Поезд в Средиземье

МакКеллен, даром что сэр, умчался с молодецким задором, и Дом не преминул шепнуть Биллу об исключительно полезных омолаживающих свойствах полётов в пропасть с балрогом в обнимку. Старый энт позвал актёров на чашу водицы, и они провели вечер, рассказывая и слушая истории. Древобороду было очень интересно всё, что касалось Старого леса, Бомбадила, Ривенделла, Лотлориэна и эльфов. Он же, в свою очередь, рассказал хоббитам о лесе Фангорн и других, подобных ему самому. - Как много вас, энтов? – с живым интересом спросил Пиппин. - - Немного, хум-хум. Мы никогда не были таким многочисленным народом, как эльфы или люди. Века шли, и многие из нас становились всё менее энтами и всё более – деревьями. - Становились деревьями? – Мерри не был уверен, что правильно понял услышанное. - Многие мои друзья нынче одеревенели… Да, пожалуй, это слово. Одеревенели. Стоят себе безмолвно там, где и прежде подолгу любили быть. Некоторые из них погрузились в сон такой глубокий, что не могут или же не хотят очнуться от него, но с другими случилось и того хуже. Худшее, если честно, что может произойти с нами: их сердца потемнели, почернели и наполнились жестокостью. Такие энты – опасность для остальных существ. Бойд покрылся мурашками – ему вспомнился старый вяз. - Но некоторые из нас всё такие же, какими были на заре пастушества, - неспешно продолжал тем временем Древобород. – Думаю я, мы соберемся вместе завтра или на день позже. Мы не созывали энтомолвище много лет. - Энтомолвище? Это что-то вроде совета? – не удержался от вопроса Дом, ему было до жути интересно, как описал бы такое собрание его непосредственный участник. Энт задумался ненадолго, похумывая и поскрипывая сквозь сомкнутые губы. Вскоре он снова заговорил: - Совет? Да, так энтомолвище назвали бы эльфы. Я думаю, это что-то вроде того и на вашем языке. Мы приходим и обстоятельно обсуждаем то, ради чего собрались. - Насколько обстоятельно? – с затаённым переживанием спросил Монаган, прекрасно помнивший о медлительности энтов. - Да, - встрял Бойд, - а то там, в остальном Средиземье вот-вот вспыхнет, если уже не полыхает война… Помрачневшее лицо Древоборода красноречиво свидетельствовало об ошибке Пиппина. - Война? Чья? Людей, гномов, совсем немного – эльфов. Ваша война не наша, а наша нынче и вовсе ничья. - Мы не понимаем, - искренне посетовал Доминик. - Фангорн… хум-хууум, - произнёс энт и надолго замолчал, прежде чем продолжить рассказ: - Он был куда больше в дни юности мира. Лес был молод, когда сюда пришли эльфы и поселились под ветвистыми сводами. И мы были друзьями. Но потом явились орки и наши леса стали медленно, очень медленно, но всё-таки мельчать. Многие битвы между эльфами и гоблинами гремели здесь, среди деревьев, но нам не было особого дела до их распрь. Годы бежали, эльфы шли и шли на запад, а некоторые даже сумели отправиться за закатные воды и достичь дома их измученных сердец. Пока они покидали уменьшающиеся лесные просторы, люди и орки – наоборот – углублялись в них. С первыми у нас не было ни дружбы, ни вражды, но последние оказались нашими заклятыми врагами. Веками они приходили сюда с топорами и огнём. Сейчас же они приносят оружие новое и более страшное, похожее на гигантские зубы порождение тьмы. Этими зубами они теперь убивают деревья, делят их на части и уносят, укатывают прочь. - Но разве вы не пастухи деревьев? – звонко спросил Билл. – Разве вы не должны смотреть за лесом, охранять его? На долю секунды глаза Древоборода потемнели, но, когда он продолжил, голос его был таким же спокойным, как и до этого: - Да, юные зайчата, мы были ими когда-то. Слишком многие подобные мне одеревенели, как я и говорил раньше. Многие ушли вглубь леса, где Фангорн всё ещё такой же, как на заре времен. Но нынче, кажется мне, маленькие хоббиты, что и самое сердце леса не будет таким, как прежде. Наше время подходит. И если самые крохотные покинули свои уютные норы и стоят сейчас здесь, чтобы попытаться остановить врага, то мы, старейшие, не можем пребывать в покое. В этой войне Фангорн только на своей собственной стороне. Но поскольку она пересекается с вашей, мы можем попытаться поучаствовать в битве вместе. Дайте нам, энтам, провести… как вы сказали? Хууум, да… совет. Так они и поступили. На следующее утро Древобород взял хоббитов с собой в сердце Фангорна. Там он раструбом приложил ко рту узловатые руки и издал глубокий раскатистый звук, похожий на звучание древних духовых инструментов севера. - Ты приглашаешь на совет остальных, да? - Нет, мастер Мериадок. Я сделал это, пока вы, зайчата, крепко спали под сладкий напев водопада. Я даю остальным знать, что уже прибыл и ожидаю их здесь. Вскоре среди деревьев начали появляться другие энты. С удивлением актёры отметили про себя, что, как не бывает двух идентичных деревцев, так не было и двух одинаковых их пастухов. Высокие и статные, низкие и приземистые, толстые, тонкие, светлокорые, поросшие мхом, пятипалые и восьмипалые – они, такие разные и удивительные, с не меньшим любопытством глазели на хоббитов, чем те на них. Все прибывшие выстраивались в круг с большим замшелым камнем в центре. Энтов было не то чтобы много – Пиппин насчитал четыре дюжины. Друзья решили было, что есть опаздывающие, но, когда Древобород заговорил на причудливом совершенно непонятном языке, они поняли, что энтомолвище началось и больше никто не подойдёт. Если бы Монагана попросили описать, на что похож энтийский язык, он бы, наверное, очень крепко задумался, но всё-таки сказал бы: на один из старых, почти забытых сейчас кельтских языков, находящихся под угрозой безвозвратно отойти в прошлое, как и энты в этом мире. Тягучая, неспешная, полная рокочущих раскатистых звуков речь звучала размеренно и больше напоминала сложную вязь песнопений, чем обыденный разговор. Дом и не заметил, как начал клевать носом, умиротворенный неспешной непонятной беседой. - Э, юные хоббиты, так дело не пойдёт, - услышал сладкое посапывание Билла Древобород. – Я всё забываю, какие вы торопыги. Идите-ка, разомнитесь, побродите, к источнику на север отсюда сходите. Совет будет длиться ещё очень долго, а вам явно уже наскучил неизвестный язык. Он спустил актёров, те улыбнулись, поблагодарили и, низко поклонившись и развеселив (судя по оживленному гомону) этим энтов, удалились. Они долго бродили по лощине, любуясь редкими высокими елями и далёкой заснеженной вершиной горного пика, искрящегося в лучах солнца. Устав от ходьбы, хоббиты спустились к холодному ручью освежиться и отдохнуть. - Как думаешь, как дела у сэра Ли? Он готов к визиту энтов? – спросил Билл, вдоволь напившись сладкой вкусной воды. - Должен быть, - уверенно заявил Дом. - А остальные как? - Я тебе на гадалку похож? – фыркнул Мерри, скрывая собственное волнение, и приобнял друга за плечи. – Вижу, ясно вижу, что экстрасенсорикой заниматься за бесплатно не буду. Пиппин хохотнул и ударил ступнями по воде, подняв брызги. - До конца не верится, неужели энты действительно могут сокрушить Ортанк? – покачал он кудрявой головой. - Из всего невероятного вокруг нас это – то, во что я верю больше всего, - признался Мерри. - Непобедимая природа, вот что такое энты Толкина! - Знаешь, я даже сильно сомневаюсь, что они исчезли в Четвёртую Эпоху. - Ты просто неисправимый оптимист, - с грустной улыбкой заметил Монаган, но продолжил серьёзно: - их даже полсотни не наберётся, Билл. Ни женщин, ни детей. Это даже еще более грустно, чем участь эльфов. Ещё немного посидев у воды и разделив один лембас на двоих, актёры направились обратно на звуки энтомолвища, похожие на далёкий ветер. Совсем некстати пришли на ум ассоциации с такими же далёкими для них сейчас друзьями. Тяжелые переживания за Эла, Шона и Энди омрачили и без того не самое радужное после разговоров настроение. - Хум-хууум, зайчата, - услышали они издалека и подняли головы. К актёрам приближался Древобород, и шёл он не один. - Энтомолвщие ещё не окончено, - увидев загоревшиеся энтузиазмом лица друзей, прогудел он. – Мне ещё нужно толком объяснить далеко живущим всю полноту угрозы Айзенгарда, но я привёл вам товарища. Совет вряд ли закончится сегодня и даже завтра, а он как раз живёт неподалёку. Его имя на эльфийский манер звучит как Брегалад. Он говорит, что всё уже решил для себя и находиться на энтомолвище больше не считает нужным. Энт-торопыга, скажу я вам! Думаю, вы поладите. До встречи! Древобород развернулся и ушёл обратно. Брегалад – высокий, молодой на вид энт с гладкой светлой корой-кожей – неспешно осматривал хоббитов. Наконец он заговорил – его голос оказался выше и звонче, чем у Фангорна: - Хм-хм, а пойдёмте гулять, друзья! Он протянул актёрам длинные стройные руки и повёл их в сторону от энтомолвища. Брегалад с таким восторгом и неиссякаемой энергией рассказывал о каждом встречаемом ими деревце, камне и ручейке, что неожиданно сам лес озарился для хоббитов новыми светлыми красками – больше он не казался им ни мрачным, ни неприветливым. В каждом уголке они видели жизнь, в каждом растении – радость. Было очевидно, что молодой энт любил все деревья, но рябины явно были для него особыми растениями. У каждой попадавшейся на их пути он останавливался, тянул руки и, плавно раскачиваясь, напевал что-то. Солнце клонилось к западу, когда уставшая, но довольная троица подошла к дому Брегалада. Сюда тоже доносился гомон совета энтов, но он был приглушенным, как отзвук скользящего по камням ручья. Они слышали, как то один, то другой голос становился чуть выше, пока остальные почтительно стихали. Молодой энт рассказал актёрам, что тот край, где он жил, был опустошён и разорён орками, и потому ему нет нужды в том, чтобы раздумывать долго о своём отношении к ним. - Я думал, все энты живут в Фангорне, - недоуменно заметил Билл на фразу о крае. - Это так, - со смехом ответил Брегалад и с радостным пофыркиванием окунул ветвистую голову в широкую каменную купель. – Но лес огромен, и орки вторгаются в него с разных его уделов. Мой прежний дом был обителью рябин – энты высадили их в далёком прошлом, когда я был совсем ребёнком. Они надеялись, что красота этих деревьев заставит энтиц сменить сады на леса, поможет уговорить их остаться под сенью Фангорна, но те только улыбнулись и сказали, что им известны земли, где цветы на ветвях пышнее и ароматнее, а ягоды – крупнее и слаще, и ушли. Энтам не было особого дела до рябин – они напоминали им об утраченном и наполняли воздух горечью. Но не для меня – я не знал тогда и не знаю сейчас деревьев прекраснее. Я холил и лелеял их, пока изумрудными залами не стали кроны, по осени пылающие червонным золотом гроздей. Так год за годом шло время, и я дал каждой из них имена, сочинил о каждой из них песню. Я был счастлив с моими прекрасными рябинами, пока однажды не пришли орки с топорами и не убили их всех. Я вернулся, увидел сотворённое ими и рухнул на колени. Я звал рябины длинными певучими именами, но ни одна не отозвалась – жалкими обрубками пылились на земле мои мёртвые красавицы! Брегалад уронил несколько слезинок и запел, оплакивая утрату. Под его мелодичный голос актёры постепенно уснули. Следующий день они провели, не покидая дом нового знакомого – серое небо заволокло тучами, которые вот-вот грозились пролиться дождём. Третий день энтомолвища выдался ветреным, но к вечеру лес застыл, казалось, в предвестии бури. Стихли и голоса энтов, но вскоре раздался странный шум, будто где-то в лесу кто-то ударил в барабан. Затем звук повторился, и к нему добавился протяжный скрип ветвей и глухое неразборчивое пение. Брегалад вскочил на ноги, а Билл и Дом радостно переглянулись, не до конца ещё веря в происходящее. Едва выглянув из дома, молодой энт тут же вернулся, подхватил актёров на плечи и снова вышел. Редкие удары в барабан превратились в маршевую музыку, неразборчивое пение – в сильный и мощный стройный хор. - Вот мы идём и в барабаны бьём: та-рунда-бунда-рунда-бом! Вот мы идём, трубим и бьём: та-рунда-бунда-рунда-бом! Лес вздрогнул и будто немного расступился – приближались остальные энты. Неширокой колонной спускались они с небольшого пригорка в лощину, где находился дом Брегалада. - Хум-хум, - завидев их, помахал рукой Древобород. – Сюда, присоединяйтесь к собранию! Мы пришли наконец! И мы идём на Айзенгард! - На Айзенгард! – эхом прокатилось по колонне. В следующую минуту энты завели песню, аккомпанементом которой послужили далёкие раскаты грома: - Вот мы идём и в барабаны бьём: та-рунда-бунда-рунда-бом! Вот мы идём, трубим и бьём: та-рунда-бунда-рунда-бом! На Айзенгард - пусть за стеной, вратами он. На Айзенгард - пусть неприступен, крепок он. Мы на войну идём: крошить, трощить, ломать врата. Горит и ствол и сук в печах – идём мы бить врага. Под тени гор судьбу несём и в барабаны бьём. На Айзенгард идём, с судьбой идём! Войной идём! Судьбу несём! Брегалад с сияющими глазами зашагал рядом с Фангорном, передав тому хоббитов. - Ну и ну! – заметил Билли, поудобнее устроившись в изгибе его локтя. – Энты довольно быстро приняли решение, верно? - Хуууум, пожалуй, что так, мастер Перегрин, - согласился с ним Древобород. – Мы слишком долго потворствовали оркам и их грязным, мерзким, бурррарум, делам – теперь настало время расплаты. Наше терпение кончилось, и мы идём на Айзенгард! - На Айзенгард идём, с судьбой идём! Гибель Саруману! Билл и Дом взволнованно переглянулись: - А вы действительно сможете сломать врата Айзенгарда? – спросил Бойд. - Думаю, да. Мы очень сильны. Может статься, что мы и сами не представляем, насколько. Мы сможем разнести Ортанк по камушку, растереть его в порошок, раррум! - Но ведь есть… опасность… что Саруман постарается вас остановить, - Монаган и сам не верил в то, что говорил. - Есть, я помню об этом и ни на миг не забыл. Но уж нам главное – начать. Древобород поднял голову, и Пиппин увидел, что его взгляд полон печали. - Вполне может статься так, друзья мои, что этот марш – последний для энтов, что мы идём на свою гибель. Но мы не можем остаться дома сейчас. Наша смерть рано или поздно найдёт нас где бы то ни было, если только мы не попытаемся предпринять против сил врага хоть что-то. Поэтому мы выступаем на войну! И кто знает, может, после этого я смогу встретить снова свою Фимбретиль… Фангорн перешёл на малопонятное бормотание, и актёры оставили его один на один с раздумьями. - А ведь по Профессору всё вышло легко и просто, - шепнул Билл Дому. - Поговорим после коронации Вигго, - Монаган не разделял и сотой части оптимизма друга. Энты шли и шли, время от времени запевали боевую песню, будоража лес. Раскаты грома становились всё ближе. Вокруг сгущались сумерки. Марширующие вышли из чащи и теперь пересекали негустую березовую рощу. Билли стало интересно поглядеть на темнеющий лесной массив за спиной. Он обернулся и с изумлением увидел, что лес позади энтов плавно меняет очертания. На всякий случай он протер глаза, но картина не изменилась – лес продолжал медленно плыть следом за ними. - Деревья! Они двигаются тоже! – ошарашенно прошептал он Доминику. - Что-то такое по-моему было в книге. Это ни деревья, ни энты, и они очень опасны. Бойд снова вспомнил Старый вяз и снова не смог сдержать дрожи ужаса. Неожиданно пение смолкло, колонна замерла. Они стояли на краю обрыва. Под их ногами светилась огнями Нан-Курунир, вотчина Сарумана. На Ортанк плавно опускалась ночь, скрывая своей шалью могучих гостей, теперь уже безмолвно спешащих к Айзенгарду под устрашающее сопровождение надвигающейся грозы.