Глава 12
– Обвел вокруг пальца, развел как девчонку! – бесновался Дени. – Водил за нос, врал как сивый мерин… Ой, а сколько еще подобных афоризмов я знаю? Так, не отвлекаться! На чем я там остановился? Ага, этот лопоухий у меня еще дождется… Мальчик колотил по подушке со всей силы, представляя на ее месте хитроухого хранителя, когда услышал осторожный стук в дверь. «Ну все, Ксандр, готовься к смерти». Дени вскочил и замахнулся мягким снарядом, и, когда дверь приоткрылась, со всей дури запустил его в Ксандри… Императрицу! «Етижи- пассатижи...» – Дениэль! – от неожиданности эльфийка растеряла половину своей надменности. С растрепанными черными косами, недоверчиво хлопая длинными ресницами, в тот момент она казалась такой живой и естественной, какой и следовало быть настоящей матери, будь она хоть эльфийкой, хоть человеком, хоть кикиморой болотной. «Интересно, а они в этом мире водятся?» – засомневался мальчик. – Конечно же, водятся, только называются по-другому, – ответила Лея. – Правда? О, я бы хотел на них посмотр… Ёбушки-воробушки!.. Либо про кикимор он сказал вслух, либо он сейчас в том месте, где не светят ни солнце, ни луны, а только тролли подпирают. Губы императрицы растянулись в улыбке. – Не волнуйся, мой Повелитель, скоро ты научишься закрывать свое, кхм, удивительное сознание. Мысли Дени заметались по кругу. Это что же получается, его разум как открытая книга: читай – не хочу?.. И он один здесь такой, безграмотный! – Нет, конечно, читать мысли могут считанные единицы во всей Галее. Господи, и как долго она копается в его голове? И знает ли она, что он с Земли, что он ненастоящий... «Ааа! Олени! Точно, олени. В моей голове танцуют олени: Комета, Резвый, Купидон. Да-да, вот ты, с толстыми ляхами, подвинься, дедушку Санту за тобой и не видно. О-хо-хо-хо». – Дениэль, я знаю, что во время сна ты путешествовал по иным мирам, и на Земле… Ты меня слушаешь, Дени? «Танцуем, мальчики, танцуем!» – Дени, – эльфийка опустилась на край кровати и с нежностью коснулась сына ледяными руками. Ребенок вздрогнул и заглянул в ее сияющие янтарные глаза. «Какие красивые!» «Спасибо, но они не сравнятся с божественным светом очей твоих, Повелитель», – услышал он в своей голове. Но как такое возможно? Хотя, это же магический мир, здесь, наверное, все возможно… – Для тебя, сын мой, только лишь для тебя. – Но я не понимаю, я действительно ничего не понимаю! – Для того я и здесь. Я расскажу тебе все и отвечу на любые твои вопросы. «В чем смысл жизни? Есть ли жизнь на Марсе?.. Смогу ли я когда-нибудь вернуться домой?» – Ты дома, Повелитель, наконец-то ты дома, – Лея взяла ладони сына в свои и, наклонившись, коснулась их своим лбом. – Используй и властвуй, – прошептала она. – Мне не нравятся эти слова! И я не собираюсь никогда и никого использовать! – закричал Дени. – На то ты и Истинный Повелитель. Лишь он, обладая безграничной властью, дарит всего себя, ничего не требуя взамен. За ним легко идти, в него невозможно не верить. – Почему вы так уверены, что я и есть тот самый Владыка? Лея таинственно улыбнулась. – Это не может быть ошибкой. И не стоит так скептически ухмыляться, в том, что ты – Истинный Повелитель можно убедиться, лишь взглянув на тебя. Дени фыркнул. Это не его мир и не его тело… – Нет, именно твое. Оно ожидало тебя долгими десятилетиями, пока ты не решил завершить жизненный путь в других Вселенных. Пока боль прошлого превращения не забудется и позволит тебе жить дальше. – Вы думаете, что я уже бывал на Галее, до того, как стал жить на Земле? – Да, Дени, ты был здесь задолго до того, как я родилась. – Не может быть! – мальчик вскочил с кровати и заметался по комнате. Нет, он ничего подобного не помнит! Впрочем, как и своей жизни на Земле. Все как в дымке. Хотя… Глаза Дракона, луны этого мира, почему-то они показались Дени знакомыми. При взгляде на них его сердце тогда сжалось от осознания, что там, на Земле, он был также одинок, как и ночное светило его родного дома. Что же получается, он и есть тот самый Дени, и он не случайно занял тело эльфийского принца? – Тогда кем же я был в прошлой жизни здесь, на Галее, раз вы так уверены в том, что я один из этих легендарных Владык? – Я не могу тебе рассказать, – Лея отвела глаза в сторону. – Ты должен обо всем вспомнить сам, и то, если Создатели так решат. Боюсь, знание прошлого может уничтожить твое будущее. Императрица прикрыла глаза и пару раз глубоко вздохнула. И когда она посмотрела на Дени, зрачки ее были привычной круглой формы, а радужка перестала светиться. Заметив, что сын наблюдает за нею, Лея грустно улыбнулась ему и сказала: – Я не могу открыто проявлять свои эмоции. Я не должна испытывать яркие, сильные чувства, иначе они поглотят меня с головой и уничтожат мой разум, как и произошло с твоей бабушкой, моей матерью принцессой Анариэль. Это проклятье, доставшееся нам от нашего предка. Дени, никто не должен знать, что отцом Даркуса был один из Повелителей неба. В наших жилах течет королевская кровь Драконов Мироздания. – А что же случилось с вашей мамой? – не мог не спросить Дени. – Она влюбилась, – холодный голос императрицы теперь не казался Дени мертвым и неприятным. Теперь ему больно оттого, что такая удивительная женщина не могла стать собою. А Лея продолжила: – В преданиях о драконах говорится, что они были равнодушны к волшебным созданиям. Первородные не разжигали огонь в их крови, поэтому они и влюблялись в простых смертных. Но это не совсем так. Драконы могли любить кого угодно. Просто на самом деле они всю жизнь посвящали встрече со своим дуэно. Со временем смысл этого слова был искажен, а сейчас он полностью переделан. Все знают, что дуэно – это вторая половинка. Но если для эльфов – это тот, кто предназначен судьбой для жизни, то для дракона дуэно – это тот, кто разделит с ним Вечность. При жизни дуэно становились Всадниками, получив небывалые способности и огромную силу. Но для этого нужно было полностью лишиться своей собственной. А ведь только люди были столь слабы, что не могли сопротивляться чужеродной сути. Остальные создания, будь то эльфы, духи или демоны, обладали собственной Силой, которая до последнего сражалась за своего обладателя. И даже если Дракон был нереально силен, а желание Первородного стать с ним единым целым было важнее жизни, их дети могли пострадать от этого. Они бы получили по наследству часть силы, но не смогли бы с ней справиться. И должны были либо контролировать ее, каждую минуту сражаясь с самими собой, либо похоронить глубоко в себе, и никогда не давать ей проснуться. Но даже тогда истинная сущность дракона могла пробудиться, стоило лишь ее обладателю встретить дуэно. Но для обоих это закончилось бы трагедией. Моя мама всю жизнь, как и учили ее предки, скрывала свою сущность и силу. Ее выдали замуж, родилась я, но все воспоминания о ней того времени сводились к холодной, безжизненной красавице, которую ничто в жизни не могло бы взволновать. Даже отец, несмотря на то, что она была по-предрассветному красива, не испытывал к ней теплых чувств. Пока она не встретила дуэно. Духи! Как же она тогда переменилась. Это была уже не она, нет, вернее, это была как раз таки она настоящая, какой мы ее никогда не знали… Эльфийка замолчала, погрузившись в тяжелые воспоминания. Дени сел рядом с нею и слегка обнял. Она подняла на него влажные глаза. – Мама расцвела. Я никогда не видела женщины красивее. Впрочем, отец тоже это заметил. Ее движения, голос, манеры – все стало другим, манящим, живым, искренним. Отец потерял разум. Он ревновал ее к каждому и не мог оставить ее ни на мгновение. Из холодной и ненужной жены, навязанной ему Старейшинами, она превратилась для него в недоступное божество, в наваждение. Он хотел положить к ее ногам целый мир, а она хотела свободы. От него. Ей нужен был лишь ее человеческий дуэно. Ее суть, половинка. Отец узнал об этом и на глазах жены убил этого смертного. Анариэль, «дочь солнца», лишилась рассудка. Когда муж закрыл ее в башне, она не узнавала ни его, ни свою собственную дочь. Семеро старейшин с трудом смогли облачить ее в антимагический ошейник, – Лея коснулась своей шеи, показывая сыну тонкий, практически незаметный ободок на своей шее. – Ставрус Комподжоу, вернее, Ставриэль, твой отец и нынешний император, приказал сделать такие браслеты каждому Предрассветному, достигшему своего первого совершеннолетия, под предлогом защиты. Но я не знаю кого-либо еще, кто так же люто ненавидел бы наш клан, и в то же самое время так сильно стремился на нас походить. О, он переделал даже свое имя в надежде хоть немного приблизиться к могуществу Предрассветных. Видишь ли, Дени, он на самом деле не является полновластным правителем. Когда Даркуса не стало, на время, пока не подрастет его наследница, решено было назначить Временного правителя Светлой империи. Но власть застилает глаза. И отец Ставриэля не захотел отдавать трон законной наследнице. Он планировал создать новую правящую династию. В принципе, у него это могло получиться, если бы не одно "но"… Праматерь, хоть и была обезображена Даркусом за что-то, не пожелала делиться силой с кем-либо, в ком не течет ни капли крови своего любимца. Со смертью Даркуса пришел конец и огромным возможностям светлых эльфов. Раньше никто и не подозревал, что могущество им дарил Повелитель. Семь знатных кланов практически потеряли все свои силы. А ведь каждый из них был непревзойденным мастером в своей сфере: эль Дурроу были воплощенным законом и судили по справедливости; эль Амон были незаменимы в земледелии и всегда следили за хозяйством; клан Супримо занимался целительством; эль Нуэро – внешней, а Комподжоу – внутренней политикой. Оставшиеся два клана были ближе всего к Предрассветным: эль Семон ту Эрро проводили обряды и славили Праматерь, а эль Санто Диеро были воинами, душой и телом принадлежащими Истинному Владыке. – Так как же тогда Комподжоу смогли захватить власть? – Отец Ставруса был одним из помощников Даркуса. После трагедии с Праматерью кланы ту Эрро и Супримо отвернулись от Предрассветных, эль Амон никогда не интересовались политикой, у них было слишком много дел и без дворцовых интриг. Одни Санто Диеро сосредоточились на охране Предрассветных, остальные куда-то исчезли. Так война разгорелась между советниками по внешней и внутренней политике. Победителем и императором стал Полдон Комподжоу. И чтобы хоть как-то управлять потоками силы, уже под конец своей жизни он изобрел поистине «гениальный» способ: если Праматерь откликается лишь Предрассветным, почему бы не сделать так, чтобы и в его сыне не текла та же кровь? Сам он был слишком старым для подобных экспериментов. Трон он уже передал своему сыну, который был в то время удачно женат. Ставрус любил свою жену Иримэ, у них только что родился Олливандэр. Они могли быть так счастливы, если бы Полдон успокоился и не жаждал всевластия. Он вселил в сына мысль, что тот неполноценен, что ему необходима кровь не просто кого-то из Предрассветных, уж этого с излишком напился и сам Полдон. Нет, ему нужна была именно наследница Даркуса Предрассветного. Но ее же так берегли Тени, как можно было до нее добраться? Полдону в голову пришла очередная гениальная идея: женить своего сына на мне, решив тем самым две проблемы: с одной стороны Ставрус становится законным правителем, с другой – он получал безграничный допуск к моей крови. Осталось лишь убрать Ириме, что Полдон вскорости и сделал. Знаешь, Дени, в чем-то я понимаю Ставруса. Каково это – зависеть от женщины, желать ее всем телом, когда люто ее ненавидишь, когда винишь ее в смерти той, кого по-настоящему любил? Конечно, ненавидеть меня проще, чем родного отца. Но это все же не отменяет того, что он сделал со своим собственным сыном. Ставрус заставил его пить сначала собственную кровь, в которой уже присутствовала сила Предрассветных, а потом и мою. Но она так плохо воздействовала на ребенка! Он всегда так отчаянно вырывался, раз за разом сбегая перед этим, а после неделями запирался в своей комнате и отказывался есть, пока отец не заставлял тем или иным способом слушаться его. А потом родился ты, Дени. И Ставрус испугался, что власть перейдет к прямому наследнику. Но твое состояние убедило его, что ты безопасен, и тогда он решил, что кровь родного брата сможет прижиться в Олли лучше, нежели совершенно чужая – его мачехи. И однажды он, продержав сына больше двух месяцев без еды и воды, завел в комнату и заставил разорвать твое горло. Аромат крови затуманил мальчику разум, но после ему было так плохо, что мы думали, он не выживет. Потоки силы били его изнутри, он не мог есть, его постоянно тошнило. И тогда ты совершил невозможное. – Я совершил? – Дени был искренне удивлен, он все еще не мог отойти от шока, что его, оказывается, недавно целовал собственный брат! Лея в ужасе уставилась на сына, а потом с горечью поджала губы, признавая, что это было неизбежно, и продолжила: – Не приходя в себя, ты встал и направился в покои брата, словно не лежал десятками лет в своей кровати, а давно изучил дворец вдоль и поперек. Мы с Ксандриэлем не смогли тебя остановить, когда ты распахнул двери и подлетел к брату. Комната тогда наполнилась прекрасным пронзительно-белым светом. Ты упал, а Олли очнулся совершенно здоровым. Но никто, кроме меня, Ксандра и Олливандэра так и не узнал, что послужило причиной выздоровления принца. Даже Ставрус. Олли сдержал свое слово. Все-таки он был обязан тебе жизнью. Лея замолчала. «Но как я это сделал? Нет, это не мог быть я. Вернее, не я нынешний. Ничего не понимаю». Дени запутался, голова его гудела от полученной информации. И несмотря на то, что императрица просила не узнавать об этом, Дени понимал, что рано или поздно выведает, кем был в прошлой жизни. – Это как-то связано с Даркусом Предрассветным? – имя Владыки, сказанное его наследником, заставило императрицу пошатнуться. – Ты удивишься, но все поистине значительное в этом мире так или иначе связано с этим правителем. Но Ксандриэль мог бы больше меня тебе о нем рассказать. – Они что, были знакомы? Я думал, Даркус жил довольно-таки давно. – Семь столетий минуло с тех пор, как его не стало. – Это ж сколько сейчас Ксандриэлю? – Всего лишь двести девятнадцать. – Всего лишь? Постойте, но если Ксандру около двухсот, то как, получается, он мог знать Даркуса, который умер за пятьсот лет до рождения моего хранителя? – Память Крови. Встав во Главе Теней, он получил все воспоминания и чувства своего предшественника. Ксандриэль в прошлом был Тенью последнего Истинного Владыки. Но для Даркуса он стал настоящим другом. «Тень обретает жизнь», – сказал когда-то твой прадед. Кровавый эльф, как прозвали его демоны, не окружал себя марионетками. Напротив, именно он давал безвольным куклам жизнь. И твой хранитель смог возродиться, когда было предсказано, что Истинный Владыка придет в наш мир. – Но зачем Ксандру это, почему он хочет быть какой-то Тенью, если в новой жизни может стать кем угодно? – Дени не понимал, почему ему так важен ответ, и почему он так боится его услышать. – Ксандриэль любил Даркуса. Да что там, тот был для хранителя целой Вселенной. С самого рождения и до последнего вздоха Санто Диеро следовал за своим Повелителем. Но Тень немыслима без света, и когда Даркуса не стало, Ксандриэлю незачем стало дышать… – Нет, я не хочу знать, прошу вас, замолчите, – Дени задыхался, ему казалось, что картины прошлого, одна ярче другой, разрывают его голову на части.***
Вспышка. Двое детей – зеленовласый со знакомыми серебристо-зелеными глазами и чарующе прекрасное черноволосое чудо сбегают с корзинкой выпечки. За ними следом, перепрыгивая через ступеньки, выскакивает разъяренная кухарка: – А ну вернитесь, бесята! Господин Даркус, я знаю, что это Вы подбиваете Ксандриэля! Вот я расскажу Вашему дедушке, вот он Вас научит, как сладости из-под носа делегации оттов воровать! – Да мы просто спасаем нашу страну от дипломатического скандала, не дав оттам пасть смертью храбрых, отведав твоих угощений! – звонкий голос черноволосого донесся до женщины. – Ах ты негодник! – зеленовласая эльфийка, приподняв подол простого белого платья, стремительно сиганула за малышами. Даркус, повернувшись назад, заливисто рассмеялся. И Дени, увидев его глаза, потонул в сияющих безднах. Другая боль: Повзрослевший Ксандриэль на коленях протягивает руки своему Повелителю: – Прошу тебя, Даркус, ты же погубишь себя… Владыка подошел к своему другу, сжал его дрожащие пальцы, нагнулся и поцеловал темно-зеленые локоны. Хранитель дрогнул, и с тихими стоном прижался к ногам своего Господина. Дени обхватил себя руками. Что с его сердцем? Оно сейчас выпрыгнет. Боже, как больно. Красота Даркуса, словно бритва, резала по живому. А боль Ксандриэля? Дени не мог дышать. А Даркус, заключив хранителя в объятья, посмотрел вдаль, словно увидел кого-то, и глаза его, янтарно-ясные, засияли как солнце: – Ксандр, Ксандр, я так счастлив! Ты даже не представляешь, что это такое – найти дуэно! Это как если бы у тебя выросли крылья, словно бы ты парил над миром, и он бы ласкал тебя ветрами, пел свои колыбельные и шептал, что Бог есть, и Он справедлив. Друг мой, кажется, земля меня больше не держит. Ты чувствуешь, что притяжения нет, что мы все это придумали сами, потому что боимся? Чего же? Смерти? Но ее нет! А даже если и есть, все равно, ведь после мы станем единым целым с тем, кого любим. Ты слышишь, Ксандр, как поет Вечность? Новая вспышка. «Все как в тумане. Ничего не вижу. И только пустота. Одна пустота вокруг. И мои глаза, волосы, губы - все покрыто какой-то пылью. И нет рук, чтобы стряхнуть ее. Внутри меня дыра – она ревет и взывает. Мне страшно». И только неживой голос Ксандриэля: – Что осталось после тебя, Даркус? Только лишь пепел…***
– Нет, нет! – Дени очнулся на полу, пытаясь стряхнуть прах со своего лица, ладоней. Над ним с беспокойством склонилась Лея. Янтарные глаза ее светились, а зрачки превратились в тонкие полоски. – Ты устал, сын мой, – эльфийка помогла мальчику подняться. Дени с трудом мог стоять на ногах. – Тебе лучше сейчас поспать. Поверь мне, когда-нибудь ты все вспомнишь. И, возможно, пожалеешь о том, что так к этому стремился. Просто отдыхай, набирайся сил и знай, что ты всем нам действительно нужен. Уложив мальчика, императрица опустилась на колени рядом с кроватью, вытянула руки и склонила голову на скрещенные ладони: – Мои тело, душа и посмертия принадлежат Вам, Повелитель. Дени не мог на это смотреть, но и спорить был сейчас не в состоянии. Он прикрыл глаза и смог лишь тихо сказать: – Пожалуйста, пусть Ксандриэль пока не заходит ко мне. Мне нужно подготовиться к встрече с ним. Но сделайте так, чтобы он не узнал, что именно я вас об этом просил. – Как прикажет Владыка, – проговорила Лея, но ее слова остались без ответа – маленький принц уже видел свой первый сон в этом волшебном и жестоком мире.