Дом ветра

– А когда ты вернешься? – Джури, ты уже спрашивал. – Тебе будто трудно ответить. – Ладно. Я вернусь не позже, чем через неделю. – Обещаешь? – Обещаю. Этот разговор порядком утомил Сойка, который и так был не в духе последние два дня. Причиной недовольства стало письмо, которое доставили ему лично в руки. Сломав королевскую печать и быстро пробежав глазами по строчкам, Сойк нахмурился. Его приглашали в королевский дворец для аудиенции, и почему-то Сойк сразу почувствовал, что эта встреча не обещает ему ничего хорошего. – Надеюсь, мы не планируем ни с кем воевать, – пробормотал он, задумчиво вертя конверт в руках. По идее, никакие иные обстоятельства не требовали его непосредственного присутствия, и Сойк уповал лишь на то, что предстоящий разговор – очередная формальность. Полгода прошло с того момента, как замок Сойка посетила и тут же покинула неблагополучная кузина, о которой после этого он, к счастью, не слышал. Еще пару раз к нему наведались гости – сначала его мать, а чуть позже старый приятель, с которым Сойк учился в магистерской школе. Наученный горьким опытом, Сойк сразу предупредил Джури, как именно ему не поздоровится, если визитеры Дома ветра почувствуют хоть какой-то дискомфорт. Но Джури сохранял относительное спокойствие и почти не шкодил, а у Сойка закрались подозрения, что навязчивая кузина по неизвестным причинам просто не понравилась домовому больше остальных. Время летело быстро, и Сойк сам не понял, как вышло, что он прожил в Доме ветра уже почти год. Богатства древней библиотеки казались необъятными, новые знания – бесконечными, а общество Джури – не таким уж и отвратительным, стоило к нему привыкнуть. Дух семейного очага и вправду знал немало интересного, и хотя большая часть его историй была, по сути, бесполезной, постепенно Сойк привык к этой болтовне и уже ловил себя на мысли, что общество домового ему приятно. Какое-никакое разнообразие в жизни, да и приятно было порой побеседовать с умным собеседником. А каким Джури точно не был, так это глупым, хотя образ простака ему удивительно шел. – Здорово тебе, – задумчиво произнес Джури, отвлекая Сойка от его мыслей. – Ты можешь уехать отсюда, можешь путешествовать. Расположившись на подоконнике в спальне, он прижал колени к груди и наблюдал за тем, как хозяин дома собирался в дорогу, упаковывая самое ценное и нужное, что не мог доверить слугам. – Знаешь, я бы с удовольствием остался здесь, – хмуро заметил Сойк. – Рядом с библиотекой и… И книгами. В самом конце реплики он осекся, потому как чуть не сказал "с тобой". К новому необыкновенному другу он успел привыкнуть, потому подозревал, что может и соскучиться по обществу Джури, которое не так давно казалось навязчивым и утомительным. – Я знаю наизусть от корки до корки каждую книгу, – покачал головой Джури. Быть может, из-за скорого отъезда своего друга в этот день он был не особо болтлив, даже шутить не пытался. – И теперь мне бы очень хотелось поглядеть на мир, о котором я читал. – Боюсь, ты развоплотишься через несколько дней после того, как покинешь замок, – напомнил ему Сойк, и Джури вздохнул. – Вот именно. И какой тогда смысл в бессмертии и могуществе, если знаешь все на свете, но не можешь даже посмотреть на ветряные мельницы? В черных глазах Джури, так мало похожих на человеческие, промелькнула тень самой обыкновенной грусти, и Сойк почувствовал, как у него что-то дрогнуло в груди. – Почему именно мельницы? – только и спросил он, не зная, как подбодрить домового. – Понятия не имею, – пожал плечами тот. – Любопытно мне. Ты знал, что на месте Дома ветра изначально планировали построить мельницу? – Н-нет… – удивился Сойк. – Никогда об этом не слышал. – Но это так, – заверил его дух. – Тут и место подходящее: столько ветров, что мельница крутилась бы безостановочно много-много лет. Представляешь, какое чудо? – Ну… – восторгов домового Сойк не разделял, однако как возразить помягче, не знал. – Тебе не кажется, что замок с восхитительной библиотекой все же лучше мельницы? – Наверное, – без особого энтузиазма согласился Джури. – Но все равно хотелось бы посмотреть на настоящую мельницу… Не придумав, что на это ответить, Сойк отвернулся, взял с полки шкатулку с документами и бездумно покрутил ее в руках, прежде чем спрятать в дорожный саквояж. – Впервые слышу, чтобы дух семейного очага мечтал покинуть родные стены, – больше для себя, чем для Джури, произнес он, но его собеседник все равно услышал. – А много домовых ты знал лично? – не без иронии спросил он, на что Сойк пожал плечами и решил сменить тему. – Не ной, – как можно оптимистичней улыбнулся он Джури. – Я вернусь очень скоро. Сам не рад уезжать, но это же моя работа. Джури посмотрел на него очень серьезно и кивнул, показывая, что верит, и хотя Сойку почудилось, что тот больше ничего не скажет, прежде чем исчезнуть, Джури насмешливо произнес: – Всегда поражался вам, люди. Это ж надо так придумывать себе проблемы… – В смысле? – удивился Сойк, и хотя самого домового уже не было в комнате, он услышал его веселый голос: – Никто не заставляет вас соглашаться на скучную работу. Или жениться на ком-то, вроде твоей кузины. Но почему-то все вы это делаете. ~~~~ Только сдержать данное домовому обещание у Сойка не вышло – через неделю он не вернулся, как не вернулся и через две. И даже спустя год ему не удалось снова попасть в Дом ветра. Когда Сойк прибыл на аудиенцию, ему под грифом государственной тайны сообщили, что Долузия вступила в военный конфликт с эльфами, и на рассвете следующего дня главенствующему магу вместе с другими представителями страны следует отправиться к возможному месту первой битвы. – Никто не собирается воевать, – вкрадчиво докладывал королевский советник, а Сойк слушал и мрачнел на глазах. – Но вооруженные стычки возможны, потому необходимо ваше присутствие. Сойк сразу заподозрил неладное: даже если ожидалась небольшая схватка, присутствие колдуна вовсе не являлось необходимостью – как-никак планировались не осада города, не битва неравных сил, не решающий бой в затяжной войне. Но сомневаться и задавать лишние вопросы он не имел права, потому только покорно кивнул, чтобы наутро отправиться туда, куда вел его долг. То, что произошло после, еще долго снилось Сойку в страшных снах. Остроухие ублюдки – как в дальнейшем Сойк величал представителей нации эльфов – воевать по-честному не захотели и напали неожиданно из засады. Как ни странно, небольшому долузскому отряду удалось выстоять какое-то время, и битва, обещавшая быть скорой и вовсе не кровопролитной, развернулась в полную мощь, пускай силы противников и были неравны. Нашептывая одно заклинание за другим, ощущая, как в груди поднимается волна тепла, отдающая покалыванием в кончиках пальцев, Сойк чувствовал привычную эйфорию и одновременно понимал собственную обреченность. Бросая одно заклинание за другим в сторону противников, щурясь от яркого света вспышек, он думал, что доживает последние минуты. Победа была невозможна, сдаваться живым он не собирался и даже успел порадоваться тому, что умрет быстро, не успев толком подумать о том, как много не успел в этой жизни. Но судьба распорядилась иначе. Впоследствии Сойк не мог объяснить, как его оглушили: в какой-то момент он взмахнул рукой, щелкая пальцами и чувствуя, что руке становится горячо от сгустка почти неконтролируемой силы. А потом свет резко померк, и Сойк отключился. Должно быть, коварный враг подкрался сзади и огрел его по голове – очнулся Сойк вдали от родных краев, с невыносимой болью в висках, внушительной шишкой на затылке и в унизительном ошейнике, который был предназначен для того, чтобы обезвредить могущественного колдуна. Сойк не сразу это понял, но когда первым делом попытался обратиться к своей искре, осознал, что был крепко связан невидимыми путами. Только враг обездвижил не руки и не ноги, а его дар. Сойк чувствовал, что сила не покинула его, просто не могла вместе с гневом вырваться наружу. Если бы эльфы не были такими предусмотрительными, от своей тюрьмы он не оставил бы камня на камне. – Мы не собираемся убивать вас или как-то ущемлять ваши интересы, – приторно-сладким голосом сообщил Сойку вскоре явившийся в камеру представитель эльфов, длинноволосый и невероятно красивый. – Мы просто не желаем войны и рассчитываем, что ваше правительство пойдет на некоторые уступки, чтобы получить настолько ценного колдуна живым и невредимым. От всколыхнувшейся в душе ненависти Сойк до боли сжал зубы. Его участь оказалась постыдной и незавидной. Мало того, что он оказался в плену врага на волоске от гибели, и каждый день мог оказаться последним, наихудшим было то, что теперь его стране и королю, которому он поклялся служить верой и правдой, предстояло сделать сложный выбор. Долгими темными ночами лежа прямо на полу и глядя в потолок, Сойк от души желал себе смерти, но хитрые остроухие тюремщики все хорошо продумали – поквитаться с жизнью в четырех стенах было невозможно. Даже углы комнаты были обиты какой-то невиданной им прежде соломой, полученной из неизвестного растения, как будто эльфы всерьез опасались, что Сойк решит проломить себе голову. Заключение длилось долгие несколько месяцев, в течение которых шли переговоры. Сойк не знал, что происходит за пределами его темницы, как решается вопрос и чего ему стоит ждать. Из маленького зарешеченного окошка открывался живописный вид на бескрайний лес и далекие синие горы – край, где жили эльфы, был воистину прекрасен, но даже эта красота ничуть не радовала Сойка. Его в принципе ничего не радовало. По привычке Сойк сожалел о потерянном впустую времени, когда воображал, сколько книг он мог бы прочитать за время, что находился в плену, сколько нового мог бы узнать и изучить. Эльфы, которые периодически появлялись на пороге его камеры, были до отвращения учтивыми, но их искусственная вежливость никак не могла скрыть пренебрежение в глазах. Сойк слышал прежде, что дети луны были нацией высокомерной, а людей считали низшими существами, но теперь он имел возможность ощутить на себе всю силу этого унизительного снисхождения. Порой Сойку казалось, что в плену у жестоких, но безмозглых варваров было бы и то легче. Почему-то, коротая часы в одиночестве и взаперти, он много думал не о семье, не о своем долге и должности, не о волшебстве, которого его лишили, и не о жизни, которая была поставлена на политическую карту. Все чаще мысленно он возвращался к Дому ветра, который так полюбился ему за столь недолгий срок. Иногда ему снились длинные полки, заставленные древними фолиантами, косые солнечные лучи, пробивавшиеся через витражное окно, и пылинки, танцующие в их свете. Снились покой и тишина этого удивительного места. Но почему-то в грезах ему никогда не являлся дух домашнего уюта, который являлся неотъемлемой частью замка. Быть может, потому что Сойк слишком много думал о нем наяву. У Сойка никогда не было настоящих друзей – единственное, что он любил и чем дорожил, была магия. Приятели, братья, другие окружающие его люди, с которыми приходилось общаться, никогда не задерживались рядом надолго, в отличие от домового, который достаточно долгое время приходил каждый день и чувствовал себя в обществе Сойка вполне комфортно. Лишь расставшись с ним, Сойк вдруг понял, до чего ему полюбились эти встречи, истории Джури, его дурацкие выходки и не слишком смешные шутки. Перед отъездом Сойк пообещал вернуться как можно скорей, но не смог этого сделать, и теперь Джури, наверное, думал, что его попросту обманули. Сойк надеялся лишь на то, что слуги судачили о случившемся, а Джури по своему обыкновению подслушал и узнал правду. Сойк сам не мог объяснить, почему для него это было так важно. Только спустя несколько месяцев правители враждующих государств договорились: эльфы отпустили ценного боевого колдуна, а взамен получили стратегически важный остров в открытом океане, ранее принадлежащий Долузии. Жизнь Сойка оценили невероятно дорого, как он прекрасно понимал, и потому, вернувшись на родину, несколько месяцев он потратил на решение неприятных вопросов и не менее неприятные встречи. Сойк выслушал, как сильно он теперь обязан своему королю и своему государству, что теперь его служебное рвение должно усилиться в разы. Он повидался с семьей, с матерью, которая уже оплакивала его, и с отцом, который, пользуясь связями и родовым богатством, пытался решить вопрос в пользу спасения сына. Также Сойк был вынужден выслушать сплетни, узнать обо всех кознях и интригах, о врагах, стремившихся занять его место. Все это вымотало и утомило Сойка значительно сильнее, чем долгое пребывание в плену. И когда наконец появилась возможность отлучиться домой, он почувствовал такую неподдельную радость, какую испытывают только в детстве. "Домой! Домой!" – сердце стучало в два раза быстрее, когда он мысленно повторял это слово. И даже странно было думать о том, что под словом "дом" вместо родительского крова он вспоминал Дом ветра, где прожил совсем недолго и где никто его не ждал, как думали посторонние. ~~~~ Было еще не поздно, когда старый замок появился на горизонте. Сойк и небольшой сопровождавший его отряд так сильно торопились, что расстояние до их цели сокращалось на глазах. Однако приблизившись еще немного, Сойк от удивления раскрыл рот. Оранжевые лучи закатного солнца освещали невысокий холм и потемневшие от времени стены, высокие облупленные башни со шпилями и одну тонкую и высокую башенку из белого камня. Последнее и ошарашило Сойка. – Кто это построил?.. – пробормотал он, даже не зная, что и думать. Когда он покидал Дом ветра, удивительного, выпадающего из общего ансамбля строения еще не было. – Призрак! – взмахнул костлявыми руками старик-старожил, который встретил Сойка на пороге замка. – Призрак явился! – Какой я тебе призрак? – рассердился Сойк, отдавая поводья своего коня одному из сопровождавших всадников. – Так, того… Вы же умерли! – улыбнулся беззубым ртом старик, и Сойк смело поставил ему окончательный диагноз "безумие". – Даже не собирался, – отрезал Сойк и сразу спросил: – А где слуги? Где дворецкий? Я хочу отдать распоряжения. – Так ведь этого… того… – поспешил за Сойком старик, шамкая и торопливо переставляя ноги. – Разбежались все того. – Куда разбежались? – Сойк обернулся так резко, что дед едва не налетел на него. – Дык того, когда бесовщина началась, все перепугались и разбежались, теперь уж и не найдешь никого. – Какая еще бесовщина? – окончательно растерялся Сойк. – Вестимо какая. Бесово наваждение, – поднял вверх палец старый смотритель. – Вы уехали, и в скором времени такое начало твориться! И выло, и завывало, и того… Жуть жуткая! Но все еще держались. А когда за ночь новая башня возникла, да без единого строителя или звука, все того… Как умом тронулись. Бежали дальше, чем видели! Глаза старика широко распахнулись, их словно подернуло пеленой воспоминаний, а Сойк шумно выдохнул. – Один я тут того, остался, – развел руками дед. – Мне-то кудой бежать? Кому ж я того… нужон? А призраки меня не страшат, не злые они… – Башня появилась просто так, из ниоткуда? За одну ночь? – зачем-то переспросил Сойк, и старик охотно закивал головой. – Да-да, того… Сама! Я ж и говорю – бесовщина! "Приехали", – про себя обреченно отметил Сойк. Когда он только перебрался в Дом ветра и еще не знал, как совладать с шумным домовым, в одной из книг ему повстречался интересный факт о духах семейного очага. В древнем манускрипте говорилось, что в случае крайнего отчаяния или даже горя, духи-домовые не могут крушить или ломать. Сама их сущность противилась разрушению, домовые созидали и берегли, но никак не уничтожали. И потому, чтобы выплеснуть боль или ненависть, они не ломали, а строили. Тогда же Сойк прочитал, что истории известны случаи, когда особенно отчаявшиеся, обиженные кем-то или расстроенные домовые за короткое время возводили пристройки к своим домам даже большие, чем сами эти дома были изначально. Сойк серьезно усомнился в том, что узнал – поверить в такое было сложно. Но теперь прямо перед ним возвышалось материальное доказательство того, что подобное все же было возможно. Джури был сильным духом, сильным и древним, а Сойк догадывался, что могло вывести его из равновесия. Очень хотелось верить, что в случившемся виноват не он сам, однако внутренний голос подсказывал, что причина заключалась именно в нем. Единственный за последние десятилетия друг домового не сдержал данное слово и не вернулся, как обещал. – Джури?.. – негромко окликнул Сойк, обращаясь к пустой парадной, но дух ему не ответил. Зато встрепенулся старик. – Ась? Что ты того? – прошамкал он, и Сойк вздохнул. Вся эта ситуация до боли напоминала первый приезд в Дом ветра, когда его встретил единственный полоумный смотритель и запущенные холодные комнаты. …Домовой не появился ни в первый день, ни во второй, хотя Сойк неоднократно пытался позвать его. "Уж не развоплотился ли он?" – все чаще посещала голову тревожная мысль, но Сойк гнал ее прочь. Ему казалось, что он бы почувствовал, если бы дом остался без своей души – стало быть, Джури просто прятался. Сойк решил, что подождет еще немного и попытается вычитать в древних фолиантах, может ли быть такое, что домовой, например, уснул и не просыпается. Хотя ни о чем подобном слышать прежде ему не доводилось. Отправив письмо в столицу, Сойк попросил выделить ему слуг, которые прибыли к вечеру следующего дня, но Джури не появился и после этого, хотя Сойк надеялся, что тот захочет повеселиться над новыми домочадцами. Вслушиваясь в каждый шорох и пристально вглядываясь в каждый угол, Сойк пытался увидеть хоть тень присутствия своего друга, но не находил ничего. Через неделю Сойк понял, что сложившееся положение вещей его угнетает. Он отдавал себе отчет, что в долгом заточении скучал по домовому, но как сильно, понял, лишь вернувшись домой и не обнаружив его в стенах замка. Сойк ловил себя на мысли, что с удовольствием послушал бы путанные истории, натужно посмеялся бы над дурацкими шуточками и даже с радостью возмущался бы из-за новых проделок духа. Но Джури нигде не было. – Послушай, ну я же не виноват! – в один из дней Сойк громко обратился к пустой библиотеке, где тщетно пытался сосредоточиться на очередной книге. Терпение лопнуло, когда он, потянувшись за свитком на высокой полке, выронил две книги, которые удерживал одной рукой. Подобное случалось не впервые – в последнее время из-за рассеянности у Сойка часто все валилось из рук. – Я хотел вернуться как можно скорей, но меня взяли в плен остроухие сволочи. Потом меня долго не выкупали, а когда выкупили, мне пришлось провести беседы со всеми советниками и даже с самим королем. Я не мог приехать раньше. В библиотеке было тихо и светло, солнечные лучи рисовали причудливые пятна на не слишком чистом полу, а за окном слышалось, как переговариваются садовники. Подобная атмосфера всегда умиротворяла Сойка, но сейчас он был слишком огорчен, чтобы наслаждаться долгожданным покоем. – Ну где ты, Джури? – несчастным голосом спросил он, не ожидая никакого ответа, и чуть не подскочил, когда за спиной раздался голос. – Я развоплотился. Сойк резко обернулся, но никого не увидел. Покрутил головой – но снова не обнаружил даже тени своего друга. – Если бы ты развоплотился, ты бы не смог разговаривать, – как можно спокойней заметил Сойк. – Все-то ты знаешь, – вздохнул невидимый собеседник. – Может, появишься? – предложил Сойк. – Уже. Повернувшись еще раз, Сойк почувствовал, как отлегает от сердца. Джури – привычный, такой, каким он был в последнюю встречу, – стоял в конце прохода между книжными полками и смотрел исподлобья ничего не выражающими черными глазами. – Я так рад тебя видеть, – от души признался Сойк, понимая, что непроизвольно улыбается, и хотел сделать шаг в сторону домового, но в последний момент сдержался – мало ли, как тот отреагирует. – Они говорили, что тебя убили эльфы, – проигнорировал его слова Джури. – Кто они? – Слуги. Обсуждали, что был какой-то бой, и тебя убили. – Ну… Как видишь, они ошибались, – развел руками Сойк. – Наверное, поначалу все и правда так думали, но потом за меня начали требовать выкуп, и я… Не договорив до конца, он замолчал, почувствовав, что это не те слова, которые следовало произносить в эту минуту. – Я был так расстроен, что не заметил, как построил башню, – в голосе Джури послышались виноватые нотки. – Обычно я так не делаю. – Ничего страшного, – неуверенно произнес Сойк. – Башни лишними не бывают. – А, по-моему, выглядит ужасно. – Мне нравится, – как можно убедительней произнес Сойк. В этот момент он сам искренне верил в то, что ему нравится все на свете, связанное с духом этого Дома. Джури некоторое время молчал, а потом Сойк увидел, что его образ начинает таять, растворяться в воздухе. Домовой уходил, посчитав, что для первой встречи достаточно, а Сойк почувствовал секундную панику при мысли о том, что тот может больше не вернуться. – Ты только приходи… почаще, – торопливо произнес он, но все равно не успел договорить до того момента, когда Джури исчез. Однако Сойк не сомневался, что его услышали. ~~~~ Последовавшие десять дней Джури приходил нечасто и не систематически. Как-то раз за завтраком Сойк заметил, что за ним из угла наблюдает черная мышь, однако когда приветственно махнул Джури рукой, тот поспешил спрятаться. В другой раз Джури обнаружился в библиотеке: он был в человеческом обличье и сидел на подоконнике, упираясь спиной и ногами в противоположные оконные откосы. Когда Сойк захотел заговорить с ним, он только отвернулся и пробубнил под нос: – Я тут просто посижу. Пожав плечами, Сойк занялся привычными делами и даже не заметил, когда домовой исчез. Поведение Джури было откровенно странным: Сойк ума не мог приложить, что с ним творилось, обижался ли он, сердился, или им руководили какие-то иные неизвестные причины, но спрашивать не решался, надеясь на то, что со временем все станет как раньше. В глубине души он скучал по прежнему веселому Джури. В один из вечеров Сойк вернулся в свою комнату чуть позже привычного из-за того, что сперва зачитался, а потом опробовал новое заклинание, которое сочинил под впечатлением от прочитанного. Разбор корреспонденции Сойк по обыкновению откладывал на вечер, чтобы в начале дня не загружать голову глупостями и ерундой, ведь в большинстве случаев именно такого рода информация содержалась в письмах родни и в приглашениях на очередные банкеты столичной знати. Заниматься скучными письмами не хотелось, Сойк так устал, что сперва решил дать слабину и пойти спать, но в последний момент заставил себя собраться. Единственная свеча едва разгоняла темень в просторной спальне, и Сойк, не желая присаживаться, чуть ниже склонился над небольшим столиком, торопливо перекладывая конверты. Два письма от кузины, одно от матери, одно от какой-то троюродной тетушки, пара официальных извещений со двора – все это было вовсе неинтересно, Сойк сомневался, стоит ли вообще распечатывать конверты. И только когда Сойк добрался до последнего, желтого, запечатанного красной восковой печатью, он нахмурился – слишком мало времени прошло с того момента, как он покинул столицу, чтобы снова получать королевские приглашения. Но беспокоился Сойк напрасно. Сломав печать и развернув аккуратно сложенный лист, он бегло пробежал глазами по строчкам и удовлетворенно кивнул: письмо было обычной формальностью – в нем господина главенствующего мага извещали о повышении гонораров государственных служащих. – Ты снова уезжаешь? Голос прозвучал так внезапно, что Сойк вздрогнул и резко поднял голову. В дальнем углу, где темнота была почти непроницаемой, стоял Джури и хмуро смотрел на него, но кроме его бледного лица и сияющих черных глаз Сойк толком ничего не видел. – С чего ты взял? – спросил он, как будто и не удивившись нежданному гостю. – В прошлый раз, перед тем как уехать, ты получил такое же письмо. Сойка поразило, что Джури помнит такую мелочь, но говорить вслух он ничего не стал, только отрицательно покачал головой. – Это королевская печать, но теперь меня не вызывают. Просто сообщают, что будут платить больше. – Хорошая новость, – как будто равнодушно и без энтузиазма заметил Джури. – Да, деньги никогда не помешают, – слабо улыбнулся Сойк. – Я не об этом. Хорошо, что ты не уезжаешь. Что-то странное было в голосе Джури, а когда он сделал шаг вперед, и свет свечи выхватил его силуэт из темноты, Сойк почувствовал легкий озноб. В неверном освещении было особенно хорошо заметно, что Джури, несмотря на образ и подобие человека, последним отнюдь не являлся. И дело было даже не в странных, немного пугающих бездонных глазах и не в мелких острых зубах – Сойк не мог объяснить это словами, но от Джури как будто веяло чем-то нечеловеческим, словно сама энергетика выдавала его нелюдскую сущность. Если бы Сойк не знал, что домовые по своей природе не были опасными для людей духами, было бы впору испугаться. – Не уезжай больше, – потребовал Джури, но в его голосе отчетливо слышались жалобные нотки. – Я… Я не уезжаю. Пока, – неуверенно ответил Сойк, никак не ожидавший такого поворота в разговоре. – Не уезжай никогда, – упрямо произнес Джури. – Это невозможно, ты сам знаешь, – как можно мягче сказал Сойк, но домовой нетерпеливо мотнул головой. – Все возможно! У людей, в отличие от духов, нет никаких ограничений. Ты все равно скоро умрешь! Не уезжай. – Почему это скоро?.. – ушам своим не поверил Сойк. Духи не являлись пророками, не могли знать будущего, но подобное заявление от инфернальной сущности не могло не насторожить. Сойк почувствовал, как у него неприятно потянуло под сердцем. – Скоро, – старательно закивал головой Джури, и в его жутковатых глазах теперь читалось одно лишь отчаяние. – Очень скоро. Вряд ли ты протянешь больше шестидесяти-семидесяти лет. Обычно колдуны живут дольше других смертных, но ненамного. Ты скоро умрешь. Сойк во все глаза смотрел на домового и медленно осознавал им сказанное. В какой-то момент ему подумалось, что прежний Джури вернулся и шутит в привычной дурацкой манере, однако почти сразу он понял, что домовой искренне расстраивался из-за того, что Сойку остались какие-то жалкие семьдесят лет. – Это достаточно долгий век для человека, – наконец произнес вслух Сойк. – Мы не считаем, что смерть близка, если она придет лишь через полвека. – Это вы не считаете! – с нажимом произнес Джури. – А мне что делать? Сойк сглотнул и больше от неожиданности, чем от страха, отступил назад, когда Джури решительно шагнул к нему. – Знаешь, почему живущим вечно существам ни в коем случае нельзя привязываться к смертным людям? – полушепотом спросил Джури, делая еще один шаг в сторону Сойка. – Почему? – так же тихо отозвался тот. – Потому что люди внезапно берут и умирают. Умирают очень быстро – опомниться не успеешь. И люди никогда не поймут бессмертного. У тех, кому принадлежит вечность, чувства не гаснут, как у людей, за два-три года. Сойк хотел возразить, что не у всех людей чувства пропадают так быстро, но слова вылетели из головы, когда Джури опустил ладони на его плечи. Руки домового были настолько холодными, что Сойк почувствовал это даже сквозь одежду. – Это десятилетия, иногда столетия горя, понимаешь? – глаза Джури оказались совсем близко, и Сойк смотрел в них как загипнотизированный. – А может, даже больше. Представляешь, что такое столетия страданий о том, кого давно съели черви?.. За секунду до того, как губы Джури коснулись его губ, Сойк запоздало сообразил, что происходило в Доме ветра все последнее время и почему Джури вел себя отчужденно и странно. Сойк не смог бы объяснить это словами, но в определенный момент почувствовал подсознательно, как будто понял, что испытывал его необыкновенный друг, что он думал и какую встряску пережил, когда появился человек, которого он считал умершим. Человек, к которому он, согласно собственному признанию, привязался. Несмотря на свой небольшой рост, Джури был очень сильным – Сойк напомнил себе, что в данном случае внешние характеристики вообще не играли никакой роли, наверняка Джури мог принять облик кого-нибудь более мускулистого и высокого. Домовой так крепко обнял его за плечи, что стало нечем дышать. Когда же Сойк больше от напора, чем умышленно, опустился на постель, Джури чуть ослабил хватку, но тут же прижался всем телом, забираясь на его колени. – Я могу быть, кем хочешь, – прошептал он, прижимаясь лбом ко лбу Сойка. – Каким угодно. Могу принять облик женщины. Хочешь? Его настойчивость говорила о том, что для дальнейших действий согласие Сойка не требуется: Джури все решил и не допускал мысли, что ему откажут. А Сойк, который испытывал к своему необычному другу привязанность совсем иного рода, неожиданно для себя понял, что и не хочет отказывать. Он не мог сказать, что желал Джури, но в то же время считал, что с него не убудет, особенно после таких признаний. – Не надо никаких женщин, – тихо ответил он, обнимая Джури в ответ, сразу же забираясь руками под свободную длинную рубашку. Все тело домового было таким же холодным, как его руки – и губы, и кожа на пояснице, и даже само дыхание. Если бы Сойк не был колдуном и не знал, кто перед ним, в этот момент все равно догадался бы, что живой человек не может быть таким. Но в то же время от Джури удивительно приятно пахло, как не могло пахнуть ни от кого. Сойк не знал, как описать тот аромат, но и волосы, и кожа Джури пропитались запахом домашнего уюта и тепла. – Я сотни лет не был с человеком, – наконец, впервые с момента своего приезда Сойк увидел в глазах Джури озорные искорки, которые удавалось рассмотреть даже в столь слабом неуверенном освещении. – Но со мной может быть очень-очень хорошо. Как ни с кем. Я же великий и могучий! По старой привычке Сойк хотел усмехнуться и демонстративно усомниться, но Джури, который решительно стянул через голову рубашку, опять подался к нему, целуя. И хотя кожа домового была удивительно холодной, Сойк почувствовал, что ему становится жарко. Чуть позже, когда к Сойку вернулась способность думать, он мог бы сказать, что близость с Джури не была какой-то особенной или принципиально не похожей на связь с человеком. Джури не делал ничего невероятного, не отдавался с бешеной страстью и не вытворял даже половину того, что любят делать распутные девицы из публичных домов. Но все же Сойк признался самому себе, что в этот раз все было не так, как обычно. Вглядываться в бездонные, непроницаемо-черные глаза можно было до бесконечности, что Сойк и делал, ни на секунду не зажмуриваясь, словно мог пропустить нечто важное. Разметавшиеся темные волосы Джури резко контрастировали с белоснежной тканью простыней, губы влажно блестели из-за того, что Джури постоянно их облизывал, а Сойк смотрел, не отрываясь, и уже тогда понимал, что его сердце бьется чуть быстрее положенного, и что эту ночь он будет помнить очень долго. Счет времени Сойк потерял, но когда необычная близость закончилась, чувствовал себя таким вымотанным, будто они не прерывались целые сутки. Обессиленно откинувшись на подушки, Сойк выдохнул и подумал о том, что было бы неплохо выпить. – Вот так бы сразу, – удовлетворенно заметил Джури и уселся на постели. – По-моему, самое время сказать, что я был на высоте. "Вернулся", – отметил появление привычного, знакомого ему Джури Сойк. – Если я правильно помню, ты просто лежал и пыхтел, пока я все делал, – вяло заметил Сойк. Ему не слишком хотелось спорить, но оставить такое наглое заявление без комментария он не смог. – Неправильно ты помнишь, – возразил Джури. – Я пришел и совратил тебя. Это же самое главное. – Ну как скажешь, – не стал припираться Сойк и закрыл глаза. – Эй, не спи, – тут же толкнул его в бок домовой. – Ты же хотел выпить. – Умеешь читать мысли? – Нет, но все смертные хотят после этого дела вина. – Я больше хочу спать, – честно признался Сойк и обреченно подумал, что хотеть он может сколько угодно: домовому сон не требовался, зато теперь он взбодрился и жаждал общения. – Ну же, не дрыхни! – потянул за длинную прядь волос Джури. – Я расскажу тебе тайну. – Не надо мне тайн… – Я еще кое-что сделал, пока тебя не было. Когда ты не вернулся вовремя, я очень распереживался и начал пугать по ночам слуг. – Ничего, они привыкли, – нехотя произнес Сойк. На то, что от него отстанут, он уже не надеялся, потому открыл глаза и посмотрел на Джури. Видел он его с трудом – свеча давно догорела, и в комнате была почти кромешная темнота. – Но потом я с горя съел все варенье в кладовой, и это их почему-то особенно переполошило, – Джури досадливо цокнул языком. – Странный вы народ, люди. Очевидно же, что тот, кто ест варенье, есть людей не станет. – Это тебе очевидно, – вздохнул Сойк и тоже сел. Мысль о том, что можно было бы сходить за вином, теперь не казалась такой уж неуместной. – А потом я нечаянно построил башню, и все разбежались. Но я не в обиде: сам бы от такой некрасивой башни удрал, если б мог. – Башня как башня, – пожал плечами Сойк и опустил ноги с кровати на пол, однако встать не успел, потому что на его плечо опустилась ладонь Джури. – Ты не уедешь теперь? – тихо и серьезно спросил он, когда Сойк замер на месте. – Не уеду, – слова прозвучали сами собой, и запоздало Сойк подумал, что не сможет сдержать своего слова, потому что не получится не отлучаться совсем. Но в эту минуту он пообещал себе, что сделает все возможное, чтобы каждый раз возвращаться как можно скорее. – Из-за меня? – уточнил Джури. – Из-за тебя, – искренне ответил Сойк. Джури шумно выдохнул, как будто собирался сделать прыжок в воду, и Сойк понял, что сейчас он скажет что-то важное, хотя, казалось, все самые значимые слова уже прозвучали. – Это хорошо. Потому что я переживал, что ты будешь возвращаться сюда только из-за библиотеки. – Я, конечно, люблю книги, но все же не настолько, чтобы связывать с библиотекой свою жизнь, – улыбнулся Сойк. – Тем более, библиотек в мире много. – Нет. Такая – только одна, – Сойк толком не видел, скорее просто понял, что Джури старательно замотал головой. – Ты ошибаешься, – мягко возразил он. – Просто я бывал в разных библиотеках, есть более выдающиеся и богатые. – Это ты не понимаешь, – голос Джури стал тихим и заговорщицким, а сам он чуть склонился к Сойку, будто боялся, что их подслушают. – Я говорю не о той унылой библиотеке, где ты сидишь целыми днями. Я говорю о другой. – Что?.. – Сойк подумал, что ослышался. – Я покажу тебе, – еще тише произнес Джури, и Сойк ощутил, как в груди потянуло от непонятного предчувствия, а сна не осталось ни в одном глазу. ~~~~ – Посвети себе руками, что ли? Как ты умеешь. А то еще убьешься впотьмах, – посоветовал Джури, и Сойк мысленно согласился, что идея дельная. В доме было темно и ни зги не видно. Почти бесшумно они шли по длинным коридорам, Джури вел его в сторону библиотеки, а у Сойка замирало сердце в предвкушении чего-то невероятного – ему легко верилось в то, что домовой мог знать какой-то необыкновенный секрет Дома ветра. Когда они вошли в библиотеку и прикрыли за собой двери, Сойк сомкнул ладони. Шрамы на руках засияли бледным светом, и привыкшие к темноте глаза легко различили знакомые очертания книжных полок. – Сюда, – легко ориентируясь в бесконечных проходах, Джури поманил его за собой к дальнему углу, где стоял один единственный стеллаж. – Запоминай. – Что запоминать? – не понял Сойк, но Джури не ответил, только рукой махнул, призывая смотреть. – Красная книга, третья слева на восьмой полке – первая, – он вытащил один из фолиантов так, что его корешок выступил из общего ряда, но сама книга осталась на полке. – Красный фолиант, первый справа на третьей полке – второй. Синяя книга, десятая справа на шестой полке – третья. Все просто. Сойк не был уверен, что запомнил правильно, и был готов поспорить, насколько это просто, но сказать ничего не успел. Стоило Джури вытащить третью книгу, как раздался непонятный скрежет, будто заработал древний несмазанный механизм. – Это не настоящие книги, это – рычаги, – поучительно произнес Джури, но Сойк уже и сам все понял, когда стеллаж, стоящий вплотную к стене, начал медленно отъезжать в сторону. – Откуда это здесь? – только и смог спросить Сойк, на что Джури пожал плечами. – Не знаю. Когда я появился тут, потайной ход уже существовал. Мысленно представив план дома и место их расположения, Сойк понял, что за стеллажом была угловая стена, и уж точно не могло находиться никаких помещений. Но когда полки отъехали, а Сойк подошел ближе, он увидел, что никакой потайной комнаты там и не оказалось, зато вниз уходила узкая лесенка. – Видишь, как ловко придумано, – с гордостью, как будто это он спроектировал потайной ход, объявил Джури. – Никому в голову не придет искать здесь какое-то спрятанное помещение. – Она ведет в подвал? – спросил о лестнице Сойк, но Джури только усмехнулся. – Нет, она ведет еще ниже. В глубину холма. Спускались они не слишком долго, но Сойк понимал, что подвал действительно остался над их головами. Внизу было холодно, но удивительно сухо – не иначе, древние строители предусмотрели риск того, что помещения под землей могут отсыреть, и приняли какие-то им одним известные меры. Джури бодро вышагивал впереди и на последней ступеньке остановился, чтобы тут же обернуться. – Там тако-ое, – с почти мечтательными интонациями в голосе произнес он. – Тебе понравится. Только, смотри, в обморок не упади. – Показывай уже, – нетерпеливо потребовал Сойк, и Джури не заставил просить дважды, толкая маленькую дверку в самом конце лестницы. В первый момент Сойк не поверил в то, что увидел. Дыхание перехватило, а еще появилось острое желание ущипнуть себя, чтобы проснуться. В просторном большом подземном помещении находилась еще одна библиотека – на первый взгляд, копия той, что знал Сойк. Но лишь на первый: сделав неуверенный шаг и взяв первую попавшуюся книгу, он чуть не задохнулся от неверия и восторга. – "Сказание о правде и кривде в восьмом околоточии света"! – непривычно эмоционально для себя всплеснул руками он. – Но эта книга считается утерянной во времени! Она… Она настоящая?.. – Здесь все настоящее, – Джури улыбался немного снисходительно, но Сойку было не до иронии. Хватая подряд книгу за книгой, читая заголовки на истертых корешках, он не верил в то, что видел. Свитки, фолианты, древние переписки и дневники… Что-то считалось безвозвратно потерянным, что-то запретным и уничтоженным, о некоторых работах Сойк слыхом не слыхивал, но почему-то не сомневался, что ценность их тоже воистину велика. – Боги… Этого не может быть… – шептал он, шагая вдоль полок. – Это невероятно… Большая часть книг считается несуществующей! Джури только улыбался и молчал, а Сойк все никак не мог успокоиться. – "Исповеди божественного начала"! Нам на лекциях рассказывали, что это вымышленная книга, что она никогда не была написана! – Получается, вас обманули, – Джури шмыгнул носом и вытер его рукавом. – Сборник магических рецептов тысячелетней давности! Только подумай, сколько тут может оказаться нужного и полезного… – Что мне думать? Я и так знаю. Было время прочитать тут все, знаешь ли. – Как только эту библиотеку никто не нашел? – выдохнув и приказав себе успокоиться, Сойк остановился и посмотрел на Джури, который не отставал от него ни на шаг. – Я не слышал ни единого упоминания о ней… – Потому и не нашли, – пожал плечами Джури. – Даже не все обитатели замка знали о ней, наивно полагая, что самое ценное находится наверху. – Ты не всем ее показывал? – спросил Сойк, на что Джури даже возмутился. – Конечно, не всем! Скажешь тоже. Мало кто может оценить ее по достоинству. – Спасибо… – до Сойка только теперь начало доходить, какой щедрый подарок ему сделал домовой. – Спасибо. Я не видел ничего прекрасней. Боги, да я поверить не могу в это! Джури ответил ему не сразу. Глядя на Сойка, он чуть запрокинул голову, и в бледном свечении его лицо показалось каким-то особенно притягательным и красивым. Благодарность в душе Сойка смешивалось с восхищением, и он понимал, что таких сильных чувств, какие переживал сейчас, не испытывал ни к одному человеку на свете. "Путь к сердцу мужчины лежит через книги", – не так давно сказала ему кузина Огаста, и теперь Сойк подумал, что она даже не представляла, насколько близка была к истине. "Пропал я", – понял Сойк, когда осознал, что чувствует к Джури, что думает о нем и как восхищается им. – С этими книгами ты станешь самым могущественным колдуном, – произнес домовой. – Не только в Долузии, но и в целом мире. – Я не хочу быть могущественным, – возразил Сойк. – Я просто люблю новые знания. И хочу все понимать. – Величайшее понимание заключается в том, что ничего понять нельзя, – заметил на это Джури. – Что все загадочно и все чудесно. Быть может, если ты прочитаешь хотя бы часть этих книг, ты поймешь это и станешь мудрым. Конечно, не таким мудрым, как я, но… Не договорив до конца, Джури звонко рассмеялся, и его смех отразился эхом от холодных стен. А Сойк смотрел на него, но не задумывался о насмешливых словах. Сойк думал лишь о том, что никогда не оставит Дом ветра, что будет жить здесь до конца своей короткой человеческой жизни – никакая сила не заставит его покинуть замок. И что тайная библиотека – не единственная и отнюдь не самая главная тому причина.