Гувернёр

Драко Малфой, сдерживая вопли злости и раздражения кислой улыбочкой, которую лишь подслеповатый доверчивый оптимист мог принять за искреннее изображение радости, наглухо запахнул пальто и, поднимаясь вслед за Главой Отделения Мракоборцев по лестнице к двери «нехорошей квартиры на Шафтсбери-авеню», молился о том, чтоб в жилище четверых нелюдей сейчас было спокойно. — Я тебя уверяю, Поттер, они совершенно неопасны, — протянул Малфой в очередной раз. — Твоя проверка не имеет никакого… — Они украли портрет Николаса Фламеля, — принялся загибать пальцы Гарри. — Это еще не доказано. — Они создавали незаконные артефакты… — Во благо же. — Они сорвали похороны моего племянника! — Который оказался вполне себе живым! Поттер, так и скажи, что хочешь упрятать моего сына в Азкабан. Гарри Поттер закатил глаза и, метнув в Малфоя недобрый взгляд, требовательно постучал в резную дверь. Дверь открыли не сразу, более того, вообще открывать не спешили, поэтому Поттер, взмахнув волшебной палочкой, решил войти без приглашения, прошептав «Алохомора», несмотря на протесты своего школьного врага. Дверь скрипнула и Поттер вошел в светлую прихожую, из которой тянулась необычная смесь запахов сигарет, каких-то трав и сырого мяса. — Какого черта здесь происходит?! — прорычал Главный Мракоборец, увидев «свою атмосферу» в квартире, стоило ему пройти пару шагов. На кухне суетился Луи, одетый в полиэтиленовый мясницкий фартук, и рубил тесаком исполинскую тушу непонятного животного, похожего скорее на иссохший скелет, обтянутый остатками гладкой безволосой шкуры. Невысокая ведьма-оборотень, Джейд Галлагер, заворачивала многочисленные куски нарубленного мяса в вакуумные пакеты и забивала ими морозильную камеру. Альбус сидел на диване, в окружении своих бесценных кадок с коноплей и занимался тем, что играл с рыжеволосой малышкой Бонни в «поделки»: закручивал сушеную и мелко помолотую траву в папиросную бумагу. На кухонных тумбах, прямо рядом с тушей неизвестного животного, сидели Скорпиус и Доминик, листали толстенный журнал «1000 идей для вашей свадьбы». На коленях Доминик покачивался фарфоровый салатник, в котором нежданные гости, к своему ужасу, заметили самый настоящий мозг, посыпанный петрушкой и специями, но воткнутая в мозг вилка окончательно добила. — Здравствуйте, — заторможенно поздоровался Луи, воткнув тесак в тушу. Драко Малфой готов был провалиться сквозь землю. Час, не меньше, он лил Поттеру в уши сказ о том, что на Шафтсбери-авеню живут совершенно нормальные ребята, что бы там ни говорили полицейские. — Вы что делаете? — тяжело дыша, спросил Поттер. — Мы — женимся, — воодушевленно пояснил Скорпиус и вместе с невестой продемонстрировали кольца с поблескивающими рубинами на безымянных пальцах. – Пап, мы все уже придумали. Свадьба будет… — Потом, — отмахнулся Драко, дав понять, что сейчас не время. Альбус, попытавшись закрыть своим худым телом кадки с коноплей и племянницу, старательно мастерившую самокрутку, пристально взглянул отцу в глаза. — Отец, это алоэ, — флегматичным тоном произнес Альбус. Скорпиус всегда поражался этому спокойствию. Врать отцу он и сам умел, но при этом смотреть в глаза и говорить настолько вдумчиво и спокойно…на такие подвиги гувернер не способен. — Ал… — Алоэ, я сказал, — требовательно произнес вампир. Гарри Поттер, то ли не в силах поверить в то, что его умничка-сынок прослыл во всей Англии главным барыгой наркокартеля (на самом деле Ал просто-напросто вычеркивал из памяти родителя все самые интересные сцены одним лишь заклинанием), то ли был куда более заинтересован тушей на кухонном столе. — Короче говоря, мы с Алом забирали мою дочь с балетной школы, — вздохнул Луи, поймав заинтересованные взгляды. — И случайно сбили фестрала… — Фестрала?! — Ну да, это такие лошадки, которых видят только те, кто видел смерть… — Я знаю, кто такие фестралы! — рявкнул Гарри. — Вы убили фестрала!!! Это нарушение закона о магических… — Он погнул бампер, — встрял Альбус. — И копытом фару разбил. Луи кивнул и, как ни в чем не бывало, снова взялся за тесак. — Это редчайшее магическое существо, занесенное в Особый Реестр! — не унимался Поттер. — Оно уже мертвое, мистер Поттер, — пожал плечами Скорпиус. — Светлая ему память. — Вы должны были сообщить в Отдел контроля магических существ и похоронить фестрала с почестями. — Ага, щас! — вскинулась Джейд, замотав кусок мяса в несколько пакетов. — Да здесь мяса килограмм на тридцать, а с костями и хрящами — на все семьдесят. Вы как хотите, мистер Поттер, а мясо мы не отдадим, тем более что заднюю часть я уже замариновала, а мозг, вон, Доминик доедает. Доминик, как раз отправившая в рот очередной кусочек своей трапезы, так и замерла с вилкой во рту. Драко побледнел, как гипсовая статуя. — Она мозги ест, — едва слышно прошептал он. — Ну и что? — искренне удивился Скорпиус. — Это же чистый источник питательных веществ! — С петрушкой — вообще заебись, — улыбнулась Доминик. Кажется, сейчас старший Малфой резко передумал женить сына хоть на ком-нибудь, и явно разрывался между желаниями сбежать с Шафтсбери-авеню и запереть Скорпиуса в монастыре. — А фестралов можно есть? — сорвался с губ Малфоя идиотский вопрос. — А то, — кивнул Альбус. — Говядина говядиной. И сейчас Гарри Поттеру показалось, что над ним попросту издеваются, потому как все снова вернулись, как ни в чем не бывало, к своим делам. Луи отделил от туши фестрала огромный шмат неестественно красного мяса, а Джейд, протерев кусок салфеткой, завернула в вакуумный пакет. Альбус сгреб самокрутки в портсигар и, достав калькулятор, принялся с наслаждением жать на кнопки, подсчитывая, сколько он получит за эту партию марихуаны. Скорпиус коротко поцеловал алые губы невесты и перелистнул глянцевую страничку свадебного журнал, а Доминик, промурлыкав что-то про «моего любимого гувернера», опустила голову на его плечо. — Где философский камень? — решил зайти с другой стороны Гарри Поттер. И снова поймал пристальные взгляды. — Ну поищите, — пожал плечами Луи, не отрываясь от рубки мяса. Никто даже возражать не стал. Лишь старший Малфой, ошалело глядя на сына, кажется, волновался о камне больше, чем все присутствующие. Портрет Фламеля, полноправный житель квартиры, скептично хмыкнул. — Акцио, философский камень! — воскликнул Поттер. — Дохлый номер, неуч, — буркнул старый алхимик. — Ни единый сильный артефакт не будет отзываться на примитивные Манящие чары. — Ты не найдешь камень, — произнес Альбус, слабо усмехнувшись. — Так что не трудись. — Почему это не найду? — Потому что камень уничтожен, — просто ответил Скорпиус, коснувшись впалой щекой рыжих волос невесты. На какой-то момент обоим: и Гарри, и Драко, показалось, что слова, вылетевшие из уст гувернера, не более, чем непонятный, лишенный смысла звук. Но Скорпиус лишь улыбнулся уголками губ. — Нам больше не нужен камень, — пояснил он. — И я не вижу смысл хранить его. Хотите искать — ищите, но я сказал, а вы меня услышали. — Разве так не будет лучше? — спросил Альбус, обращаясь к отцу. — Когда камня нет. Не для этого ли министерство его искало? Чтоб уничтожить? — Бесценный артефакт…вы уничтожили бесценный артефакт! — Который сами же и создали, — твердо сказал Ал. — Фламель дело говорил: жажда найти философский камень меняет людей. Ты пришел сюда найти и забрать камень и даже внимания не обратил на тот факт, чем я сейчас занимаюсь. — И чем ты занимаешься? — наивно спросил Гарри Поттер, скорее надеясь на то, что услышит такой же наивный ответ, нежели не понимая истину. — Травку готовлюсь сбывать, надо же жену и сына обеспечить. Ты закрывал глаза на то, что я пью кровь, на то, что у меня другая жизнь, но никак не можешь проморгать тот факт, что я причастен к делу философского камня. Ну что это, а, пап? Альбус чуть насмешливо вскинул брови. Гарри Поттер может и понял, что ему только что сказали, а может и нет, ведь разум его был занят лишь тем, что философский камень, созданный в этой самой квартире, его сыном и двумя его друзьями, был уничтожен, потому что «дети наигрались». Наверное, они никогда не поймут, что артефакты — не игрушки. На этой ноте Главный Мракоборец покинул квартиру, неслышно закрыв за собой дверь, чувствуя, что эту битву против Скорпиуса Малфоя министерство проиграло. Скорпиус усмехнулся и включил лампу, наполнив гостиную теплым светом. Драко облегченно вздохнул, и хотел было идти следом за Поттером, чтоб трансгрессировать, как вдруг взгляд его зацепили блестящие в свете лампы огоньки. В ушках Бонни поблескивали крохотные серьги-гвоздики из кроваво-красного драгоценного камня. На тонкой шее Джейд Галлагер болталась золотая цепочка с багряным кулоном. Запонки Альбуса тоже ярко блестели все тем же оттенком. На запястье Луи виднелся кожаный браслет с одной-единственной бусиной, вытесанной из того же минерала. Обручальные кольца Скорпиуса и Доминик, в которых алым огнем сияли рубины. Или не рубины? Драко хотел было раскрыть рот и что-то сказать, но Скорпиус, подмигнув ему, лучезарно улыбнулся. — Так вот, пап, насчет свадьбы, — как ни в чем не бывало, протянул гувернер. — Короче, мы решили в январе, пока снег лежит, платье выбрали, но никто, кроме Доминик и Джейд не знает, как оно выглядит, букет тоже заказали — никаких роз, это пошло и безвкусно, мы остановились на «зимнем варианте» — хвоя, маленькие шишки, белые пионы и веточки с ягодами рябины, круто, да? Но мистер Малфой не понимал ни слова, хотя и все прекрасно слышал. Словно сын говорил на каком-то другом языке: быстром, необычайно счастливом. Эдакое состояние ступора, из которого он вышел лишь несколько недель спустя. Когда на заснеженном холме, близ Малфой-мэнора, в месте, где обычно ни души, появилась целая диаспора колдунов и ведьм. Дрожа то ли от холода, то ли от предвкушения торжества, они глаз не сводили с одетого в необычайно строгий костюм Скорпиуса Малфоя, снова так похожего на того гувернера, который вошел однажды в дом Тервиллигеров, и на красавицу Доминик, в расшитом сияющими нитями платье, снежно-белым водопадом ниспадающем с ее точеной фигурки, и накинутой на плечи…кожаной курткой ее жениха. Несколько настороженный священник, уже встречавшийся с молодоженами на их похоронах. Малфои в полном составе: тихонько рыдающая в кружевной платок Нарцисса, широко улыбающийся Люциус, ехидный, но определенно счастливый Драко, не в силах поверить, что дожил до этого знаменательного девятого января, роскошная и надменная Астория, которую Скорпиус пригласил на свадьбу лишь по настоянию Доминик, уже подвыпивший и гордый Виктор Крам. Луи и Джейд, стоявшие рука об руку, позади дочери. Альбус и, наконец, явившаяся миру его фиктивная жена из Коста-Рики, которая, ко всеобщему изумлению, оказалась знойной брюнеткой с весьма аппетитными формами (какими чарами вампир очаровывал эту мадам, Скорпиус гадал еще долго). И сын, унаследовавший от Ала бледность и взгляд «повидавшего все дерьмо этого гребаного мира» трехлетнего флегматика. И десятки других, некоторых ни жених, ни невеста не знали даже, но разве это было важно? Сейчас мир принадлежал только им двоим, отныне и навеки. И даже дольше, нежели навеки.