— Акио, слушай, это не то, что ты подумал, — успокаивающе прошептала Ирина и стала медленно приближаться к ошарашенному парню.
Пленник стоял и просто смотрел в упор на этого мужчину, которого знал всего ничего, и который все время умудрялся скрывать от него эту важную деталь.
Джек опустил глаза. Похоже, сказать новоиспеченному папаше было нечего.
— Как ты мог, — его голос звучал так тонко и презрительно. — Убирайся, —бросил он, словно выстрелил в спину. Джек поднял наконец глаза на сына.
— Мальчики, ну я прошу вас, перестаньте ссориться, — Ирочка, видимо, почувствовала слишком большой накал страстей. — Сегодня же Новый год, ну же, давайте лучше готовиться к празднику? — ее легкая рука стала предпринимать попытки увести Акио подальше от всех бед, образовавшихся вот так, на пустом месте.
Он дернул рукой, подавая знак, что сейчас не время.
— Не нужно. Я сам уйду.
— Что здесь происходит? — Ник прервал тишину и недовольно глянул на брюнетку, которая только пожала плечами.
Акио спокойно спустился по лестнице и ушел в сторону кухни. Джек облокотился на стену и уставился на разбитую хрустальную фигуру. А Ник, пожав плечами, уплелся восвояси. Спустя несколько мгновений нарисовался спокойный, как удав, Акио, держа в руке совок и веник.
— Что смотрите? — На его глаза наворачивались слезы, и Джек тут же скрылся в комнате, а брюнетка молча помогла малышу прибраться.
— Ты уж прости, что так с лебедем вышло. Я как-то случайно, — он криво улыбнулся.
— Ничего, малыш, ничего, — девушка хотела было дотронуться до его светловолосого затылка, но он резко отдернул голову, не дав ей этого сделать.
— Не стоит, — с этими словами он удалился в кухню, выбрасывая осколки в мусорное ведро.
Все разошлись по углам.
Сердце стало сжиматься от боли. Он забежал в свою комнату и зарылся под одеяло. Слезы хлынули градом.
Вся эта боль когда-нибудь закончится? Почему вот это все происходит именно вот так? Зачем его вообще производили на свет? Из горла вырвался беззвучный крик. Знаете, вот когда человек просто лежит, и ему все сразу становится чужим, хочется кричать, рвать и метать. Но он лежит, свернувшись в позе эмбриона. Ведь мир такой большой. А такой человечек совсем маленький и бессильный против него.
Маленькое свернутое в клубочек тельце почувствовало, как на кровать опустился кто-то большой. Наверное, это Ник. Пожалуй, этот орангутанг — единственный, кому еще осталось до него дело.
— Зачем ты плачешь? Что случилось? — Он немного приоткрыл одеяльце, приоткрыв заплаканное красное личико.
— Отвали, пожалуйста, хоть раз оставь меня в покое.
— Нет. Не отвалю.
— Я прошу тебя, — Акио резко обернулся и уставился потерянным взглядом в это бесчувственное существо.
— Я сказал нет. Ты расскажешь мне, что случилось?
— ...
— Тогда мне придется выставить тебя на балкон и ждать, пока ты просто остынешь.
— Твои методы против меня бессильны, — всхлипы слегка перебивали и без того неясную речь.
— Ты уверен? — Ник одной рукой поднял маленького и обхватил брыкающееся тело своей рукой.
— ПУСТИ! ПУСТИ ТЕБЕ ГОВОРЮ! НУ ХВАТИТ! — Из глаз пуще прежнего полился град слез, которые, казалось, могли затопить весь первый этаж. Ноги Акио задергались в протесте, и руки стали им помогать.
Ник поставил малыша на землю и, ухмыляясь, стал наблюдать за его очередной истерикой.
Котенок с разбега хотел прыгнуть на кровать, но врезался в грудь Ника.
— Тише, перестань плакать, — тиран не смог сдержать улыбки.
— Ты ничего не понимаешь!!! — Малый тут же громко ударил быка в грудь. — Не понимаешь!!! Слышишь? Тупая скотина! — еще несколько ударов посыпались в ту же крепкую мишень.
— Что же я должен понять?
— Этот ублюдок, — громкий всхлип, заставивший Ника улыбнуться, — этот подонок, он мой отец! Отец, ты можешь это понять?!
— Отец? — Почему-то для голубоглазого это не было какой-то большой новостью. — И что с того? Этот мужик просто никто. С чего ты взял, что это именно твой папаша?
Акио все так же не переставал плакать и злиться. Его хрупкие ручки оттолкнули Ника, и сам он отошел на два шага к окну. — Ты не понимаешь, идиот. Ты ничего не понимаешь.
— Куда уж мне понять? — Он опять широко ухмыльнулся.
— СВОЛОЧЬ, КАК ЖЕ Я НЕНАВИЖУ ВАС ВСЕХ. — От столь душераздирающего крика содрогались стены. — Вы ничего не понимаете. Вы меня не понимаете, только и умеете ухмыляться и издеваться!!! — Он скатился по стене вниз и стал вытирать слезы своими маленькими кулачками.
— Подымайся, — Ник поднял его и усадил в кресло, подальше от сквозняков.
— Я ТЕБЕ СКАЗАЛ НЕ ТРОГАТЬ МЕНЯ! — Акио подлетел с кресла, а Ник разразился хохотом.
— Может, хватит, а, милый? И ты просто успокоишься и расскажешь мне все?
— ЭТОТ ПОДОНОК БРОСИЛ И МЕНЯ И МАМУ ПОДЫХАТЬ НА СОБАЧЬЕМ ХОЛОДЕ. ИЗ-ЗА НЕГО ОНА СПИЛАСЬ. ПОНИМАЕШЬ? — Он по-прежнему не хотел утихомириваться и кричал, сам не слыша своего голоса.
— Видимо, успокоиться не получится.
Каждое слово этого пня ударяло прямо в нужную точку, и слова полились сами за собой.
— Он бросил нас, он бросил меня. Мама, она спилась, — всхлип, — и меня забрали в детский дом. Подальше от матери-алкоголички. А это все из-за него. Он бил ее, когда мамочка была беременна мною. А она его любила, ты понимаешь? Терпела. И потом я всю свою жизнь пробыл в этом детдоме. Из-за него. Лучше бы этот подонок сдох. — Ник притянул к себе маленькое дрожащее тельце. И, ничего не сказав, просто молча стал прижимать его к своему крупному и сильному телу.
— И потом, потом он живет тут, со мной, и ничего не говорит. Даже не извиняется, — голос начал стихать, издавая еле заметный хрип, — да что уж там, он даже ничего мне не говорит, — слезы все так же текли без остановки, но сам маленький истеричка стал понемногу стихать, пока совсем не ослаб.
— Прости его, — Ник продолжительно поцеловал его в лоб и прижал к себе сильнее.
Эти слова Акио мог ожидать от кого угодно и тысячу раз. Но слово «прости» говорил ему этот тиран. Который сам наверняка никогда в жизни ничего не прощал.
— Ты бы простил? — Котенок поднял на него красные глазки и тихо всхлипнул, от чего Ник улыбнулся и отвел взгляд ненадолго.
— Нет, я бы набил ему морду, но так как ты этого сделать не в силах, то советую его простить. И кстати, с Новым Годом.
— Что!? – Акио засуетился, рыская в поисках часов, — И вправду... только что закончили бить куранты.
Ник оглядел заплаканного малыша и решил, что сегодня в этом доме празднику суждено все-таки настать. Ведь отказать такому существу, как этот маленький мальчик, ну никак нельзя. — Ты пока переоденься, совсем вспотел. И приходи к столу. Мы же готовились.
— Готовились, — Акио утер рукавом красный сопливый нос, а Ник ушел.
***
— Значит так, господа конспираторы, — тиран уже стоял в комнате виновников «торжества», — сейчас мы все нарисуем себе красивые и счастливые лица и отпразднуем наконец этот херов Новый Год! Думаю, все за?
Тишина.
— Вот и хорошо, — он обратился взглядом к напуганной Ирочке, — а завтра мы уедем. Надеюсь, у тебя найдется пару литров бензина для нас и немного терпения для Слеша. Как только он поправится, я приеду за ним.
Девушка кивнула, а ее любовничек стал напяливать на себя старый костюм такого же старого Иркиного кавалера.
***
— И все-таки не зря говорят, как год встретишь, так его и проведешь, — улыбнулся Ник, уже лежа после сытного ужина, сжимая в крепких объятиях своего тихо сопящего котеночка.
