Предрассветный. Тень от Тени моей

Глава 45

Дени надоело строить глазки незнакомцам. Он хотел разозлить Ставруса – он этого добился, но не учел одного: того, что ненавидит, когда на него смотрят так похотливо. Внимание гостей нервировало, от их взглядов хотел убежать и где-нибудь скрыться, а старинный серебряный обруч так плотно сжимал голову, что у эльфенка разболелись виски. Дени потер лоб и попытался хоть немного сдвинуть корону, но добился только того, что натер кожу до красноты. «И как только Даркус это выдерживал? – натянутая улыбка то и дело норовила сползти с побледневшего лица маленького принца, но он упрямо заставлял себя выглядеть спокойным и беззаботным, – Меньше часа я при дворе, а мне уже хочется скинуть все эти шелковые туники и залезть в шорты. Нет, ну правда, выгляжу, словно на мне три сорочки, длиннющие, женские, века этак позапрошлого. Шут, да и только!» Но придворные так не считали, любуясь летящими одеждами юного принца. Только полукровка затравленно глядел на происходящее сквозь косую челку, и Дени не мог отделать от ощущения, что на него смотрит волчонок, испуганный и озлобленный. Серовато-карие глаза едва заметно светились, или же это блики воды создавали подобный эффект, но Предрассветному захотелось как-то подбодрить парнишку, и он незаметно подмигнул ему и произнес одними губами: «Все будет хорошо. Не трусь, прорвемся». Блондин часто-часто заморгал, не понимая, что здесь вообще происходит. Ставрус заметил, как сверкнула ямочка на щеке младшего сына, и это разозлило его больше, чем все предыдущие выходки Предрассветного вместе взятые. «Не смей улыбаться так никому, кроме меня!» – ошейник жег руку Наместника, до того он хотел надеть его на Владыку, схватить его точеное личико и заставить смотреть только на себя, сейчас же, немедленно! Олли мгновенно уловил перемены в настроении отца, что не раз спасало его от очередных побоев. Поправив серовато-песочный кафтан, который делал и кожу, и светло-русые волосы тусклыми, а изумрудные глаза – мутными и невыразительными, он отошел от Дени и направился к отцу, чтобы отвлечь его внимание на себя. Проходя мимо Леи, Олли коснулся ее руки и всего лишь на миг сжал кончики холодных пальцев. Императрица опустила смоляные ресницы, пряча счастливый блеск светло-янтарных глаз. «Никто не оспорил слова Диеро. Никто не пошел против Дени. Неужели власти Наместника приходит конец?» – хотелось кричать Олливандру. Хотелось выплюнуть слова ненависти в жестокое лицо своего отца, хотелось обнять Лею и говорить с ней, хотелось обнимать свою гордую, свою златоглазую любимую женщину. Но вместо этого он опустил голову, тихонько прошмыгнул к трону и опустился на пуфик у ног императора. Ставрус презрительно сморщился при виде Олли, и снисходительная улыбка искривила его толстые, мясистые губы. «Хороша иллюзия!» – подумал Наместник, рассматривая, как замаскировали разбитую в кровь физиономию старшего сына. Конечно, опытные маги и любой Первородный могли без проблем раскрыть ее, но смертным и в голову бы не пришло, что старший принц иллитири будет маскировать побои, а светлые эльфы и так знали, каково место Вандера при дворе. И не на такие синяки успели налюбоваться. Дени не замечал, как желваки заиграли на скулах Комподжоу. Мальчик устал, и, почувствовавшие это медузы радужной стайкой подлетели к нему, соревнуясь за внимание своего Господина. Легко и непринужденно, словно он делал это тысячи раз, Дени махнул рукой, и темно-фиолетовая красавица опустилась вниз, едва-едва касаясь пола прозрачными хвостиками. Эльфенок присел на нее, и они медленно стали парить в воздухе. Русалы сребристой стайкой крутились над головой Предрассветного, вызывая восхищенные возгласы толпы. Отвечая на многочисленные вопросы розоволосого Старейшины, Дениэль, по совету Диеро, подлетал к именитым гостям. И Суон эль Дурроу с восторгом описывал делегациям, как происходило установление Истины при правлении Даркуса. Человеческие маги возбужденно перешептывались, боясь не увидеть процесс, и эль Дурроу вместе с красноволосыми лекарями и учеными Супримо начали ожесточенно спорить, каким именно способом нужно воспользоваться, чтобы не только розоволосые судьи смогли убедиться в невиновности полукровки. Весь зал гудел, словно растревоженный улей, а Дениэль неторопливо продолжал парить над галдящей толпой. Ксандр, не отставая ни на шаг, тенью скользил позади и помогал Господину вести непринужденную беседу. Видя, как зеленовласый крутиться вокруг его сына, Ставрус нахмурился, заставляя Олли сжать голову в плечи. Дени же поболтал в воздухе ногами, направляя медузу, и улыбнулся очередному смертному королю. «Уродливый коротышка, как он смеет хлопать моего Даркуса по плечу?» – Ставрус встал, откинув темно-желтый подол и поманил Дениэля пальцем. Эльфенок выгнул левую бровь, едва удержавшись от того, чтобы не показать язык, но вовремя вспомнил, что не все жесты в этом мире могли быть восприняты адекватно. «С моими знаниями местных обычаев прослыть или юным извращенцем, или первым в истории полоумным иллитри я всегда успею», – усмехнулся эльфенок, демонстративно наклоняясь к лысоватому коротышке, который был королем какой-то небольшой, но довольно сильной страны, – Вейлория, Валория, Вулория или какая-то там Лория важна потому, что…» Дени нахмурился, вспоминая пятичасовую лекцию Ксандра о том, что ни при каких обстоятельствах не должен забывать принц иллитири. Тогда Дени еще подумал, что как только встретит Олли, так прямо и расскажет ему об этом. А что? Ксан не уточнял, какой именно принц, старший или младший, должен помнить о каких-то там Лориях. Ставрус нетерпеливо указал на Дени пальцем и вновь поманил к себе. «Жди-жди, пока тыкалка не отвалилась», – Дени от всей души улыбнулся Наместнику, раскачивая медузу, словно качели, и даже не думая скрывать свои мысли. Император не выдержал: – После того, как ты достигнешь первого совершеннолетия, – зашипел русоволосый гигант – Я вдолблю в твою хорошенькую головку то, что не смогли объяснить твои мать с вшивым псом. Дени грациозно спрыгнул на пол и распрямил плечи, намереваясь раз и навсегда прояснить вопрос с этой нелепой опекой, но Ксандр не дал ему и подойти к императору. – После того, как Повелителю исполнится восемьдесят, его опекуном стану я, – голос Хранителя стал ледяным. Диеро встал между мальчиком и Наместником. Ставрус глядел исподлобья: – Да неужели? И кто же дал тебе это право? – Сам Даркус Предрассветный, – голос Тени чуть дрогнул. – Пессс, угробил одного Повелителя, так решил взяться за другого, авось повезет? Маленький, беззащитный Господин, не такой упертый и своевольный, как в прошлом?.. – зашипел Наместник. Губы Ксандриэля побелели, но ни один мускул не дрогнул на бесстрастном лице. Дени переводил взгляд с Тени на Ставруса. «– Ксан, все в порядке?» – коснулось мыслей Диеро. Бескровные губы зеленовласого растянулись в улыбке, но Дени-то чувствовал, как сжигает его Хранителя осознание вины. Полукровка не переставал наблюдать за происходящим, с жадным любопытством смотря то на голубоглазого эльфенка, то на легендарную Тень. Сколько раз Рой видел это бесстрастное, порою жесткое выражение лица на портретах? Всегда позади Даркуса, но непременно рядом. А непроницаемый взгляд цепких серебристых глаз? О, таким взглядом можно и заморозить. Далекий, загадочный Хранитель самого удивительного и непонятого Повелителя. Словно луна, следующая за своим Солнцем. Для полукровки они оба оставались загадкой. И перед глазами Роя то и дело вставал один из огромных портретов Даркуса, перед которым еще мальчишкой он замирал в восхищении. Полукровки взрослеют быстрее, но тогда он еще не понимал, как велика разница между ним, жалким маленьким представителем запятнанной крови, и тем, кто даже с холста мог повелевать сердцами Первородных. Время шло, Рой повзрослел, но он все также приходил в одну из гостиных своего отца «встретиться» с Повелителем, к которому неровно дышали, казалось, все иллитри. Но тогда он уже не стоял в священном благоговении, думая, что вот сейчас это божество сойдет с картины и заговорит с ним как с равным. Нет, то были детские мечты, восхищение, навеянное добротой янтарных глаз. «Как может быть кто-то настолько прекрасен и в то же время так жесток? – рассуждал Рой, глядя в лучистые глаза Даркуса Предрассветного, взирающего на него с холста с неподдельной добротой и заботой. «Зачем ты разрешил существовать такой мерзости, как я, как десятки таких же уродов-полукровок? Зачем тебе, самому прекрасному из всех Первородных, думать о каких-то отбросах? Зачем ты заставил кланы заботиться о своем потомстве? Зачем ты притворяешься добреньким? Так нравится над нами глумиться? Неужели я мог бы смотреть на мерзкое насекомое и думать о нем, как равном себе? Так и ты… Лицемер, лжец, ненавижу! – внутренне заорал полукровка и натолкнулся на заинтересованный взгляд беловолосого эльфенка. – Это еще кто? Почему все на него смотрят с таким почтением? И почему Ставрус, этот ублюдок, кинулся его защищать?» О младшем сыне Наместника не принято было говорить при дворе, а в провинциях о нем и подавно не слышали. Известно лишь было, что маленький принц смертельно болен и в любой момент мог перестать дышать. И Рой практически ждал этой новости. Почему-то само существование наследника Даркуса смущало его. «А что, если он будет похож на своего прадеда? Что, если один его взгляд заставит меня подчиниться?» Никто из Первородных не мог пошатнуть ненависть Роя, никто, кроме этого янтароглазого Повелителя. «Будь он неладен!» Пока Ксан со Ставрусом обменивались «любезностями», Дени, склонив голову набок и прикрывая челкой вспыхнувшие драконьи глаза, вслушивался в мысли Роя, предавая часть воспоминаний представителям розоволосого клана. Суон зажмурился, не стесняясь своих слез, остальные Эль Дурроу замерли в зале, кто где стоял, и со стороны казалось, что они превратились в статуи – до того их поглотили чужие эмоции. Воспоминания проносились яркими вспышками, затягивая замерших в те места, где побывал полукровка. Одно из поместий клана Комподжоу. Вычурный кабинет с портретом Полдона во всю стену. Русоволосый отец Роя знакомит сына с чистокровными сестрой и братьями, говоря, чтобы их не смущало сходство – иногда и домашняя скотина похожа на своих хозяев, как, в принципе, и на этот раз. Не проронив при родных ни слезинки, мальчик днями и ночами тренировался на специальных площадках и просто заглатывал те книги, которые предназначались братьям. Как он хотел доказать отцу, что он лучше изнеженных эльфов, что он умнее, выносливее. Но как бы он не старался, братья были быстрее, сильнее и запоминали мгновенно все, что бы ни рассказывал им учитель. Рой глотал горькие слезы, начищая очередной бальный зал едким блеском и все убеждал себя, что рано или поздно докажет, что и он чего-нибудь, да стоит. Двенадцать лет, и Роя высекают за то, что он прикасался к клинкам старшего брата, пятнадцать – и его высмеивает эльфийка за одну лишь попытку сделать неловкий комплимент. Двадцать лет, и Рой сбегает в деревню к матери, где знакомится с Маей, своей младшей сестрой, единственной из людей, кто не боится его. Тогда еще совсем подросток, такая же светловолосая и кареглазая, только худая, угловатая и не настолько красивая. Сбегая в лес от недобрых настороженных взглядов, они болтали не останавливаясь обо всем на свете, а иногда часами молчали, исследуя звериные тропки и поднимая ногами опавшую листву. Эти несколько дней были наполнены не только горечью, что он чужой среди людей, но и счастьем, что у него есть сестренка, которая любит и искренне печется о нем. Если бы только мать не отправила весточку Комподжоу, к которым принадлежал и полукровка, вернее, которым он принадлежал. Роя поймали, избили и в назидание за укрытие беглеца на глазах всей деревни повесили старосту. Мать Роя была безутешна, ведь староста приходился ей мужем. Она проклинала весь светлоэльфийский род, не забывая при этом обрушивать на голову собственного сына пожелания скорейшей и мучительной смерти. Майя кое-как оттащила ее от брата, когда обезумевшая женщина кинулась с ножом на собственного сына в попытке исправить грехи молодости и уничтожить чудовище. О, как же смеялись тогда прибывшие за ним Комподжоу! После этого братья Роя не забывали напоминать ему каждое из слов матери, которые и так горели внутри, будто выжженные на его теле: – Ублюдок, монстр, такие, как ты – ошибка природы! Вы не должны жить, вас при рождении должны вырезать, как бешеных тварей! Чтоб глаза мои тебя больше не видели! Зачем ты только пришел к нам, неужели ты, уродец, думал, что кому-нибудь нужен? – седовласая женщина хрипло рассмеялась, – Чтоб ты подох, чтоб все вы сдохли, твари! Ненавижу! Дени ахнул, желая сжать всклокоченного блондина в объятьях и утешать, доказывая, что это не так, что все достойны жить и быть счастливыми. Доброта голубых глаз выбила дух из полукровки. «– Нет, не смотри на меня таким взглядом! Все иллитири должны умереть. Среди них нет ни одного, кто был бы достоин жизни! Так не смотри на меня так! Не смей, не притворяйся добреньким! Я не куплюсь на это! Только не в этот раз!» Отвратительное чувство. Если столь прекрасные существа ненавидят его, значит это он, Рой, не достоин жизни, значит, это он омерзителен. «Это со мной что-то не так? Но в чем я виновен, в том, что моя шлюха-мать бегала за вшивым эльфом, а потом без сожаления бросила? Отдала отцу, которому я никогда не был нужен, который презирал людей и морщился от отвращения при одном моем виде?» Если бы Рой не видел, с каким трепетом отец относится к другим детям, прекрасным чистокровным, настоящим Первородным… Блондин дернулся, и высоченная розоволосая эльфийка, глядя на Хранителя преданными коровьими глазами, подтолкнула Роя к голубоглазому эльфенку. «Зачем я понадобился этой малявке? Он что, новая подстилка императора? Вон, как Ставрус на него зыркает, будто ревнивый муж. Аж жуть берет!» Дени нахмурился, мельком взглянув на Наместника, и покраснел – полукровка был прав, Ставрус действительно не сводил с него тяжелого взгляда. Камина снова толкнула полукровку, тот закачался и непроизвольно посмотрел в серебристые глаза Тени. О! Рой и не думал, что взглядом можно ударить. Колючий, ненавидящий. Для Хранителя он был смертником, для которого не было будущего. У Роя подогнулись колени, и он упал на колени перед мальчишкой. «Зачем они тянут? Неужели им просто нравится унижать таких же, как я? Пусть побыстрее убьют, только бы не тянули». – Камина, нельзя осторожнее? – воскликнул Дениэль, и Рой еще ниже опустил голову. О, ему это было знакомо. Сколько раз за его жизнь эта показная доброта заставляла его поверить в то, что и среди эльфов «есть люди». Хотя… Люди не пылали страстью к таким, как он. Да и с чего им любить их и относиться как к равным, если никогда не узнаешь – каким будет именно этот, конкретный полукровка. Когда он повзрослеет умственно, когда физически? К шестнадцати, к тридцати или к восьмидесяти годам? Будет ли он стареть? И если да, то с какого возраста? Будет ли он обладать светлоэльфийской магией? И хватит ли у него сил и опыта не подорвать всю деревню в приступе ярости или не навредить любому, кто расстроит его? Как можно было выйти замуж или жениться на тех, кто, скорее всего, не сможет иметь детей? Как будет чувствовать себя женщина, если ее муж-полукровка и через пятьдесят лет после свадьбы останется восемнадцатилетним? А муж, когда его жена-почти-иллитири постареет и умрет от переизбытка магии всего лишь за год или сломает ему кости в порыве страсти? Голубоглазый эльфенок протянул полукровке руку: – На полу грязно и холодно, – мелодичный голос проникал в самое сердце, – Вставай. Я не хочу, чтобы ты испачкался – слишком многие эльфы здесь наследили. «Да кто же он?» – Рой неверяще уставился на протянутую хрупкую ладошку. Полукровка потянулся к ребенку, но Камина мгновенно встала между ними: – Мой Повелитель, это преступник, который хотел убить Вас. Я не могу позволить… Но ответил ей вовсе не Дени. – Ты ошибаешься, дорогая племяшка, – Суон вновь потрепал Камину по плечу. Возможно, он хотел потрепать ее по голове, но с его ростом это было просто нереально, – Повелитель показал нам достаточно, чтобы с уверенностью говорить о том, что этот паренек не хотел лишать жизни наше сокровище. Суон тепло улыбнулся эльфенку и склонился в ритуальном поклоне: – Мои жизнь, душа и посмертия принадлежат Вам, Повелитель. Используй и властвуй. И весь розоволосый клан опустился на колени и повторил слова своего Главы. Рой приоткрыл рот от удивления: «Повелитель? – он, наконец, обратил внимание на эти слова, на поклоны, на заботу Наместника, на нереально прекрасные и породистые черты беловласого малыша – мозаика сложилась в его голове, – Он же… Он – наследник Даркуса, истинный Повелитель!» Полукровка впился взглядом в эльфенка. «Ну конечно, тот же породистый прямой нос, те же брови вразлет, высокие скулы… Они так похожи и… не похожи одновременно!» Дени приподнял левую бровь: «Неужели паренек увидел то, что не хотели признавать большинство эльфов? А он интересный, этот полукровка, нет, не полукровка, просто Рой». Дениэль взглядом приказал Камине отойти, потом принял клятву Суона и всего его клана и, не смотря на возмущение Намесника, помог Рою подняться. – Ты хотел убить меня, Дениэля Предрассветного? – громко и отчетливо спросил маленький принц, и все в зале обратили свои взоры в его сторону. Блондин растрепал короткие волосы и твердо ответил: – Нет. Я просто хотел спасти детей моей сестры, Майи. – И для этого ты собирался шантажировать Наместника? – Да, я готов был даже убить это чудовище, – зрачок Роя расширился, он не контролировал движения собственных губ. – Спасибо. Все остальное мы с эль Дурроу уже знаем. Не так ли, господин Суон? – Дени повернулся к розволосому Старейшине. – Так и есть, мой Повелитель. И мы ждем Вашего приговора, мудрейший. – Рой Комподжоу, слушай наше решение. Ты, пытавшийся угрожать жизни Наместника, не можешь остаться безнаказанным. Но нам известно, что ты попросту защищал родных. Оставить тебя на свободе будет грубым нарушением Закона, но и казнить тебя нет оснований. Поэтому, – Дениэль повысил голос, когда увидел, как Ставрус хмыкнул, – Тебя, как иллитири, ненавидящего власть над собой, я приговариваю к своеобразному аресту. Ты будешь полностью мне подчиняться, выполнять всю черную работу и не отойдешь от меня и на пару сотен шагов до того момента, пока я не достигну совершеннолетия. Таков мой приговор. Господа эль Дурроу? Розоволосые склонили голову и прижали ладони к сердцу: – Закон справедлив, – ответили они хором, и золотистые ленты потянулись от каждого из них к Рою, связывая его энергию и отдавая бразды правления Предрассветному. Рой только яростно дергался, сверкая серовато-карими глазищами. Дени было жаль его, он понимал, каково это – жить в неволе, но не мог поступить по-другому: отпусти он блондина, и уже утром обезглавленный труп полукровки валялся был на обочине. Хранители или те же сподвижники Ставруса не оставили бы ему и шанса. Опека Дениэля – это был единственный шанс выжить. Жаль, что Рой этого не понимал. – Нет! Не смейте! Я никогда не буду прислуживать Предрассветному. Это Даркус виноват в том, что я родился и выжил! Нет, не хочу, не буду! Но розоволосые судьи уже наносили печать полного подчинения на плечо полукровки. Вот только Дени не собирался ею пользоваться. Рой повис на руках Камины и одного из эль Дурроу. И Дени подошел к нему, прошептав в самое ухо: – Ты будешь свободен, просто потерпи немного. Молли с Таррием помогут тебе освоиться. Они хорошие, вот увидишь, – улыбнулся голубоглазый принц, и губы Роя дрогнули в ответ, до того этот иллитири был обаятелен. Настоящее чудо! Таких голубых глаз и озорных ямочек на щечках он никогда не видел, – Молли, Таррий, Джимми, подойдите, пожалуйста. Рой затряс головой, пытаясь освободиться от наваждения. Чтобы он, да подчинялся Предрассветному? Нет, не бывать этому! – Дени, звал, солнышко? – полненькая полукровка подошла и потрепала принца по голове; Дени сморщил носик, улыбаясь, – Ты, случайно, не голоден? Я уже проверила местную кухню, и вот что скажу – травить ею своих домашних я не собираюсь! Таррий с Джимми закатили глаза. И лекарь закашлялся, пытаясь замаскировать смех: – Ваши порции под наблюдением Хранителей, я проверил еду на наличие ядов, все в порядке. – Да что это ты говоришь, старый? Да такое количество жирных соусов на одну малюсенькую порцию мяса ты считаешь съедобным? – темновласая полукровка показывала пальцами, какие именно порции им подадут на ужин. В животах у присутствующих заурчало. И под одобрительный гомон придворных, дворецкий ударил в гонг, приглашая гостей насладиться трапезой в честь выздоровления принца Дениэля. По дороге в столовую Молли с Таррием продолжали спорить о пользе еды, Джимми весело болтал с Ромми, обсуждая, какими именно деликатесами будут угощать при дворе, и не подадут ли им копченых русалов, как рассказывал ему главный конюх. Дени заливисто расхохотался, когда серебристые духи воды погрозили конопатому подмастерью кулаком, а охнувший Джимми начал чертить защитные руны на голове. Рой переводил взгляд с полненькой полукровки, которая осмеливалась трепать Господина по голове, на рыжего мальчишку. Джимми чуть ли не ревел в голос, обещая, что и близко теперь к воде не подойдет. Ромми, в котором блондин не уловил и капли человеческой крови, утешал друга и обещал, что не отойдет от него ни на шаг, когда тот будет мыться. «Что это с ними? Почему они так ведут себя? Как Первородные могут общаться не только с полукровками, но и с простыми смертными? Немыслимо! Недозволенно! Это все Предрассветный. Это он, сумасшедший, все перевернул с ног на голову, больше некому!» Зал постепенно пустел, Ставрус с Леей на правах хозяев прошли первыми, за ними потянулись гости, многочисленные кланы, а после и радостные Старейшины. Айнон с Суоном все никак не могли договориться, кто из них первым начнет обучение маленького Владыки, а дроу пытались уговорить императора о необходимости скорейшей помолвки. Дени проводил их взглядом, продолжая вслушиваться в мысли блондина. Когда в зале остались все свои, эльфенок опустился перед Роем на корточки, и тот ошеломленно распахнул серо-карие глаза: – Пойдем кушать, Рой. Твоих племянников мы найдем. Я обещаю, что сразу же после бала мы приступим к поискам. К сожалению, пока гости не разбредутся по комнатам, я не смогу уговорить Ксандра выделить Хранителей для поиска детей. Ксан, скольких ты мне сможешь дать? Диеро откинул зеленые косы и нахмурился. Будь его воля, этому блондинчику уже гроб бы заказывали. – Не более… «– Дениэль? – тягучий голос ворвался в сознание Дени, – Не узнаешь родного отца, мой сладенький?» Эльфенок вздрогнул. «Ставрус! Что еще задумал мерзкий эльф?» «– На твоем месте я бы не разбрасывался словами. Взгляни-ка на Лею, пса и эту плаксу Вандера. Ничего, случайно, не замечаешь?» Дени мгновенно перевел взгляд на Лею, потом на брата и, наконец, на свою Тень, и смертельная бледность покрыла щеки ребенка – на шеях близких клубились багровые сгустки, сжирая жизненные потоки. «Аро, Аро! Что это?» – закричал мысленно маленький принц. Дракон загремел цепями: «– Демонские ошейники. Их так просто не снять. Даже не суйся в это, я запрещаю». «– Что значит ты запрещаешь? – затрясся эльфенок, видя, что никто, даже Ксандр, не замечает проклятия, – Как мне их снять? Аро, что делать?!» Дракон нервно забил хвостом, Ксандриэль обеспокоенно покосился на Дени. «– Не можешь справиться с собственным Драконом? Как мило. Но даже если бы он и помог, то не смог бы спасти всех, тем более сейчас, когда он так слаб, – довольство в голосе императора заставило Древнего зарычать, – Ну, тише, тише. Дени, уйми своего питомца, я не отличаюсь терпением, могу и не удержать потоки силы, и демонический огонь вырвется из-под контроля. Хм, кого бы мне первым поджарить? Нет, Лею я бы не стал, она так мило кусает губы в постели. Слишком гордая, чтобы заплакать или кричать. Может быть, Вандера? Только и знает, что мозолить глаза, позор всего эльфийского рода! Но нет, первым я все-таки убил бы Диеро, этого вшивого пса. Я так долго этого ждал. О, ты даже не представляешь, как долго!» Эльфенок проглотил появившийся ком, и Ксандр прикоснулся к его руке: – Все в порядке? – цепкие глаза засеребрились от нежности, и Дени глядя, как темно-бардовый огонь сжирает его Хранителя, едва смог ответить. – Я просто очень устал. Ксан, могу я не идти на ужин? Пожалуйста. Голубые глаза смотрели с мольбой, Ксандр моргнул, теряясь в их синеве. Разве он мог отказать своему богу? – Конечно. Я провожу и покараулю твой сон, – Диеро склонился над мальчиком и поцеловал белоснежную макушку, – Ты столько сделал сегодня. Ты даже не представляешь, как я горжусь тобой. Дени прикрыл глаза, стараясь не зареветь. «– Как трогательно. Я почти плачу. Отошли его, Дени, немедленно. Ни слова по ментальной связи. И приходи один в левое крыло новой пристройки. Не придешь через полчаса – первым умрет Диеро. И знаешь, я даже хочу, чтобы ты хоть немного, но опоздал». «– Стой, Ставрус, я не смогу так быстро отослать куда-нибудь Ксандра. Ставрус, ты слышишь меня, Ставрус?» Но ответом ему была тишина. Что же делать? Как сделать так, чтобы Ксандр догадался и подыграл ему? «Ни слова по ментальной связи», – билось в голове ребенка. – Дени, с тобой точно все в порядке? Ты можешь встать? Эльфенок кусал губы, чтобы не закричать. «Что же мне делать? Аро, прошу…» «– Немедленно прикрой нашу связь, это во-первых. Во-вторых, не смей идти к Ставрусу. Более явной ловушки я в жизни своей не видел». «– Ты думаешь, я не знаю?» – и тут же обратился к Хранителю. – Все нормально, правда, – для правдоподобности Дени зевнул, – И я бы с удовольствием поспал, тем более глаза просто слипаются, но я дал слово, что помогу Рою... Дени наблюдал из-под полуприкрытых ресниц реакцию своей Тени. – Я пошлю стольких Хранителей на поиски смертных детей, сколько скажешь, ты можешь быть спокоен, они справятся. – Неет, – Дени покачал головой, – Я могу доверять только тебе. Ксандр колебался. Он знал маленького упрямца – Дени не заснет до тех пор, пока дети не найдутся, но и отдохнуть ему просто необходимо. – Хорошо, – отрывисто бросил Диеро, – Я сам отправляюсь на поиски. Но с тобой побудет Камина, а через пару минут я пришлю Рэйю. Как только закончится трапеза, Лея также проследит за тобой. – Хорошоо, – в очередной раз зевнул Дени. Мальчику тяжело дался этот обман, но что еще он мог сделать? Ксандр проводил своего малыша до покоев, дал указания Камине, и прикрыл за ними дверь. Сверля Роя тяжелым взглядом, он отправил его в комнату лекаря. Прикрыв глаза, и наложив на двери и окна сильнейшие охранные заклинания, с тяжелым сердцем Диеро отправился на поиски смертных детей, от всей души проклиная блондинистого полукровку, и не переставая думать о том, как еще можно защитить Дени. *** – Я постелю свежие простыни, – Камина зажгла магические светлячки и откинула одеяло с кровати, – Касси с Мирой получили от бывшего управляющего такие потрясающие простыни из тончайшего… – Спи, – Дени заглянул в глаза розоволосой эльфийки, и она тотчас повались на кровать. Эльфенок укрыл ее одеялом и погасил светлячков. Света от лун хватало, чтобы разглядеть потайные двери. Дракон рычал и вырывался, пытаясь остановить эльфенка, но тот не мог подчиниться своему Зверю. Лея, Олли, Ксандр… Разве он мог подвергнуть их жизни опасности? Тяжело вздохнув, Дени отворил потайную дверь и проскользнул в узкий коридор. Дверь с тихим щелчком вернулась на место, являя собой идеально ровную стену. Захочешь – выход не найдешь. *** Эльфенок едва передвигал ногами, все внутри кричало о том, что это ловушка, что не стоит туда идти. Он и сам это прекрасно понимал. Приглушенные крики Дракона, перешедшие в рычание, также не добавляли оптимизма: «Немедленно возвррращайся! Это ловушка. Ты что, думаешь, что твои пес с матерью обрадуются, если обнаружат тебя на утро с перерезанным горлом? Они будут счастливы, если Ставрус накачается твоей силой? Да он окончательно обезумит, это я тебе обещаю! И как ты думаешь, что он тогда сделает с Леей, с Олли и Ксандриэлем? Погладит по головке, и все будут счастливы? Приди в себя! Они жизнь готовы отдать, чтобы уберечь тебя… » «– Я тоже, Аро, я тоже ради вас готов рискнуть». «– Дурак, нет, даже дуракам присущ хоть какой-то инстинкт самосохранения! Предупреждаю, Дени, если ты немедленно не возвратишься в зал и не позовешь Хранителя, я сам о тебе позабочусь!» Дени остановился, в очередной раз почесав кожу на лбу, а потом не выдержал, сорвал корону и отбросил ее в строну. Серебряный обруч с лязганьем покатился по каменному полу. «– Ты позволил мне заковать себя в цепи. Тебе не вырваться». «– Не вырваться, если я не хочу причинить тебе боль». « – А ты этого хочешь?» Дракон обиженно фыркнул, и Дени устало улыбнулся. «– Обещаю, как только Ставрус отвлечется и перестанет контролировать ментальные связи, я тут же позову Ксана. Что бы ты там не думал, я не самоубийца и не собираюсь становиться жертвой». Дракон выдохнул. «– Эти ошейники, они действительно являются одними из самых сильных демонических проклятий?» – спросил Дени. «– Да, уж в чем в чем, а в разработках рабских ошейниках демоны достигли небывалых высот». «– А Ксан действительно не сможет их снять?» – лицо Дени побледнело от напряжения. Дракон замялся, но так и не смог солгать: «– Да, пока что у него слишком мало сил, как, впрочем, и у меня». «– Но ты действительно поможешь мне сделать это?» «– Нет, я попробую усыпить тебя и разорвать Ставруса в клочья, тем более я так давно не обедал…» «– Нет, Аарон, пожалуйста, это убьет их, прошу тебя, нет, умоляю…» Горло эльфенка перехватило, и Дракон нервно забил черными крыльями, заставив бордовые портьеры заколыхаться с порывами ветра. В темном и узком коридоре это зрелище выглядело устрашающе. Дени поежился, и обхватил себя руками: «– Аро, не лишай меня моих близких. У меня и так больше никого не осталось». Дракон отвел радужные глаза в сторону. «– Прости, но я сделаю все, чтобы ты жил», – хрипло отозвался Ящер. И Дени со стоном облокотился о каменную стену. Холод пробирал до костей, эльфенок затрясся в своих легких сиреневых одеждах, и Дракон не выдержал: «– Ладно, у тебя есть ровно две минуты, чтобы отвлечь Наместника, если не получится, ты немедленно освобождаешь меня и позволишь защитникам телепортировать нас к Хранителю. Ты мне это обещаешь?» Дракон был серьезен, как никогда. Дени радостно вскрикнул: – Спасибо! Да, да, я… «– Мысленно, Дени, говори со мной мысленно!» «– Ой, прости, это все еще непривычно для меня», – Дени на радостях чуть было не пошел в обратную сторону, Дракон закатил глаза, возвращая потеряшку обратно. «– Ты обещаешь? Всего две минуты – и телопортация в случае неудачи», – настаивал Древний. «– Да, да, конечно, обещаю. Как думаешь, как именно ошарашить Наместника – броситься в объятья с криком «Папаня!» или же сразу пнуть промеж ног – и отвлечется тиранчик, и мне приятно?» Аарон не мог скрыть улыбки. «– Вот и покои нашего губошлепа». Перед Дениэлем предстала массивная дверь, испещренная мелкими рунами и металлическими заплатками. «– А, ты про нашу монобровь, – хихикнул эльфенок, – Нет, ну сколько ему прозвищ можно придумать, просто идеальный объект для фантазии». И началось… «– Масляные глазки?» – входил в азарт Древний. «– Потные ладошки?» – не отставал Дени. «– Лицо-квадрат?» «– Скорей уж кирпич», – потер подбородок Дени. «– И его брови напоминают гусениц». «– Да-да, точно, маму-гусеницу и ползущего прямо за ней детеныша!» «– А его ноздри. Ты видел, Дени, его ноздри? Да там феи могли спокойно лагерь разбить!» «– За что ты так ненавидишь маленьких духов? – закатывался от смеха эльфенок, – Представь, Аро, если бы он нас сейчас слышал, ха-х…» Но, судя по громогласному рычанию за дверью, император их слышал. «– Зато как колоритно рычит, – протянул Дени, – Прям как твой желудок, когда ты съешь очередную гадость. Да, Аро?» И до того невинный взгляд уперся в дверь, что, если бы она была живой, то в ту же минуту поклонилась бы маленькому Правителю. – Ты здесь, Ставрус? – Дени толкнул тяжелую дверь, и она со скрипом, словно нехотя, приоткрылась, – Ставрус? Дени проскользнул в комнату и прищурился. В абсолютной темноте ему не сразу удалось разглядеть высокую фигуру. – Свет! – вместе с Аароном прокричал Дени, но магия не слушалась его. Видно лишь было, как всполохи тьмы мелькают по стенам, пытаясь предупредить... – Ставрус, прекрати свои игры. Я здесь. Я пришел, чтобы ты немедленно освободил Лею, Ксандра и, конечно же, Олли. О чем ты вообще думал, когда сделал подобное с собственным сыном? В темноте послышался резкий гортанный смех. – А какое мне дело до этого слабака? Была бы моя воля, и я бы придушил его своими руками. Дракон втянул в себя воздух, принюхиваясь к изменившемуся запаху, и нервно забил цепями: «– Освободи меня, Дени, немедленно!» – все внутри Хищника кричало о нависшей опасности. Он узнал этот запах! Глаза древнего вспыхнули безумием: «Мой Дени, Дени в опасности!» И он начал скрести когтями землю и тянуть цепи, пытаясь вырваться. Дени закричал от внезапной боли: – Аро, ты… Больно! Мальчик согнулся, схватившись за живот и начиная хватать ртом воздух. В тот же миг комната вспыхнула, перед Дени очутился русоволосый мужчина, подхвативший мальчика на руки. Эльфенок тут же открыл глаза и задохнулся от ужаса. Комподжоу изменился до неузнаваемости. Нелепое нагромождение мышц превратилось в хищное, поджарое тело. Одутловатое квадратное лицо стало жестче, выразительнее и глаза… Это были не мутноватые зеленые озерца, нет, на Дени смотрели свирепые и абсолютно серые глаза цвета тени. Такие глаза мальчик видел, но только не в этой жизни, и принадлежали они… «Нет, нет, этого не может быть!» – Ты, – Дени дернулся, пытаясь вырваться из захвата, – Ты не Ставрус! Голубые глаза распахнулись от потрясения: – Ты Полдон! – Правильно, мой Повелитель, – рассмеялся Полдониэль, прижимая мальчика к груди так крепко, что ему стало трудно дышать, – Я уж подумал, что ты забыл меня. Мужчина подбросил эльфенка вверх, засмеялся и закружил, поймав и прижав к себе еще крепче. – С возвращением домой, Даркус. Не хочешь поприветствовать собственную Тень? – и Наместник с лязгом защелкнул ошейник на шее ребенка, впившись в его губы болезненным поцелуем.