***
Как бы ни хотелось порасспросить Себастьяна на предмет того, что он знает о моем новообретенном статусе «Новой души», сразу по возвращении в поместье на меня навалилось слишком много рутинных дел. К обеду же, не успел я разобраться с поставщиками сахарного тростника, как меня решила осчастливить своим визитом Элизабет. Сегодняшнее платье действительно шло ей, что я не преминул отметить к вящему удовольствию девушки. Мы расположились в одной из гостиных, Элизабет пила чай и, не замолкая, болтала о какой-то ерунде, кажется, лентах, но точно не вслушивался. Я же сидел напротив и внимательно разглядывал ее, начиная от длинных темных ресниц и заканчивая носками изящных туфель. Впервые я смотрел на нее с точки зрения мужчины, пусть и юного, и понимал, что для своих лет Элизабет чрезвычайно привлекательна. Любой с радостью согласился бы назвать ее своей женой. Но, к моему величайшему сожалению, чем дольше я глядел на нее, тем отчетливее осознавал, что нашей свадьбой сломаю ей жизнь. Ее яркая, восторженная, наивная и детская любовь не выживет в моем холоде. А я, в свою очередь, никогда не сделаю ни малейшего шага ей на встречу. Элизабет никогда не будет по-настоящему счастливой, как мои родители, просто потому, что я не смогу и не захочу обеспечить ей это счастье. Потому что она не моя. И я вижу это так же четко, как чашку в своих руках. Интересно, как долго придется доказывать ей эту, простую для меня, истину? Впрочем, я уже практически совершил свою месть, вряд ли проживу дольше года. Почему бы не попытаться найти за это время для малышки Лиззи другой смысл жизни? — Лиззи, я хотел бы с тобой поговорить, — мягко начал я. Она замолчала, удивленная обращением, но почти сразу улыбнулась. Любопытно, если бы Себастьян был чуть менее демоном, у меня тоже с лица не сходила бы такая ужасно глупая влюбленная улыбка? — Как ты представляешь себе нашу семейную жизнь? — не меняя тона, задал, пожалуй, самый неожиданный и вместе с тем приятный для нее вопрос. — Сиэль! Я не могу поверить, что ты спрашиваешь! — ну, разумеется, я редко когда допускал разговоры на эту тему. — А ты поверь. И расскажи мне свои представления. Элизабет вмиг растеряла все свои «взрослые» повадки, воскликнув: — О, я думаю, мы будем всегда вместе, такие красивые и счастливые. Я буду помогать тебе во всем, веселить, а ты — держать меня за руку. Мы будем ходить на балы, и танцевать, и разговаривать, и… и… — тут она замялась. — И целоваться? — осторожно подсказал я, стараясь не рассмеяться. Действительно, наивный ребенок. Ничего хорошего из ее любви не получится. Для нее в первую очередь. — Да, и это, — довольно мило покраснела. Ха. — Но я знаю, Сиэль, я знаю, это не все… Мы будем вместе и за дверями спальни, я читала о таком. Это так прекрасно и возвышенно. Да? Я, в отличие от тебя, не ограничен французскими романами, Элизабет, хотя рад бы. Поэтому как представлю, дурно становится. Если бы я и мог рискнуть, то исключительно с тем, кому доверяю… Иными словами, подходящей кандидатуры нет. — А дети? Сколько ты хочешь? Интересно, можно стать еще пунцовее? Может, я рано этот разговор завел? — Я хочу троих! Они все будут такими чудесными малышами! Мы будем их любить, учить, заботиться… — Ясно, — я прервал ее излияния, а то уже не знал, чего хотелось больше: смеяться над ее наивностью или плакать над своей черствостью. — Твои представления ровно такие, как я и ожидал. Хочешь услышать, как все будет на самом деле? — Конечно! — кажется, еще не поняла. — Я же про собак сказать забыла! — Лиззи, какие уж тут собаки? Ты рассказала красивую сказку, идеальную для маленькой девочки. Только есть две проблемы: ты уже не маленькая девочка, и это не сказка. Потому что в сказке героиню любит прекрасный принц. А я, Элизабет, не принц, и, что куда важнее, не люблю тебя. — Ч-что?! — Просто выслушай меня. Я скажу только один раз, но очень надеюсь, что сейчас ты включишь мозги и подумаешь над моими словами, — безжалостно продолжил я. — Все абсолютно всерьез. Итак, ты ждешь, что наш брак будет основан на любви и доверии. Ошибка, ведь я никогда, с полной уверенностью тебе заявляю, никогда не буду любить тебя так, как надлежит любить мужу. Я твой брат, Лиззи, пусть и не родной. Мои родители совершили беспросветную глупость, решив устроить брак. Не спорю, обычно это срабатывает с кузенами, но не в нашем случае. К сожалению, я не могу сам отказаться от него, только по обоюдному желанию. Знаю, ты считаешь, что любишь меня, и я не вправе оспаривать твои чувства. Но подумай вот о чем. Каково тебе будет жить с мужем всю свою жизнь, зная, что взаимности не будет? Я не отступлю от данного не мною слова и, если ты настоишь, женюсь на тебе. Но, никогда, слышишь, никогда наш брак не перейдет в разряд настоящего. Мы будем идеальной семьей для общества на званых ужинах, раутах и прочем, да. Но я даже не прикоснусь к тебе лишний раз в нашем доме. И ни о каких троих детях не может быть и речи: я появлюсь в твоей спальне тогда и только тогда, когда существование наследника станет жизненно необходимо. Не раньше, Элизабет. И уже сейчас открыто говорю тебе, что не буду соблюдать верность и не стану ждать этого от тебя. Главное, чтобы эти «подробности» не вышли в свет. — Что ты такое говоришь, Сиэль?! — она давно уже плакала в три ручья, но нужно было закончить. — Ты должна понять, насколько мне не желанен этот брак. И насколько он не нужен тебе самой. Представь, какой ты станешь уже к тридцати годам, нелюбимая и одинокая? Ты возненавидишь меня. Хорошо если только меня, а не весь мир. От доброй, открытой девочки Лиззи ничего не останется. Именно поэтому я сейчас говорю все это: ты должна четко понимать, на что обрекаешь нас обоих. Чтобы потом не винить меня в том, что я разрушил тебе жизнь. Закончил, глотнул чая. Тяжеловатая речь для понимания. Сидит вот, ревет. Да, наверное, рано. Накипело в собственной душе, вот и отыгрался на ребенке. Зато мне полегчало. Все же я бываю бесчувственной сволочью. — Т-ты… говоришь ужасные вещи, Сиэль, — прошептала Элизабет, не отрывая взгляда от своих колен. — Зато честно. Я буду заботиться о тебе, но не рассчитывай на мою любовь. Лучше, если поймешь это сейчас, пока не поздно, и остановишься. — Ты хочешь, чтобы я разорвала помолвку? — тускло спросила она. — Я хочу, чтобы ты обдумала мои слова и решила, желаешь ли такого. Потом будем исходить из твоего решения. — Ясно. Хорошо, Сиэль, я подумаю. А сейчас мне бы хотелось вернуться домой. С готовностью и изрядной долей облегчения я поднялся вслед за ней. — Нет, не провожай. Я хочу побыть одна. — Конечно. Я скажу Себастьяну, чтобы приготовил экипаж. Элизабет промолчала. Надеюсь, дело сделано.***
Я провозился с бумагами до самого вечера, изредка прерываясь на чай. Себастьян, явно чувствуя мое настроение, не маячил перед глазами дольше необходимого. В конце концов, я не мог больше игнорировать его. — Говори, — устало вздохнул я, вытягиваясь в горячей воде. Себастьян вежливо улыбнулся, намыливая мочалку. — О чем, господин? — Я же вижу, тебя просто распирает от желания почитать мне нотации. Несмотря на всю его сверхъестественность, я прекрасно научился различать моменты, когда он еле сдерживается, чтобы не поиздеваться. — Как можно, господин? Разве по статусу мне читать нотации вам? — еле уловимая насмешка. Ну-ну. — Не тяни. Скажи, что ты думаешь по поводу Лиззи. — Что ж, если вы настаиваете… Не думал, что когда-нибудь услышу от вас подобную речь. Леди была очень подавлена, когда покидала поместье. — Естественно. Правда редко бывает приятной, особенно когда дело касается навязанного брака. Ты считаешь, я не прав? — Каждое ваше слово было искренним, — мочалка переместилась на спину. Отлично, немного осталось. — Но почему вы решили сказать ей это сейчас? — Разве непонятно? — откуда эти мурашки? — Уверен, скоро наш контракт подойдет к концу. И до наступления этого чудного мига я постараюсь найти Лиззи человека, достойного ее. Ты прекрасно понимаешь, что это не я. Даже будь я свободен, итог нашего с ней брака не изменился бы. — Однако, леди Элизабет — красивая девушка, — почему такой тон странный? И глаза прячет? Что за черт? — Не спорю, красивая. Но не моя, — отрезал я. — Достаточно. Ополосни меня. В спальне, ожидая, пока демон наденет на меня ночную рубашку, я начал более интересную тему. — Скажи, а ты с самого начала знал, что моя душа Новая? Себастьян в этот момент застегивал первую пуговицу. На мгновение бросив на меня взгляд, он улыбнулся. — Да. И не поверил своим глазам. — Почему? Они настолько редкие? Непривычная улыбка не сходила с его лица. — Последнюю я видел больше тысячи лет назад. Кроме того, — улыбка стала шире, — чтобы Новая душа заключала договор с демоном… немыслимо. Я фыркнул. — И здесь, значит, выделился, будто странностей мало. И все же… почему они такие редкие? Он снова взглянул на меня серьезными глазами. — Вы ведь не верите в Бога, господин. — Причем тут он? Себастьян вздохнул, на секунду прервав свое занятие. — Новые души редко появлялись сами по себе, мы считали, что именно Он создает их. Я нахмурился. — Погоди. Но если теперь Новые души не появляются, а демоны… питаются, то рано или поздно души закончатся, разве нет? После моих слов он заметно помрачнел. — Душ во всех трех мирах немыслимое количество. Кроме того, мы все, светлые и темные, стараемся придерживаться баланса, не забирать слишком много. Однако… я все же надеюсь, что Он вернется. — Вернется? А он куда-то уходил? — Многие считают, что умер или исчез. Много тысячелетий назад. С минуту я просто смотрел на демона, пока не начало казаться, что в глубине его зрачков разлилась щемящая грусть. Дьявол скучает по Богу? Что за бред. — Тогда понятно, почему на Земле все идет наперекосяк, — я попытался слабо улыбнуться. — Знаешь, давай закончим на сегодня. Себастьян, помедлив, встал. — Остаться с вами, пока не заснете, господин? — Нет нужды.***
Посреди ночи я неожиданно проснулся, будто что-то внутри подтолкнуло. Пару минут лежал с закрытыми глазами, стараясь восстановить подробности сна. Увы, они очень вертко ускользали от сознания. Наконец смирился, уткнулся взглядом в балдахин и довольно продолжительное время бездумно рассматривал искусную вышивку, пока не осознал, что видеть ее вообще-то не должен. Растущая луна практически не освещала спальню, однако все вещи я видел столь же отчетливо, как и днем, разве что в разы… тусклее. Впрочем, стоило мне оглядеть комнату, как чье-то тело, изваянием замершее в самом темном углу, привлекло внимание куда больше новой способности. Я расслабленно откинулся на подушки и, стараясь не выдать веселья в голосе, поинтересовался: — Себастьян, а что это ты забыл в моей комнате? Разве я не отменил приказ об охране моего сна? Могу поклясться, на миг его лицо выражало чистое изумление, которое, к сожалению, быстро прошло. — Господин, прошу меня простить. Я был уверен, что вам снится кошмар, и остался рядом на случай, если понадоблюсь. Он приблизился и теперь со странным выражением в глазах разглядывал меня. — С чего ты взял? Напротив, мои сны сегодня на удивление нейтральные. Можешь быть свободен. Вероятно, интонация была недостаточно повелительной, потому что Себастьян шагнул к кровати и наклонился ко мне. — Позволите задать вам вопрос, господин? — непонятное напряжение в голосе. Мне уже любопытно. — Только быстрее, я спать хочу, — ну, положим, не спать, а поиграть с новым зрением. Интересно, мои глаза как-то изменились внешне? Хотя, Себастьян бы заметил. — Разумеется… Скажите, как вы узнали о моем истинном статусе среди демонов? Я растерянно заглянул ему в глаза. Как отвечать на такой вопрос? «Знаешь, Себастьян, со мной с детства такие небылицы творятся, поэтому я просто увидел, кто ты?» Или нет, лучше так: «Ты не поверишь, Себастьян. Я понял это, увидев твою рубашку, вертикальная отстрочка же только у дьяволов бывает, ты не знал?» Нелепость… — Ты все равно не поверишь, Себастьян… — так, я, кажется, не туда свернул. — Понятия не имею. Он еле заметно нахмурился. — Хотите сказать, просто увидели и узнали? — В общем-то, так и было. Не буду говорить, что твои перья самые черные, облако, окутывающее тебя, самое темное, а каблуки самые острые, поэтому ты Дьявол. Я просто понял, кто ты. Задумчиво склонил голову набок и смотрит. Ну и что во мне такого неординарного? Кроме души, конечно. — И ведь вы меня совсем не боитесь, — с удивлением констатировал он. Тоже мне, открытие! — А должен? — прохладно ответил я. — Люди, идущие на сделку, даже заключив ее, боялись до дрожи, включая тех, кто считал меня обычным демоном. И правильно делали, по вашим меркам, я — чудовище из ночных кошмаров. А вы не только не боитесь меня сейчас, но и до контракта не испытали по отношению ко мне ни малейшего отголоска ужаса. Это странно. — Извини, если разочаровал, — спрятался за сарказмом. Ну, вот такой я. Самому хотелось бы знать, почему не боюсь. — А вы вообще чего-нибудь боитесь, господин? — А ты считаешь, если Дьявола не опасаюсь, то и вовсе без чувства самосохранения? Зря. Я много чего боюсь, и ты об этом прекрасно знаешь. Но в этот, отнюдь не короткий список, ты, как видишь, не вошел. Смирись уже, Себастьян. — Хм… и вас не страшит даже необходимость умереть, выполнив контракт? Кинул на него тяжелый взгляд исподлобья. За неполные десять минут он уже успел достать меня своими псевдо-заботливыми фразами и ложно-восхищенными взглядами. Только идиот попадется дважды на один крючок. — Раньше не боялся. Но после библиотеки немного стал, — я все же решил ответить честно. — Дело не в самом факте смерти, а в некоторых обстоятельствах… Неважно, закроем эту тему. — И все же, господин… — Себастьян! — я резко развернулся к нему и вкрадчиво поинтересовался: — У тебя есть что-нибудь ценное, дорогое для тебя в жизни? Кажется, он несколько ошарашен вопросом. Что за день сегодня такой? — Возможно… господин. — Ну так я заклинаю тебя всем самым дорогим, дай мне поспать, в конце концов! Себастьян изменился в лице и резко выпрямился. Он все это время был так близко? — Как прикажете, милорд. Спокойной ночи. Дверь неслышно закрылась, и теперь я был уверен, что он остался по ту сторону. Изучать зрение никакого желания не осталось. Я свернулся калачиком, обхватив руками подушку, и обессиленно закрыл глаза. Почему так тяжело находиться рядом с ним теперь, после того, как я понял, что чувствую? Но, чего бы мне это ни стоило, я сохраню эту видимость деловых отношений и холодной отстраненности до самого конца. Вот только… Хорошо бы конец наступил поскорее.***
Департамент Жнецов. — Итак, я слушаю. Вы можете внятно объяснить, как это произошло? — Нет, господин управляющий. Когда мы покидали монастырь, никаких изменений не было, — обеспокоенно отозвался Ти Спирс. — Хочешь сказать, что про́клятая земля сама собой очистилась? Туда уже люди на поселение потянулись! А Разрушители Проклятий собирались начать ритуал по очищению через два дня! Что же, по-твоему, нам ангелы подсобили?! — Не могу знать, сэр. По нашим сведениям, никаких существ с момента нашего ухода там не появлялось, — уверенно повторил Ти Спирс и, помедлив, спросил: — Сэр, а светлые действительно способны на это? Собеседник устало откинулся на спинку кресла и тяжело вздохнул. — Конечно. Вот только… я не могу представить, чтобы хоть один из тех ангелов, что способны на такое сильное очищение, добровольно спустился на нашу грешную Землю.