Проклятия Арадриаль 2: Начало будет в конце

      Фили с поспешностью раскрыл глаза. Враз восстановились чувства, и он вспомнил про полуденное солнце, которое зверски жгло спину. Он ощутил, как под слоем рубашек и кольчуги по его спине, шее и плечам ползут капли пота. С пробуждением вернулись боль в израненной груди и в недавно вправленном плечевом суставе.       После того, как тоннель был обрушен, Фили потерял счёт времени. Он не помнил, выбирался ли он сам или кто-то вытаскивал его из-под завала. Даин не говорил об этом много, в основном после затишья толковал о потерях и о том, как завершилась битва. Тогда-то, лёжа, как потом Фили понял, в наскоро сооружённом лазарете, он и увидел Даина. Лицо старого короля испещрили ссадины, вся его фигура вдруг потяжелела и потемнела, но глаза были живые и оттого лукавые.       — Ну ты дал, парень, — Даин тогда хлопнул его по больному плечу. Фили скривился. — Я как понял, что ты надумал сделать с тоннелем, захотел тебя сам придушить. Ну ты дал, да… Да… Я с час как отправил Торину письмо. Пусть знает, что его армия поредела на целую треть, но главное, командир жив и невредим. — Увесистым шлепком Даин опять потрепал больную руку. Фили закусил губу, но стерпел. — А тебе, как юному полководцу совет: не дури так, не геройствуй, нежели не обдумал ничего ещё как следует.       Фили несдержанно закивал и заёрзал, чтобы избежать ладони Даина.       — Запала-то у тебя хватает, да… Что ты, что твой брат, что дядя… Одного поля ягодки.       — Мне нужно скорее возвращаться, — слабо вздохнул Фили под болью, разъедающей грудь и лёгкие.       — Надо, это надо. Да куда же ты такой намылился? Тебя по косточкам еле сложили, — надменно и строго фыркнул, как старый пёс Даин. — Тот обвал был такой силы, что я решил было, что сейчас все мои Железные холмы под землю уйдут. Дал ты жару, парень, дал…       — Битва после скоро окончилась?       — Я б не сказал, что шибко, — усмехнулся в рыжие с проседью усы Даин и снова испытал Фили на стойкость своим тормошением. — Но после твоего «Пух!» всё как по маслу пошло.       — Домой мне надо, — ещё раз сказал Фили и опять заёрзал, ибо тело его затекло, как омертвело.       — Не рвись так, склейся хоть немного.       Фили с болезненным стоном повалился на подушки и уже оттуда упёрся в Даина настырным взглядом.       — Мне нужно, Даин.       — Ну и езжай, если поднимешься! — Даин в разочаровании встал. — Не лежится ему! Езжай. Да прибудет с тобой Дурин. — И он ушёл, оставив Фили собираться с мыслями.       Фили и сейчас мельком крутил в голове этот разговор. Особенно на него мысли накинулись, когда войско сделало остановку. Часть большой, собранной Торином армии действительно поредела и ослабла. Гномы не были тем народом, который быстро уставал в большой дороге и тут же валился с ног. Но усталость была великой силы, ибо войско за последний час довольно заметно сбавило темп. Фили приказала остановиться.       Они решили двинуться за пару часов до вечера. Солнце к тому моменту должно было уйти и сбавить смертельную жару.       Фили даже после остановки не сразу сел. Ему было крайне важно знать состояние чуть ли не каждого война и от собственной лошади и пожиток он отдалился, быстро шагая между образовавшимися рядами. Гномы разговаривали, ворчали, вспоминали, рассказывали и пересказывали собственные ощущения минувшей битвы.       — Это была большая битва, не правда ли? — обратился к Фили гном-юнец, которого он видел впервые. — Казалось бы, удача и победа отвернулись от нас. А тут раз и переменилось всё.       Фили быстро оглядел это юное, очень юное лицо, скулы и подбородок, чуть покрытые щетиной и наброшенную на лоб длинную чёлку, наполовину скрывающую сверкающие синевой большие, ясные глаза. На мгновение Фили показалось, что перед ним стоял ребёнок! Гном-юнец спокойно расстилал на потрескавшейся земле плащ и, покончив с делом, с удовольствием сел, подогнув под себя ноги.       — Как твоё имя? — чуть нахмуренно и строго спросил Фили, вопросительно глядя и садясь так же.       — Брей, — сказал юноша. — А вы Фили? Командир? Вы простите, что я так… Я был в самом конце войска и почти не видел вас.       — Сколько тебе? — Фили всё ещё пребывал в недоумении и в строгости.       — Пятьдесят четыре, — улыбнулся Брей и, уловив движение губ Фили, сказал: — Я слишком молод для таких походов, да? Сестра и мать считают так же. Я с ними не согласен. Зачем сидеть в бабьем окружении, когда я уже способен обращаться с оружием?       Фили невольно улыбнулся. Брей говорил с жаром, было видно, что ему давно хотелось высказаться. Фили слушал его отрывками, всё же больше думая и вспоминая о своём. Но даже по редкому услышанному Фили составил картину о Брее: у него была мать, которая по гномьим меркам была очень стара, и сестра, бывшая ненамного старше самого Брея. Он рассказывал, как они сопротивлялись и ругались, когда он изъявил желание вступить в войско и как после Брей, уходя, просил сестру утешить мать. Отца у парнишки не было с младенчества. Он ушёл на войну и так и не вернулся.       — Это, кстати, его, — Брей отогнул ворот рубахи и сместил кольчугу, вынимая чёрную верёвочку.       На ней висела деревянная игрушка. Работы грубой и даже неаккуратной, но такой, чтобы было понятно, кто изображён, то есть — медведь.       — Матушка сказала, что мой отец оставил его, — Брей перед глазами повертел вещицу. — Положил прямо в мою колыбель. Она говорила, будто он знал, что не вернётся. А я вот знаю, что вернусь, что мне ещё суждено жить.       К этому моменту Фили снова начал слушать его, наверное, с ещё большей серьёзностью, чем до этого. Какие-то конкретные слова Брея ввели его в клубок воспоминаний и они-то толкнули к ответу, немного неловкому, но заставившему Брея смутиться.       — Оттого твоя мать и не пускала тебя. Она женщина, она слабая. Ты единственный сын. Для тебя остаться с ней и сестрой было бы не меньшим благородством, чем вступить в моё войско.       — Но тогда я не узнал бы, на что гожусь, что могу, не узнал бы своего жизненного пути, — юноша неуклюже защитился, чем неожиданно позабавил Фили, который, тем не менее, остался бесстрастен.       Брей, отчасти, напомнил Фили его брата. И не столько внешностью и редкой щетиной, которой в далёкое время мог «похвастаться» Кили, сколько манерой отвечать и так же ёжиться под его, Фили, взглядом. Фили во многом понимал Брея. И его рвение испытать себя в первом бою, особенно таком, какой развернулся у Железных холмов; желание поглядеть, как оно и что оно такое есть, война и битва. Наблюдая за оробевшим взглядом гнома, Фили опять же внутренне улыбался. С таким чувством его жизнь сталкивала, ибо он имел младшего брата, а тот, как справедливо заметил Даин, родился с огромным количеством запала.       — Так или иначе, твои предчувствия тебя не подводят, — покровительственно сказал Фили, чуть хлопнув Брея по спине. Брей смутился ещё больше. — В этот раз ты вернёшься к своей матери и сестре. Но знай, что в такие моменты ты делаешься чьей-нибудь болью и болью, порой, губительной. — Фили поднялся, желая найти своего адъютанта.       Брей проводил командира восхищённым и задумчивым взглядом. И даже голод, так резко поднявшийся в нём, не вывел юношу из странных, тёплых и приятных мыслей.

***

      Это была середина сентября. После летописцы сказывали, что это был второй раз за историю великих войн, когда город Дейл был разрушен.       Они писали так, отсылаясь воспоминаниями в давнее, мрачное время, где после Мрака наступил Свет…       «… И узрел наследник Дурина город, объятый огнём. Пылала пустошь, которая много, много лет плодилась, порождала сочную зелень и прекрасные деревья… <…> И казалось воинам, что новые драконы налетели на их освобождённый край, ибо языки огня были яростные и такие, каких не видало юное поколение, по слухам знавшее великое время, когда свершилось возвращение Эребора… <…> Дейл трещал, рассыпаясь камнями, и звуки тысячи голосов и сотни городских труб кричали об опасности и смерти… Кровавое зарево пылало в поднебесье, сжигая звёзды и луну, сжигая воздух и наполняя мир духотой и едкостью, смешанной с запахом смерти и разрушения… <…> И холодным, грубым камнем на фоне огненного полотна выступал молчаливый Эребор…»       — Командир! Командир Фили!       К Фили через строй рвался Брей, ибо наследник и всё его войско закаменели на подступах к Эребору.       — Командир Фили! — на последнем оборвавшемся выдохе выпалил Брей, хватая лошадь Фили за узды. — Это истерлинги! В городе истерлинги!       Фили не понимал, откуда этот парнишка смог прознать о враге, о том, как различил его лицо. Но приказ наследника был быстрым и почти необдуманным.       Войско двинулось вниз по склону. И за эти короткие минуты, показавшиеся Фили длиною в вечность, он полностью обдумал действия.       Ворота Дейла были распахнуты настежь и даже выбиты с петель. Стоило войску ступить на мост, тотчас под ногами оказались тела убитых или смертельно раненых.       Фили оставил коня, понимая, что на нём в огненное море не пройти. В ту же минуту мимо него рванул Брей, давно вынув меч и, даже не успев крикнуть, Фили потерял парнишку из виду.       Истерлинги бушевали в городе, как муравьи бушуют в муравейнике. Целыми толпами они заполняли улицы, врывались в дома и сбрасывали через окна мебель; крушили и ломали лавки, убивали и избивали перепуганных, почти невооружённых жителей.       — Брей! — зло крикнул Фили, моментально скрестив свой меч с мечом противника.       Истерлинг был выше него на две головы, лицо его было скрыто чёрным платком. Жесткие глаза одарили Фили порцией холода, предвещающего быструю, но мучительную смерть. Противник был силён и очень подвижен, и Фили неловко оказался вжатым в стену. За его спиной что-то хрустнуло и с шумом сломалось. Оказалось — скамья. Испачканные яблоки и ягоды покатились под ногами. Фили пнул человека изо всех сил, высвобождаясь. Истерлинг не издал ни звука, ни когда отлетел, ни когда упал мёртвым.       Рядом загромыхало что-то массивное. Огонь заполонил улицу, пахнул в лицо всесжигающим, горьким жаром. Фили показалось, что вся его левая сторона опалена и изуродована. Он наскоро потрогал щёку, она оказалась гладкой и мокрой. Он успел проскочить под обвалившейся деревянной крышей и едва-едва брусок шаркнул его по больному плечу. Фили шарахнулся к стене, удерживаясь на ногах. На него неслись враги.       Кровь ударила Брею в голову. Пульсировал разбитый висок. Он не слышал ничего: ни треска огня, ни стон разрушающегося по секундам города, ни крики бегущих в стороны горожан, ни детский плач; не ощущал боли в раненой голове, не ощущал её в разбитых в кровь костяшках пальцев в правой руке; только битва, геройство, жажда прогнать врага. Он увлёкся происходящим со всей ребяческой любовью и интересом. Подгонял себя и подбадривал, распалялся только от той мысли, что его мать и сестра могли бы быть в этот вечер здесь, в Дейле. И он уже мстил за них, хотя знал, что они в безопасности; он уже убивал за них и не чувствовал страха быть убитым.       Брей видел пролетающие мимо фигуры гномов, громящих врага направо и налево. И казалось, что всё это недоразумение, учинённый налёт на ничего не подозревающий город, раздутый огненный кокон, всё, всё есть обыкновенное недоразумение, игра или боевая проверка.       И тут же кровь окропляла его одежду и лицо. Тут же в нос давал запах огня и чёрного дыма, поднимающегося в холодное небо. И всё с той же молчаливой отчуждённостью стоял позади Эребор.       Но Дейл собрался. Опомнился, как приходит в себя старик, которого избили ночные грабители. С западной стороны города прозвенел рог и сотня труб так же вторила ему. Король Бранд послал на защиту королевства войско.       Истерлинги оказались смещены в восточную часть города. Толпы вооружённых городских стражей и оставшаяся гномья армия теснили их к воротам.       Что-то с той стороны улицы произошло. Фили расслышал женский вопль. Он остановился, оглядываясь. Нужно было самому пробиваться к воротам и помогать расправляться с врагом. Пламя трещало вокруг него и продолжало обрушивать и поедать деревянные крыши и ставни окон, перепрыгивало на не каменные постройки; Фили увидел толпу женщин и маленьких детей, мчащихся со стороны рынка. За ними чёрной рекой шли истерлинги. С перекошенными от ужаса и обречённости лицами, с изорванными платьями, женщины, давно подхватив детей, не знали, куда бежать. Новый вопль донёсся до Фили. На сей раз он сразу понял, кто кричал и где была страждущая.       Это оказалась маленькая, худенькая девочка с растрёпанными светлыми косами. Она кричала и отбивалась тонкими ладошками от рук истерлинга, цепко схватившего её за цветную косынку; дралась и кусалась, походя на дикую кошку, и рвалась на свободу. Человек в чёрном перехватил кисти её хрупких рук и хотел подхватить девчонку. Она закричала ещё отчаянней и смогла дотянуться до повязки истерлинга, срывая её и открывая его лицо. Фили смог остановить его занёсшуюся руку и рванул её так, что истерлинг покачнулся и девочка рухнула на землю. Она тотчас поднялась и убежала за угол. Человек опомнился, схватился за оружие. Фили скрестил с ним меч, но в какой-то миг выкрутился, толкнул истерлинга. Он влетел в дверь, снеся её, опрокинулся спиной, переломав стол. В доме, куда оказался закинут враг, в углу сжималась женщина и дети. Женщина не растерялась и опомнившегося истерлинга огрела скалкой по затылку. Фили одобряюще кивнул.       Фили побежал на другую сторону улицы. Дыхание его заметно сбилось, голова всё больше отказывалась работать, затуманенная дымом и горьким ядом. Он не видел ничего, только чёрные клубы и небольшие всплески огня, которые озаряли ему дорогу. Задыхающийся, едва шевелящий ногами, но заставляющий себя бежать, Фили неуклюже налетал на бегущих людей. Он больше никого не видел из своей армии. Спотыкаясь о разбросанные вещи, о стулья и столы, выкинутые из домой, запинаясь о тела и следя за тем, чтобы тлеющий брусок крыши не обрушился на него, Фили нёсся по узким улочкам. Кто-то налетел на него, кто-то, кого он не сразу увидел из дыму. Что-то маленькое и юркое вцепилось в воротник его рубашки. Рядом оказалось перепуганное, испачканное гарью лицо.       — Помоги мне, помоги! — закричала та самая девчонка.       — Что? Что тебе нужно? — говорить дальше не получилось. Фили благоразумно замолчал, закрыв рот ладонью. Постарался дышать медленнее и маленькими глотками.       Девчонка без слов потянула его. Она шагала быстро, каким-то невероятным чутьём или везением успевая отпрыгивать в сторону, когда с домой рушились крыши и падали языки огня.       — Вот… Там! — девчушка указала в дверь дома.       На подробные расспросы гном способен не был. Шатаясь, он плечом высадил дверь, очутился в некогда уютной кухне. Мебель оказалась переломана и раскидана. Он считал, что где-то здесь есть не вышедшие дети или старики, или мать самой девчонки. Он окинул глазами все углы, заметил лестницу на второй этаж. Но когда влетел по ней в крохотную комнатку, не увидел никого. Рассердившись на девчонку, которая своей нелепой прихотью сейчас подвергала его опасности, Фили развернулся. Тонкий звук донёсся до него. Тонкий и глухой, как будто того, кто издавал этот звук, намеренно душили. Фили поднял глаза и что-то моментально поразило его и заставило грудь содрогнуться. Полосатый, когтистый комок цеплялся за кусок шторы, свисавшей с обломанной гардины.       — Котёнок, — выдохнул Фили не то с иронией, не то со злостью. — Котёнок!       Тем не менее он загрёб ладонью животинку и отцепил от шторы.       — Спас! Спас! — закричала девчонка, принимая у него котёнка.       — Уходим отсюда! Быстро! — он подтолкнул девочку вперёд себя и сжал меч.       Враг показался. Он двигался со стороны башни с колоколом. Фили, пока что незамеченный, толкнул девчонку в раскрытую дверь очередного дома.       — Ты в порядке? — Фили с озадаченным лицом обернулся к спасённой. — Не ранена?       Перепуганная, белая, как полотно и едва шевелившая губами, но радостная за спасение любимца, девочка явно хотела что-то ответить ему, но в итоге просто судорожно качнула головой. Кивнула и, закатив глаза, сползла по стене и села на сундук. Фили хотел подскочить к ней, но не стал отходить от двери.       У гнома судорожно колотилось сердце. Он не знал, куда двинулось его войско и смогло ли оно хоть на немного вытеснить врага из города. И парнишка Брей волновал Фили по той одной причине, что они познакомились.       Дверь с той стороны ударили. Ударили трижды. Фили упёрся в неё всеми силами. Там загремело вынимаемое оружие.       — Беги через окно, — сквозь зубы приказал он девчонке. — Слышишь? Сквозь окно, вон там, живо!       Девочка едва поднялась. Но как только она это сделала, затихло всё кругом. Всё. Девчушка, прижимая к груди пищащего котёнка, воззрилась на Фили робкими, испуганными глазами. «Что случилось? Они ещё там? Выйди, посмотри», — говорил этот взгляд.       И он открыл дверь. Истерлинги никуда не делись. Их внимание и их ярость привлекла на себя высокая, женская фигура. Трое из их отряда пали замертво. Фигура, наполовину скрытая в дыму, молча взмахнула мечом. Лезвие сверкнуло, как молния сверкает в свинцовой туче.       Кто-то дико завопил. Фили резко обернулся. На него рвался истерлинг, закинув за спину меч. Фили приготовился закрыть дверь. Секунда — и враг повалился со стрелой во лбу.       Гном в недоумении вернулся взглядом к фигуре, выступившей из дыма.       — Кто ты такая? — незнакомка изящным движением убрала лук. — Кому я обязан своей жизнью?       — Я Филаэль. Из Ривенделла. Мне нужно видеть короля гномов.