Следствие ведет шериф

- Шериф Свон, у меня для вас не слишком приятные новости, - с порога заявила мэр, не собираясь предварительно смягчать удар, что должен был обрушиться на стража порядка. – В рождественскую ночь вам придется нести дежурство, поскольку до меня дошли слухи о возможных беспорядках в городе. Эмма так и застыла на месте от неожиданности. Ну, еще и от того, что от услышанного баночка с чрезвычайно сильным клеем выпала из рук и, разбившись прямо под ногами, накрепко приклеила подошвы ботинок к полу. Она сразу поняла, что что-то неладно, попробовала подергать ногами, однако драгоценные секунды были упущены, и единственное что оставалось девушке – недвижимо стоять на месте наподобие монумента. Конечно, странно, когда монументы появляются вдруг прямо посреди шерифского офиса, но разве мало в жизни необъяснимого? Зачем шерифу понадобился клей, так и осталось загадкой в веках. - Но постойте, мадам мэр, это же Рождество! Семейный праздник, который непременно нужно проводить с близкими людьми, иначе грядущий год принесет огромные неприятности. – Эмма не нашлась, что еще добавить и часто заморгала. Хотя бы для того, чтобы отогнать непрошеные слезы обиды, либо же не менее непрошеные слезы от токсичного клея прямо из-под ее ног. - Поверьте, мисс Свон, я даже делаю вам услугу; случайно, конечно, - поспешила уточнить Миллс. – Чем меньше времени вы будете проводить с вашей неуравновешенной семейкой, тем лучше для вас. - А как же рождественский ужин, подарки, вечерние посиделки у камина? - У вас нет камина, шериф, - влиятельно уточнила Регина, а напоследок добавила: - И не вздумайте ослушаться, иначе последствия вам не понравятся. – С этим, многозначительно запахнув пальто, женщина удалилась. А Эмма так и продолжала стоять, борясь со слезами. Она бы побежала вслед за мэром и принялась молить сурового градоначальника о снисхождении, только вот ботинки надежно пристали к полу и без помощи сильнодействующего растворителя, что хранился как раз для таких случаев, их не отлепить. Да и негоже бегать шерифу по участку в одних носках. Погоревав о собственной несчастливой судьбе и позвонив Мэри Маргарет, чтобы пожаловаться на все растущую тиранию мэра, девушка принялась обустраивать помещение для праздничного дежурства. Гирлянды и украшения были развешаны давно, но еще следовало запастись достаточным запасом провизии и подумать над развлекательной частью программы. На первых порах она принялась пополнять пустующий минихолодильник, который так кстати был приобретен шерифом несколько месяцев назад. Незаполненным он бывал редко, просто Эмма предусмотрительно уничтожила всю еду в преддверии праздников. Пришлось ненадолго оставить свой пост, удаляясь в ближайшую закусочную, но Свон здраво подумала, что за каких-нибудь полчаса ничего не случится. Означенный поход затянулся, правда, несколько дольше, поскольку и там девушка не преминула посетовать на безграничный деспотизм мэра, а затем и выслушала сразу несколько потоков сожалений и соболезнований редких посетителей – большинство сторибрукцев готовились к главному торжеству в году дома. Возвратившись в оплот порядка и надежности, Эмма принялась напряженно дожидаться звонков сограждан, что должны были сообщить о беспорядках, анонсированных Миллс. Но ждать было нудно, а добытая пища пахла очень соблазнительно. Поэтому, она и сама не заметила, как разом уплела добрую половину гуся. Только ожесточенно заурчавший желудок заставил девушку немного передохнуть. За окном тем временем стемнело. Смолкли рождественские песни, что распевались на главной площади учениками местной школы, - за это Эмма поблагодарила всевышнего, ибо слушать любимые мелодии, исполняемые фальшиво и невпопад, было уже невтерпеж, - закрылись все магазинчики и лавки, опустели улицы. Только Эмма Свон сидела одинешенька в полицейском участке в ожидании звонков о бесчинствах, которых, как она начала смутно подозревать, не будет вовсе. Зачем мэру понадобилось оставлять ее здесь в праздничный вечер, Эмма не знала, но злость снова начала медленно подниматься в ней и требовала немедленного выхода. Тем более что развлечения на вечер она так и не смогла придумать. Поэтому шериф решила надеть костюм Санты и отправиться поздравлять жителей. Не всех конечно, ее интересовал один-единственный дом во всем городе. Отыскав шубу старого весельчака, девушка вышла на улицу. Пустынно и холодно было вокруг – температура воздуха давно упала до четырнадцати по Фаренгейту, и даже теплое одеяние Санты не спасало от промозглого ветра. Уши моментально ощутили, что такое трескучий мороз: шапка так и осталась лежать на рабочем столе, а возвращаться – плохая примета. К слову о приметах. Эмме Свон, как шерифу, совсем не полагалось в них верить, даже на краешке сознания оставлять хотя бы малейший шанс для таких необоснованных утверждений. Ее религией должны были быть факты и доказательства, и никакого попустительства черным кошкам и рассыпавшейся соли. Но в жизни редко случается следовать логике и правилам, оттого Свон свято верила во всевозможные предсказания и предупреждения и старалась не гневить невидимых сил мироздания. Белая, заснеженная улица уходила вдаль, куда хватало глаз. Аккуратные домики по обе ее стороны светились теплым светом рождественского ужина. Сегодняшний свет был каким-то особенным: чистым, дарящим надежду, обволакивающим теплотой. Только Эмме нельзя было ощутить на себе его живительное влияние. Вселенская несправедливость, обрушившаяся на нее, снова заставила упрямо поджать губы и продолжить намеченный путь. Чтобы хоть как-то согреться приходилось кутаться в меховой воротник, едва закрывающий подбородок и время от времени согревать уши ладошками, пока и те не околевали. Не только шапка, но и перчатки, и даже пояс остались в офисе, и нещадный ветер тут же набросился на шерифа, воспользовавшись предоставленным преимуществом. Он швырял в лицо охапки острых снежинок, залезал под подол слишком свободной шубы, впивался в беззащитные пальцы бескомпромиссной хваткой. В общем, делал все, чтобы Эмма либо вообще не добралась до дома мэра, либо смогла сделать это только вконец околевшей и полуобезумевшей от пережитого кошмара. А так как Свон и так была не совсем адекватной личностью, ее безумие грозило перерасти из управляемого и привычного в непредсказуемое и пугающее. Все это были нюансы о которых ничего не было известно Регине Миллс, а Эмма тем времен приближалась неумолимо. Словно рок; словно проклятие, от которого нет спасения. Подойдя наконец к интересующему ее жилищу, шериф остановилась в нерешительности. Заминка была не в ее интересах, но обдумать возникшую проблему на ходу она не могла, и оттого замерла истуканом, едва успев сделать шаг на крыльцо. Причиной замешательства стал способ, каким предполагалось проникнуть в дом. Несмотря на тяжелое детство, Эмма отлично усвоила, что Санта всегда проходит через дымоход, и эта традиция была столь же непреложна, как и индейка на День благодарения. Значит, полагалось найти способ попасть на крышу, воспользоваться им, а потом уж по трубе и спуститься в обитель вкуса и правильно разложенных салфеток. Лезть никуда не хотелось вовсе: будь-то крыша, дерево, либо же палуба невидимого корабля, пришвартованного на пристани, но отступать было поздно: Свон успела истоптать весь свежевыпавший снег на аллейке, ведущей к дому, а значит утром Регина непременно узнает о ее присутствии и станет высмеивать нерешительность и боязливость самого неподходящего шерифа, какого только доводилось видеть Сторибруку. Почувствовав, что пальцы на ногах тоже начали подозрительно неметь, Эмма встряхнулась, скинув с себя предостаточное количество сомнений и предрассудков, и отправилась исследовать территорию вокруг особняка на предмет приставной лестницы, либо же какого-нибудь иного, но не менее подходящего, предмета. Первый прилив удивления вызвал снеговик, стоящий на заднем дворе. Конечно, не сам факт наличия этого снежного существа, а его странная фактура. Средний ком, что по идее означал туловище, был почему-то больше нижнего, да еще и немного срезан так, что живот выпирал вперед. Эмма подозрительно нахмурилась и неосознанно притронулась к собственному животу, что немного увеличился в последнее время из-за слишком сытных обедов Мэри Маргарет. Решив, что это просто совпадение, шериф подняла глаза выше. С головой снеговика как будто все было в порядке, если не считать ковбойской шляпы из вестернов, что была закреплена на верхнем коме. «Вроде бы, такие головные уборы считаются отличительным признаком шерифов на Диком Западе, - отметила про себя Свон, - уж не рано ли я отбросила свои догадки?» Она пристально осмотрела глаза-угольки, слишком длинную морковку и почему-то прямой рот. Тут она совпадений не обнаружила и успокоилась на время. На время – оттого, что заметила несколько листков бумаги влепленных в снеговика в том месте, где полагалось быть рукам. Смекалка снова начала орать ей в обмороженное практически ухо, что что-то тут нечисто. К тому же, немного поодаль был сложен небольшой костер, в котором уже явно что-то сжигали. А оттого, что обложен он был кирпичами, порывы ветра не смогли унести обуглившиеся остатки бумаги. С неимоверными предосторожностями приблизилась Эмма к месту предполагаемого преступления и аккуратно извлекла, возможно, будущий вещдок – прямое свидетельство безосновательности тирании и всех нападок, что постоянно сыпались на нее. Так и есть: это был ее отчет, датированный июлем уходящего года. Тут Свон позеленела: во-первых, от злости, во-вторых, у нее была необычная реакция на холод – кожа принимала слегка зеленоватый оттенок. Вернувшись к своему прототипу, – а это уже был факт установленный: влепленный в пузо значок шерифа, который ранее остался незамеченным, не оставлял сомнений - шериф гневно осмотрела снежную фигуру еще раз, подмечая любые изъяны. Резко выдернула морковку, откусила ее пару раз, ощутимо уменьшая длину, и приладила обратно. «На что это она намекает? У меня что, нос длинный?» Шериф потрогала свое лицо, но нос нащупать не смогла – он тоже был на грани обморожения. «Нормальный у меня нос! Или, может, дело в том, что я вмешиваюсь в дела, которые меня не касаются? Но это-то как раз не такой случай, тут нужно разобраться непременно!» Подбодрив себя подобной тирадой, – доподлинные ее слов узнать не удалось бы ни при каких обстоятельствах: Эмма продолжала пережевывать морковку, и хруст этот полностью заглушал глас всех мыслей, - шериф поправила на себе шляпу, поровнее отметила глаза, изменила рот, чтобы получилась улыбка, и отправилась дальше осматривать территорию. Что странно, так это то, что лестница нашлась очень быстро, и даже стояла уже прислоненная к стене дома. Словно ждала, когда какой-нибудь нерадивый шериф воспользуется ею. А уж в чем-чем, а в нерадивых шерифах в Сторибруке недостатка не наблюдалось. Праведный гнев все не отпускал, оттого Свон, не раздумывая, полезла вверх, мужественно цепляясь за оледеневшие перекладины не менее оледеневшими пальцами. Благополучно достигнув крыши, умудрившись при этом не разбить окно второго этажа, Эмма оглянулась вокруг, восстанавливая сбившееся дыхание – это вам не бумажная работа в офисе, тут необходима выносливость и физическая подготовка. Да и шуба, доходящая до колен, все время мешалась. На крыше Свон ожидало еще одно пренеприятное открытие – оказывается, она боялась высоты: в глазах мгновенно потемнело, несмотря на глубокие сумерки, а окружающий пейзаж поплыл. Остатками разума понимая, что нужно найти точку опоры, чтобы не свалиться вниз, Эмма упала на колени и отползла от края. Странно, что боязнь высоты проявилась именно сейчас, ведь и раньше шерифу доводилось подниматься на высоты, недоступные обычным смертным – на гараж, чтобы достать заброшенный ребятней мяч, на дерево, освободить из плена раскидистых ветвей беззащитный воздушный шар, да и мало ли вообще ей пришлось преодолеть высот в жизни! Но только сейчас Эмма ощутила головокружение и страх за собственную жизнь. Решив, что нужно будет заняться аутотренингом, Свон мужественно полезла на четвереньках к вздымающейся на крыше трубе. Заглянув внутрь, Эмма ощутила приятный запах домашнего очага и доходивший даже сюда аромат хвои. Очевидно, в доме мэра стояла елка, к тому же еще и наряженная, а если и были у шерифа слабости, так это такой вот аромат хвои, разносившейся по всей гостиной, и вкусности, прицепленные на праздничное дерево в качестве украшений. Решив, что уже достаточно сегодня настрадалась, и пора уже страдать другим, Свон, не задумываясь, влезла в трубу и полетела навстречу светлому будущему. В прямом смысле, потому как комната, куда она ввалилась, встретила ярким светом и непривычно громкой руганью мэра. Приземлилась Свон мягко – шуба сослужила хорошую службу. Как она умудрилась не переломать себе ноги, Эмма не знала, как не знала этого и мэр, но последняя обещала, что исправит это случайное попустительство судьбы, как только Свон вылезет из камина. Огонь потух, не выдержав столь бесцеремонного вторжения в сложенные поленца. Поленца, кстати, были сложены в форме звезды на шерифском значке, но заметить еще и это доказательство вины Миллс Эмма не успела. Покинув теплые объятия камина, Свон поднялась на ноги и вытрусила шубу от сажи, что налепилась в месте приземления. Только надев обязательный атрибут Санты снова – Эмма была не из тех, кто рушит традиции: раз уж она явилась в дом через трубу, значит, быть ей рождественским дароносцем, - шериф грозно поглядела на продолжающую орать Регину и на притихшего возле елки Генри. Мальчик выглядел таким невинным и безобидным, что Свон тут же сняла с него всю ответственность, переложив ее всю разом на мэра. - Свон, ты соображаешь, что творишь! Теперь придется прочищать дымоход, неизвестно, что еще ты там накидала вместе с собой! Да и газовщиков нужно вызвать, чтобы проверить, нет ли утечки! Газовая труба проходила как раз возле входа в дымоход и Эмма ее заметила, когда влезала. Конечно, она ее не зацепила, но разве можно Регине что-то доказать? Обиднее всего было то, что Миллс даже не поинтересовалась ее самочувствием, не предложила отвезти в больницу, чтобы удостовериться, нет ли переломов. В виду обстоятельств, Свон немедленно продолжила процесс закипания, что начался еще внизу при встрече со снеговиком. - А что это у вас за снеговик на заднем дворе, мадам мэр? И откуда у вас еще один значок шерифа? – Эмма, не откладывая дела в долгий ящик начала, наступление на тирана, захватившего в свои руки всю сласть в городе. Регина не ожидала, что разговор так резко повернется не в ее пользу, и на секунду замолчала. Больше ей не потребовалось, чтобы взять ситуацию под контроль и нанести шерифу еще один удар. Она надеялась, что он доконает Свон, потому как больше козырей в рукаве не завалялось. - Кто вам разрешал покидать участок, шериф? По-моему я ясно выразилась, или вы что-то не поняли? Останетесь без премии весь будущий год, посмотрим, как тогда вы станете нарушать прямые приказы начальства! – Регина недобро усмехнулась, припечатывая Свон своей самоуверенностью. Но и Эмма была не робкого десятка, так что собралась и продолжила надвигаться на хозяйку дома. Приближалась она очень медленно, растягивая удовольствие и наблюдая, как насмешка в карих глазах сменяется непониманием, непонимание – растерянностью, а растерянность – чем-то подозрительно похожим на страх. Теперь пришло время Свон усмехаться. - Я спрашиваю еще раз: что это за снеговик у вас на заднем дворе, мадам мэр? Идея снова наорать на Эмму больше не пришла в голову Миллс, она была слишком близко, полностью подавляя своей аурой Санта Клауса. Кротко заглянув в хитрые глаза, мэр выдала единственно подходящую случаю фразу: - А подарки вы принесли? Свон могла бы смутиться, понимая, что о самом важном предназначении Санты как раз позабыла, но она бы не продержалась на должности шерифа так долго, если бы не оставляла пути отступления. Порывшись в карманах, Эмма достала обглоданную морковку, каким-то чудесным образом оказавшуюся при ней, и протянула Миллс. - Оригинально, - чуть слышно проговорила Регина, осознавая, что Свон успела рассмотреть снеговика во всех подробностях и у нее нет никаких шансов оправдаться. - Делаем так. Я не стану заводить дело об унижении чести и достоинства должностного лица, ни слова не скажу о сожженных отчетах… - Но нужно же чем-то камин разжигать, - попыталась было возразить мэр. - Молчать! – Гаркнула Свон, отчего Регина зажмурилась, а Генри влез в ненужную уже коробку из-под новеньких роликов и притворился неодушевленным подарком. – Так вот, я не стану всего этого делать. Сойдемся на том, что это просто шутка Генри. Взамен этого, - тут Эмма сделала полагающуюся случаю паузу и неопределенно повела бровями, - вы кормите меня для начала праздничным ужином. - А потом?.. - А потом мы раскроем все подарки вместе и не дай бог у вас не окажется чего-нибудь для меня. Миллс молчала, поэтому шериф продолжила: - А потом Генри отправится спать, а мы… Глаза Регины округлились в неконтролируемом ужасе, и она автоматически повторила за Свон: - А мы? - А мы – нет! – И никто бы не сказал, что в улыбке шерифа, что после этих слов надолго озарила лицо, было хоть что-то ангельское. Скорее, наоборот. Один только Генри тихонько сидел под елкой и не понимал, что происходит. Его никто не спрашивал, а он мог бы рассказать, что сегодня весь день провел с друзьями, катаясь с горки, и у него совсем не осталось времени на снеговика; что он вообще не знает, кто его слепил; что мама, оставшись дома, весь день готовила праздничный ужин, и у нее тоже не хватило бы времени; или хватило бы, он не знал. Мальчик мог поведать многое, только его никто не спрашивал.