Pandora

Шим Ли Ан

Наверняка каждый человек хоть раз в жизни задумывался над тем, чтобы свести счеты с жизнью, каждый второй обдумывал варианты, каждый третий был полон решимости, каждый четвертый пытался, и только каждому пятнадцатому это удавалось. Самоубийство нынче в моде. За последний год я трижды пыталась покончить с собой. К счастью или сожалению, все попытки заканчивались полным провалом. Когда я выпила два полных пузырька со снотворным, меня стошнило. Когда пыталась кинуться под машину – какой-то парень, появившийся из неоткуда, оттолкнул меня, а когда решила перерезать себе вены – ко мне внезапно решил наведаться Крис. Наверное, судьба просто-напросто издевается надо мною. Всю жизнь. Этот дом всегда казался мне таким чужим, комната такой пустой, а лужайка с ровно подстриженным зелёным газоном такой ненастоящей. Пропитанные горечью одиночества стены, огромные, всегда идеально вымытые окна, паркет из тёмного дуба и даже небольшое бра, что у входной двери – всё это бесило меня. Картины, которые весели в гостиной, то и дело напоминали о всём плохом, что случалось со мной когда либо: когда мама рисовала вон ту большую – я сломала себе ногу и на неделю загримела в больницу, когда рисовала мой портрет заболела гриппом, когда дело дошло к той, что весит в самом конце, мы узнали, что никакой это не грипп. Рак лёгких. Именно от него она скончалась, когда мне было четырнадцать. Моих же картин в этом доме не было. Я не позволила отцу перевести их сюда и просто-напросто сожгла большую часть своих творений, надеясь сжечь вместе с ними все чувства и всю боль. Но сгорели только картины. Часть меня, где-то глубоко внутри, там, где не видно, горит до сих пор. Медленно тлеет, время от времени превращаясь в огромный костер, создавая при этом пожар. Гореть изнутри больнее всего. Немного оторвавшись от своих мыслей, я услышала лёгкие шаги, которые раздавались где-то на кухне. Схватив бейсбольную биту, которую отец выиграл на одной из радиовикторин с подписью какого-то известного бейсболиста, я не спеша встала у двери, ожидая незваного гостя, при этом наблюдая за его тенью, которая уверенно двигалась в направлении двери. Дёрнув несколько раз за дверную ручку, он аккуратно открыл её, и я тут же, не глядя на парня, заехала битой ему по голове. Потеряв равновесие от внезапной и явно неожидаемой атаки, он повалился на пол и громко вскрикнул от неприятной боли. – Ли Ан, это я – Сехун, – после потока нецензурных слов, наконец-то прояснил тот. Похрен. Может заехать ему еще раз, чтобы уяснил, что залезать в чужие дома и пугать их владельцев не хорошо? – Какого черта ты здесь делаешь? – опустив биту, спросила я. – Хотя нет, не отвечай. У тебя есть десять секунд, чтобы смотаться отсюда, пока я не вызвала полицию. – Ну ты и злая, – попытавшись приподняться, парень потер рукой ушибленное место и в то же время снова потерял равновесие. – Черт… Видимо, я хорошо его приложила. И что мне с ним теперь делать? Достав из холодильника несколько кубиков льда и замотав их в небольшой льняной платок, я помогла парню усесться на диван, и, положив лёд в его ладонь, приставила её ко лбу, на котором уже успела образоваться небольшая шишка. Мать Тереза, блин. – Ты уже два дня не посещаешь университет, и я подумал, что могло что-то случиться. Когда пришёл и начал стучать в дверь, мне никто не открыл, поэтому я залез через открытое на кухне окно, – немного оклемавшись, объяснил Сехун. – Убедился, что всё в порядке? – изогнув бровь, спросила я. – А теперь проваливай. – Ты не хромаешь, значит с ногой всё хорошо, – проигнорировал меня парень. – Почему тогда прогуливаешь? Блеснул наблюдательностью, что сказать. – Потому что, – ответила я, как ребёнок, которого обидели в песочнице, поднимаясь с дивана. Сехун, в свою очередь, поднялся и пошел за мной. Впервые в моём доме был…кто-то чужой. Я никогда не звала сюда знакомых или однокурсников. Это столь нелюбимое мной здание всё же было неплохим убежищем для меня, хотя время от времени я любила наведываться в свой старый дом, который отец не решался продавать, чему я была очень благодарна. – Это всё твои картины? – парень остановился у одного пейзажа, заворожено посмотрев на него. – Красиво-то как! Красиво. Все говорят одно и тоже. Почему люди настолько поверхностны? Все замечают только прекрасное и уверенно игнорируют любые уродства. – Вот только почему все облака настолько мрачные? – Сехун посмотрел на меня, но не ожидал ответа. Это был риторический вопрос, ответ на который не нужно было искать. Он первый, кто спросил об этом. И это странно. Это была последняя картина, написанная матерью, точнее недописанная, ибо облака пришлось рисовать мне. После её смерти я решила закончить данное полотно. Всегда говорят, что чувства художника отображаются в его картинах. Мама вкладывала в неё надежду, я же - одну только горечь. Вот почему мои облака казались такими мрачными на фоне солнечного пейзажа. – Это картины моей матери. В этом доме нет ни одной моей. – Почему? – вопрос прозвучал настолько наивно, что я даже слегка улыбнулась. – Потому что, – этот ответ прозвучал уже дважды за вечер. – Я их сожгла, – спустя несколько секунд добавила я и отправилась на кухню. – Знаешь, у тебя довольно сильный удар для девушки, – решил перевести тему тот. – Наверняка, завтра будет шишка. – Ну, может, заодно и мозгов прибавится, чтобы не производил ночные вылазки по чужим домам. – Сомневаюсь, – ответил тот, усмехнувшись. И то верно. – И всё же, я надеюсь увидеть тебя завтра на парах, Ли Ан, – добавил парень. – Знаешь, я пожалуй даже зайду за тобой утром, чтобы наверняка, – ему явно приносило удовольствие наблюдать за моей злостью. – Только попробуй! Увижу тебя на пороге – шишкой не отделаешься, – злобно кинула я парню, подталкивая его к окну. – Ты чего? – не понял Сехун. – Как пришел, так и уходи, – довольно улыбнулась я. – Давай-давай! Чего ждешь? Неразборчиво что-то пробормотав себе под нос, парень вылез через окно и скрылся в лёгком вечернем тумане. Злилась ли я на него? Нет. Боялась ли? Нет. Хотела ли избегать? Наверное. Почему? Потому что, привязываясь к людям, мы обрекаем себя на медленную и мучительную смерть. А если и умирать, то быстро, безболезненно и в одиночку.