Когда боги будут забыты

У этой главы есть поджанр — Ужасы. Прошу учесть это при прочтении. Спасибо. — Посадку разрешаю, — прошуршало из динамиков. — Садитесь, куда хотите, — в искаженном помехами голосе слышался неприкрытый сарказм. — Спасибо, — буркнул Эон и щелкнул тумблером. Динамики заглохли. Двигатели жалобно гудели, обшивка странно поскрипывала после входа в атмосферу, а единственный обзорный экран работал на честном слове, то и дело мигая. В нем проступала картинка необъятного, ржаво-красного горизонта с торчащими из-под пыли конструкциями. Гесперийское плато. Когда-то здесь располагалась стоянка для наземной техники — теперь от нее остались редкие металлические обломки. Поработали команды зачистки и мародеры. К слову о мародерах. Кроме них на связь не мог выйти никто — планета официально считается эвакуированной и законсервированной. Говоря проще — Марс заброшен. Все давно к этому шло. Разрабатываемая с незапамятных времен планета перестала быть рентабельной. Рудные залежи истощены, а рабочих шахт осталась от силы четверть. Шахтеры в основном жили с переработки старых отвалов. Несколько организаций хотели сделать из планеты музей. По некоторым данным, она была первой освоенной человеком планетой за пределами Земли. В первые десятилетия освоения Марса на нем развернулась бурная деятельность по добыче ресурсов. Были освоены технологии пакетной синхронизации — способности изымать большой объем пород прямо в чашу размельчителя. Позднее опустошенные жилы были приспособлены для жизни — созданы так называемые горизонты. Когда человечество научилось синхронизации человека — грубо говоря, мгновенной телепортации в любое место галактики вместе с кораблем, — то добытчики хлынули из Солнечной системы в поисках неосвоенных перспектив. Тогда наступил бум научных и инженерных открытий — перепрограммирование человеческого гена, единая внересурсная экономическая система, превращение нейтронных звезд в накопители информации, не говоря уже о сотнях достижений помельче. Золотые времена прошли. Жизнь здесь могла бы тлеть еще пару столетий, но все закончилось резко и неожиданно, в полной неразберихе. Два года назад что-то произошло. Что — никто так и не разобрался до конца. Ясно было одно — население массово сошло с ума. Позднее, по составленным отчетам, психологи разделили районы буйного и тихого помешательства географически, что дало пищу для всевозможных теорий вроде глобальных экспериментов над людьми, облучения из космоса и прочего параноидального бреда. Присланные сектором отряды спасения не вышли на связь. Редкие люди, сумевшие спастись — улететь или выжить на поверхности, — так и не оправились до конца. Ни от одного не удалось получить внятного рассказа о причине произошедшего. Никто, попавший в то время на Марс, не сохранил здравого рассудка. На протяжении месяца власти сектора пытались вернуть контроль над планетой. Сигналы, идущие с нее, по большей части слала автоматика, оставшаяся часть приходилась на безумные голоса. Наконец, устав терять отряды спасения, спасатели накачали шахты газом. Спустя неделю, когда газ распался на азот и безвредные соединения солей, прибыли команды зачистки — роботы с дистанционным управлением. Они методично убирали тела, чинили и консервировали старые термоядерные реакторы, изучали оставленные следы. Читая их отчеты в зашифрованном хранилище, Эон терялся, грустить ему или радоваться, что в то время он был на мели и не мог увидеть все сам. Плато понемногу уходило вниз — к вратам Эллады, гигантскому многоярусному шлюзу, техническому шедевру древних инженеров. Целую равнину превратили в один большой парадный вход, ведущий в пустотелую, как выеденная скорлупа, планету. Сквозь распахнутые шлюзы посвистывал ветер. Атмосфера Марса, пригодная для дыхания — одна из первых побед терраформирования. Эон отключил маршевые двигатели, оставив только маневровые. Аккуратно выровнял аппарат и завис над одним из открытых шлюзов. Начал спуск, больше похожий на падение. В обзорном окне замелькали снизу-вверх тусклые красные огоньки. Вот они сменили цвет на зеленый, и Эон сразу же увеличил мощность двигателей, выпустил шасси. Обзорный экран вспыхнул белым — ангар был залит светом. Отвлекшись на экран, юноша в последний момент заметил, что носовое шасси не вышло. Включив двигатели на полную мощность, он завис в паре метров над площадкой. Задвинул и еще раз выдвинул шасси. Лампочка так и не зажглась. Вздохнув, Эон задвинул шасси и мягко приземлился. Крохотный аппарат, игравший роль космического корабля, заскрежетал дном о площадку. Двигатели возмущенно взвыли и умолкли. Не доверяя взятой напрокат жестянке, Эон предпочел лететь в скафандре. Неудобно, зато безопасно. Теперь, когда необходимость в нем отпала, юноша снял скафандр, сложил в шкафчик с оборудованием и подхватил на плечо небольшой рюкзачок. С силой утопил пальцем кнопку. Жалобно скрежеща, люк в стене отъехал в сторону. Внутрь корабля ворвались яркий свет и жужжание прожекторов. Эон сощурился, различив снаружи несколько человеческих фигур. В их руках было оружие. — Я выйду? — спросил он. Эхо подхватило слова и унесло в лабиринт ангаров. — Медленно, и держи руки на виду, — любезно отозвался мужской голос. Он осторожно спрыгнул. Корабль зазвенел. — Ну у тебя и колымага, парень. Обладатель голоса подошел ближе. — Ты зачем сюда явился? — дружелюбие в голосе контрастировало с пневматическим пистолетом, дуло которого смотрело точно в живот гостя. — По просьбе мамы, — Эон сделал лицо попроще и уставился в глаза незнакомцу. — Мой отец здесь работал. Моя мать хотела бы оставить о нем память и попросила забрать его обручальное кольцо. — Ты ничего поумнее придумать не мог? — с явным отвращением в голосе спросил его кто-то из задних рядов. Но Эон не собирался сдаваться. — В кольцо встроен маячок. Можете сами посмотреть, — упрямо сказал он и осторожно достал из кармана простенький персональный планшет, потыкал в него. — Вот, видите? Программу, написанную им, на первый взгляд невозможно было отличить от GCNS — Global Cosmic Navigation System. Мужчина подошел совсем близко, — одетый в чистую, носкую одежду, с ровной бородкой на гладком лице, — взял планшет в руки. Присмотрелся, коснулся пару раз экрана. — Как только немного затихло, я сразу полетел сюда. Я знаю, что тела ликвидировали, но, может, отец уронил кольцо, и оно упало в шахту. Я ничего отсюда не унесу, кроме кольца. Можете проверить, когда вернусь. — Если вернешься, — мужчина отдал планшет обратно. Окинул гостя внимательным взглядом, опустил пистолет и отвернулся. — Он чист. Иди за мной, парень. Глаза привыкли к свету. Эон, идя за мужчиной, присмотрелся к мародерам внимательнее — все в одинаково удобной, мешковатой одежде со множеством мелких карманов, коротко стриженые. Взгляды острые, настороженные. Он не сразу заметил среди них женщин — мало чем отличавшихся от мужчин. — Я — Жестянщик, тут вроде как за главного, — негромко произнес мужчина. — Никому не мешаем, понемногу разбираем всякий хлам. А ты кто? — Мейо Рен*, — произнес Эон один из своих псевдонимов. — Обслуживаю глубоководных роботов на Кеплер-62. Они шли по ярко освещенной дороге между посадочными местами. Ангар казался бесконечным. — Здесь ты их точно не найдешь, — фыркнул мужчина. — Дай контакты своей мамы. На всякий случай. — Вам зачем? — Вдруг заблудишься. — Мой отец — потомственный марсианский шахтер, — заявил Эон, даже не моргнув. — Я изучал его карты еще детстве. Жестянщик вздохнул. — Значит, ты знаешь, что тут двадцать четыре шахты с кучей ответвлений, двадцать пять горизонтов и целый лабиринт проходов между ними. — Да. — Где там лежит твое сокровище? На дне девятой шахты? — На двадцать третьем горизонте, — подтвердил Эон. — Я даже знаю, какие реакторы запустить, чтобы заработали лифты. — Дело не в реакторах, — мягко прервал его мужчина. — Ниже десятого горизонта лучше не спускаться. Вообще. — Почему? — Сейчас увидишь. Они подошли к одной из лифтовых площадок. Жестянщик пробежался подушечками пальцев по пыльному экрану, и площадка ухнула вниз. Эон невольно задержал дыхание. Мимо них со стуком понеслись ослепительные прожекторы и металлические конструкции, изредка двери-шлюзы. Первый от поверхности горизонт — погрузочно-стыковочный. Громадные пустоты, из-за которых кое-где прогибалась поверхность. Целые дороги для кораблей к шлюзам наружу. Множество мелких ворот, не считая самых крупных — врат Эллады. Они спустились на второй горизонт. Его, а также третий и четвертый, занимали склады. Для передвижения под поверхностью работники использовали целую сеть электрического транспорта, наподобие метро. Дороги шли по меридианам и широтам, а также напрямую связывали главные стволы шахт. Стройная схема была нарушена только в паре мест — рядом с самыми древними шахтами, когда строили чуть ли не наобум. Электроснабжение шло от множества термоядерных станций, расположенных частично снаружи, частично внутри планеты, поэтому было достаточно запустить одну из них и настроить распределение энергии внутри сети, чтобы кататься на шахтерском метро. Мародеры сделали это с легкостью. Эон ничуть не удивился, когда светлый и просторный вагон примчал их к соседней шахте. Он отметил, что на протяжении всего тоннеля горели мощные прожекторы. — Нам еще долго? — спросил он, играя роль. Эон знал, где на самом деле расположен лагерь мародеров — у седьмой шахты, на пятом, жилом горизонте. Это несложно было вычислить по сигналам, исходящим с планеты. — Спустимся чуть ниже, — коротко ответил мужчина. — Почему нет пятен крови? — неожиданно спросил Эон. Жестянщик крупно вздрогнул. — Команда зачистки убрала даже их? — Именно, — процедил мужчина, нервно потерев ладони. — Забей-ка себе в голову вот что. Никаких разговоров о крови, телах или погибших. Понял? — Да, конечно, — послушно кивнул юноша. — Почему? Мужчина криво ухмыльнулся и промолчал. До конца поездки в вагоне стыло напряженное спокойствие. Эон вспоминал карту девятой шахты и расположение реакторов. Программу поезда явно заменили — он не останавливался на других станциях. Ярко освещенные перроны проносились мимо, чистые и пустые. Они вышли из вагона на одной из станций, отличавшейся от остальных только названием — комбинацией цифр и букв, долготы и широты. Из-за двери, ведущей в коридор, доносились отголоски разговоров, музыки. Жестянщик подошел к двери. — Свои, — пнул он ее тяжелым ботинком. — А это гость. Только прилетел. — Открываю, — раздался приглушенный голос с той стороны. Пискнул магнит. Дверь отворилась. Из-за нее выглянул сонный мальчишка лет девяти на вид — комбинезон с тысячей карманов, грязные патлы и ярко-голубые глаза. — К нам приехал самоубийца, — Жестянщик хлопнул юношу по плечу. — Хочет на дно девятой шахты. Покажи ему психа. Потом пусть идет куда хочет. — Понял, — протянул мальчик, изучая гостя короткими, косыми взглядами. — Я на пост, — бросил мужчина и ушел обратно к поезду. Мальчик закрыл за Эоном дверь. — Меня зовут Мейо Рен. Я работаю с глубоководными роботами на Кеплере, — журналист нацепил на себя самую дружелюбно-глупую мину из всех возможных. — А ты кто? — Юла. Постой тут, я смену разбужу, — мальчик опустился на корточки и приник к спальной капсуле, которую Эон не сразу заметил. Крохотная кабинка, вмонтированная в стену, в ней едва хватает места, чтобы немного поворочаться перед сном. Эон отвлекся на разглядывание коридора. Освещен еще ярче, чем снаружи, по нему изредка сновали люди, заходя в двери по сторонам — жилые модули. В каждом — кухонная и гигиеническая кабинки, спальные капсулы. Через каждые несколько модулей — крупное свободное пространство, рекреационная зона. Консервативная, проверенная временем планировка. Растолкав другого мальчишку-сменщика, Юла кивнул Эону следовать за собой. Люди, замечавшие гостя, спешили поскорее скрыться. — Вы не жалуете приезжих, да? — У тебя нет денег на нормальную одежду. Нечего тебя жаловать, — пробурчал мальчик. — Да ты прагматик, — хохотнул юноша. Зная корыстную сущность мародеров, особенно обитавших в бедных системах, он заранее позаботился о том, чтобы выглядеть не самым лучшим образом и тщательно спрятал все свои устройства. — Жестянщик у вас главный? — Уже да. Раньше главным был Молот. Мы к нему идем. — Разве не к психу? — осторожно поинтересовался Эон. Голоса, музыка остались позади. Коридор опустел. Они шли дальше. — Психом он стал, спустившись на двадцатый горизонт. — Жестянщик посоветовал не ходить дальше десятого… — Молот сам это запрещал. Но на десятом горизонте все, что можно продать, кончается. Вот он и решил хапнуть побольше. — Бывает, — туманно отозвался юноша. — Нельзя было зайти на одиннадцатый? Зачем сразу так глубоко спускаться? — Спроси сам. Они остановились перед дверью в один из модулей. — Он привязан и освещен, не бойся, — равнодушно кивнул мальчик и хлопнул ладонью по сенсорной панели. Дверь отворилась. — Я буду тут. Эон невольно зажмурился — свет, хлынувший из модуля, грозил ослепить его вовсе. «Да что у них за помешательство на освещении, » — подумал он, с закрытыми глазами шагая внутрь. Дверь тихо затворилась. Он пытался разлепить веки, слыша свое дыхание и гул прожекторов. Потом раздалось позвякивание. — Молот? — позвал юноша, прикрыв глаза ладонью и глянув в щелочку между пальцами. — Увы, Молота тут нет, — раздалось в ответ негромкое сипение — словно говоривший сорвал голос в крике. Его издавал человек, сидящий на полу. Грязные лохмотья, отросшая светлая щетина и широко открытые голубые глаза с зрачками-точками. Слабая улыбка играет на лице. — Здесь только я. — Вы были Молотом, — Эон шагнул ближе. От одной из ног мужчины тянулась цепь, уходящая в гигиеническую кабинку — каждое звено толщиной с руку. — Я знаю, что вы спустились до двадцатого горизонта. Мне очень нужно спуститься на двадцать третий горизонт. Как лучше всего это сделать? Улыбка стала шире. — Пешком. Тебя встретят. — Кто? — Мы, — блеклая радужка почти что сливалась с грязно-желтыми белками глаз, словно у вареной рыбы. — Встретим. И проводим. — Кто — вы? Улыбка слегка увяла. — Не помню, — невнятно произнес он. Глаза опустели на пару секунд. — Ладно, — вздохнул юноша. — Зачем вы, кстати, дошли до двадцатого горизонта? Нельзя было остановиться на одиннадцатом? — Ему понравилось в гостях. Не хотел возвращаться. — От кого?.. Ну да, точно. От вас. Мне стоит взять с собой оружие? — Да-да, — оживленно закивал собеседник. — Обязательно! Там очень опасно! — Что именно опасно? — с нажимом спросил Эон, отнимая ладонь от глаз и сильно щурясь. — Планету очистили даже от тел. — От тел очистили. Да-да, тел нет. Возьми оружие. И фонарь помощнее, что все, все, все-е-е видеть. Усек? И иди пешком. Будет весело, — осклабился он. — Больше советов нет? — Нет. Хотя, погоди! Как вернешься — зайди ко мне. Расскажешь, как кто поживает, кто к кому заходит, может, кто новый появился, — сипение сумасшедшего перешло в негромкое бормотание. Он не отрывал взгляда от юноши, тихо бурча себе что-то под нос. Эон вздохнул. Молот невменяем. От него прока не будет. Журналист отвернулся и поднял ладонь к сенсорной панели. — Эй. Что это у тебя в кармане? Рука замерла. — Какая-то мерзость у тебя в кармане. Выбрось, — посоветовал Молот. — Выбрось перед тем, как спускаться. Выбрось эту круглую штуку. Эон надавил на сенсорную панель и вышел наружу. Свет, уничтожавший зрение, приугас, и юноша облегченно заморгал. — Ну как? Все еще хочешь вниз? — спросил мальчик, отталкиваясь от стены. — Даже не знаю. Нужно подумать, — неуверенно произнесла маска Мейо Рена. Журналист же почуял нечто интересное. Много странностей обещают хорошую прибыль. — У вас тут можно перекусить? Я со своей, — он потряс рюкзачком. Юла молча вывел его в ближайшую рекреационную. Небольшой телевизор в стене, сиденья, столы, в стене ниши для планшетов отдыхающих. Они уселись за один стол. Эон выудил из рюкзака тюбики с пищевой пастой и предложил один мальчику. Тот настороженно повертел тюбик в руках и отказался. — Я вот заметил, — невнятно произнес Эон, присосавшись к тюбику с томатной пастой, — что вы просто помешаны на хорошем освещении. Почему? — Так… меньше мерещится, — неохотно произнес Юла. — Чем лучше освещение, тем нам всем спокойнее. — А что мерещится? — Всякое, — уклончиво бросил мальчик. Его пальцы сплелись вместе. — Примерно то же самое, что и ниже десятого горизонта? Юла замер. — Ладно-ладно, не нервничай так, — успокаивающе помахал ладонью юноша. — Знаешь, у нас на Кеплере тоже есть свои странности. Мы мало пьем, например. Странно, да? Вокруг — океан на всю планету, а пить не хочется. У вас что-то похожее. Вокруг — темнота, и хочется побольше света. Так? — он протянул кружку термоса. — Кофе будешь? — Ко-фе? — мальчик заинтересованно уставился на кружку. — Синтетический, разумеется. Я же не богатейчик с Авроры, — ухмыльнулся Эон. Юла осторожно взял кружку. Отхлебнул. Моргнул раз, два. Отхлебнул еще раз. — Вкусно, — его глаза засияли из-под свисающих прядей волос. — Замечательно. Вот заработаешь на этих железках вместе с остальными, и будешь такой же пить. Допивай, не жалей. Мальчик проглотил все до последней капли. — Знаешь, я, наверное, все-таки пойду вниз, — заявил Эон, закручивая термос обратно. — Мама просила. Да и ваш Молот просто от темноты свихнулся. У меня вот фонарик есть, — он продемонстрировал небольшое устройство. Юла куснул губу и обеспокоенно заерзал. — Эм… Я не так много знаю… Но слышал от разведчиков… — М? — Эон навострил уши. Самая ценная информация — от маленьких и живучих. А уж если перед вопросом расположить их к себе — еще и верная. — В общем, не смотри по сторонам и иди как можно скорее. Не поднимай шума. Тогда, может, все обойдется. — Значит, мне нельзя привлекать внимание. Но я не понимаю. Чье внимание? Там кто-то есть? — Никого, — мальчик заерзал еще сильнее. — Может, выжившие? — Нет. Не выжившие, — Юла перебирал пальцами и бил пяткой пол. — Тогда кто? Мальчик вскочил на ноги. — Идем, провожу до заставы, — бросил он и пустился вперед. Эон раздосадовано цокнул языком — пережал, — и пошел следом. Юла почти бегом довел его до поезда, тот примчал их к лифту девятой шахты. Лифт, минуя прочие жилые и складские горизонты, начал спуск на десятый, с которого начинались шахты. При его создании уже учитывались межгравитационные технологии, поэтому спуск обещал быть коротким. Эон сунул руку в карман и потрогал гладкую посеребренную поверхность карманных часов. Он думал над словами сумасшедшего. Взять оружие. Фонарь посильнее. Не брать часы с выгравированным крестом. Если он хочет закончить как Молот, то именно так и стоит поступить. Странно, откуда он мог знать, что лежит в кармане? Много странностей. Люди, боящиеся темноты и пустых горизонтов под собой. Сумасшествие, накрывающее всех, кто спускается вниз. И этот псих. Эон вздохнул. Он ожидал некоторой концентрации необычного, ведь сюда путь указала Айвем, сама как одна сплошная загадка. После ее побега с Вестного он взялся за все зацепки, какие смог найти. Идентификационный номер корабля, номер офиса брата, даже само имя. Либо ее таинственный родственник жил в параллельном измерении, либо очень хорошо заметал за собой и своей сестрой следы. Гордость Эона боролась с его скептицизмом, когда он пытался принять на веру один из двух вариантов. Впрочем, он сумел найти куцый список станций, на которых бывал «Ирис». Пилота корабля не интересовали крупные города и центры торговли, чаще всего он рвался исследовать закоулки галактики. Эон перед отлетом запустил программу анализа новостей — нужно выяснить, что привлекло Айвем в уединенных поселениях. — Нам скоро? — спросил Мейо Рен. Эону было все равно. — Еще пять минут, — ответил Юла. — Выйдешь сразу. — Хорошо, — покорно согласился юноша. Он взял рюкзак, расстегнул, нашарил внутри пузырек с шуршащими таблетками. Мальчик подозрительно покосился на него. — Успокоительное, — мягко пояснил Эон, послав неловкую улыбку. — Запугали вы меня своими рассказами. — Глотай уже свои колеса, — поморщился мальчик и отвернулся. Одной из теорий, объяснявшей произошедшее на Марсе, была теория о массовых галлюцинациях. Эон счел ее самой правдоподобной и запасся перед вылетом антипсихотропными препаратами разной степени убойности. Сейчас он проглотил самый слабый и меньше всего действующий на координацию движений и работу сознания. Лифт затормозил. Юла взялся за ручки кабины, чтобы распахнуть их. Эон неуловимым жестом проверил, работают ли камеры. Лифт остановился, двери тут же распахнулись. Юноша вышел наружу, щурясь от ослепительного света. Двери мгновенно захлопнулись, лифт начал движение обратно. — Все-таки решил идти? Ребята, скоро у нас будет второй псих, — раздался голос Жестянщика. В ответ послышался слабый, нервный смех нескольких человек. — Парень, тебе понадобится мощный фонарь, ключи для реакторов и пневматика. Также лучше отключить… — Все есть. Оружия не надо, — глаза начали привыкать к свету. Прожекторы освещали гигантские конструкции: платформы, лестницы, леса, перетяжки из металла, тянувшиеся из выхваченного светом пространства в темноту. Все это казалось очень хрупким, висящим без всякой опоры прямо в пустоте. Люди жались к центру платформы. — Возьми, — посуровел Жестянщик. Эон понял, что выбрал неверный тон. — Я с ним обращаться не умею! — боязливо заявил он. — Вдруг себе в ногу пальну? Или в глаз? Истеку кровью и помру где-нибудь там, внизу! Пару человек передернуло. Жестянщик нахмурился. Упоминание крови их задело. — Как хочешь, — сказал мужчина. — Теперь вот что. Цена за то, что мы тебя пропустили и дали войти на горизонты. Если она тебе не понравится — иди обратно. — Какая цена? — не выходя из роли, подозрительно спросил Мейо Рен. Журналист изначально ожидал, что ему помогают не от широты душевной. — Деньги, конечно же. Правовые единицы. Пешки. Как ни называй. Тысяча пешек за каждый горизонт, который ты пройдешь отсюда. Тринадцать тысяч. — Боюсь, я сейчас… не слишком-то в состоянии, — медленно проговорил Эон. Это было чистой правдой. Он успел залезть в долги из-за разбитого Айвем судна. — Я последние деньги наскреб на поездку сюда! — вспылил он в роли Мейо Рена. — И вы меня обдираете! Жестянщик молча наставил на его лоб ствол пистолета. Пневматический, мощный — пробивает лист металла. Эон осекся. Подумал. — Хорошо-хорошо. Давайте я оставлю вам в залог одну вещь, — сказал он, медленно подняв руки. Пистолет в руке мужчины угрожающе дрогнул. — Спокойно. Я просто хочу снять рюкзак. Эон снял рюкзак и покопался в нем. Вынул свою гордость — крохотного робота-трансформера, оснащенного тремя дублирующими камерами, колесами, парапланерным блоком, антенной и множеством других приятных неожиданностей. — Он стоил больше двадцати тысяч, — тоскливо вздохнул Мейо Рен, отдавая робота в руки одному из подчиненных. — Можете пользоваться. Полезный. Эон был спокоен за судьбу своего инструмента. Без кодов и паролей это просто груда деталей, связанных проводками, которые проще сжечь, чем перепрограммировать. Теперь он сможет, если потребуется, следить за происходящим на верхних горизонтах. — Эта штука просто прелесть, — восхищенно произнес подчиненный Жестянщика женским голосом. — Жесть, даже не торгуйся. Оно того стоит. — Кучка деталей? — брезгливо спросил мужчина. — Он поможет разведывать одиннадцатый горизонт куда лучше, чем люди, — женщина, неотличимая внешне от мужчин в своей мешковатой одежде, вертела робота в руках. Кивнула юноше: — Можешь идти, Майор. — Мейо Рен, — поправил Эон. — Можно последний вопрос? — Ну? — неохотно выдавил Жестянщик. — Внизу есть ваши? Живые или мертвые? — Есть, — после некоторого молчания произнес мужчина. — Все мертвы. Умерли давно, не воняют. — Почему они умерли? — допытывался Эон. — Перестреляли друг друга за территорию. Лови, — Жестянщик, покопавшись в карманах, кинул ему небольшой липкий шарик. — Эта штука отслеживает твои передвижения. По ней мы поймем, жив ты или нет. — Хорошо, — Эон изучил маячок и прилепил на внутреннюю сторону рукава. — Небольшая просьба, ребята, — он усмехнулся. — Не разбирайте корабль, пока меня не будет. — Больно нужна твоя колымага, — фыркнул Жестянщик и пошел к лифту. За ним последовали остальные. Лифт загудел, уносясь вверх. Эон отвернулся, вглядываясь в бездонную темноту. А темнота вглядывалась в него. Он изучал карты. Схемы всплывали в голове. Переходы, лифты, коридоры, реакторы, цепи — все это разворачивалось в разуме сложным лабиринтом, в конце которого сияла пурпурная точка. Три различных маршрута плюс один запасной, идущий по другой шахте к вратам Эллады. На всякий случай. Эон не спеша надел фонарь на лоб. Обвязался веревкой, пристегнул снаряжение. Привязал один конец веревки к платформе. В последний раз перетряхнул рюкзачок и карманы. И, мягко оттолкнувшись, полетел вниз. Веревка постепенно разматывалась, шурша о перчатку. Эон в последний раз посмотрел вверх, на прожекторы платформы — яркие, словно сверхновые. Опустил голову и закрыл глаза, настраивая их на ночное зрение. Схемы были точны. Команда зачистки ничего не упустила. Спустя пятьсот метров его ноги коснулись пола. Открыв глаза. Эон не увидел ничего. Он включил фонарь. Металлические конструкции под ногами. Сверхтвердый сплав, который стал скелетом Марса после того, как люди изъяли его плоть. Эон смотал веревку, отвернул рукав — тот самый, на который налип маячок, — и прикоснулся пальцем к запястью. Оттуда полупрозрачным бутоном развернулся экран. Мимикрическая маскировочная система оправдывала цену. Загорелась схема помещений. Прорисовался маршрут до реактора. Юноша свернул экран и зашагал, высвечивая себе дорогу в кромешной тьме. В тишине раздавались звуки его шагов. Воздух постепенно холодал. Искусственная система отопления работала от реакторов, а они сейчас грели только верхние горизонты. Передернув плечами, юноша начал думать над перепрограммированием тепловой сети. Он ощущал вокруг пустоту, пронизанную металлом. Никто не утруждал себя декорированием рабочей зоны шахт — переплетение балок и платформ выглядело неряшливо, как свалявшаяся шерсть под микроскопом. Сплетались и расплетались кабели, отблескивали стекла ламп. Система освещения Марса, как и большинство других внешних систем, испортилась во время вспышек сумасшествия, а отряды зачистки не имели целью восстановить работу шахты, поэтому пытаться зажигать свет было бесполезно. Эон двигался в центре крохотного участка света, зажатый со всех сторон глухой темнотой. Глаза начали различать тень от прожекторов наверху. Сперва необходимо включить реактор. Затем — спуск на аварийном лифте до четырнадцатого горизонта. Оттуда — к другому реактору. Снова спуск на лифте до девятнадцатого горизонта. Там — короткий переход до двадцатого и еще один спуск, на двадцать третий горизонт. Останется лишь получасовой спуск в шахту. Ничего сложного. Система лифтов пронизывала весь Марс, словно сосуды мышцу, и оставалась наиболее удобным средством передвижения по тысячекилометровым тоннелям вверх и вниз. Отсутствие раздражителей способствует появлению галлюцинаций. Ощущая давящую тишину, Эон вытащил из карманов плотно свернутые наушники и протянул провод через рукав, к гибкому экрану. Вставил один наушник и включил неритмичную, сбивчивую музыку, больше напоминающую шум. К такой он не привыкнет, и она развлечет его слух по пути туда и обратно, оберегая от слуховых галлюцинаций. На полпути к реактору, когда светлячки прожекторов остались далеко позади, он остановился и присел на корточки. Вгляделся в пол под ногами внимательнее. На пестрой расцветке платформы, сплавленной из отходов, заметны темные пятнышки. Эон сверился с маршрутом и пошел дальше, смотря под ноги. Пятнышки становились все чаще. Музыка бодро отстукивала темп, глухо пружинили подошвы. Он видел только пятно света перед собой, выхватывающее кусочек пола из темноты. Это были уже не просто капли, а настоящие потоки, словно жидкость стекала крупными сгустками. Сомнений не оставалось — черные, крошащиеся пятна под ногами были следами крови или механической смазки. В какой-то момент пятна слились в одно, большое жирное пятно, точку в чьем-то предложении. Эон поднял луч фонаря — пятно находилось под дверью в бетонной стене. Реактор. Он не думал над причинами появления громадного пятна, словно кого-то прихлопнуло гигантским прессом. Пусть историю сочиняет Нона, у нее отлично получается монтаж и приятный закадровый голос. Эон подобрал кодовые ключи к двери реактора. Она тихо загудела и отъехала. Внутри зажглись голубые аварийные лампы, осветив широкую панель управления в тесной комнатке. Юноша шагнул внутрь, набрал нужную комбинацию. Реактор запустился. Эон установил направление потоков энергии и стал ждать. Легкий поток воздуха коснулся уха, будто кто-то игриво дунул сзади. Он резко обернулся, посветил фонарем. Никого. Эон сощурился. Теория о галлюцинациях начинала подтверждаться. На всякий случай он активировал небольшой радар в виде коробочки с экраном. Это устройство улавливало движение в радиусе двухста метров. Обычно он брал радар только при вылазках на дикую природу, но решил воспользоваться при блуждании в полной темноте. В набедренном кармашке покоился прибор ночного видения — на случай, если что-то произойдет с фонарем. Но пока свет есть, лучше заняться съемкой. Радар показал отсутствие движения. Отмерив пятнадцать минут, необходимые для запуска и разогрева реактора, он двинулся дальше и за несколько минут дошел до лифта. Нажал на пыльную панель. Тонко пиликнул сигнал. Подъедет через минуту — скоростной и надежный. Эон обернулся, обвел лучом света широкий круг, выхватывая из темноты внутренности десятого горизонта. Унылая панорама. Пойдет для какого-нибудь выпуска про старые шахты. Он отвернулся и зашел в подъехавший лифт. Ткнул самую нижнюю кнопку. Музыка чирикала в такт тихому гудению моторов. Сквозь гудение он расслышал тихий шепот — опять словно совсем близко, за плечом. Эон знал, что рядом никого нет, он зашел в абсолютно пустой лифт. Возможно, шуршание механизмов в сочетании с фантазией преобразуются в похожие на слова звуки. Вздохнув, он принял еще одну таблетку, чуть сильнее. Шепот понемногу утих. Спуск с десятого на четырнадцатый горизонт займет около сорока минут. Эон сел на узкую скамью вдоль стены и развернул экран. Связи нет. Значит, никакого нета — ни интернета, ни старнета, ни тем более спейснета*. Он уже отвык от ощущения, когда нельзя выйти в онлайн — через сеть или другое устройство, неважно. Эон попытался найти лазейку в системе реакторов, но столкнулся с неуклюжей, однобокой системой, которая только и знала, что трястись над температурой в стержнях. Сокрушенно поджав губы, он принялся лениво набрасывать начало статьи о марсианских шахтах. За полчаса Эон разобрался с ее конструкцией. Немного предыстории, описание быта шахтеров, пара фраз о мародерах, обговоренные уже сто раз гипотезы произошедшего и в заключение — фотографии окружения. Ему предстояло еще два скоростных спуска — с четырнадцатого на двадцатый и с двадцатого на двадцать третий горизонты. В целом почти полтора часа свободного времени, которое можно посвятить наполнению статьи по мере продвижения вглубь планеты. Оставались считанные минуты до прибытия — юноша ощутил, как слегка изменилась гравитация. Лифт тормозил. Журналист напоследок попытался связаться с трансформером, оставленным в руках мародеров — удалось не с первой попытки. Установив соединение, Эон отвлекся — гул двигателей затих, и лифт остановился. Эон свернул экран, потянулся и вышел наружу. За неритмичной музыкой, тренькающей в наушниках, угадывалась давящая тишина. Луч фонаря казался случайным и непрошенным гостем в океане тьмы. Четырнадцатый горизонт — производственные цехи, полностью роботизированные. По разлинованному проводами и балками пространству ведет узкая дорожка для человека — прямо к реактору. Больше ему здесь делать нечего. Минут двадцать неторопливой ходьбы. Эон шел быстро, не забывая смотреть под ноги и обводить фонарем массивные, но изящные машины, навечно замершие под землей. Мародеры бы озолотились, доберись они сюда. Камеры — крохотные капельки металла в уголках глаз, — фиксировали все, что он видел и слышал. Луч фонаря скользнул по спицам штамповального станка в нескольких метрах по левую руку — мельком, словно пальцы музыканта по струнам. Эон заметил за ними что белое и овальное. Он встал и отрегулировал фокус фонаря. Когда он осознал, на что смотрит, во рту пересохло. Совершенно бессознательно он сглотнул. Неподвижное лицо — ни шеи, ни тела, — пялилось на него из-за станка широко раскрытыми дырами вместо глаз. Он нервно отвел луч фонаря и пошел дальше. Почти перед самым реактором наткнулся на баррикады — выломанные детали станков, сваленные в кучи. Эон задержался у них. Посветил дальше по дорожке. Баррикады только с одной стороны. Кровь — тоже. Под ногами звякнули гильзы. Перестрелка предполагает две вооруженные стороны. Здесь была только одна. Их кровь пополам с гильзами покрыла пол. Эон тщательно, но быстро осмотрел баррикаду и двинулся дальше. Вместе с ненасытной жаждой сенсации, деловито потиравшей ручки от такого богатого на предположения материала, в нем подавала голос интуиция. И она говорила только одно: «что-то не так». Реактор. Знакомое голубое освещение. Пятнадцать минут для надежности. Мощности хватит как раз до двадцать третьего горизонта. Эон перепроверил распределение энергии и повернулся, чтобы выйти. Из-за двери, застенчиво наклоняясь, по пояс выглядывал человек. Мародерская одежда, запасной фонарь на поясе. Сгнившие пальцы сжимают косяк двери. Провалившийся нос островком торчит посередине лица. Эон медленно и глубоко вдохнул. Не отводя взгляда, потянулся к набедренному карману. Одним движением расстегнул его, вынул пузырек таблеток и отвинтил крышку. Человек зашевелился и медленно скрылся за углом. Последними исчезли скрюченные пальцы, оставившие за собой влажный след на стене. Эон проглотил таблетку. Он вышел из реакторной чуть быстрее, чем намеревался. Галлюцинация была противной. Слишком реальной. Хорошо хоть не пахла. Юноша поморщился — провалившийся нос отказывался уходить из памяти. Для пробы он снова обвел лучом фонаря пространство. Да. Опять лицо — только на этот раз отражается в полированном металле. Эон был уверен, что на самом деле за его плечом — обыденная и скучная пустота. Глаза и отражение пытались доказать, что это не так. Галлюцинации опасны. Нет, не те, которые изображают ходячих мертвецов или висящие в пустоте лица. Эти — просто небольшая, досадная помеха. Опасны те, которые изображают пол над пустотой и дверь в стене. Такие грозят летальным исходом. Лучше не доводить свое сознание до такого. «Чем быстрее я спущусь, тем лучше» Лифт недалеко. Он ускорил шаг, но продолжил осматриваться. Игры воображения не записываются на камеру, а видеоряд ему еще пригодится. Эон изучал производственный уровень. Между машинами то и дело мелькали белые лица — каждый раз все ближе. Он вызвал лифт. Решил оглянуться напоследок — в паре десятков шагов за ним стояла еще одна галлюцинация на тему мертвеца. Это явно был мародер, но ни пола, ни возраста определить невозможно — воображение решило, что неплохо бы пожевать тело какими-нибудь гигантскими челюстями. Видение шатнулось ближе к нему, но тут прибыл лифт. Предстояло спускаться почти час. Механизмы бодро гремели и гудели, так что Эон выключил надоевшую музыку и снова сел за написание статьи. Теперь он мог добавить блок про производственные цеха. Кажется, там были шлифовальные станки, еще земного образца… Снова шепотки, на этот раз гораздо явственнее. Различались отдельные слова. Юноша не обратил на них внимания. Они не скажут ничего, чего он бы не знал. Такова сущность галлюцинаций. Их предел совпадает с границами разума и воображения. Препарат начал действовать — голова потяжелела, а шепотки смазались и слились с шумом лифта. Юноша проверил робота, оставленного наверху. Его упорно пытались включить и заставить работать. Смилостивившись, Эон разблокировал часть функций. Их хватит, чтобы дать видимость контроля, а самому увести робота обратно, когда вернется. Усмехнувшись, он поднял голову. По стене лифта, просачиваясь снизу, ползли вверх тонкие темно-красные струйки. Эон уткнулся взглядом обратно в экран. Ему было спокойно. Частично из-за седативного действия таблеток, а частично потому что нечего было бояться. Он знал, что ничего живого ниже десятого горизонта нет, а мертвое неспособно двигаться. Бояться же цветных пятен перед глазами, пусть и сложившихся в необычный образ, бессмысленно. Он не боялся. Он не верил. На протяжении сорока девяти минут он не отрывал взгляда от экрана. В какой-то момент лифт резко дернулся. Заскрежетали тормоза. Эон вцепился руками в скамью. Перед глазами пошли разноцветные круги — торможение на такой скорости плохо сказывается на самочувствии. Успокоив желудок, юноша подошел к контрольной панели. Крохотный сенсорный экран, почти потерявший чувствительность за годы службы, сообщил, что кабина застряла на девятнадцатом горизонте из-за обрыва третьего троса, и предложил подождать ремонтную бригаду. — Разумеется, — пробормотал Эон и открутил контрольную панель. Изучил микросхему, достал тонкий щуп и замкнул им систему безопасности, которая не давала открыть двери прямо в шахте. Юноша быстро ощупал пол и нашел аварийный люк. Закрепил фонарь на лбу, отвалил крышку люка. Шахта лифта — чернильно-черная и глубокая, — притягивала взгляд. Последняя минута спуска на лифте превратилась в полчаса физических упражнений. Ко дну кабины были прибиты скобы — они вели к точно таким же скобам на стене. Очень грубая, но безотказная система для передвижения. Осторожно пробравшись на руках к лестнице, Эон начал спускаться, снова включив музыку. Налет и грязь липли к ладоням. На лоб упала холодная капля. Приостановившись, он вытер ее тыльной стороной ладони. Густая, темно-бурая. Эон взглянул наверх. Шахта, дно лифта в десятке метров над головой — из него время от времени что-то капает. Из люка снова выглядывает бледное лицо. К скобам в дне лифта протянулась серая рука. Эон невольно ускорил темп спуска. Теперь он отлично понимал опасения мародеров. Такие видения могут свести с ума кого угодно. В ушах медитативно гудели электронные ритмы. Перед глазами плыла однообразная картина — скоба, стена, скоба, стена… Через двадцать с лишним минут скобы привели его к площадке разгрузки. Морщась, Эон повращал кистями и глянул наверх. Темно и пусто. Девятнадцатый горизонт, лабораторный отдел. Белые стены коридоров, пестрящие указателями и табличками, плитка с щербинками под ногами. Время от времени прочные шлюзовые двери. Воздух здесь теплее — по проложенным трубам идет тепло из глубин планеты. Нужно спуститься до реактора на двадцатом горизонте — всего пара часов ходьбы. Иногда Эону попадались материалы из разряда «теории заговора», в которых говорилось о секретных разработках на Марсе. Вряд ли хоть что-то ценное осталось в лабораториях после зачистки, но пара роликов о них привлекут внимание зрителей. Стоит заглянуть. Ради пробы Эон подошел к первой попавшейся двери и попытался активировать консоль. Безуспешно. Значит, нужно искать открытые шлюзы. Журналист быстрым шагом пошел вперед, иногда сверяясь с картой и надписями на стенах. Вот и открытая дверь. Наконец-то. Эон постучал ботинком по створкам — намертво заклинило. Он осторожно шагнул внутрь. Пустая комната со светлыми стенами — на них выцветшие силуэты от оборудования. Он подошел поближе. — Здесь работали с излучением. Вероятно, с радиацией, — пробормотал он, сверился с дозиметром. Тот нервно запищал. Камеры исправно фиксировали звук. — Да, определенно с ней. Вот, несколько слоев выцветшей краски. Значит, этой лабораторией владело несколько компаний, каждая ставила свою технику. Думаю, стоит проанализировать, какую именно, — он медленно осветил комнату по периметру. Потом можно прогнать панораму по выделению слоев на стенах. Раздался тонкий писк. Эон попытался вспомнить, какой из его приборов должен попискивать, но так и не вспомнил: вжимаясь в угол, вдоль стены пробежала крупная белая крыса. Бровь юноши непроизвольно поползла вверх, одна рука нажала паузу на плеере, другая метнулась за датчиком движения. Газ, которым наполнили вентиляцию Марса, не пощадил ни одного живого существа… Все верно. Галлюцинации. Датчик движения молчал. Плохой признак — начинают мерещиться звуки. Музыка не помогла. Эон неохотно вскрыл еще одну пачку таблеток. Крыса, не стесняясь его присутствия, пробежала еще раз, замерла в круге света и внимательно уставилась в его сторону глазами-бусинками. Носик вопросительно подергивался. Юноша тихо вышел в коридор. Вдоль стены метнулась еще одна крыса. Он зашагал дальше. Попискивание наполняло коридор. Обострившийся в темноте слух отмечал поскребывание шустрых лапок по полу. Всего несколько километров коридоров. Раньше по ним передвигались на различных видах сегвеев*, но Эон даже не рассчитывал на такую роскошь. Он с отстраненным интересом наблюдал, как дорожная разметка на полу шаг за шагом бесконечно исчезает под его подошвами. Белые комки шерсти то и дело проскальзывали на краю зрения. Через час он наткнулся на еще одну открытую дверь. С любопытством заглянув внутрь, он был награжден находкой — одиноким телом в мародерской одежде на полу. Заржавленный нож и пустая пневматическая винтовка валяются под боком. Расстегнутая наплечная сумка чуть в стороне, из нее виднеется личный планшет. Журналист замер, оценивая композицию и ракурс. Покосился на планшет и решительно сунул его в свой рюкзак. Вдруг будет видео или личный дневник — великолепный материал. — Мертвый мародер, — проговорил он. — Тело обглодано до костей, но от него отделены только мелкие кости — пальцы, позвонки. Здесь поработали мелкие животные, вероятно, грызуны… Слова замерли на губах. Из коридора несся непрерывный писк. — Возможно, это очень странное совпадение, но не так давно мне мерещилось множество крыс, — тихо начал юноша, выходя из комнаты и посветив вдоль стен. — Они мерещатся мне до сих пор. Датчик движения ничего не показывает. Приближаться к ним я не собираюсь. Не правда ли, Нона, я буду глупо выглядеть, пиная воздух? Обращаясь к оператору, он давал ей возможность понять, что эту часть можно смело вырезать. Просто замечание от себя. Голова гудела из-за седативного эффекта препаратов, самоконтроль слабел. Он двинулся дальше. Происходящее все больше напоминало дурной сон. А вот и лестница, уходящая на двадцатый горизонт — последний, с которого возвращались мародеры. Гудящая голова кружилась от спуска по спирали. Пару раз, давая себе отдых, Эон облокачивался на перила и смотрел вниз. Он перестал это делать на двенадцатой минуте спуска, когда далеко-далеко внизу пару раз мигнули крохотные вспышки — слишком периодичные, чтобы списать на случайность. Крыс больше не было, но иногда из темноты доносились слабые всхлипы. Желудок в унисон отозвался на один из них. Юноша сверился со временем — четыре с лишним часа блужданий по темноте пролетели очень быстро. Двадцатый горизонт. Все те же стены с указателями и запертые двери. Никаких галлюцинаций — даже всхлипы прекратились. Эон бессознательно напрягался, просвечивая каждый перекресток, хотя и понимал, что это бесполезно. Все, что он может увидеть — очередная причуда воображения. Желудок еще раз напомнил о себе, и Эон решил поесть в реакторной, во время пятнадцатиминутного запуска. Он ускорил шаг в надежде поскорее утолить хотя бы пищевой голод, раз информационный отказывался насыщаться. На этой развилке налево, в короткий коридор, прямо по которому будет дверь в реакторную. Эон завернул туда, припоминая ключи к реактору на двадцатом уровне и готовя программу для взлома двери. Фонарь пробивал темноту всего на пару десятков метров, но этого хватило, чтобы различить открытый шлюз в реакторную и фигуру, слегка покачивающуюся за темной панелью управления. Юноша замер. Выживший? Еще одна галлюцинация? После некоторых колебаний он решился подать голос: — Эй! Сиплый от долгого молчания оклик прокатился по коридору. Фигура качнулась сильнее и медленно повернула голову. Эон различил выпученные, безумные глаза, и на всякий случай положил руку на шокер. — Я не причиню… Она распахнула рот, издала высокий, пронзительный, отразившийся от стен вопль, и побежала на него, протянув руки вперед. Эон шарахнулся назад, выставил навстречу шокер, но женщина не только не остановилась, но понеслась еще быстрее — босые ноги мелькали, шлепая по плитке, а щеки, натянутые до предела, порвались, и челюсть стукнулась о ключицы, сползая вниз и стягивая с шеи кожу. Вопль бил по барабанным перепонкам, становясь все сильнее. Он приготовился встретить ее разрядом шокера, но тут фонарь мигнул пару раз — она приближалась будто отдельными кадрами, становясь все ближе, — и погас. От крика вибрировало все вокруг, стук пяток прямо перед ним, холодные пальцы впились в основание шеи… И тут все пропало. Собственное дыхание набатом грохотало в ушах, шокер скользил в ладонях, а колени дрожали. Эон мотнул головой, пытаясь вернуть свет. Фонарик не отреагировал. Он стоял в темноте, не решаясь опустить шокер, достать прибор ночного видения, не решаясь провести рукой и убедиться, что оно — кем, чем бы ни было, — ушло. Раздалось негромкое бурчание — желудок упорно требовал своего. Эон нервно усмехнулся и нашел в себе силы одной рукой нашарить нужный кармашек. По пути ладонь наткнулась на другой карман, почему-то ощутимо теплый. Одной рукой он натянул прибор, похожий на очки для плавания, себе на голову. Помедлив, нажал кнопку. Мир осветился в темно-зеленых тонах. Видимость была хуже, чем с фонарем, но больше не ограничивалась пятнышком света. Эон оглянулся вокруг, на всякий случай осмотрел даже потолок — чертовщина, напрыгнувшая на него, отлучилась по своим делам. Он упорно пытался убедить себя, что мертвая хватка на плечах ему почудилась. Еще одна галлюцинация. Просто слегка агрессивная. Дело оставалось за малым — активировать последний реактор и пройти к последнему лифту. С первым юноша разобрался очень быстро, на время сняв очки — голубое освещение слепило прибор. Иногда он оглядывался за спину. Тысячи километров коридоров, полных темноты. Что еще оттуда может выглянуть? Пока реактор прогревался, готовясь отправить энергию по заданным маршрутам, Эон быстро опустошил пару тюбиков и ополовинил термос, сидя спиной к реактору и лицом к коридору. Реактор успокоительно гудел, но в этом гудении различались невнятные шорохи. Шокер лежал под рукой, поставленный на максимальный разряд. — У меня перестал работать фонарь. Дальше съемка будет идти в режиме ночного видения, — короткое пояснение перед тем, как двинуться дальше. Реактор остался позади. Теперь звуки из-за спины не смолкали — шепот, всхлипы, отрывистое бормотание, — но как ни поворачивайся, они оставались за спиной. Перекрестки Эон миновал короткими перебежками, приникая к углам. Прошел мимо нескольких открытых шлюзов, удержавшись от того, чтобы туда заглянуть. К своему ужасу, оглянувшись, он увидел, как из открытых шлюзов кто-то — что-то? — вываливается и тянется вслед за ним. Спустя десять минут Эон, отбросив все представления о тщательной съемке и журналистской гордости, просто бежал, успевая сверяться с направлением. До лифта оставалось совсем немного. Из темно-зеленого мрака перед ним выступил еще один силуэт. Едва успев затормозить, юноша схватил шокер и всмотрелся. Четыре глаза. Шесть рук. И… щупальца? Если такое где-либо и существовало, то разве что в сверхсекретных лабораториях… «Ну да, а где я сам сейчас нахожусь?!» Эон бесшумно сделал шаг назад и развернулся — только для того, чтобы обнаружить за собой коридор, полный ползущих тел, цепляющихся руками за выбоины плитки. У кого-то не хватает ноги, а от кого-то осталась одна рука. Из темноты выступила слепо вращающая головой многоногая тварь. Наверняка он собрал их всех, пробежав мимо приоткрытых шлюзов. Проклиная строителей узких коридоров, проклиная лаборатории и эксперименты, проклиная все, что только можно, Эон обернулся, оказываясь нос к носу с шестируким монстром, который успел подойти вплотную. Щупальца мягко обернулись вокруг, не касаясь. Тварь разинула пасть. Юноша на секунду замер, а затем изо всех сил ткнул шокером в склизкую плоть. Результат оказался потрясающим. Ни искр, ни дыма, ни паленого мяса — просто короткий миг, и существо исчезло. Словно его и не было! Эон моргнул, не веря своему счастью. Скрежет десятков пальцев из-за спины пустил орду мурашек по коже, и журналист, не теряя времени, запрыгнул в лифт, пуская его на двадцать третий уровень. — Галлюцинации, — громко произнес Эон, оперевшись о стенку. — Просто. Обыкновенные. Галлюцинации. Нона, серьезно, ты бы это видела. Вырежь потом кадры, где я проверяю воздух на электропроводность. Он сел — вернее, сполз спиной по холодному металлу, вернул шокер в чехол. Адреналин искрил в крови. Правый бок пекло, словно огнем. Юноша сунул руку в карман и отдернул пальцы, обжегшись. Серебряные часы, которые дала Айвем, нагрелись. Гул в голове переходил в пульсирующую боль. Не поленившись, Эон заглотнул обезболивающее и еще одну таблетку. Не самое лучшее сочетание, но он должен сконцентрироваться. Головная боль грозила стать адской, а видения — всеобъемлющими. Пока что виделись только монстры, но если станет хуже, и вместо обрыва он увидит мост — это станет последним миражом. Пятьдесят минут спуска. Снаружи слышались скрежет, шелест, шорох, будто со всех сторон лифт окружили гигантские змеи или ящерицы, пытающиеся проскрестись внутрь. В мыслях промелькнула увиденная наверху картина — оставшееся от кого-то темное пятно на полу перед реакторной. Пора отвлечься. Эон запустил наручный экран и обратился к оставленному наверху трансформеру. Мародеры за пять часов успели проверить его способности, удовлетвориться ими и оставить робота на складе. Юноша повертел головой своего изделия, ища консоль. Найдя ее, он протянул пару щупов и подключился к внутренней сети, нашел камеры, взломал доступ к ним и принялся листать каналы. Вот жилые помещения. Вот пост на десятом горизонте. Вот Молот — смотрит прямо в камеру, будто знает, что за ним наблюдают. А вот камеры ангара. Эон нашел свой корабль и недовольно скривился, — мародеры, забыв о своем обещании, почти сразу принялись разбирать его на составляющие. Они уже сняли двигатель и принялись за компьютерные системы. Плохо. Надо найти себе альтернативный транспорт. И проложить другой путь на поверхность — юноше не хотелось подниматься пешком с двадцатого по четырнадцатый горизонт. Увлекшись составлением плана, он не сразу понял, что в кабине лифта что-то изменилось. Только когда с краю мелькнула смутная тень, он оторвался от экрана. Черно-бурые лужи переливались на стенах и потолке, игнорируя законы гравитации. В них всплывали разнокалиберные глазные яблоки, пялились на Эона и снова тонули. Юноша некоторое время глазел на них в ответ. — Нона, это шедевр, — пробормотал он и уткнулся обратно в экран. Для начала — путь обратно. С девятнадцатого горизонта есть еще один близкий к нему лифт, причем прямо на пятый, — изначально Эон не хотел брать этот маршрут из-за мародеров. Они наверняка заблокировали его. Юноша забил трансформеру указания по скрытному прибытию к лифту и его починке. Затем вернулся к продумыванию плана побега. В целом, ничего сложного. Если отключить свет на протяжении всего своего маршрута до ангара и в самом ангаре, мародеры вряд ли решатся зайти в темноту. Теперь он понимал их суеверную боязнь, и намеревался ею воспользоваться. Также он осознавал, что наверняка там есть запасные фонари, прожекторы, генераторы питания, и хотел отключить свет только над одним из кораблей, который стоял дальше всего от охраны. Эон успел разработать основную структуру вируса, когда лифт остановился на двадцать третьем горизонте. Встав, юноша пошатнулся и вцепился в стену. В глазах помутнело. Голова не болела, но в сознании царило ненормальное, безмятежное спокойствие. Даже какие-то шипастые многоножки, сунувшиеся сквозь открывающиеся двери, не казались страшными. «Еще одна доза, и я усну на месте» — безмятежно осознал Эон, отмахиваясь от длинных усиков. Многоножки отпрянули в сторону. Он вышел из лифта. Пахнуло теплым воздухом. Здесь начались настоящие шахты — открытые скальные породы, готовые к синхронизации в раздробитель. Многокилометровые пустоты, пронизанные навесными мостиками, и глыбы мантийной породы, едва прикрывавшие ядро. Здесь, в недрах планеты, жарко и душно. Координаты, которые дала ему Айвем, находились буквально на сто метров ниже площадки. Эон медленно огляделся, ища лестницу. Пустота, металлические конструкции, рожи и когти, бесчисленный рой насекомых и членистоногих, заслонявший собой все. Они вились, жужжа и стрекоча, очень близко, пролетая мимо лица человека. В перилах неподалеку от него была дыра, словно что-то с силой пробило металлические сети. Эон подошел к ней и глянул вниз. Пальцы с почерневшими ногтями вцепились в край платформы, заскребли в попытке подтянуться. Эон сощурился. Внизу что-то было. Он сдвинулся слегка вбок, не обращая внимания на заслоняющую обзор черепушку, и разглядел на ровном каменном плато какие-то обломки. По перилам тихо пробежалось что-то пушистое и многолапое — юноша не глядя смахнул его, закрепил веревку, пристегнулся к ней и шагнул вниз, мимо изъеденных разложением пальцев. Все галлюцинации, которых он касался, исчезали. Пропорционально этому посеребренный кругляш в кармане нагревался, угрожая проплавить куртку насквозь. Эона уже ничто не волновало. Наступил какой-то предел странностей, на которые он мог эмоционально среагировать. Антипсихотропные препараты сыграли в этом не последнюю роль. Он спокойно опустился на дно девятой шахты двадцать третьего горизонта. В темноте скреблись и завывали монстры разума. Эон подошел к обломкам. — Пожалуйста, не прикасайся, — рядом с ними стояла до боли знакомая тень. — Мы поможем тебе выйти. Оставь нас здесь. Пара бледных ладоней простерлась перед юношей. Тот присел рядом с обломками, игнорируя родную сестру, склонившуюся над ним с выражением отчаяния и боли на лице. — Это часть буровой установки, — констатировал Эон, обращаясь к камерам. — Портативный генератор. Вероятно, его должны были перенести к какому-то оборудованию… — он приложил пальцы к вискам, пытаясь сконцентрироваться. — Ты знаешь, к какому, — прошептала иллюзия. — Высокотемпературный бур, — неуверенно произнес Эон. Сестра согласно кивнула. — Шахтеры собирались бурить ядро. — Они собирались уничтожить наш дом, нашу планету, — жестко произнесла галлюцинация. Ее глаза сверкали незнакомым, жутким блеском. — Мы прогнали их. — Интонации снова стали нежными: — Чего ты хочешь? Чтобы мы никого не убивали? Хорошо. Только уходи, не трогай нас. Оставь нас здесь. Он поднял взгляд на девушку. Она выглядела в точности как тогда, когда он в последний раз ее видел — струйка крови, ползущая по щеке, золотой летный костюм. В голове было пусто. Никакого объяснения происходящему. Словно кусочки в мозаике вдруг оказались все не те. Такого ступора он не испытывал с пятилетнего возраста. — Я рад снова тебя видеть, — Эон растянул губы в одеревенелой улыбке. — Хоть ты и не Релика на самом деле. Правда, рад. Больше не колеблясь, он сгреб обломки вместе и закинул их в рюкзак. Повис и растаял чужой вздох. Когда юноша поднял голову, рядом никого не было. Адский зверинец словно растворился в воздухе. Ни насекомых, ни живых мертвецов, ни непонятных жидкостей — лишь душная заброшенная шахта. Единственное, что грозило ему на обратном пути — это уснуть в лифте. Галлюцинации пропали, все до единой — ни передвигающихся трупов, ни крыс, ни монстров. Перед глазами плыло сонное марево, мозг отказывался дорабатывать план побега. Эон сел в лифт на пятый горизонт и заклевал носом. Он едва не забыл выбросить маячок мародеров перед тем, как выйти из лифта и сесть в поезд до ангара. Апатично покачиваясь на сиденье, он подвел трансформера к консоли у намеченного корабля и запустил вирус, едва в вагоне распахнулись двери. Свет вырубился мгновенно, причем, судя по воплям, не только над нужным средством передвижения. Надев прибор ночного видения, юноша благополучно прополз к ангару по вентиляции и выбрался недалеко от корабля, короткими перебежками добрался до шлюза. Подхватив трансформера, он забрался внутрь и наконец-то позволил себе расслабиться. Вдалеке носились, очумело вопя, мародеры, налаживали аварийное освещение, а Эон методично запускал системы небольшой контрабандистской шлюпки. Голова была тяжелой и гулкой, словно чугунный колокол. Хотелось спать. — Знаешь, парень, ты заслужил медаль, — раздался сзади сиплый голос, и кто-то хлопнул по плечу. Не оборачиваясь, Эон рефлекторно ткнул во вторженца шокером. Короткий хрип, глухой грохот, и больше его не беспокоили. Юноша осуществил процедуру герметизации и вывел корабль на взлетную площадку, держась подальше от машущих пневматикой хозяев транспорта. Растолковав программам, куда надо лететь, Эон обернулся. За креслом пилота ничком простерся Молот, без следов цепи на ноге. Юноша нащупал пульс и без всяких церемоний отволок тело в грузовой отсек, где привязал мужчину за все конечности к полке. Сам же разложил кресло пилота и провалился в глубокий, заслуженный сон.