Детки в клетке

Ами тихонечко потянулась и уставилась в плечо лежащего рядом с ней юноши. У неё возникло острое чувство дежа вю: когда-то, будто миллион лет назад, она уже видела это безмятежное лицо, эти волосы, разметавшиеся по подушке, эти мускулистые плечи и грудь… Может то, что было раньше, являлось лишь сном, а сейчас она действительно проснулась после их ночи? Может, не было тех дней отчуждения, острой боли в низу живота и глумливых выкриков её мучителей? Может, Тайки сейчас откроет глаза и ласково улыбнется ей? «А может, ты просто свихнувшаяся мечтательница, Ами Мицуно»? — едко произнёс голосок внутри неё. Воспоминания навалились на неё с новой силой, и девушка, тяжело вздохнув, отвернулась от молодого человека. Не было сил отгородиться, поставить дистанцию, и Ами чувствовала себя полностью незащищённой. Она боялась, что всё повториться снова, как тогда, хотя краешком сознания понимала, что это невозможно. «Ну зачем он лёг рядом? Чтоб помучить? Или из жалости»? — с отчаянием гадала Мицуно. Она старалась смотреть куда угодно, только не на Коу, и впервые оглядела себя. В прошлый раз она была полностью обнажена, в этот всё складывалось хуже. На изодранной кофточке, джинсах алела запёкшаяся кровь, руки покрывали ссадины. Девушка провела ладонью по лицу и обнаружила несколько шершавых царапин. Мицуно застонала от ужаса. Вдруг Тайки повернулся во сне, сонно вздрогнул и открыл глаза: — Ты проснулась? Его голос звучал мягко, без единой грубости или равнодушия, а ей захотелось закричать от отчаяния, закатить истерику, выместить всю злобу за жестокость, причиненную всеми. Хотелось согнать ласковое, жалостливое выражение его лица, заставить показать его истинное отношение к ней. Хотелось добиться от него ответа: за что ей так больно? За что они все издеваются над ней? За что это делает и он?.. Девушка уже открыла рот, чтоб высказать этому лицемеру всё, что она о нём думает, и… неожиданно разрыдалась. Слова застряли где-то в горле, превратившись в поток горьких слёз и всхлипов, которые Мицуно никак не могла подавить. Тайки осторожно обнял девушку, и она с благодарностью прижалась к нему. Ей было стыдно за эти слёзы, простые, слабые слёзы, не достойные воина. Стыдно было посмотреть ему в лицо и увидеть унизительную жалость или холодность. Но одновременно появлялось обманчивое чувство защищённости в его объятьях, глупое, призрачное, но такое нужное. — Ами? — позвал её тихий голос, и девушка всё-таки подняла глаза. — Ами, мне очень жаль… Я… — Молчи, — попросила девушка, умоляюще глянув на него. — Только не сейчас. — Но-о… — Не напоминай мне об этом, — попросила Мицуно, и Коу сдался. — Хорошо. Позволь сказать мне только одно: мы должны бороться. Ами вздохнула. — И ещё… Мы тебя искали. Днями и ночами. И очень беспокоились. И я. Я тоже. Тайки отвернулся к решетчатому окну, чтобы хоть как-то скрыть неловкость. Откровения давались ему с трудом, он тысячу раз говорил эти слова про себя, а вслух еле произнёс. Ами не знала, что ответить. Она так хотела это услышать, что сейчас просто растерялась. Девушка только положила свою руку Тайки на плечо, но ничего не сказала. Он накрыл её ладонь своей. *** Дверь скрипнула: на пороге появилась скудная пища, бутылка с водой и какой-то свёрток. Тайки сходил за передачей и сел рядом с Ами на постель. Он сразу отложил еду и принялся за свёрток: внутри пакета оказался дорогой темно-зеленый свитерок из ангоры с воротом-хомутиком и черные брюки классического покроя. Ами горько усмехнулась: — Какое благородство! Тайки только пожал плечами и сказал: — Пей, — он протянул девушке литровую бутылку, которую давали на день. — Остальная вода нам понадобится. Видя неловкость и без того всегда робкой Ами, юноша решил ничем не показывать своей жалости. Он решил так: они должен бороться, а значит, постараться жить дальше, забыв все прежние страхи. Лучшим выходом из данной ситуации была ирония. Даже через силу. Девушка сделала несколько глотков и отдала бутылку. — А теперь снимай кофту, — спокойно произнёс Тайки, стараясь не прыснуть от смеха. Конечно, они находились не в очень-то забавной ситуации, но у Ами появилось такое изумлённо-наивное выражение лица, что парень еле сдерживался. — Что?! — не поняла Ами, отчаянно краснея. — Ты можешь надеть мою рубашку, которую вечно скидываешь на пол, — невозмутимо продолжил он. — К сожалению, своих брюк я тебе одолжить не могу, а то, боюсь, наши «друзья» меня не поймут, когда захотят в очередной раз навестить. И Тайки подал ей свою рубашку. Всё ещё изумлённая, Мицуно приняла её. — А-а… Зачем? — Я буду тебя мыть, — ответил парень. — Что-о-о-о?! — снова спросила Ами, чувствуя себя предельно глупо. — Ты вся в крови, — пояснил Творец, печально скривившись. — Ты же не хочешь такой и оставаться? Ами вздохнула, и её щёки запылали ещё сильнее: — Отвернись, — буркнула она. Тайки почти демонстративно повернулся к ней спиной. Девушка стянула свою порванную кофточку и надела его рубашку, чувствуя какое-то странное удовольствие от этого. — Я всё. Коу снова повернулся к ней и разорвал обрывки её кофты на несколько отдельных тряпок. Ами решила никак это не комментировать, потому что боялась ляпнуть что-нибудь лишнее и сгореть со стыда окончательно. Тайки экономно намочил одну из тряпок и стал сосредоточенно стирать кровь с её лица; при этом его пальцы касались её кожи нежно, и девушка почувствовала, что почти плавится от этих прикосновений. «Не расслабляться, Ами, сохраняй здравый смысл!» — командовала себе Меркурий, но сама чуть не прикрывала глаза от удовольствия. — Вообще-то, я могла бы сама это сделать, — решила подать голос Мицуно, лишь бы прикрыть уж слишком блаженное выражение лица. К своему ещё большему смущению вместо недовольной интонации она чуть ли не томно замурлыкала. Тайки лишь усмехнулся: — У тебя есть зеркало? На это Ами не нашла, что ответить; ей пришлось дальше терпеть эту сладкую пытку. Он выкинул тряпку, намочил новую и принялся вытирать её руки. «Вообще-то, это я и правда могла сделать сама», — рассеянно подумала Ами, но совершенно не собиралась высвобождать свои руки из его горячих ладоней. Иногда его прикосновения доставляли боль, но всё это было незначительно по сравнению с тем лёгким покалыванием там, где касались его пальцы. Ей не хотелось думать о его холодном взгляде, безразличии, молчании… Ей хотелось думать, что его прикосновения, теплый взгляд искренни. «Вот дурочка-то…» — подумала Ами, но была счастлива в своей глупости, несмотря на боль по всему телу и страшные воспоминания. В эти минуты хотелось верить, что всё ещё не кончено, всё ещё будет… — Ами? — настойчиво позвал её Тайки, который, видимо, уже давно пытался дозваться девушку. — А? — очнулась она и снова ощутила, как пылают уши. — Тут осталось ещё воды, помой ноги, я отвернусь, — мягко проговорил он, сверкнув глазами. — Х-хорошо, — приняла бутылку Мицуно, и когда Тайки отошёл, сняла джинсы. По её ногам была размазана кровь, и девушка невольно охнула. Она осторожно стёрла запёкшиеся пятна и снова оделась. — Можешь повернуться, — дрожащим голосом позвала она. Творец сел рядом с ней на кровать, и девушка отвела глаза. — Всё ещё больно? — тихо спросил Коу. — Вспоминать больнее, — вздохнула Ами. Тайки ободряюще сжал её ладонь. — Я не дам тебя в обиду. Ами знала, что это детская фраза, которую намного легче произнести, чем выполнить, но, Господи, как же ей хотелось сейчас верить… Девушка несмело улыбнулась. *** Сейя открыл глаза и зажмурился от яркого, невыносимого солнечного света. — Как вы себя чувствуете? — послышался звонкий девический голос, и рядом с парнем возникла рыженькая миниатюрная девушка с бинтами в руках. — Нормально, — охрипшим голосом произнёс юноша. — Вы спали почти три дня, — сообщила она и принялась менять повязку у него на голове. Сейя не знал, что ответить. Вдруг в комнату вбежала девочка лет пяти, черноволосая, с маленьким вздернутым носиком: — Мама! Я была в саду и… — Тише, Грета, — осадила дочку женщина. — Ты не в лесу! Девочка смутилась и с любопытством уставилась на Сейю, её щёки заплыли ещё ярче: — Здравствуйте, — тихо сказала она. Коу улыбнулся, несмотря на то, что от громкого крика Греты у него затрещала голова. — Здравствуй. — А как вас зовут? — спросила Грета. Сейя уже открыл рот, чтоб представиться, и нелепо замер: он не знал ответа на этот вопрос.