***
Фила с замиранием оглядела могучий, старый лес. Его старость она ощущала буквально кожей, понимала и преклонялась перед этой старостью каждой клеточкой утомлённого сознания. Фангорн. И не было ей ясно, что за дело заставило двух хоббитом рвануть в него. Фила решила, что никогда бы не пошла сюда добровольно. Она не понимала, как они будут искать Мерри и Пиппина и удастся ли это вообще. Но в ней, как и в остальных, зародилась неслабая надежда. И она в неё верила. На подсознательным уровнем Фила сравнивала Фангорн с Лихолесьем. Однако эльфийских дух был бы ощутим, но здесь, где узоры древности ткут сам воздух, душа эльфа могла бы потеряться. Затеряться среди сияния мрачной влажной травы, где волшебный живительный источник помогает деревьям подниматься до неба. — Ну и жутко тут, — протянул Гимли, трогая лезвие секиры. Фила приготовилась спорить и доказывать «недальновидному гному» прелести этого места, восхитительную незримую мощь. — Фангорн древнее, чем все эльфийские короли мира, — сдержанно ответила она и с просьбой о помощи посмотрела на Леголаса. Понятливый эльф ощутил её взгляд. — Да, он древнее. Намного древнее. Все те сказания и старые свитки, что я находил в библиотеках своего отца, не могут сказать о том, когда именно началось «царствование» этого леса. — Темно здесь больно, как под гору спустился. Гимли не был склонен к разговорам о прекрасном. Но он был как никогда прав в своих словах: ветви у деревьев были тугие, как напряжённые канаты, и кроны склонялись, шепчась, близко друг к другу. И небо было слабо в своём свечении, чтобы пробиться сквозь лиственное покрывало. Фила носком сапога попала в неглубокую лужицу и замешкалась. Она наклонилась, отлепляя от бархата сапога вялые травинки, а когда подняла голову, вздрогнула. Нечто промелькнуло в стороне, рядом с ней. Сердце в груди эльфийки затрепетало от любопытства и страха. — Что там? Что? Почувствовал странное и Леголас. Около него Фила и остановилась, вцепившись в руку эльфа сильными пальцами. — Что это там было? — шёпотом спросила эльфийка повторно. — Белый колдун, — донёсся до неё взволнованный, но оттого решительный шёпот Арагорна. — Он идёт к нам. — Саруман, — одними губами произнесла Фила и качнулась в сторону — с боку выросла чёрная фигура Кана. Охотник лёгким и быстрым движением наложил стрелу на тетиву и приготовился. По другую сторону от Филы ту же манипуляцию проделал Леголас, и девушка ощутила себя ничтожной и слабой барышней, которую решили защитить. Нелепыми мыслями она толкнула руку вверх, чтобы тоже выхватить стрелу. Почти вынула, когда вспыхнул белый свет, когда померещилось, что стволы деревьев просвечивают насквозь. Лук и стрела выскользнули у неё из рук, она зажмурила вспыхнувшие болью глаза. — Кто ты?! — крикнул Арагорн. — Покажись нам! — Я покажусь. Скажите сначала, вы идёте по следам двух хоббитов? Напрасно. В эту минуту они в наилучшем положении и месте, чем кто-либо из вас когда-либо. Голос не был никому знакомым. Преодолев боль и световые круги перед глазами, Фила отняла ладони от лица. И свет плавно пошёл на убыль, озаряя теплом доброе, морщинистое лицо. — Митрандир! — Фила задохнулась, прыгнула вперёд, будто желая ухватиться за мага, потом назад, потом снова несмело ступила к старцу. — Митрандир! Митрандир! И действительно: знакомое и любимое для неё лицо Митрандира заиграло новыми морщинами — он улыбался. — Не может быть, ты падал! — И упал, — обратил омрачённый некой тайной взгляд Гендальф. — Я падал так долго и глубоко, как только это могло быть. Но с этим падением достиг невиданной цели. И вот, как она изменила меня. Он указал на свои белые шёлковые одежды. — Митрандир, — снова прошептала Фила. На глазах у неё навернулись слёзы и эльфийка враз преобразилась в настоящего ребёнка. — Полно, Филаэль, — строго и мягко обратился к ней Гендальф, очень привычно сжав посох. — Я вернулся, чтобы мы дальше продолжили наш путь. Он будет недолог, друзья мои. Но он будет таким, каким его лучше б было видеть в книгах. Он посмотрел на всех и каждого в отдельности. Посмотрел так, словно говорил мысленно с каждым, словно переворачивал душу. И понял, что одного члена Братства не достаёт. — Кто ты такой? — Гендальф обратил суровый и задумчивый взгляд на Кана. — Я Кан, сын Тугора. Навряд ли имя моего отца вам может быть знакомо. — Тугор… Хм. Тугор. Ты прав. Я, возможно, слегка подзабыл, но не скажу, что это имя мне совсем уж безызвестно. Ты охотник, как я вижу. — Именно так, — ответил Кан, кивая и расправляя плечи. — И я рад, что покину обретённых друзей, когда вернулись вы. — Покинешь? — Гендальф сощурился, а потом понятливо повёл головой. — Важное дело, не терпящее отлагательств? — Да. Это дело — моя подруга детства — Арадриаль. Гендальф не показал удивления, только с некой насмешливостью и будто бы принуждённой поражённостью поднял косматые брови. Ответ на его секундный вопрос находил сам себя. — Подруга детства, говоришь… И много у неё таких друзей? — Не особо, — Кан напрягся, чувствуя со стороны волшебника напускное равнодушие и обыденную любознательность. Он ощущал себя так, будто Гендальф знает что-то, чего не знает он сам. — Настолько не особо, что она и вовсе отрицает их существование. — Гендальф в сторону хмыкнул, а потом снова резко обернулся, поглядев на Кана под другим углом. — Так где же Арадриаль? — Бежала, — быстрее Кана выпалила Фила и тут же густо покраснела и оробела. — То есть… Ну да, бежала. — Её не стоит винить, Гендальф, — неожиданно заговорил Арагорн, делая к магу шаг. Гендальф поднял на него тяжёлый взгляд. — Мы видели: для орков она в ту ночь была добычей не менее важной, чем тот же Фродо. — Об этом я её и предупреждал, — коротко и сухо сказал Гендальф. — Теперь лишь она может спасти себя или погубить. Фила хотела возразить… — Фила, — обратился Гендальф к эльфийке, которая так и замерла на полуслове с открытым ртом и поднятым указательным пальцем. — Для тебя, мой друг, у меня, может быть, наиболее важное поручение: отправляйся в королевство Эребор прямиком через земли Рованиона. Наш враг сосредотачивает силы на востоке, но что-то мне подсказывает, что главный тракт пуст. — Рованион, хорошо, — самозабвенно поддакнула Фила, не полностью осознавая смысл услышанного. — Обратись к Королю-под-Горой — Торину Дубощиту — от моего имени. Назови меня Таркуном, как привычно народу гномов; скажи ему, что я передаю в этом письме все свои мрачные догадки. — Королю-под-Горой, Торину Дубощиту, хорошо, — Фила спрятала письмо. — Будь осторожна — в связи с последними событиями на востоке король может оказаться подозрительным и несговорчивым. — Буду осторожна, хорошо. — Ты всё поняла, Филаэль? — Гендальф строго глянул на неё, сжав девушке плечо. — Я поняла. Да, я поняла. Фила светло и даже наивно улыбнулась. Гендальф усмехнулся и, хлопнув эльфийку по спине, отошёл давать поручения другим. Девушка с минуту стояла, растерянно разглядывая траву, землю и корни под ногами. Фангорн разом надавил на неё. — Митрандир, — тихо позвала она мага, оборачиваясь. — Но… Что насчёт Арадриаль? Гендальф напряжённо сжал губы, так что они слились в белесую полоску. — Насчёт Аро я больше не желаю знать ничего. Она поступила, как трус. Ступай, Фила. Не теряй времени. Оно тебе пригодится. И он двинулся прочь из леса, освещая его темноту белизной своих одежд. Гендальф шёл замыкающим, подгоняя Братство вперёд, и Фила до конца смотрела ему в спину. Она оказалась опустошена. Ощутила себя потерянной и оставленной. Оставленной духовно. И опять вспомнила Линдира из Ривинделла, который каким-то образом сразу мог чувствовать её «не наполненность». Очень задело равнодушие Гендальфа к исчезновению Арадриаль. И Фила не понимала, почему так печётся об этом. Она, маленькая эльфийка из огромного, огромного мира, которая никогда прежде не встречала этой женщины. Но то, что ощущала Фила, было вполне естественно: она оборотень, как и Аро. Может, это был обычный инстинкт? Распознавание себе подобного? Что бы оно ни было, оно тревожило и мучило. С Аро ей было на подсознательном уровне легче. Они говорили всего два раза и то эти два раза так и не получили статус полноценного разговора. Но у Аро была явно трудная жизнь и этим она располагала Филу к себе. «Она не может погубить себя. Не сможет. Она спасёт себя. Аро не из тех, кто… Точнее из тех, кто, — Фила закусила губу, когда подняла упавшие лук и стрелу. Она тихо и невесомо пошла вперёд, в духоту и мрак леса. — Не может она вот так исчезнуть из Братства… Мы ещё встретимся. Мы, мы все. И охотник Кан… Отправится ли он на её поиски? Найдёт ли? И если найдёт, что будет дальше?» И ещё много таких дум свершались в ней. Фила была рада, что ей поручили отдельное задание. Имея чёткую цель, она ощущала себя сильнее и решительнее. Эребор так Эребор.Глава 20.
24 августа 2016 г. в 17:20
— Ну, что скажешь? — Саруман косо посмотрел на Аро.
Она стояла рядом с ним около металлических зубьев балкона. Громаднейшая высота нисколько не пугала её, колдун видел это по чёрному, холодному взгляду и по каменному выражению лица. Под ними распростёрлась испещрённая рвами и обвалами площадь. Изенгард процветал ещё совсем недавно, но Аро не видела его прежним, чтобы проделывать сравнения. Сейчас перед ней горели зажжённые огни и, скрипя и треща, перекатывались по изуродованной почве большие машины и катапульты; она слышала команды и громкие, страшные, хриплые голоса орков и горных троллей, чьи шершавые, бородавчатые спины казались маленькими с высоты башни. И не знал Саруман, что испытывала его «раба» в эти минуты. Не знал, какие отголоски воспоминаний пробуждают в ней эти звуки, звуки войны и грядущей смерти. Он не знал, что ощущала она и отчего с хладнокровием и жестокостью осматривала ряды орков, их копошение и подобострастное желание угодить своему господину.
— Это пока что вся ваша армия? — ровным голосом задала вопрос Аро, и, с какой-то странной величественностью, повернула голову.
Кривая, ироничная усмешка заиграла на губах колдуна. Он вытянул руку, указывая на строящуюся армию.
— Это только начало. Ещё немного и из Мордора шагнёт армия, способная принести с собой невероятные разрушения.
— Ну тогда зачем же вам волки-оборотни? Вы и без того сильны. Разве нет?
— Всякую силу можно удесятерить, — небрежно отозвался колдун, разочарованный течением мыслей своей собеседницы. — Ты обещала сотрудничать со мной, Арадриаль.
— Как видите, я ещё не попыталась бежать.
— Тебе и не удалось бы, — колдун резко развернулся и покинул балкон.
Аро, подняв подол лёгкого платья, пошла следом.
— Я не понимаю, почему такая, как ты, — Саруман пронзил её острыми глазами, которые потемнели; лицо его болезненно заострилось, — стоишь на стороне добра. Ты оборотень. Потомственный оборотень. Когда-то вас были сотни и тысячи, а сейчас — ты одна. И ты столь бесстрастно относишься к своему существованию.
Аро предпочла молчать.
Саруман налил в два бокала тёмного вина и протянул один женщине.
— Ты должна была понимать… Тебе должен был сказать Гендальф… Этот старый маг, который выжил из ума из-за любви к хоббитам… Впрочем, из-за любви и к людям, и к эльфам, и к гномам! Но он не глуп, нет. Далеко не глуп, — с ядом выплюнул Саруман и отвернулся. — Он должен был сказать тебе, что ты можешь быть составляющим ингредиентом в войне. И, как видно, не сказал. Хотя я не удивлён. Мой старый друг частенько любил носить разгадки ко многим вопросам в голове и думал, что и под контролем всё удержать сможет… Но он не удержался даже в битве с Балрогом.
Колдун издал короткий смешок.
— Знаешь, Арадриаль, я часто задаюсь вопросом: почему сильные мира сего всегда живут в поисках истины, но когда она лежит на поверхности, прямо перед носом!.. — он затряс рукой у лица. — Они её не видят! Они не желают её видеть! Не-ет! Им нравится дальше делать видимость поисков, дальше странствовать и отыскивать её, хотя они давно уже её узрели! Никто не может понять, что Саурон победил.
— Ещё нет.
— Брось, Арадриаль, брось! Откинь вбитые тебе в голову Гендальфом стереотипы! Оглядись кругом! Выйди снова на балкон! Узри! — он схватил женщину за локоть и снова вместе с ней зашагал к металлическим зубьям. — Ты разве не видишь? Ты! Ты должна видеть, как никто другой! Ты не они. Ты не эльф, не человек, не гном. Ты — оборотень. Вы испокон веков поклонялись им, — Саруман тыкнул кривым пальцем в работающих орков. — Ты как никто должна понимать, на что они способны, чего они могут достичь. Вместе с Сауроном мы обретём такое величие, о котором не пелось ни в одной легенде. Потому я и обратился к тебе. Ты связующее звено. Некая… Нить проклятия между живыми, светлыми существами и орками, которые являются порождением тьмы. Ты искра, которую мне поручено раздуть! И я её раздую. А теперь я повторю свой вопрос: ты боишься смерти?
— Я повторю свой ответ: нет.
Саруман снова видел силу во взгляде женщины. Снова убеждался, что она та самая. Тот самый волк, который положит начало для нового Времени.
— Ты уже знаешь? — вдруг задал вопрос Саруман после короткого, но значимого молчания. Он вдруг поднял голову, чтобы смотреть на Аро чуть прищурившись. — Знаешь, что будет с тобой после свершения ритуала?
Аро так же прищурилась.
— Я догадываюсь.
— И ты добровольно соглашаешься на это? — колдун снова скривил губы. — Просто пойми, Арадриаль… Эта жертва благородна. Ты станешь героем.
— Надо же. Очень жаль, что я к славе не стремлюсь. Предпочитаю быть, так сказать, в тени, — женщина иронично ухмыльнулась. — А не кажется ли вам, что после всего, после стольких усилий, после создании армии мне подобных… Вас ждёт крах? Когда-то орки недооценивали эльфов. Была битва, в которой эти твари надолго исчезли в пещерах и мраке. После они решили потеснить гномов, — Аро улыбнулась, провоцируя, однако Саруман оставался холоден и неприступен. — Я о делах гномах знаю чуточку больше, ибо имела честь быть в близком знакомстве с Азогом Освернителем. Вы ведь помните? И чем закончилось предприятие Осквернителя? — Аро плавно приблизила лицо к лицу Сарумана и, презрительно глядя, на пониженных тонах досказала ядовитую фразу: — Она закончилась его отрубленной головой. Теперь вы решили затронуть не только эльфов и гномов… Вы замахнулись на людских королей. Не пора бы просто признать поражение и невозможность вашего господства?
— Ты будешь считать иначе, когда получишь известия о кончине всех своих друзей, — ровно ответил ей Саруман, не шелохнувшись. Аро в холодной ярости отстранилась.
— У меня нет друзей.
— Какая печаль. Даже среди гномов Эребора? Ты, верно, не слышала некоторых вестей.
Аро настороженно сощурилась и чуть отошла.
— Им было предложено сотрудничество. Я посылал к ним своего стража.
— Они не согласились? — надменно улыбнулась Аро и небрежно вернула полный бокал на стол.
— Напротив, Арадриаль, — Саруман в этот момент намеренно отвернулся. — Они оказались более благоразумны.
— Вы лжёте. Гномы никогда бы не пали столь низко.
— Разочарование в таком случае — обыденное чувство. Подумай, зачем мне понадобилось бы лгать тебе? Я и без того считаю, что склонил тебя на свою точку зрения.
Он увидел, как быстро потускнел её горящий взор.
— Я более не держу тебя, ты можешь возвращаться в свою часть башни, — Саруман только сейчас отпил вина, но не спустил глаз с женщины. — Обдумай моё последнее предложение. И знай, что отныне у тебя точно нет друзей, есть только возможность употребить свою жизнь для свершения великого дела. И да: сегодня вечером я желаю с тобой ужинать.
Аро быстро вышла за дверь и поднялась по винтовой лестнице наверх.
«Моя часть башни, — свирепствовала она мысленно и убавляла порывы, чтобы не вернуться к магу и чего-нибудь не натворить. — Сама загнала себя сюда. Теперь выбирайся. Или сдайся на „великое дело“. Ты снова в неприятностях, Аро!»
На самом верху острой башни не было комнат. Существовала одна келья, заполненная пустой койкой на цепях, вбитых в стену, и с низким столом. У Аро здесь всегда было темно. Изенгард не освещался солнцем. Её «покои» осветляли всполохи огня, бушующего в жерлах работных машин. И день за днём она слышала непрерывный шум лопастей, раздувающих меха, звуки многочисленных топоров и вопли, крики, приказы, визги плетей. Звуки комкались у её окна и составляли одно единое искажённое звучание. Аро почти не смотрела в окно. Не хотела знать, насколько далеко для победы продвинулся враг. Ей доводилось слышать некоторые донесения орков, когда она находилась рядом с Саруманом. И этого вполне хватало, чтобы понять, насколько плохи дела у мирной части Средиземья.
«Гномы не могли согласиться, — Аро неожиданно для себя закусила губу и села на край своей кровати. Что-то в ней горько застонало. — Гномы Эребора… И пойти на сотрудничество с Сауроном? Работать на Сарумана? Торин? Торин…»
Аро тут же зло ухмыльнулась. Не могла верить в такое. И не стала верить.
«Ты спрашивал, зачем тебе меня обманывать, колдун? — она поднялась и опёрлась на стол. — Я потом тебе скажу, зачем».
Аро не знала ни того, когда будет проводиться условный ритуал, ни того, как он будет проходить. Однако мысли о побеге в ней не зарождались ни разу. Может, она понимала, что о невозможности побега колдун сказал правду, а может не находила цели и причины бежать.
Сбежит. И что дальше? Возвращение к Братству, которое она бросила, спасая себя? Как это сделать, да и где искать недавних товарищей? А не проще ли остаться здесь и больше не позволить себе погубить ни одной жизни? Она умрёт во время ритуала. Значит, не уплатит долг Смерти. И будет страдать в вечной тьме она. Только она и никто более.
«Это ли не выход? — в десятый раз спросила себя Аро, но осознавала, что жертвует собой оттого, что надо. — Ты труслива, Аро. Ты труслива. Говоришь, что не боишься смерти, а сама бежишь от неё…»
Ощутив комок в горле, Аро стиснула зубы и закрыла лицо ладонями. Запуталась. Давно запуталась и теперь — окончательно. Разрыв между долгом и страхом. И тяжкий груз на сердце, душащий её на протяжении шестидесяти лет.
— Вот оно страдание в чистом виде. Как я давно мечтал ощутить такое…
Аро шарахнулась от стола и ощетинилась; у женщины разом потемнели глаза и веки и показалось даже, что волосы встали на затылке дыбом.
— О-о-о, как прекрасна. Так вот, кого держит тут колдун… Хм. Интерес-сно. Очень интересно. Зверюшка. О! Настоящая зверюшка в настоящей клетке! Я не пожалел, что так долго пробивался сквозь его наложенные чары, да… Не пожалел.
— Ты кто такой?! — угрожающе прошипела Аро.
Она отскочила от стола и схватила маленькую книжонку, которую ей «снисходительно» дал Саруман, чтобы в тихие часы не было скучно. Кинула её в серое движущееся облако. Книга громыхнула где-то в углу.
— Наверное, при других обстоятельствах, мне было бы больно.
Серая дымка перед ней закружилась, медленно и плавно, словно насмехалась. Из неё вытянулась высокая, очень длинная фигура и приобрела очертания. Сначала возникла голова с красивым, призрачным выражением; на лбу дым переплёлся и образовал тонкие узоры металла и в середине получившегося ободка засиял синий камень; остальной дым сложился в шёлковые одежды того же синего, благородного цвета, которые подпоясали на груди и на бёдрах чёрные ремни. Перед Аро в воздухе, чуть касаясь пола, парил мужчина. По крайней мере оно выглядело, как мужчина.
— Простите за мою грубость, миледи, — призрачные, но от того не менее яркие губы растянулись в обаятельной улыбке. — Я стал чурбаном из-за долгой невозможности поговорить с женщинами. Позвольте представиться, я Аммалон, призрак этого места. Изенгард когда-то принадлежал мне. А вот сейчас небезызвестный вам старикашка пытается изгнать меня отсюда. Наивный Саруман, очень наивный.
И призрак гордо поднял увенчанную диадемой голову, словно его только что оскорбили в лицо.
— Постой, — Аро странно двинулась, решив, что призрак исчезнет, а она так и не разгадает возникшее в себе чувство. — Ты сказал, что пробивался сюда сквозь наложенные чары?
— Да, именно это я и сказал, — Аммалон обернулся, болтая руками. — А тебе что послышалось?
— Что? — Аро нахмурилась. — Что за чары? Для чего они стоят против тебя?
— О, нет, не делай вид, что боишься меня, — иронично скривилось призрачное лицо. — Хотя когда ты так смотришь, как сейчас… Дух захватывает. Небось, мужчины с ума сходят, м?
— Тебе не должно быть дела. — Осадила его взглядом женщина и отпрянула от пододвинувшегося призрака. — Что если я скажу Саруману про тебя?
— Ну скажешь и что? — привидение плавно опустилось на стол перед Аро и скрестило ноги. Аро снова не удержалась и отошла. — Попсихует старикашка, позлится. Против меня его колдовство ничто, пыль на ветру. Здесь я господин. Хоть и свергнутый. Насмехаешься надо мной?! Насмехаешься!
— И не думала.
— Жестокая женщина! Ты ли несколько минут назад страдала!
— С чего ты взял, что я страдала? — Аро упёрла руки в бока.
— Я ощущал твою горечь. Тебе не понять, ты живой человек. А вот я… Я очень долго парю в этой цитадели без права покинуть её. Но я так хочу её покинуть, Арадриаль!.. Но не понять, не понять! Не понять меня…
Аро широко раскрытыми глазами уставилась на призрака: существо закружилось, поднялось к невысокому своду потолка и понижало голос, занудно гудя.
— Ты чего это? — растерялась женщина, не зная, как на такое реагировать и что вообще с внезапным гостем делать.
— Не понимаешь меня, не понимаешь… Не поймёшь…
Аро разозлилась.
— Лучше скажи, для чего ты тут. Должна быть причина, по которой ты пришёл.
Призрак почти растворился под потолком. Но, услышав слова Аро, вернулся в свою легкую плоть и оказался близко от Аро. Она не сдвинулась. Аммалон едко усмехнулся, приближая своё лицо к её. Аро разглядела его чёрные, невероятно выразительные на фоне остальной бледности глаза. Призрак сделался озлобленным, даже опасным.
— У нас есть одна общая знакомая, — негромко сказал Аммалон, прожигая Аро взглядом. — По кое-какие причинам я не могу видеться с ней, а ты… Ты можешь. Я пришёл за помощью, Арадриаль. И я знаю, что получу её.
— Какая знакомая? — отчуждённый поинтересовалась Аро, понимая, что уже знала ответ.
— Смерть. Старая подруга всех мертвых и лютый зверь для всех живых. Старая, несговорчивая Смерть.