись очевидцу, который сможет прояснить ситуацию, шериф принялась шарить в заднем кармане джинсов в поисках специального блокнота для записи свидетельских показаний. Каково же было удивление шерифа, когда оный обнаружен не был. Свон хотела вернуться в машину и поискать там, но осторожная подруга, уже час пребывающая под не прекращающимся огнем, благоразумно посоветовала не рисковать напрасно. Отчаянным усилием воли блондинка заставила себя остаться на месте и внимательно выслушать младшую Лукас. Но, вникнув в подробности, эта самая воля начала биться в судорогах, а после выяснения всех кровавых деталей и вовсе агонизировать. Единственное, что оставалось Эмме, так это притаиться рядом и проклинать столь необдуманное решение заехать, не дожидаясь вызова. А позвонить шерифу все равно никто не смог бы – телефон находился за спиной разбушевавшейся Миллс, и подойти к нему попросту боялись. - Руби! – этот клич вывел из оцепенения всех посетителей. Официантка умоляюще посмотрела на Свон, и девушка с ужасом ожидала ее слов, заранее догадываясь о просьбе, что сорвется с ослепительно накрашенных губ. - Эмма, отнеси ей новую порцию, пожалуйста, - если бы могла, Лукас и вовсе стала бы на колени перед опешившей блондинкой, но высота столика, за которым они скрывались, была недостаточной – наследница семейного бизнеса вполне могла опробовать толщину стекла на себе. Вначале шериф откровенно растерялась, с увлечением принявшись рисовать довольно странные узоры на служившем обеим защитой столе – перо с чернильницей всегда были при ней (от использования шариковых ручек пришлось отказаться в виду непрактичности последних), - но довольно быстро пришла в себя и осведомилась, что нужно делать. - Просто отнеси ей стакан с сидром и по возможности отвлеки разговором, чтобы посетители могли незаметно удалиться, - Руби кивнула в сторону спрятавшихся под стульями мужчин, по-прежнему не выпускающих кирки из смертельной хватки пальцев. Блондинка поняла, что сегодня ей не удастся отвертеться. Подтянув джинсы, Эмма уже собиралась поправить мантию Спасителя, но своевременно вспомнила, что сегодня сдала ее в химчистку. «Хорошо, хоть память не подвела, а то выставила бы себя полной идиоткой», - с облегчением подумала Свон и смело выпрямилась во весь рост, покидая убежище. На удивление, расстояние, отделяющее ее от брюнетки, девушке удалось преодолеть без каких-либо посягательств на жизнь, честь или достоинство. Поставив перед женщиной до краев наполненный стакан, Эмма уселась рядом, намереваясь выяснить, что же могло так расстроить мэра. - Понимаешь, Эмма, я никогда не рылась в личных вещах сына, никогда не позволяла себе этого, - язык Миллс слегка заплетался, но девушке удавалось разобрать смысл. – А сегодня я зашла в его комнату, собирая одежду для стирки, и увидела журналы. Понимаешь, взрослые журналы с практически обнаженными девушками! – женщина сделала новый глоток жидкости, дарящей приятное тепло, и посмотрела на собеседницу, ожидая ответа. Но Свон, даже трезвая, рассуждала не так быстро как совсем уже нетрезвый мэр, поэтому в разговоре наступила неприятная пауза, заметно раздражающая Регину. Неожиданно блондинка нашла аргумент, в достаточной мере оправдывающий сына: - Но ведь Генри уже почти пятнадцать, это нормально, я думаю. Лучше бы Эмма придумала что-нибудь другое или вовсе молчала, потому что все мысли женщины молниеносно заняли сожаления о так скоро выросшем мальчике, собственной ненужности и грядущем одиночестве, когда сын отправится в колледж. А хуже всего было то, что все размышления выплескивались наружу, это была словно взаимозаменяемая система: внутрь попадал сидр, отдавая взамен нескончаемый поток слов. Свон, впрочем, была не против побыть сегодня жилеткой всегда властной и недоступной брюнетки, слушая не сами слова, а хрипловатый оттенок мягким бархатом обволакивающего голоса. Она даже могла стать подушкой с силой прижатой к мягкой щеке и благодарно принимающей священные капли влаги, что давно блестели в карих очах. К сожалению, вакансии жилетки и подушки не были свободны, и единственно, что оставалось делать – составить компанию страдающей Миллс. Хорошо бы шериф воплотила задуманное в жизнь и желательно молча, но с ее уст все же сорвался вопрос, ключевым образом повлиявший на ход событий: - А журнальчики-то у вас с собой? – невинно поинтересовалась девушка, даже не притронувшись к своей порции сидра, которую решила прихватить на всякий случай. Регина отреагировала на удивление спокойно и, порывшись в сумке, вытащила несколько глянцевых журналов. Если бы существовала шкала омерзительности, то выражение лица, с которым эти шедевры печатного искусства были брошены блондинке, несомненно, получило бы высшие балы. Использовав прессу как отвлекающий маневр, Миллс тут же потянулась за непочатым стаканом шерифа – ее снова был пуст, хотя и цел пока. Эмма же с интересом принялась рассматривать девушек, попутно высказывая свое мнение и делая не очень лестные замечания: - У этой пресс не очень, хоть бы подкачала, прежде чем на фотосессию заявляться! А вот на эту поглядите, мадам мэр, - блондинка легко пихнула непонимающе оглядывающую забегаловку Регину, которая казалось, осознала, где находится и какая тема является предметом разговора, - ну что за ноги? С такими ногами не то, что купальник надевать нельзя, даже юбка до щиколоток и то вряд ли спасла бы ситуацию. Как считаете? Не известно, что заставило на миг прозревший рассудок забыться вновь и включиться в столь странную дискуссию, но мэр начала рьяно доказывать, что ноги у девушки вполне нормальные и даже красивые, а Свон просто завидует. Эмма Свон была добродушной особой, могла долго сносить издевательства и подколки, обидные прозвища и постоянные напоминания о кровном родстве с не очень сообразительным семейством, но столь оскорбительное обвинение оставлять без внимания девушка не собиралась, тем более что оно не имело под собой никаких оснований. Поэтому блондинка просто схватила Миллс за руку и куда-то потащила. Алкоголь, может, и не самый безопасный, но почти всегда безотказный способ забыться, отвлечься: без грызущих напоминаний совести, без унылых воплей попранной добродетели. Однако на этот раз полезное свойство хмельного напитка не было оценено пробудившейся ранним утром Региной Миллс. Потому что проснулась она не своей кровати, а в гостиничном номере. Потому что на тумбочке лежало весьма откровенное фото обнаженных женских ножек, вызывающее подозрительные смутные воспоминания. Потому что на снимке не было видно лица девушки, зато на черных кружевных трусиках, которые попали в кадр, красовался начищенный до блеска шерифский значок, и этот факт практически не оставлял ни единого шанса на дальнейшую спокойную жизнь добропорядочному мэру. Потому что вместо классической юбки, в которой женщина была вчера, на стуле лежали аккуратно сложенные ужасно узкие джинсы, и натянуть их удалось с большим трудом. Потому что передвигаться в этих чертовых джинсах Регина могла только маленькими шажками, а встретившаяся в коридоре Руби внимательно оглядела ее и понимающе усмехнулась. Потому что старшая Лукас как-то странно подмигнула, когда брюнетка сдавала ключ. Потому что вконец взбешенная столь двузначными фактами Миллс ничегошеньки не помнила.