Пари

Гарри, Рональд, Блейз и Теодор сидели в библиотеке и наблюдали за своими лучшими друзьями, Гермионой и Драко, расположившимися за столом напротив. Парни говорили о них целый час, пока те были здесь. Джинни и Панси, сидевшие неподалеку, только хлопали глазами и не обращали на них внимания с самого начала разговора. — Они вместе с тех пор, как закончилась война, почему мы узнаём об этом только сейчас? — заныл Блейз. — Что?! — вскричал Рон. — С тех по... Гарри прикрыл рот друга рукой. Тео уничтожающе посмотрел на него. — Ты сказал, что поговоришь с ним, подготовишь, а что в итоге? — Я разрабатывал план! — попытался оправдаться Гарри. — Я хотел найти более деликатный способ поговорить. Не мог же я просто подойти и сказать: «Эй, Рон, знаешь, что? Наша лучшая подруга встречается с бывшим врагом. Как тебе это?» — прошептал Гарри так, что никто, кроме Тео, его не услышал, но в действительности ему очень хотелось закричать. Гарри чувствовал на себе пристальный взгляд Рона. Он не хотел смотреть ему в глаза, но всё равно сделал это. «Если бы взгляды могли убивать...» — подумал он. — Эй, Рон. — Гарри, наконец, убрал руку с его рта. — Не могу поверить, что ты не сказал мне об этом, — прошептал Рон. — Я пытался, - буркнул Гарри. — Когда? – подозрительно уточнил Рон. — Помнишь тот день в Штаб-квартире? Я сказал, что собираюсь поговорить с тобой о чём-то очень важном. Но прежде, чем я успел что-либо произнести, вошла Гермиона, и ты перестал меня слушать. Потом вошел Драко и заговорил с ней, а ты очень рассердился и немного приревновал её, особенно после того, как Малфой её рассмешил, — быстро объяснил Гарри. Рон задумался. — Ах, да. Глупый хорёк... — пробормотал он. — Эй! — возмущенно начал Блейз. — Как ты назвал нашего друга? — уточнил Тео. Рон сверкнул на него глазами, но больше ничего не сказал. Мерлин знает этих слизеринцев и как им вздумается ему отомстить. — И все-таки, — сменил Блейз тему, —- вернемся к изначальному вопросу: почему мы узнаём об этом только сейчас? Гарри пожал плечами. — Может, они просто не готовы. Вероятно, не хотят, чтобы их обсуждали. — Кого заботит, что именно о них будут говорить другие люди? А мы ведь их друзья, — заметил Блейз. — Говори за себя, — снова буркнул Рон. Все три парня одарили его колючими взглядами. — Не могу поверить, что ты это одобряешь, — сказал он Гарри. — Он спас наши жизни, — заметил тот, вспомнив, что случилось в Малфой-меноре. — Ну и что? — упрямился Рон. — Это компенсирует всё, — отрезал Гарри. — Продолжишь спор — и мы отправим тебя на посиделки к твоей сестре и Пенси. — Всё в порядке, — быстро проговорил Рон. — Но я согласен с Блейзом: почему мы узнали об этом только сейчас? — по его глазам было видно, что лучше согласиться, чем сидеть с девчонками. Другие засмеялись. — С тобой так просто, — сказал Тео, пытаясь отдышаться после смеха. — В вас обоих есть что-то слизеринское. Гарри задумчиво кивнул. — Неужели так заметно? Открою вам одну тайну... Хотя Блейзу и было интересно, он был раздосадован тем, что тема разговора о Драко и Гермионе переменилась. Снова. — Я думаю, что мы должны заключить небольшое пари, — проговорил Тео. Блейз раздраженно закатил глаза, думая, что друг снова меняет тему. Но он ошибся. — Ставлю десять галлеонов, что их отношения раскроются к концу недели. Блейз выпрямился на стуле и ухмыльнулся, а Гарри рассмеялся. — Почему ты в этом так уверен? Тео пожал плечами. — Посмотри на них и заметишь, как сильно они этого хотят. Ты прочтешь это в их глазах. Они просто не могут больше сдерживаться. — Я принимаю твоё пари, Нотт, — заговорил Блейз. Остальные уставились на него. Забини больше не ухмылялся, он самодовольно улыбался. — Ставлю десять галлеонов, что их отношения проявятся на следующей неделе. Точнее, девятнадцатого сентября. — Что-то уж слишком конкретно, Блейз. Почему ты так уверен? — Тео удивленно приподнял бровь. — Девятнадцатого сентября — восемнадцатый день рождения Грейнджер, который делает её совершеннолетней в обоих мирах. Восемнадцать — очень важная дата в мире магглов. А поскольку она магглорожденная, Драко, очевидно, захочет сделать этот день особенным для неё, — начал Блейз объяснять свою теорию. — Он закажет еду в её любимом ресторане, купит ей два подарка, а она скажет, что ей всё очень нравится, даже если перед этим обругает его за то, что всё слишком шикарное. Остальные были удивлены тем, как много Блейз размышлял над этой теорией, но она все равно не объясняла того, почему парочка должна ждать, прежде чем сообщить им свою радостную новость. Но Блейз продолжил: — Всегда были репортёры, следовавшие за Драко по пятам, с самого его детства. Он же, в конце концов, наследник Малфоев, богатого и очень влиятельного рода, вступающего в мир магглов. Грейнджер — твой лучший друг, — кивнул он Гарри. — И они оба помогали тебе во время войны, поэтому у прессы появится ещё больше причин преследовать их. Чем не способ сообщить всему миру, что они вместе, как не на Дне рождения героини войны Гермионы Грейнджер? Гарри задумался. — Интересная теория, вполне может быть правдой. — Он посмотрел на Тео и заметил на его губах усмешку. — По рукам! — Тео пожал руку Блейзу. — Десять галлеонов. — С каждого из нас, — добавил Гарри и протянул ему руку. Блейз охотно её пожал. Все посмотрели на Рона. — Отлично. — Забини потряс и его ладонь, затем усмехнулся и опять уселся. — Это будут самые лёгкие тридцать галлеонов в моей жизни. Я почти сожалею, что мне придётся лишить вас этих денег. — Следующий вопрос, — сказал Гарри. — Как вы думаете, кто первым скажет «Я тебя люблю»? Ставлю двадцать гадлеонов на Драко. — Двадцать? — изумленно воскликнул Рон, пока другие двое просто смотрели на него широко распахнутыми глазами. — Ты же это не серьёзно… Ты не можешь быть так уверен, к тому же, у меня нет таких денег! — Тогда не ставь больше, — сказал Гарри. — Посудите сами. — Он повернулся к остальным. Блейз и Тео некоторое время переглядывались, как будто вели немую беседу, а потом синхронно повернулись к Гарри. — Сначала мы хотели бы выслушать твои аргументы. Гарри кивнул — это было справедливо. — Гермиона хочет быть с Драко. Она доказала это тем, что держит их отношения в секрете и может оставить в прошлом то, что случилось между ними и вполне могло бы помешать отношениям. — Остальные закивали. — Но она ведет себя осторожно. Я имею в виду... Это же Гермиона. То, что он делает для неё — этого не достаточно. Она хочет услышать слова любви. Гермиона не скажет этого, пока не убедится в искренности Драко. Гермиону не интересуют материальные ценности, так что, думаю, что для неё это лучший путь понять саму себя. Пока он говорил, Тео улыбался. — Вау, какой ты проницательный. Хорошо, это делает пари ещё более интересным, — проговорил Тео. — Я ставлю на то, что Гермиона скажет это первой. — Почему? — По причине того, что Драко вырос, — начал Тео, — но единственной женщиной, которой он говорил: «Я люблю тебя», была его мама. Грейнджер — это совсем другое. Драко знает, как она к нему относится, но всё ещё боится быть отвергнутым. Я просто знаю, что, каким бы уверенным в себе ни был парень, он начинает нервничать и пугаться, если его любовь отвергают. Вот почему Драко не скажет этого первым. Он будет ждать, так как знает, что она чувствует и что может сказать об этом. Ваши объяснения, почему Драко должен признаться первым, убедительны, но, независимо от того, что чувствует Гермиона, она не будет ждать Драко, чтобы сказать об этом. Даже она не настолько терпелива. — Ты прав, — согласился Гарри. Тео уставился на него, не понимая, почему он соглашается, — это звучит веско. Я согласен. — Он подал руку, которую Тео от души пожал. Они посмотрели на Блейза, но тот покачал головой. — Нет уж. Этот спор только между вами. — Я так и знал, — сказал Рон. — Ну а на чьей ты стороне? — Тео. — Тот ухмыльнулся. — Но только потому, что я знаком с Драко дольше, чем с Гермионой, — сказал Блейз, а Теодор лишь пожал плечами. Рон посмотрел на Гермиону, которая теперь смеялась над какими-то словами Драко. — Родители Гермионы, вероятно, не будут против её отношений с Малфоем, но что скажут на это родители самого Малфоя? Блейз пожал плечами. — Нарцисса, скорее всего, тоже не будет возражать. Она никогда особо не заботилась о статусе крови и никогда не давила на Драко, заставляя выбирать чистокровную невесту. Она говорила, что он может быть с той, с которой хочет. Мне бы хотелось, чтобы моя мама придерживалась такой же позиции. — Да, — согласился Тео. — С другой стороны — Люциус. Независимо от того, что он говорит, он не пойдет наперекор Нарциссе. Когда Драко сказал, что не хочет принимать Тёмную метку, а собирается присоединиться к Светлой стороне, Люциус пригрозил, что отречется от Драко. Но Нарцисса сказала, что при таком исходе подаст на развод. В общем, Малфой-старший испугался сильнее, чем готов признать. — Нотт рассмеялся. Блейз выпрямился. — Пари номер три: как к этому отнесётся Люциус? Ставлю десять галлеонов, что Люциус просто сойдет с ума. Вряд ли он пригрозит отречься от сына, особенно если все будет происходить в присутствии Нарциссы. Но он будет взбешен и потребует, чтобы ребята расстались. Но этого не произойдет, и Люциус будет в ярости. Он исчезнет на два дня, а когда вернется, не станет ни с кем разговаривать. Драко просто должен будет дать ему время. — В общем, примерно то же самое, что он делал, когда Драко решил примкнуть к Светлой стороне?.. Блейз кивнул. — А что думаешь ты? — спросил он у Тео. Тео задумался. — Ставлю на то, что он будет кричать, но не потому, что Гермиона магглорожденная, это для него не так уж важно, а потому, что такого просто никогда не было. Это — другое, новое. Все Малфои всегда были чистокровными и вступали в брак только с чистокровными, чтобы сохранить традиции. Если у Драко и Гермионы будут дети, они станут первыми Малфоями-полукровками. Люциус не знает, как принять этот факт. Но он уступит, потому что любит своего сына и желает ему счастья. Блейз снова кивнул. — Как насчёт тебя, Поттер? Ты в деле? — Да, — ответил тот. — Я ставлю на то, что Люциус не будет против. — Ни за что! — перебил его Тео. — Люциус Малфой всегда против... — Позволь мне закончить. Люциус знает, кем является Гермиона, все это знают. И всем, возможно, нравится Драко, но Люциус был Пожирателем смерти. Да, он изменился. Да, он помогал. Но он всё ещё носит метку. Позволить Гермионе стать частью его семьи — это значит не только сделать Драко счастливым, но и заставить звучать имя Малфоев по-новому. Потребуется время, но это случится. По эгоистическим причинам Люциус Малфой сделает хорошую мину при плохой игре. Он улыбнётся и сразу примет их. Позже он будет рад своему выбору и полюбит Гермиону. Но это будет позже. — Чёрт! — выругался Тео. — Вполне возможно, что Люциус именно так и поступит. — Ты не можешь изменить ставку, — ухмыльнулся Гарри. — Значит, десять галлеонов? Слизеринцы кивнули, и парни ещё в течение четверти часа пожимали друг другу руки. Затем они быстро вернулись к своей домашней работе и заметили, что Драко и Гермиона встали и направляются к ним. Никому в компании не хотелось, чтобы парочка узнала, что их только что обсуждали. — Привет, — поприветствовал их Драко. Мальчики и Джинни с Панси тоже их поприветствовали. — Мы собираемся вернуться в общую гостиную, чтобы отнести домашнюю работу, а потом спустимся на обед. Вы с нами? — Через минуту, нам ещё нужно кое-что закончить. Встретимся в Большом зале. Мы сегодня сидим за столом Гриффиндора? С тех пор как закончилась война, студенты часто сидели за столами других факультетов вместе с друзьями. Гермиона кивнула. — Да. Увидимся там. Они ушли, вскоре за ними отправились Джинни и Панси, бросив ребятам короткое: «Пока». Парни поместили свои ставки в мешочек. — Мы действительно будем делать домашнюю работу? — спросил Блейз. — Нет, — ответил Гарри. — Оставим эту скукотищу на завтра. Как только ребята подошли к выходу, Тео громко сказал: — Как только мы покинем это помещение, условия пари вступят в действие. Вы готовы к этому? — он усмехнулся. — Тогда — игра начинается.