За рамками добра и зла

11 лет спустя. Летний западный ветер раздувал занавески на кухне, играя и с волосами Гермионы. Она стояла у окна, смотрела сквозь закрытые веки на лимонно-белое северное солнце и улыбалась своей внутренней маленькой Гермионе, которая была в данный момент беспричинно счастлива. В жизни так мало поводов быть счастливой, что приходится просто радоваться тому, что имеешь. Набежали редкие облачка, закрывая собой солнце. Оно все еще тускло просвечивало сквозь них, но уже не пригревало веки, и Гермиона, наконец, открыла глаза. Из окна открывался вид на бескрайнее зеленое море. Оно бурлило и пенилось, огибая холмы, вздымаясь над ними, переливаясь лилово-розовыми островками. И ее, Гермионы, маленький дом стоял прямо в эпицентре этого непостижимого волшебства природы. Миона глазами искала в зеленой пучине яркую желтую соломенную шляпку и обнаружила ее неподалеку от ближайшего холма, который служил пастбищем для овец. Соломенная шляпка беспечно болталась, поддеваемая игривым ветром, на одном из вересковых кустов. Рядом, в густой траве, сидела ее владелица, обнимая ягненка за шею. Ягненок жалобно блеял, пытался встать на ноги, но девочка упорно усаживала его обратно и пыталась повязать ему на шею ленту, служившую ей поясом от платья. Белый фартук, надетый поверх василькового платья, был уже весь в зеленых травяных разводах. Гермиона вздохнула: этот мелкий бесенок был кошмаром всего домашнего скота. Особенно доставалось овцам, потому что эта мучительница считала их неописуемо милыми. Но, похоже, что овцы были другого мнения о ней самой, начиная жалобно блеять, зовя на помощь Гермиону, и тесниться к дальней стене, как только это чудо в голубом милом платьице подходило к загону. - Эйлин, милая, оставь в покое этого ягненка! - крикнула через окно Гермиона. Девчушка тут же выпустила из рук животное и испуганно посмотрела на мать. Ягненок, не долго думая, вскочил на ноги и с пронзительным воплем бросился к холму на поиски своей. Гермиона строго посмотрела на свою маленькую пастушку, та виновато потупилась и, сняв шляпку с куста, теребила ее в руках. Миона отошла в глубь комнаты, давая Эйлин возможность сбежать из-под ее «осуждающего» взгляда, и прыснула от смеха в кулак, когда девчонка, не зная, куда себя деть, побежала в противоположенную от холма сторону. Миона поставила на плиту чайник, и собралась на задний двор за свежими травами для травяного чая, но увидела как ее жизнерадостное чудо несется обратно к холму и что-то весело кричит. Гермиона улыбнулась, предчувствуя приятную встречу, и поспешила на крыльцо. Подойдя к низкой изгороди, она прислонилась к столбику и наблюдала, как ее дочь несется к темной фигуре на холме, бросается на руки, ее подхватывают и поднимают в воздух. Эйлин восторженно смеется, обнимает человека за шею, ее осторожно опускают на землю, берут за руку и ведут к дому. Гермиона добродушно улыбается. Она очень рада, что он посетил ее сегодня. Ветер развевал его длинные волосы, а худая высокая фигура, затянутая, как всегда, в черное, казалась неуместной среди этого природного буйства красок. Будто на цветной акварельной картине кто-то нарисовал черной ручкой. Почти на самом подходе к дому Эйлин выдернула руку и побежала к Гермионе, широко улыбаясь беззубым ртом. Как раз накануне у нее выпал передний молочный резец. Как дочь стоматологов, которую обзывали бобром в детстве, Гермиона была очень рада, что Эйлин не унаследовала ее зубы. - Мама, дядя Северус пришел к нам в гости, - радостно сообщила очевидное Эйлин, обхватив ее за талию и задрав голову. Не считая Гермиону, она любила только Северуса и каждый раз ластилась к нему как кошка, забывая обо всех делах и играх. На удивление профессор никогда ее не отталкивал, а наоборот баловал и ласкал как мог, кажется, даже любил (чего Гермиона никак не могла понять, зная нелюбовь Снейпа к детям). Северус остановился в паре шагов от калитки и странно посмотрел на Гермиону, прежде чем войти. Этот особенный взгляд Миона ловила на себе каждый раз, когда профессор приходил. Он будто внимательно осматривал ее с ног до головы, и, удостоверившись, что все в порядке, успокаивался. А Гермиона в это время видела в его черных глазах пепел войны и пыль времени, осевшие в его душе и на сердце. Или это ей только казалось, ведь профессор выглядел сейчас лучше, чем десять лет назад. Он был бодр и даже улыбался, что случалось с ним только когда он видел Эйлин. - Северус, - протянула свою руку Гермиона, и по давно заведенному правилу Снейп ее поцеловал. - Гермиона, - вежливо отозвался тот. - Тебя не было почти четыре месяца у нас, - с укором сказала Миона, - ты же знаешь, что Эйлин всю душу вытянет из меня, спрашивая когда ты придешь. А ты мне даже совы не прислал. - Прости, были дела, - не размениваясь на объяснения, просто сказал Снейп. - Милая, иди посмотри за овцами, кажется часть стада собирается спустится с той стороны холма, - отрывая от себя Эйлин, попросила Гермиона, - и возьми с собой Бастера. - Хорошо, мамочка! - Эйлин, по-хулигански утерла нос, и побежала отвязывать рыже-белое волосатое нечто гигантских размеров, бывшее шотландской овчаркой, и, услышав свое имя, уже нетерпеливо переступающая с лапы на лапу. Едва Эйлин успела отвязать ошейник от повода, как Бастер рванул со всей дури к овцам, а юная хулиганка неслась за ним вслед с криком «Подожди меня!». Гермиона и Северус не отрываясь смотрели, как бежит Эйлин, пока та не затерялась среди стада и высокой травы, были слышны только ее окрики, на «глупых» и «упирающихся» животных. - Она настоящая шпана, - заявила Гермиона, вздохнув, - никак не могу ей втолковать, что она девочка. - Не надо, - ровно отозвался Северус, - пусть будет такая, какая есть. - Пошли, я сделаю тебе чай, - потянув Снейпа за руку, сказала Гермиона, и он подчинился. Правила, установленные ими когда-то одиннадцать лет назад, не имели силы. Уже давно они обращались друг к другу только на ты, не редко используя сокращенные имена и прозвища. Гермиона называла Северуса профессором или директором только когда язвила, а мистером Снейпом когда была им недовольна. «Мистер Снейп, - говорила она, - почему вы опять даете Эйлин сладкое? я же просила этого не делать, у нее зубы могут испортиться!». Но как только она говорила что-то подобное, ей самой становилось смешно, и весь гнев улетучивался. Как-то само собой стало нормой, что Снейп был не редким гостем в доме у Гермионы, и очередное торжество, будь то Рождество или День рождения Эйлин, был не праздник без него. Они с Гермионой прекрасно ладили между собой, понимая друг друга без слов. Между ними не было неловкости, они оба чувствовали себя комфортно вместе. Еще больше радости им приносила Эйлин. Когда она только родилась, Северус был рядом, Гермиона взяла на руки дитя и посмотрела на нее. Девочка была прекрасна, но белая бледная кожа и бесцветные серые глаза смотрелись мистически, будто она сошла с черно-белой фотографии, или из нее высосали все краски. Гермиона видела в этом свои знаки, ничто не проходит бесследно. Но она знала, что, не смотря ни на что, будет любить ее, и сразу заявила Северусу, что ее дочь будут звать Эйлин. Для Снейпа это было как обухом по голове. Он долго молчал, но потом кивнул и ушел, оставив ее наедине с собой на полгода. И это было странно, потому что она все еще жила в тупике прядильщика в доме Северуса, не зная куда деться одной и с ребенком на руках. Хотя его и не было рядом, но Северус будто незримо присутствовал. В доме всегда было все необходимое, начиная от еды, заканчивая средствами ухода за ребенком. Гермиона догадывалась, что это домовые эльфы так старались ради нее. Ей даже не приходилось выходить из дома. Она бы и не посмела вернуться в этот ад на земле. Для нее в этом мире было все кончено. Сначала Северус, а потом и Эйлин держали ее на плаву, не давая скатиться в пучину безумия и отчаяния. Но однажды Северус вернулся. Как ни в чем не бывало, он вошел в дом, будто ушел только сегодня утром, кинул газету на стол, и прошел на кухню. Гермиона, уже потерявшая всякую надежду, передумавшая тысячи ужасных мыслей, миллионы раз представлявшая картинки с жуткими и нелепыми смертями Северуса, почти чокнувшаяся на фоне одиночества, не могла поверить своим глазам. Она, как сомнамбула, проследовала за ним на кухню и уставилась ему в спину немигающим взглядом. - Я нашел тебе дом, - просто заявил Северус, обернувшись к ней с чашкой кофе в руке, - он находится в Шотландии, в Хайленде. Тебе должно понравится, и там безопасно. Вот так просто. Он нашел дом для нее. Его не было рядом полгода, а он, вернувшись, заявляет, что нашел ей новое жилье. От гнева и обиды у девчонки, которая смогла подчинить себе себя, чтобы защититься, затряслись руки, потекли слезы, и заложило нос. Не помня себя от ярости, она бросилась на него с кулаками, выбила из рук кружку и принялась молотить его. Он даже не посмел защищаться, хотя она достаточно ощутимо пару раз заехала ему по лицу. А потом он схватил ее и прижал к себе. Тут Гермиона как-то сразу потеряла весь свой запал и разрыдалась. Обхватив высокого профессора за талию, она вжалась в его грудь лицом, будто он единственный, кто может ее защитить. - Прости, - только и смог сказать Снейп, поглаживая ее по спине, - прости... Гермиона успокоилась, и, неловко отстранившись от него, покраснела и убежала наверх к Эйлин, просидев там безвылазно до следующего утра. Когда она спустилась вниз, то нашла Снейпа на кухне, он готовил завтрак на двоих. Она тихонько села на край стула, ожидая, когда он соизволит заметить ее. - Как спала? - спросил, не оборачиваясь, профессор. - Как Эй... Эйлин? - Все хорошо, - ответила Гермиона мертвым голосом. Снейп обернулся и добродушно улыбнулся ей. Это повергло Гермиону в ступор хлестче, чем его вчерашнее появление. - Я думала, что ты умер, - все тем же мертвым голосом заявила Миона, - думала, что ты бросил меня. Нас... - Никогда в жизни, - спокойно и уверенно ответил Снейп. И Гермиона поверила. Лед лопнул и жизнь налаживалась. На следующий день Северус отправил их порт-ключом в новый дом. Когда Снейп добрался до них, был уже вечер, Гермиона только-только закончила генеральную уборку в новом доме и уложила Эйлин спать. Она сидела с чашкой чая из душистых трав, которые нашла недалеко от дома и смотрела усталым взглядом на пустую беленую стену. Он вошел незаметно и дотронулся до ее плеча, но она слишком устала, чтобы пугаться, и Северус просто присел напротив. - Ты заметил, она меняет цвет, - слегка удивленно, но довольно сказала Гермиона. Снейп кивнул, отлично понимая, что она говорит не про стену. - Рано или поздно это должно было случится, — пожал он плечами, - у нее теперь такие же каштановые волосы как у тебя. - Это хорошо, а то я уже думала, что Эйлин больше подходит фамилия Малфой, - нехорошо пошутила Миона, - а не Реддл, или Поттер... - Или Грейнджер, - заключил Снейп, пресекая любые попытки самокопания, - она твоя дочь, Гермиона, и больше ничья. - Нет, - вскинулась девушка, - ты видел ее глаза? - Да. - У магглов это называется гетерохромия, что-то генетическое. Но это полная чушь! У нее глаза Гарри и Тома — зеленый и почти черный. - Ты преувеличиваешь, - спокойно ответил Снейп, - возможно это пройдет. С возрастом... - Нет. Пусть будет так, она особенная. - Уже были вспышки неконтролируемой магии? - заинтересованно спросил Снейп. - Нет, еще нет. Но для меня она все равно особенная. - Пусть так, - согласился Северус, - она дочь могучих магов. - Что мне теперь делать? - немного помолчав, спросила Гермиона. - Живи. Я сделал все что мог, чтобы о тебе все забыли и никогда не нашли. То, что ты сделала... вы сделали…, - Северус запнулся, впервые не найдя нужных слов. Это было слишком сложно. Гермиона понимающе кивнула. - Что будешь делать ты? - Защищать вас, - без запинки ответил Снейп, будто ожидая вопроса. - Всегда-всегда? - совсем по-детски и с надеждой спросила Гермиона. - Обещаю. С тех пор прошло десять лет. Гермиона налила в кружку ароматный травяной сбор, и поставила перед Снейпом. - Перестань таскать Эйлин на руках, ей уже десять лет, - с укором сказала Миона, - она должна понимать, что уже не ребенок. - Прости, - пожал плечами Северус, - ничего не могу с собой поделать. Твой чай просто замечательный, из каких он трав? - Скучаешь по зельям, профессор? - Снейп невесело хмыкнул. - Были какие-то изменения у Эйлин? - Ничего, - напряженно ответила Гермиона, - ни одного магического всплеска, или непреднамеренного колдовства. Она никак не проявляет себя. - Мне кажется, пора признать очевидное, - осторожно начал Снейп, - она сквиб, и с этим ничего нельзя сделать. - Я тоже думала об этом, - немного помолчав, ответила Гермиона, - и я рада. Северус понимающе кивнул, и сделал еще глоток. - Но магия может проснуться в следующем поколении, - напряженно уточнила Миона, - но тогда никто уже не будет помнить Гермиону Грейнджер, Гарри Поттера или Тома Реддла. Это уже будут сказки и легенды как про Мерлина или Слизерина. Тем более никто никогда не узнает кто такая Эйлин, все будут думать, что ее дети магглорожденные. Она сейчас ничего не знает о магии, у меня нет волшебной палочки еще с тех времен. Единственным магическим звеном являешься ты. - Эйлин никогда не узнает об «этом» от меня, - жестко сказал Северус. - Я знаю, - улыбнувшись, ответила Миона. – Ты останешься на ужин? Сегодня я готовлю ягненка с тушеными овощами. - Конечно. Следующие два часа прошли в полном молчании. За окном слышался заливистый смех Эйлин и лай Бастера. Гермиона умело управлялась с ужином, нарезая мясо и овощи, и кидая их в котел, приправляя все травами. Северус, усевшись у окна, наблюдал за играми Эйлин, изредка кидая взгляд на ловкие руки хозяйки. Ему нравилось находиться в этом доме, и в этой семье. Здесь он получал то, что ему всегда не хватало. Хотя его всегда с нетерпением ждали, и считали членом семьи, сам для себя он выстроил барьер, чтобы случайно не забыть, что это все-таки не его семья. Он намеренно отгораживался от них. С каждым разом приходить в этот дом было все сложнее. Липкие лапы прошлого касались его спины, вызывая отвращение к самому себе. Но каждый раз когда он видел милую улыбку Гермионы, он корил себя за такие глупые мысли. Она как будто возвращала его в реальность. В ту, в которой его тоже любят. Если бы в тот день Гермиона не выжила, он бы тоже погиб. Тогда ему была невыносима сама мысль о ее гибели. - Что ты делал те полгода, когда ушел? - стараясь скрыть волнение, спросила Гермиона. – я уже десять лет хочу у тебя об этом спросить. - То, что было нужно сделать, - отстраненно ответил Северус. – тебе не зачем об этом знать. Выкинь это из головы. - Ты не хочешь говорить, потому что это что-то ужасное, да? Это не может быть хуже того, что сделала я. - Я не хочу, чтобы ты думала об этом. Что сделано – то сделано. И хватит забивать голову прошлым. - Прошлым? – как-то нервно переспросила Миона, не переставая помешивать ужин. Ее плечи заметно напряжены. – Я не могу забыть прошлое, потому что я сама прошлое, ты мое прошлое. И Эйлин самое главное напоминание. Снейп встал и подошел к ней сзади. Гермиона, бросив ложку в котле, обернулась к нему, в глазах у нее стояли слезы. Она, как и десять лет назад вцепилась в него, обняв за талию, и расплакалась. Северус снова обнял ее и погладил по спине. Успокаивать ее не имело смысла. Некоторые раны не затягиваются никогда.