Деньги не пахнут

Гет
NC-17
Завершён
119
автор
Размер:
265 страниц, 38 частей
Описание:
Примечания:
Публикация на других ресурсах:
Запрещено в любом виде
Награды от читателей:
119 Нравится 214 Отзывы 44 В сборник Скачать

Глава 15. Пари

Настройки текста
      — Он по-прежнему стоит на своём. То ли упрям, как баран, то ли это и в самом деле Дамико, — устало вздыхает Мартин, потирая переносицу, и присаживается в кресло напротив меня. Белый халат, который он ещё не успел снять, кровавыми пятнами выдаёт тяжёлый "разговор" с дворецким, а тёмные круги под глазами – бессонную для доктора ночь. — Правда, в последние часы, уже просто не зная, что сказать, стал обвинять только себя: говорил, что задумал покушение ещё в тот день, когда вы отдали какую-то девицу в публичный дом; якобы осознал, что напрасно сдал её любовника – не сделай он этого, и парень остался бы жив. Совесть замучила беднягу. А то, что покусился на жизнь человека – даже и не проснулась, — на секунду замолкает, чтобы налить из графина стакан воды. — Это неправда, друг мой. Ему эта идея никогда бы в голову не пришла, — жадными глотками осушает стакан; ставит его на стол. — А, вот, версия с Дамико выглядит убедительной. Уж не знаю, почему он не ограничился убийством вашей жены, но мотив всё-таки был.       — Месть?       — Месть…       Откидываюсь на спинку кресла, вальяжно закидываю ногу на ногу.       У меня не возникает вопроса, почему Ачиль нанял именно Найджела. Кто, не считая Джека, вправе подойти ко мне ближе, чем на три шага? Дворецкий. Кто ранним утром способен застать меня врасплох? Дворецкий. Найджел был бы идеальным вариантом для совершения покушения, если бы не одно но – он слишком боялся своего начальника… Но, оказалось, недостаточно для того, чтобы вовремя остановиться.       Воспользовавшись заминкой, доктор принимается оттирать давно засохшее красное пятно с манжета своей сорочки, выглядывающей из-под рукава халата, и не сразу осознаёт бесполезность действий.       — Тьфу! Как знал, что нужны перчатки!       — Он жив? — внезапно вспоминаю я, но лишь для того, чтобы распорядиться дальнейшей судьбой горе-убийцы.       — Вы же знаете, Уильям, что доводить пытку до смерти – не в моём стиле, — недоверчиво бормочет Мартин и не стесняется упрекнуть: — Но из-за того, что вы себя не сдержали, парень три раза был на волоске! И что на вас нашло? Как с цепи сорвались!       — У нас с Ачи давние счёты…       Кажется, оправдание было засчитано – доктор замолчал. А я сижу и обдумываю дальнейшие действия:       Сегодня уже суббота. Именно на субботу несколько дней назад была назначена встреча с братом. Она не займёт много времени – уверен, весь разговор ограничится предложением купить по пять процентов акций. Разговор пустой, бессмысленный, прокручиваемый миллионы раз до того, как я залёг на дно. У него была только одна концовка – ссора. И сегодняшняя суббота не станет исключением.       Что касается Дамико, то встречу с ним откладывать необязательно – достаточно распорядиться о том, чтобы итальянца преподнесли мне на блюдечке. Да, справиться с подручным сицилийской мафии моим ребятам будет сложнее, чем с Николь или Найджелом, но…       — Уильям, можно, я пойду? — вклинивается в размышления доктор, тяжело поднимаясь с кресла. — Признание у вас в кармане – пользуйтесь. А мне нужен отдых. Сутки не спал…       — Да, иди, — отрешённо кидаю в ответ и, не дожидаясь, когда док скроется за дверью, жму кнопку селектора: — Лиз, Ренара ко мне.       — Он уже… — отзывается голос секретаря в тот момент, когда Мартин открывает дверь, но не успевает договорить, как в кабинет входит Ренар и заканчивает предложение за неё:       — Уже тут.       Прихрамывая, Кристоф подходит к столу. Как и в прошлый раз, он не осмеливается присесть без разрешения, а я разрешение не даю – не из вредности, а лишь потому, что в этом нет надобности.       — Мне нужно, чтобы ты достал этого человека, — пододвигаю на край стола досье на Ачиля Дамико; Ренар, не мешкая, берёт его в руку. — Желательно без лишних свидетелей и обязательно живым. Два дня хватит?       — Хватит, — усмехается француз и уточняет, — если я возьму с собой Джона.       — Бери кого хочешь, но чтобы через пару дней Ачи был там вместо Найджела!       Ренар молчаливо кивает и направляется к выходу, откуда еле различимо доносится:       — Любой каприз за ваши деньги.

* * *

      — Где ты, Алекс? Посмотри на время, я же переживаю! Что-то случилось?       — Это не Алекс. Меня зовут Мартин Райт; я звоню с её телефона на номер, который подписан как «Любимый». Правильно понимаю, что вы её… муж?       — Д-да…       — Тогда крепитесь. Ваша жена попала в аварию. Видимо, из-за скользкой дороги не справилась с управлением и вылетела на встречную. Увы, но… и она, и водитель того автомобиля разбились насмерть. Я ничем не мог им помочь…       «Скользко. Не справилась. Встречная. Насмерть, — гулко застучало в висках. — Не справилась… Насмерть…».       — Куда приехать? — спросил я осипшим голосом, судорожно сглатывая застрявший ком в горле, и Мартин рассказал, на каком шоссе и в скольких ярдах от города произошла автокатастрофа. Он хотел сказать что-то ещё, но я уже сбросил вызов и полетел к выходу из дома так, что даже позабыл предупредить о трагедии беспокойно прислушивающуюся к разговору мать.       Водитель гнал на предельной скорости… Хотя, по сути, торопиться было уже некуда, но я не осознавал этого и до последнего надеялся, что успею. Дорога – мокрая, скользкая, блестящая от дождя – казалась бесконечной. Я кричал на водителя, что мы едем слишком медленно. Кричал, что если через десять минут не прибудем к назначенному месту, то с работой он может попрощаться. Кричал, чтобы вызвать в себе злость и задушить слёзы.       И вот – на горизонте появился расплывчатый силуэт. На тот момент я ещё не понял, что силуэт принадлежал покорёженному автомобилю жены, но сердце, предчувствуя неминуемое, больно защемило. С каждой секундой, приближающей меня к месту аварии, становилось всё больнее и больнее. Особенно ясно это стало тогда, когда водитель остановил машину и заглушил двигатель – в нескольких шагах от нас, с полностью вмятым капотом, выбитыми стёклами и оторванной дверью, стоял «Форд» Александры.       Не помню автомобиль Мартина, припаркованный тут же, прямо перед нами. Помню звук разбивающихся дождевых капель об асфальт и глухие удары замедлившегося сердца. Помню остекленелый взгляд жены, безжизненно откинувшуюся на спинку сиденья. Её тело, зажатое между сиденьем и рулём, неестественно согнулось вперёд, полумесяцем; грудную клетку разорвало сломанным ребром; шея – слегка вывернутая, синяя, с тёмными вкраплениями; а рука – почти белая, холодная – безвольно свисала вдоль туловища.       — Алекс… Как же… — словно сквозь сон, услышал свой надтреснутый голос – и не узнал его. Просунув одну руку ей под голову, а другую – под ягодицы, я попытался вызволить жену из груды металла, но не сдвинул её ни на дюйм. Предпринял ещё одну попытку, на этот раз посильнее – тот же результат. Я не понимал, что её тело выгнулось под стать новой форме, приобретённой автомобилем в момент удара; что её ноги намертво припечатаны железом, грудь – рулём. А остатки подушек безопасности, разорвавшиеся после соприкосновения с водителем, застенчиво выглядывали из своих пазух.       — Оставьте её, друг мой. Ей уже не помочь, — проговорил знакомый голос из трубки, который будто бы вывел меня из транса. — Это я вам звонил. Мартин Райт. Хирург. Так что, сами понимаете, проехать мимо я просто не имел права.       Невысокий, коренастый человек среднего возраста, укрываясь от дождя чёрным зонтом, сочувственно смотрел мне в глаза. Он заботливо протянул носовой платок, пояснив, чтобы я вытер руки от крови, но вместо этого я снова развернулся к Алекс и принялся протирать им мертвенно-бледное лицо покойной, израненное осколками лобового стекла.       — Выпейте это, — и сунул мне в руку блестящую фляжку. — Станет легче.       — Оставьте ме… — хотел выкрикнуть в ответ, но голос сорвался, и пришлось заткнуться. Пришлось глотнуть из фляги и сморщиться, чувствуя при этом, как по телу расходится сладко-горькое тепло.       — Во-о-от. Молодец. А теперь пройдёмте в машину, а то простудитесь, — и как только ему удалось усадить меня на переднее сиденье своего автомобиля, доктор рассказал, что был невольным свидетелем страшной аварии и что «скорая» и полиция, которых он вызвал перед тем, как сам осмотрел пострадавших, уже на полпути к месту трагедии.

* * *

      — Я не верю своим глазам! Уилл – собственной персоной! Вот он – передо мной! Не в газете, не в телевизоре! Жаль, мама не дожила… Сколько же лет прошло? Лет десять? А ты ничуть не изменился.       А я смотрю на него и не узнаю: вместо горделивой осанки – сутулость; он не расправляет плечи, вероятно, уже даже не замечая этого, чем напоминает забитого дворового пса. Синий костюм с серебряными запонками смотрится прилично, но пиджак, не к месту застёгнутый на все пуговицы, туго обтягивает обрюзгший живот. «Возраст», – подумает совесть, оправдывая некогда подтянутого, уверенного в себе человека, которого я считал образцом для подражания. Но оправдать утерянный азартный блеск в глазах она не в состоянии…       — Присаживайся, — указываю на кресло рядом с моим, не посчитав нужным подняться и пожать руку.       Мэтт плюхается на указанное место – то ли от усталости, то ли посчитав это показателем своей раскрепощённости.       — Нет, ну, правда! — продолжает он. — Как будто только вчера виделись! Даже бородку не сбрил. Хотя, погоди… Что-то всё-таки есть… — щурится, делая вид, будто пытается рассмотреть перемены, заставляя думать о том, что заметил изменения в мировоззрении, отношении к людям, к жизни… Но, в конце концов, выдаёт: — У тебя шрам на виске.       Снисходительно улыбаюсь. Ну, а как реагировать на человека, который не способен заметить перемены не только в окружении, но даже в себе?       — Ты по делу или соскучился? — обрываю я, прикладывая горлышко бутылки с коньяком к снифтеру.       — По делу – что уж лукавить. У меня к тебе предложение.       Протягиваю напиток брату; тот без лишних благодарностей принимает его из моих рук.       — В благотворительности не участвую.       — А у меня предложение другого рода. Я хочу заключить пари.       Удивлённо вскидываю брови.       — И в чём же оно заключается?       И прежде, чем он начнёт рассказывать условие пари, успеваю заметить самодовольную ухмылку, как бы говорящую: «Ага, попался! Ты на крючке».       — Начну с конца, — осторожно прощупывая почву, продолжает Мэтт. — Проигравший продаёт пять процентов своих акций.       Не спешу задавать вопросы, оттягивая время, чтобы насладиться напитком и обдумать мотивы, которыми он руководствовался, когда шёл ко мне с таким предложением.       Если Мэтью прибавит к своим пятнадцати всего пять процентов, место в правлении он не получит. Это увеличит его доход, но не влияние. С другой стороны, если я потеряю эти проценты, то сравняюсь со вторым держателем акций – Томпсоном. Значит ли это, что брату выгоднее выдвинуть Томпсона и "задвинуть" меня? Но, в таком случае, мы с Майком станем наравне – не будет явного президента, не будет заместителя. Для меня потеря этих процентов многое изменит. Для Мэтта – ничего.       — Пятнадцать, — на полной серьёзности заключаю я, что приводит брата в замешательство:       — Что пятнадцать?..       — Процентов. Не пять, а пятнадцать. Играть – так по-крупному.       — Но… это же всё, что у меня есть.       — Ну, ты же уверен в своей победе, разве нет? Сам посуди, — взбалтывая коньяк, рассуждаю я, — если выиграешь, то вместо ожидаемых двадцати получишь тридцать. Это ровно столько же, сколько будет у меня, когда я эти пятнадцать процентов что? Правильно – проиграю. И ничего, что Томпсон, сам того не подозревая, станет владельцем «Фостер Индастриз» – зато ты получишь место в правлении.       Мэтью залпом осушает снифтер.       — А если проиграю?..       Театрально развожу руками, давая понять, что пари есть пари.       Он заметно нервничает, барабаня пальцами о подлокотник и постукивая ногой, словно отбивая такт для сбившихся мыслей, до этой минуты шедших друг с другом в ногу, в ряд, стройным маршем. Брату выгодно заключить это пари больше, чем мне – условие ещё не было озвучено. А раз уж он пришёл сюда с таким смелым заявлением, значит, оно будет не в мою пользу.       — Идёт, — несмело отзывается Мэтт после пары минут молчания. — Пусть будет пятнадцать. И в самом деле – пора бы уже поставить жирную точку в борьбе за компанию. Выиграешь – так тому и быть. Проиграешь – мне же лучше.       «Я могу и не согласиться на пари», — хочется выпалить в ответ, но гордость не позволяет озвучить мысли, выдающие сомнение, и лишь советует подождать до выяснения обстоятельств.       — В общем, суть в следующем: нужно как можно выгоднее выдать замуж младших дочерей. Чем богаче потенциальный жених, тем больше шансов на победу.       — Келли пятнадцать, — скептично хмыкаю в ответ, но его это не смущает:       — А Мэгги шестнадцать. Я же не завтра вечером предлагаю отдать их под венец. Можно договориться на какой-нибудь определённый срок. Допустим, пять лет. Да, через пять лет самое то, как считаешь? Двадцать и двадцать один. За пять лет ты сможешь посватать её хоть самому принцу Великобритании! Ну, если я тебя не опережу, конечно, — смеётся. — К тому же, через пять лет, когда мне стукнет за шестьдесят, уже будет не так тяжело расстаться со своей долей в «Фостер Индастриз» и не так стыдно раздать акции дочерям. Хотя бы по десять процентов – и то уже хорошо! Эх, мечты, мечты… Но это мой последний шанс.       Лениво взбалтываю коньяк и молчу.       Пари и в самом деле стоящее. Выгодное. Но не мне. Я бы и без него выдал Келли за того, кого посчитал бы нужным – и без ограничения сроков. А с ним Мэтт загоняет меня в узкие рамки. К тому же, есть риск – пусть и незначительный – что он подберёт для своей Мэгги лучшего жениха, чем я для Келли.       — Он твой ровесник, — запоздало бормочу в ответ, и когда брат непонимающе приподнимает бровь, поясняю: — Принц Великобритании. Ему почти шестьдесят.       — Их там целая куча, — отмахивается тот и залпом осушает снифтер.       У меня есть на примете один парнишка: наследник сети ювелирных магазинов в Хьюстоне, Филадельфии, Чикаго и других крупных городах Соединённых Штатов. Сын бывшего однокурсника – Стивена. Мы обговаривали с ним возможное будущее наших детей, но это было двадцать лет назад – тогда, когда за моей спиной не было преступного прошлого. Поэтому не знаю, как сейчас он отнесётся к тому, что я навязываю ему свою дочь.       А кто может быть богаче сына Стива? Сын любого нефтяного магната. Сын любого политического деятеля. В отдельных случаях – мировой телезвезды. Или… сам Стив, сам нефтяной магнат, политический деятель и та же мировая телезвезда? Бинго!       — Всё это очень интригующе, Мэтт, — наконец, подаю голос, — но я так и не услышал причину, по которой вынужден потакать твоим планам. Келли и без пари выгодно выйдет замуж. Поэтому – извини. Я не хочу в этом участвовать.       — Подожди, подожди… Всё же честно! Здесь нет подвоха, — подавшись вперёд, тараторит Мэтью, испугавшись, что тщательно спланированная встреча летит коту под хвост. — Подвох только в том, что сами дочери могут воспротивиться нашим замыслам. Но на то и дан срок в пять лет! За это время можно не только найти достойного жениха, но и уговорить строптивых невест выйти за них. Кто знает, может, за это время они найдут общий язык? Может, они влюбятся? Это же пари, Уилл! Мы на равных условиях. Никто не знает его исход. Будь, что будет!       — Мне есть что терять.       — А мне, по-твоему, нечего?! Пятнадцать процентов! Пятнадцать! Это всё, что…       — Это твоё право.       — Ты сам предложил эту цифру! — не унимается брат. — Я говорил лишь о пяти! Но ты же любишь играть по-крупному! Тогда почему пошёл на попятную? Трясёшься над своими процентами? О, а ты и впрямь изменился! Ты стал, как отец – собственником. Ему бы разделить свою долю между сыновьями, а самому остаться на вершине Олимпа – так нет же! Он дождался, когда сдохнет, и только тогда…       — Пошёл вон! — не выдержал я, вскакивая с места. — Зато ты не изменился – как был падальщиком, так им и остался! Убирайся, или тебя вышвырнут!       — Притормози, дорогуша, — не вставая с места, хитро щурится Мэтт, и ещё до того, как он начинает говорить, я понимаю, что сейчас последуют козыри. — Ты согласишься на это пари – хочешь того или нет. И подпишешь его юридически. Ну, а что ты хотел? Тебе нельзя верить на слово. О, нет, мистер! Только не тебе. Я всё ещё помню тот случай, когда ты обещал Филипсу оставить его в покое, если он подпишет выгодный для тебя контракт. Не могу утверждать наверняка, но после того, как он выполнил твои условия, его дочь всё-таки пропала без вести, — делает паузу, чтобы наполнить снифтер новой порцией коньяка, а я всё ещё стою напротив – напряжённый, злой и готовый вызвать телохранителей в любой момент – и не решаюсь спросить, что именно заставит меня юридически подписать какое-то вшивое пари. — А ты присаживайся, шакалёнок. Не стой над душёй, — скалится брат. — И выпей, а то ты какой-то нервный.       И я без лишних слов падаю в кресло и заливаю в глотку алкоголь.       — В общем, если ты откажешься, я продам десять процентов своих акций Томпсону.
Примечания:
Отношение автора к критике
Приветствую критику в любой форме, укажите все недостатки моих работ.
Права на все произведения, опубликованные на сайте, принадлежат авторам произведений. Администрация не несет ответственности за содержание работ.