Гувернёр

- Папа, - перепуганно позвал Скорпиус, обмахивая у бледного лица Драко журналом. – Пап, ну хватит уже. У тебя же всегда были крепкие нервы. Ну пап! Брызнув отцу в лицо воды из пульверизатора, Скорпиус сам чуть в обморок не упал, когда Драко даже не вздрогнул. - Все они мужики одинаковые, - сообщила Бонни, невозмутимо почесывая худую черную кошку за ухом. – Как узнают, что судьба подготовила им ребенка – глазки в кучку, а потом обморок, крики, развод и мать-одиночка. Скорпиус медленно обернулся к этому «юному Фрейду» и шокированно вскинул брови. - Мама так говорит, - пояснила Бонни. Драко наконец-то открыл глаза и начал подавать признаки жизни, видимо голос девочки вывел его из полукоматозного состояния. Волна облегчения чуть не сбила Скорпиуса с ног, и тот, глубоко вздохнув, глотнул сразу восемь таблеток успокоительного, заел их лекарствами от болей в сердце, на всякий случай сделал огромный глоток прямо из пузырька с микстурой, нормализующей давление, и быстро запил все коньяком. - Мне показалось? – простонал Драко. – Мне ведь показалось, правда? - Какого хрена ты меня так пугаешь? – возмутился Скорпиус, засунув в рот жменю активированного угля. – А если бы я тут помер? - Проходили уже, - выдохнул Драко, с трудом сев. Все еще мутный взгляд Драко скользнул куда-то вдаль, и, на его беду, милая девочка в платьице, улыбнулась и помахала ему маленькой ручкой. - Папа, не смей! – крикнул Скорпиус, поняв, что Драко сейчас опять рухнет. – Ну что такого страшного случилось, а? - Это…это дочка твоя? – хрипло спросил Драко, отобрав у Скорпиуса коньяк. - На маму свою похожа, да? – нервно улыбнулся Скорпиус, отсыпав себе таблеток от головной боли и съев сразу шестнадцать штук. - Скорпиус, - взвыл Драко. – Как ты мог?! - Папа, я не специально. – Скорпиус так увлекся глотанием таблеток, что не заметил, как умял почти пачку противозачаточного. – Бонни девять лет, согласись, аборт делать поздно. - Эй, я все еще здесь, - возмутилась Бонни. – Эх, мужики-мужики! - Неужели нельзя было этого избежать?! – Драко перешел с воя на крик. – Да прекрати ты жрать таблетки, я ж тебя потом не откачаю! Скорпиус нервно кивнул, запил очередную порцию коньяком и, еще более нервно икая, уже чуть-чуть пожалел о своем гениальном плане. - Я ж не для себя над камнем-то чахну, - всхлипнул Скорпиус, начав тактику жалости. – Бонни так по маме скучает…. - Скучаю, - подтвердила Бонни. – Хоть она и говорила, что ты – безумный пидо…. - Господи, солнышко ты мое, как же ты без мамы?! – прорыдал Скорпиус, прижав к груди разговорившуюся крестницу. – Сирота ты моя, неприкаянная…. - Скорпиус, - осторожно позвал Драко. - ….ни кола, ни двора, лишь папка твой воскресший, да дядька-оборотень… - Скорпиус, пожалуйста… - …если рыжая, то все, не Малфой, приговор. Драко вздохнул и поджал губы, а Скорпиус, поняв, что слезливая байка подействовала на отца, как сплетни на бабульку, утер слезы и выпустил Бонни из объятий. - Вот такой вот пирожок, - всхлипнул напоследок Скорпиус. - Ты прятал дочку все это время, а сейчас что-то в тебе екнуло и ты решил нас познакомить? – Драко идиотом отнюдь не был, тем более, что являлся родителем этого «местного сказочника». - Ну просто Бонни очень хотела дедушку увидеть. - Я? – опешила девочка. - Да, - скорбно кивнул Скорпиус. – А ты, папа, мог бы и понять мое стремление к философскому камню. Я не хочу, чтоб Бонни росла без матери, а то будет такой, как я… - Боже упаси, - протянула Бонни. Драко сделал очень большой глоток коньяка, уничтожающе глядя на своего сына, которого, судя по всему, слегка подташнивало от проглоченных лекарств. - Сейчас тебе двадцать семь, - произнес Драко. – Девочке – девять. Если учитывать девять месяцев с момента зачатия, то выходит, что ты в семнадцать лет стал отцом? - Да, стресс перед Ж.А.Б.А., Выручай-комната, сливочное пиво, - пролепетал Скорпиус. Драко закрыл лицо руками, а Бонни повертела пальцем у виска. Скорпиус откинулся на спинку кресла и не сдержал хитрой усмешки. * * * - Луи, открывай! – потребовал Скорпиус, барабаня в дверь. – Это я. - Да понятно, что ты, кто еще в два часа ночи может ломиться в двери, крича таким противным голосом, - пробурчал Луи, открыл двери и замер на месте. Первое, что он увидел, были даже не сонная Бонни и не развеселый Скорпиус. В подъезде, позади них, гарцевал белый пони, недовольно фырча, видимо ему не нравилась широкая розовая лента, повязанная на его широкой шее. - Это что такое? – прошептал Луи, подняв Бонни на руки. - Пони, - пояснил Скорпиус. – Пони, заходи, располагайся. Милости прошу на балкон. Пораженно глядя, как друг тащит пони через всю квартиру на балкон, Луи переглянулся с дочерью, которая закатив заспанные глаза, пожала плечами. - Маме не говори, что мы виделись, - шепнул Луи. Бонни рассеянно кивнула. - А зачем Скорпиус сказал своему папе, что он мой папа? – поинтересовалась Бонни. Луи застыл на месте, удивившись этому еще больше, чем при виде пони. С трудом уложив дочь спать, при этом трижды перечитав ей все сказки барда Бидля, Луи укрыл ее одеялом и, потушив в комнате свет, бесшумно вышел в коридор, учинять кровавую расправу над другом. - Скорпиус, что это было? – спустившись вниз, спросил Луи, чувствуя, что от злости у него дергается глаз. - Пони, не волнуйся, я его накормил и он не будет орать полночи. - Ты какого черта втянул Бонни в очередной дебилизм?! - А, Бонни уже проговорилась, - занервничал Скорпиус. – Я все объясню. - Я жду, - сверкнув глазами, прорычал Луи. Скорпиус на всякий случай отошел подальше и улыбнулся. - Ну ничего же страшного… - Скорпиус!!! - Это секретная информация, - вдруг совершенно другим тоном сказал Скорпиус. – Которая касается только меня и американских федералов. Если бы Скорпиус был достаточно умен для того, чтоб понимать смысл пословицы «язык мой – враг мой», многих казусов он мог бы просто избежать. Но язык был лучшим другом Скорпиуса, который порой жил своей жизнью и ляпал такие перлы, которые потом фантазия и честный взгляд переделывали в довольно правдоподобные рассказы. Обманывать людей – вот он истинный дар Скорпиуса Малфоя. Часто он даже сам верил в свои бредни, наверное, поэтому и люди воспринимали его всерьез. Вот и сейчас, несмотря на то, что Луи – лучший друг, который знает уловку Скорпиуса, заговаривать зубы покруче любой привокзальной цыганки, очередная легенда зрела в белобрысой голове. - Какие федералы, придурок? – прошипел Луи, боясь, что его крики разбудят Бонни. - Аккуратней, дятел, не факт, что в этой комнате нет прослушки, - шикнул Скорпиус. - Я жду объяснений. - Тогда присядь. Луи послушно опустился на стул, а Скорпиус, вдохнув полные легкие воздуха, начал свой только что придуманный рассказ. - Давно это было, когда я только в Йель поступил. Специальность-то у меня сложная, не подниматель пингвинов, а прикладная математика, а там дураков не держат, вот и пришлось мне под умника косить. Доклады, презентации, целые груды тетрадей, и это при том, что единственное, что я знал – теорема Пифагора и то, лишь формулу…. - Причем здесь федералы? - Да слушай же, я ж рассказываю! – возмутился Скорпиус. – Так вот, проучился я месяц, уже подумывал бросить Йель, тяжело ведь очень было, как случайно заметил, что за мной следят. Луи напрягся, ложь вливалась в него светлой рекой из уст Скорпиуса Малфоя. - Две недели за мной ходили, - закурив, сообщил Скорпиус. – Я уже бежать хотел, мало ли, может это киллеры. И был почти прав. Мужики здоровые, плечи – как шкаф по ширине, в костюмах, как дирижеры, да только что-то мне подсказывало, что это не дирижеры. Выражения лиц у них было не сильно-то одухотворенное, да и пистолеты дирижеры тоже не носят. - Это и были федералы? – поинтересовался Луи. Скорпиус кивнул. - Прижали меня как-то в коридоре, в пустую аудиторию завели, двери закрыли. Я уж думал, прибьют меня, как тут началось. Сказали, мол, знают, что я – мертвец по сути. Я им говорю: «А как вы догадались?». А они мне: «Так мы тебе в голову три раза стреляли, а ты не заметил». - Да ладно, что ты чешешь? - У меня пули в голове, Луи! Я сейчас могу тебя застрелить! – пригрозил Скорпиус. – Ну ты дальше слушай. Оказалось, хотят там они у себя в США какое-то биологическое оружие создать, ну типа, супер-солдата, Капитана Америку, так сказать. А для полной работы системы им моя ДНК понадобилось. Так и сказали, что без меня не уйдут, и мне лучше бы их слушать, а то русские придут, а у них разговор короткий – шапку на голову, балалайку в руки, водку вовнутрь, на медведя посадят и увезут к себе в лабораторию. - А ты что? – ужаснулся Луи. - Согласился, выбора-то не было. И давай они кровь на анализ по десять раз на день брать, таблетки на мне испытывать и графики у меня перед глазами малевать… - Хорошо, но Бонни тут причем? - А…- Скорпиус явно увлекся и позабыл собственно всю суть своей байки. – Тут такое дело…я говорю ученым, что я – сын аристократа, меня искать будут и все такое. Так американцы папе письмо якобы от моего имени отправили, а в письме такой бред – типа я женился, у меня ребенок будет, домой не вернусь, к Рождеству не ждать. Луи от удивления рот раскрыл. - В итоге, провалился эксперимент американский, что-то им в моей ДНК не понравилось, - протянул Скорпиус. – Меня и отпустили, но я кучу бумажек о неразглашении подписал. Поэтому и не говорил об этом никому. А недавно папа загорелся желанием увидеть внука, а что мне делать-то? Мне федералы сразу сказали, что если кто узнает, то они мне такой экшн устроят, что хоронить по частям будут. Вот я про Бонни и вспомнил. Луи встревожено смотрел на друга, не зная, верить или нет. Скорпиус опустил окурок в пепельницу и тяжело вздохнул. - Вот такая вот загогулина получилась, - сказал он. – Только, Луи, это очень большой секрет. Луи заторможенно кивнул, невольно воспринимая бред Скорпиуса за правду. А сам виртуоз, мысленно вручив себе очередной «Оскар» за «лучшую мужскую роль первого плана», вышел на балкон, кормить и без того упитанного пони.