Шкатулка слов

Я никогда не слушал, что говорят или советуют мне другие. Откровенно говоря, мне было жалко тётушку, потому что какие-то там люди, указывают ей, как быть и что делать с собственным племянником. Наверняка, тем самым, задевая её чувство собственного достоинства. Представляю, как ей плохо. Я въехал на кухню. Откидной календарь, висевший над раковиной, оповещал о том, что уже пятница и вечером, наверняка прискачет Чанёль. Господи, как же я его ненавижу! Всем сердцем. Бесит. Почему он приходит? Ему не чем заняться что ли? Шёл бы он лесом в свой город родной и не выводил меня из себя. Нет, я не жесток, честно. Просто, действительно, без понимания, что он такого нашёл во мне? Столько раз я посылал его, оскорблял, унижал в конце концов! А он приелся и всё тут! Не понимаю таких людей. От нечего делать, я тоскливо уставился в окно. Дождь. Снова, мне так обидно. Не люблю дожди. На улице становится пасмурно, темно, одиноко. И...вообще я боюсь темноты и прочей слякоти! Фу! Двор моего дома скрылся за пеленой ливня. И я прищурился, пытаясь уловить очертания хоть чего-то, находившегося Я заметил, как дверь калитки открылась. Тёмная фигура, прыгая через большую лужу, у меня во дворе, весело приближалась к террасе. У меня задёргался глаз. Узнать Ёля, было не так уж сложно. Я впервые в жизни встречаю такую...башню. Вот только сейчас, я не рад всяким там переросткам. Бежать и держать дверь, что бы он её не открыл - было бессмысленно. Уверен, что он открыл бы и вместе со мной и не взирая на всю "неимоверную силу", с которой я её держу. В кого я такой дохля-як? В дверь постучали и меня пробрала дрожь. Стало как-то непривычно холодно. - Ой!- воскликнула тётушка,- Ваша семья уже приехала? - Да. В универе дали "отбой", так что я свободен на целую неделю,-с долей гордости ответил Чанёль. А я, почувствовал его лучезарную улыбку через все-грёбанные-четыре- стены! - Проходи,- тётя пригласила его войти. Через пару мгновений я встал с коляски и не спеша пошёл на кухню, за водой. Хотя там и был этот придурок, которого я не очень видеть то и хотел. Но жажда была сильней и я поднял свою задницу. Дверь открылась перед носом и мы с Чанёлем столкнулись прямо в дверном проёме. Я не удержал координацию, споткнулся о порог и рухнул на пол плашмя. это.Было.Больно. А самое страшное даже не это. Было страшно обидно, что Ёль, даже не удосужился попросить прощения и помочь подняться. -Прости - прости, - затараторил он и стал аккуратно поднимать меня с пола. Я не стал ворчать или сопротивляться, ноги мои слабели и я был не в состоянии твёрдо на них стоять. По правде говоря, мне нельзя было нервничать, падать, переживать ещё как минимум две недели. Господи! Да я ощущаю себя селёдкой! Просто беспомощным и беззащитным существом, которому даже дышать, блять, нельзя! Кажется, Чанёль покраснел, хотя, я сейчас не в состоянии чего-либо анализировать верно, поэтому мне просто могло показаться, так ведь? Он полуобнял меня и стал поднимать. Я почувствовал, какие у него крепкие руки. От Чанёля веяло теплом, как...от солнца. Наверное, это приятно, когда в холодную погоду, у тебя есть собственное "солнце". Тем временем, Чанёль всё тяжелее дышал, приближаясь ко мне ближе, чем на пару сантиметров. Неужели, я такой тяжёлый?! Когда он всё-таки поднял меня на ноги, я пошатнулся и чуть не упал, но вовремя очухался. - Тебе уже лучше?-услышал я шёпот рядом со своим ухом. Он так и не отпустил меня и теперь крепко держал меня за плечи. - Конечно, - фыркнул я и сбросил руки, мягко намекая на то, чтобы он валил отсюда. Чанёл опустил взгляд в пол: - Можешь не благодарить. - Мастеров сарказма не жалуем,-ответил я довольно резко, на что, он просто улыбнулся. Сука. Нет, ну как можно быть настолько тупым?! - Проваливай,-махнул рукой я и направился в комнату. - Ты хромаешь, может, помочь? - Нет. - Но ты прёшься как улитка. - Нет. - Вредина,-прыснул Чанёль и вышел за дверь. Я остался один и почувствовал холод. Снова, хренов сквозняк! Ноги налились свинцом. Чанёль оказался прав и я почти не в состоянии был передвигаться самостоятельно. Очередной порыв нервов и внезапное падение, снова сделали из меня калеку. Я еле дошёл до коляски и с превеликим счастьем, плюхнулся в неё, ища опоры. Голова внезапно закружилась, стало тошнить. Мамочка-а. Ну почему именно сейчас тянет на нытьё? Боже мой! Ну что я за ничтожество? В глубине души я понимал, что такой больной никому не нужен. Внезапно, тлен наступил на меня, пытаясь растоптать. Я в инвалидной коляске, совершенно один, без родителей, друзей. Мимо проплывает жизнь со всеми её прелестями и горестью, а я продолжаю просто наблюдать в этой грёбанной коляске. Будь она проклята! В сердцах, я стукнул колесо и оно загремело. Только вот легче от этого не стало. К глазам подступили слёзы и я отвёл взгляд в сторону окна. На улице собирался дождь. Сильный ветер раскачивал деревья. От этого становилось ещё противнее. - Тебе плохо? - откуда не возьмись появился Чанёль и присел рядом со мной на корточки. - Отстань,- говорю я, продолжая безрезультатно пялиться в окно, пытаясь заглушить порывы заплакать. - У тебя глаза блестят. - И что? - Пожалуйста не плачь,- шепчет он и тянется меня обнять. Его руки смыкаются на моей талии. - Оставь меня в покое. - Бросить на произвол судьбы? Разве друзья так поступают? - Мы друзья? - Я обещаю, что развею твоё одиночество. Ты ведь из-за этого сейчас грустишь? - Тебя никто не просит. Согласен. Любая глыба льда позавидовала бы моей холодности. Но я сам иногда не понимал, за что ненавижу этого человека. Хотя, что тут думать, не нравится мне он и всё! Ветер за окном бушевал всё сильнее. Пара кустов сирени, что росли во дворе, беспощадно били в окно комнаты. Закапал редкий дождь, позднее, превращаясь в сильный ливень. В комнате только мы с Чанёлем. Он так и не ушёл, а сидит рядом со мной всё по по прежнему меня обняв. Я плачу. На глазах у этого придурка! Не могу оторвать взгляд от окна. И наблюдая за нескончаемым ливнем всё больше слёз подступают к глазам. Чанёль протягивает ладонь и указательным пальцем, вытирает слезу одну за другой. - Я же просил, - выдыхает он, а я всхлипываю, прикусывая нижнюю губу. Не знаю что ответить. Все ругательства теряются. Как мне стыдно! - Я... - пытаюсь говорить что-то, но снова всхлипываю,- Ты... - Я Пак Чан Ёль. Девятнадцать лет. Ты-Бён БэкХён. Семнадцать лет. Придирчивая малолетка с большим запасом ругательств. Говорит он неторопливо и отчётливо. Это смешит меня. - О! Ты улыбаешься? - Нет. - Ты только что улыбнулся сейчас! - Тебе показалось. - Но... - Это - иллюзия. Он широко улыбнулся. Я запомнил эту улыбку. Чанёль был такой радостный и тёплый тогда. Позднее, я не раз вспомню тот день.