***
— Итак, что ты узнал? — в мансарде было не слишком тепло, но достаточно сухо для того, чтобы спокойно обсудить дальнейший план. — По словам местного священника, в Книге Последнего Суда, кроме прошлого, записано и будущее. Но увидеть его могут только дети, входящие в состав Ангельского Хора. — Они еще и поют? — Боюсь, что это не совсем пение, господин. — Хм-м?.. — озадаченно протянул я. — Скорее, это некие звуки, доносящиеся из… спальни священника. Опять «звуки». Надо же, какой шумный монастырь оказался. А Себастьян-то неплохо в него вписался. — О, вот как. Что ж, единственный способ разобраться — войти в этот Хор. — Да, господин. И вы лучшая кандидатура для этого. Хоть я и понимал, что он прав, а менее противно от этого все равно не становилось. — Ты прав, — Себастьян подозрительно окинул взглядом дальние окна на другой стороне двора, и я забеспокоился: — Что там? — Ничего. — Лжец! Явно же что-то разглядел. — Я все думал, почему чувствую этот запах… — Гнилых яблок? — понимающе закончил я. — У них здесь все ими провоняло. То ли хранить не умеют, то ли принципиально не собирают. Отвратительно. Пойдем, найдем кого-нибудь, кто примет меня в этот Хор. Я отвернулся и не увидел, как после слов о яблоках зрачки демона расширились в изумлении. Откуда же мне было знать тогда, что запах этот — вещь весьма эфемерная и чувствовать я его просто не мог.***
Сиэль очнулся, лежа на небольшом диванчике. В сознании вихрем пронеслись последние воспоминания: исповедь, татуировки, в точности повторяющие его клеймо, изгнание «скверны», нападение священника, белое марево и прямоугольники-окна в собственную жизнь. «Кто бы меня ни похитил, Себастьян явно не торопится». Оглядевшись, он понял, что место, куда его притащили, более всего напоминает библиотеку. Невероятно огромную, будто в ней хранятся знания всего мира, библиотеку. Единственная странность — все книги на полках выглядели абсолютно идентично: ярко-алая обложка и непонятный золотой символ на переплете. — Пришел в себя? — донесся мелодичный голос откуда-то сбоку, и Сиэль застыл, поняв, кому он принадлежит. — Так это ты? — он перевел взгляд на ангела, расположившуюся напротив, и с раздражением произнес: — Что ты пыталась со мной сделать? — Хотела показать тебе твое прошлое, — почти ласково ответила та, отчего Сиэля передернуло. — Однако у меня не вышло. Почему же у меня не получилось? Скажи мне, мальчик. — Не имею ни малейшего понятия, — с некой опаской Сиэль наблюдал, как ангел встала и начала медленно приближаться к нему. — Впрочем, теперь я уверен, что вы приложили руку к смерти моих родителей. Только один вопрос: зачем это ангелу? — Ну-ну, мальчик. Неужели ты думаешь, что я одна виновна в их смерти? Он застыл, лихорадочно обдумывая этот ответ. — Твой дворецкий… Нет, ты сам убил их во второй раз, — меж тем продолжила Анжела. Сиэль вспомнил странного священника, пытавшегося задушить его, и собственный приказ Себастьяну о спасении. И ответил, ни секунды не сомневаясь в своих словах: — Та тварь была кем угодно, но не моим отцом. — Ты можешь думать так, как пожелаешь, — продолжая ласково улыбаться, проговорила Анжела. — Однако ты осквернен. Не знаю, как тебе удалось противиться моей силе ранее, но я все же готова помочь еще раз. Она резко взмахнула крыльями, чтобы через пару мгновений приземлиться рядом с Сиэлем и с виду легонько приподнять его за подбородок. Ему же показалось, что голову жестко зафиксировали будто стальные и почему-то очень холодные пальцы. Пахну́ло гнилыми яблоками, и только хватка ангела не позволила отшатнуться от источника мерзкого аромата. — Не думаю, что мне нужна ваша помощь, я не считаю себя оскверненным, — с трудом выговорил он. Анжела приблизила к нему лицо и раскрыла крылья, заслонив ими Сиэля от окружающего мира. — Ты не можешь осознать всех последствий своей нечестивой жизни. Позволь же мне изменить твое грязное и печальное прошлое, чтобы вскрыть тот свет, что есть внутри тебя. Глаза ангела замерцали, она наклонилась еще ближе, едва не задевая прядями волос его лицо, и так и замерла. Через несколько томительных секунд у Сиэля начала затекать шея от столь неудобного положения, и он понял, что что-то идет не так. Ангел явно вновь пользовалась этими своими «силами» и, кажется, ожидала на свои действия хоть какой-то реакции. Вот только Сиэль, кроме недоумения и отвращения, не чувствовал ничего необычного. Он резко вскинул руки, вырываясь из перьевого кокона, отошел на несколько шагов и, расслышав мерные удары по закрытой двери, спокойно произнес: — Если кто и осквернен, так это ты, ангел. Изнутри поднималось привычное чувство покоя, почти умиротворения и безмятежной уверенности, что ничего непоправимого крылатой сумасшедшей сделать не удастся. За дверью, Сиэль каким-то шестым чувством знал, находился Себастьян. — Как тебе это удалось?! — от былой любезности ангела не осталось и следа. Обезображенное гневом лицо было почти уродливо. — Не смей противиться мне! — она развернула крылья, намереваясь вновь приблизиться, но тут двери, наконец, открылись. — Господин! — Себастьян моментально нашел Сиэля взглядом. Ангел неожиданно взмахнула рукой и что-то прошипела — между ней с Сиэлем и вновь прибывшими появилась тонкая прозрачная стена. Демон предпринял несколько попыток пробиться через преграду, но безуспешно, и Сиэль поспешил успокоить его: — Со мной все в порядке, Себастьян, — он перевел взгляд на Анжелу: — Ну, а ты? Может, хватит уже? Мы выяснили, что повлиять на меня ты не можешь. Убить тебя сейчас не удастся мне… — Замолчи! Ты не понимаешь! — разъяренно закричала женщина, меньше всего сейчас напоминающая ангела. — Я хочу помочь тебе, очистить тебя! Я могу изменить твое прошлое, вернуть родителей! Сиэль замер. — Вот как? Тебе действительно под силу оживить их? — с любопытством спросил он. Себастьян, слыша их разговор, попытался предупредить хозяина о лжи, но звуки проникали через барьер только в одну сторону. — Да! Я и собиралась сделать это! Запах яблок резко усилился настолько, что Сиэля замутило. — А почему ты тогда помогла их убить? — он склонил голову на бок, с удивлением отмечая, что ангел лжет… — Это было необходимо для должного очищения. Я бы вернула их тебе чуть позже. …И увериться в этом ему помог запах, ставший после ответа почти невыносимым. — Но ты пал. Ты осквернил себя, заключив сделку с мерзким дьявольским отродьем! — выплюнула она. — Ну, положим, не с отродьем, а с самим Лукавым, — скучающе вставил Сиэль. — Я на мелочь никогда не разменивался. Анжела отшатнулась, в ужасе распахнув глаза. За барьером Жнецы странно покосились на Себастьяна и немного отодвинулись в сторону. Самую малость. Сам же Себастьян напряженно вглядывался в лицо Сиэля, пытаясь понять, как он об этом узнал. Потому как свой статус, демон, пусть и потерявший на Земле бо́льшую часть своих сил, никогда контрагенту не сообщал. — Ты… ты призвал самого Дьявола? — Я неясно выразился? И сейчас он не Дьявол, а Себастьян. Мой Себастьян. Вот как контракт закончится, тогда и станет снова вашим Дьяволом. — Кто ты такой, что на твой зов пришел Он? — Сиэль в растерянности наблюдал, как ангел очень медленно, почти незаметно пятится. — Вообще-то, я надеялся, что ты просветишь. Зачем тебе нужно было мое очищение? — настойчиво спросил он, не особенно надеясь на ответ. Но неожиданно получил его. — Твоя душа необычайно сильная и чистая. Новая. Я увидела ее и решила, что она достойна перерождения в нечто еще более совершенное. Ты должен был стать ангелом, мальчик, — с необычайной грустью в голосе произнесла Анжела. — Однако я не подозревала, что твоя душа способна сопротивляться моей силе. И теперь, зная это, не могу позволить, чтобы настолько уникальная душа досталась нечистому. Сиэль напрягся, чувствуя, что ни к каким благоприятным для него выводам ангел не придет, и действительно: — Дабы спасти твою душу, я должна очистить ее от бренного тела, — она снова направилась к нему, заставляя Сиэля невольно отступить. Он покосился в сторону двери и с облегчением выдохнул: Себастьян, будто ожидая его взгляда, вытянул руку и медленно загнул один палец, как бы показывая, что ждать осталось недолго. — А просто разорвать контракт не можешь? — спросил Сиэль, стараясь намеренно потянуть время. Впрочем, получить ответ на этот вопрос было весьма заманчиво. — Если бы это был обычный демон, я могла бы попытаться. Но из-за твоей неосмотрительности ваша связь нерушима. — Неосмотрительности? — загнутых пальцев стало три. — Я бы назвал это иначе. Могу я задать последний вопрос перед спасением? — Только один, мальчик. Защитная стена долго не выдержит. — Там, в храме ты сказала, что на мне врожденный грех. Если ты имеешь в виду нарушение первого запрета, то почему особо выделяешь присутствие этого греха именно у меня? Он же на всех распространяется? — Тебя во младенчестве не приносили пред лицо Создателя, поэтому, помимо прочего, ты… Договорить она не успела: стена рухнула, и в ту же секунду в ангела полетели несколько ножей. Дальше все произошло слишком быстро: вот Сиэль видит перед собой ангела, потом его кто-то подхватывает на руки. Следующий кадр — парящая Анжела, вновь закрытая переливающейся завесой, безумно твердящая: — Грешная душа так отвратительна. Оскверненная, темная. Не будет тебе пощады. — Сначала вам придется справиться со мной, — Себастьян загородил Сиэля собой и вытащил новую партию ножей. Ти Спирс, к его удивлению, присоединился, однако сражение прервало тихое поскрипывание книжной тележки и еле слышное бормотание нового действующего лица. — Гробовщик? А ты здесь что забыл? — фамильярно воскликнул Грелль, за что моментально получил по голове от начальника. — За что? — Это же Великий Жнец, — почтительно ответил тот. — Он судил душу самого Робин Гуда. Даже дети с радостью отдают ему свои души. Сиэль перестал обращать на их перешептывания внимание почти сразу. Незаметно отдалившись от следящего за ангелом Себастьяна, он подошел к Гробовщику. — Забавно встретить тебя здесь. Столько нового всего за один день. Жнец улыбнулся, хихикнув: — Да, я вижу, у вас, граф, сегодня было не одно занимательное знакомство. — Ты тоже слышал, о чем говорила Анжела? — О, разумеется, я не смог пропустить подобное зрелище. Первое на моем совсем не коротком веку. — Неужели? — вскинул брови Сиэль. — Гробовщик, у меня к тебе будет небольшая просьба. — Интересно. И какая же? — Я правильно предположил, эти книги — описания жизни всех людей? — Верно. Это способ хранения пленок воспоминаний. — Я хочу посмотреть свою книгу, — поколебавшись, сказал он. — И еще одну, любую другую. Гробовщик понимающе хмыкнул. — Хотите сравнить? Сиэль кивнул. — Что ж, почему бы и нет. Ждите здесь, граф, я принесу. — А какую оплату… — О, ее я сегодня уже получил! Даже хватит на еще одну вашу маленькую просьбу, — отмахнулся Жнец и, насвистывая что-то себе под нос, скрылся между стеллажами. Сиэль обернулся к остальным. И вовремя. — Что ж, вижу, у вас сейчас другие дела. Тогда я очищу от скверны монастырь… — Опять сбежать собираешься? — язвительно бросил Себастьян. — Я хотела бы увидеть, как умирает этот оскверненный мир… — сказала ангел и растворилась в светлой вспышке. Ножи демона поймали лишь пустоту. Внезапно пространство вокруг полыхнуло золотом. — Что это? — полюбопытствовал Сиэль. — Барьер ангела, — в наступившей тишине слова Себастьяна гулким эхом разнеслись вокруг.***
— Очень полезная штука, — Сиэль с заметным удовольствием вчитывался во вновь появляющиеся строчки в книге Матильды. «Кто бы знал, что девчонка пригодится? Впрочем, уверен, для постановки „метки“ Себастьяну вовсе не обязательно было спать с ней», — с глухим раздражением подумал он. — Да, граф, весьма. Как говорится, все, что могу… Хотите отправиться к ним сейчас? — Гробовщик с готовностью занес красное перо над бумагой, но Сиэль покачал головой. — Там пока и без меня разберутся. Ты принес книгу? — Конечно, вот она. А сравнить, думаю, можете с этой, — он указал на книгу монахини. — Благодарю. Начать было решено с чужой книги. На ощупь она оказалась чуть теплой, шершавая обложка приятно скользила под пальцами, спереди располагался оттиск вензеля девушки и больше никаких украшений. На мгновение задержав дыхание, Сиэль открыл первый форзац и тут же озадаченно спросил: — Это еще что? На клинопись похоже. Гробовщик, заглянувший через плечо, ухмыльнулся. — Это, граф, очень и очень древний язык, и отнюдь не человеческий. — Но ты писал на английском, да и вся книга, — он пролистал страницы, — на нем. — Верно. Язык, которым пишется книга, совпадает с языком хозяина. А информация, начертанная на форзацах, исключительно для служебного пользования. Впрочем, — быстро проговорил он, заметив скептический взгляд Сиэля, — я могу рассказать общие сведения. На первом форзаце пишется краткая история души: число перерождений, продолжительность каждой жизни, посмертный приговор и, если душа отбывала наказание в Аду, срок пребывания там. Так же отмечается, если в какой-то жизни человек совершил нечто очень значимое для истории. В самой же книге описаны все перерождения вплоть до настоящего момента. Ну, а на последнем форзаце обычно присутствуют лишь несколько строчек — вероятное окончание очередной жизни. — В каком смысле? Книга заранее знает, как девушка умрет? — Нет, она раскрывает варианты. Никто не знает, по какому принципу они пишутся. Но всегда есть как минимум два: с вероятным перерождением и с попаданием в Ад. Впрочем, у таких как вы, появляется и третий. Думаю, вы знаете, какой. — То есть, — задумчиво протянул Сиэль, — как бы человек ни старался при жизни, от своей Судьбы все равно не уйти? — Сложный вопрос, граф. Скорее, в книге изначально определены все эти «старания», поэтому вариантов несколько. Сиэль кивнул, задумчиво вглядываясь в странные, но, несомненно, очень изящные, будто летящие знаки. Засмотревшись на один из них, чем-то напоминающий падающую звезду, он моргнул и ошеломленно замер. Витиеватые серебристые строчки замерцали и… стали понятны. «Перерождение первое — женщина; тридцать четыре года; Свет. Перерождение второе — женщина; семнадцать лет; Тьма; сто двадцать четыре года, Круг первый. Перерождение третье…» — Э-это очень интересно, Гробовщик, — медленно произнес Сиэль, пытаясь понять, насколько уже можно считать себя спятившим. — А не скажешь мне, к примеру, перевод вот этой фразы, — он ногтем подчеркнул слова «Круг первый». — Зачем это вам? — с подозрением спросил Жнец. — Просто любопытно. Здесь значки особо красивые. А что, это что-то очень секретное? — как можно наивнее ответил Сиэль. — Хм… В общем-то нет. Знаки переводятся как «Круг первый», что означает место жительства, так сказать, этой души после одной из жизней. — Ясно. Спасибо, — быстро, пока не успел передумать, Сиэль перевернул книгу, открывая последний лист. Теперь «клинопись» даже не пыталась превращаться в непонятные символы. «Перерождение. Очищение». «Вероятно, под „очищением“ предполагается Ад. Любопытно. И, пожалуй, о моих способностях следует промолчать», — решил он и отложил книгу в сторону. Гробовщик с готовностью протянул ему его собственную. — Но должен сразу предупредить вас, граф, что не буду переводить ваши записи, — твердо сказал он. «Как удобно, что это не потребуется». Руки немного подрагивали, и Сиэль, мысленно посчитав до трех, распахнул первый форзац. — Какого черта?! Он с разочарованием и шоком разглядывал девственно-белый лист. — Так вот что имела в виду госпожа ангел, — задумчиво и отчего-то очень довольно пробормотал Гробовщик. — О чем это ты? — Вы — Новая душа, граф. Эта жизнь у вас самая первая. — Это что-то значит? Анжела была в странном восторге от данного факта. — Новые души появляются в последнее время чрезвычайно редко. Уже одна эта редкость придает душе уникальность. Но, кроме этого, Новые души, как правило, наиболее чисты и сильны, как и сказал вам ангел. — А кроме этого у них есть какие-то особенности? — быстро спросил Сиэль. — Особенности? Ну, они с большей вероятностью могут переродиться в ангелов, обычно после мученической смерти. «Так Анжела рассчитывала, что я буду покорно ждать, пока меня прирежут, вознеся на Небо? Не удивлюсь, если еще и кинжал направляла». — А, скажем, мне по силам делать что-нибудь, недоступное человеку, при жизни? Гробовщик замер, и Сиэль почувствовал, что тот пристально разглядывает его. — Новые души такие же смертные, как и остальные, граф. Ходить по воде вы не сможете. И боюсь, — с сочувствием добавил он, — все шансы на неординарную судьбу вы отдали вашему дворецкому. — Я понял, — помедлив, ответил Сиэль. — Спасибо за помощь. — Обращайтесь, граф. Итак, возвращаетесь? Сиэль в последний раз перелистал свою книгу, задержавшись на мгновение на последнем форзаце, и кивнул. О том, что последняя страница была содержательна в той же степени, что и первая, он сообщать не стал.