В следующий раз ( Next time around )

“you and I… side by side… we are the next time around.” Vienna Teng, In Another Life Бесконечные тоскливые дни сменялись длинными бессонными ночами, и Эмма чувствовала себя мухой, увязнувшей в сладкой лужице растаявшего леденца на больничном подоконнике. Голд навещал ее каждый день, один букет гвоздик сменял другой и ей казалось, что она все еще спит. Пребывание в коме оставило на ней свой след - всегда энергичная, рассудительная, она вздрагивала от малейшего шума, плакала много и безутешно, когда воспоминания наваливались на нее тяжким полусном. Ночью в бреду она звала его, бормотала неразборчивое имя, смутно видела его лицо и тянула руки в безуспешных попытках коснуться, почувствовать... Просыпалась и снова погружалась в безысходность. Теперь она встречалась с Румпельштильцхеном каждый день, но был ли он тем человеком, которого она полюбила в другой жизни - Эмма не знала. Когда она увидела его первый раз после побуждения - его смущенный влажный взгляд, его неуверенный тон, так не похожий на тон человека, которого она знала прежде как мистер Голд, вселил в нее смутную надежду, что он тоже знает, помнит тот отрывок жизни, что они разделили на двоих и важнее которого теперь для Эммы ничего не было. Мысли об их ребенке и о том, что произошло с ним и Румпельштильцхеном после ее исчезновения, не давали ей покоя. Каждый раз, слыша тихое постукивание трости по полу в коридоре, она готовилась взглянуть ему в глаза и твердым голосом задать вопрос - "Ты помнишь???" Он входил, клал букет розовых гвоздик на ночной столик, садился на стул, оперевшись обеими руками на трость и смотрел на нее глазами, в которых плескалась тоска. Такая, что сердце ее разрывалось от щемящего чувства беспомощности, невозможности обнять, прижать к себе, успокоить. Такая, что решительность ее испарялась и оставался только взгляд - отчаянный, тоскливый, как и у мужчины, который был ей таким близким и чужим одновременно. Он никогда не начинал разговор первым, словно оставляя за ней право выбирать, хочет ли она, что бы он остался или же ушел. - Доброе утро, мистер Голд. - Доброе утро, Эмма. Как вы себя чувствуете сегодня? - Хорошо. Эмма знала, что дальше последует краткий рассказ о последних новостях из жизни Сторибрука, пожелание поскорее выздоравливать и возвращаться к своей семье и обязанностям шерифа, пара шуток, произнесенных невеселым тоном и сказанных более для приличия и прощальное пожатие, когда его рука задерживала ее ладонь на долю секунды дольше, чем это положено при вежливом прощании и глаза, пристально смотревшие на нее из-под полуопущенных ресниц - излучали такую нежность, что она опускала взгляд, стараясь сдержать подступившие слезы и проглатывала комок в горле... Снова и снова, день из дня, ни намека, ни тени надежды, ни улыбки... Зачем он приходит? Эмма задавала себе этот вопрос каждый раз после его ухода, корила себя за нерешительность, клялась, что завтра обязательно задаст так волнующий ее вопрос... Но наступал следующий день и все оставалось по-прежнему. Ей стало казаться, что она проживает один и тот же день, раз за разом, не в силах вырваться из этого заколдованного круга. Ведь так уже было - время остановилось и люди проживали один и тот же день из недели в неделю, из месяца в месяц, из года в год. На протяжении 28 лет длился один долгий день. А потом пришла она - Спасительница, та, кто заставила время бежать быстрее, кто разбудила всех вокруг лишь одним своим появлением. И вот теперь она сама в этом заколдована кругу и нет никого, кто мог бы разбудить ее... Зачем он приходит..??? Ведь он помнит..., не может не помнить. Эмма не забыла то удивление, которое она испытала, увидев его в первые после побуждения в больничной палате. Она знала мистера Голда - всегда уверенного в себе, элегантного, собранного человека. Безжалостного и цепкого дельца, не имевшего сострадания к окружающим его людям и интересовавшегося ими только в связи с какой-либо выгодой для себя. Человек, которого она увидела, очнувшись в больничной палате после 2-х недельной комы...хотя Там для нее прошел почти год...был не тем, кого она знала прежде. Эмма увидела Румпельштильцхена - такого, каким она оставила его в их последний день вместе. Нерешительного, боявшегося потревожить ее неловким движением, неуместным вопросом... Она должна сама разорвать этот заколдованней круг. Только она и никто другой - ни Генри, которому она не могла объяснить, что в той, другой жизни, она обрела и потеряла человека, которого полюбила всем сердцем. (Который, к слову, в этом мире оказался дедом её сына. Пока Эмма не хотела об этом думать, поскольку всё и так было слишком запутано, пообещав себе разобраться с этим позже. Однако эта мысль не давала ей покоя.) Ни Мэри Маргарет, которая искренне переживала за Эмму и не могла понять, почему оказавшись снова в кругу своей семьи ее дочь чувствует себя такой несчастной и потерянной. Единственный, кто мог бы помочь ей справиться с её отчаянным положением - молчал. Он, cловно давал ей возможность вспомнить его или забыть, и в этом случае более ни словом ни делом не напоминать ей о том времени, что они провели вместе. Но он помнил, Эмма ясно читала это его в его взгляде, голосе, которым он разговаривал с ней, в непроизвольных жестах, которыми он выдавал в себе того нерешительного искалеченного человека, повстречавшегося ей однажды в лесу. -Доброе утро, Эмма. Эмма подняла глаза и вдруг обнаружила его сидящим около ее постели. Она была так глубоко в себе, своих мыслях, что даже не заметила, что он уже какое то время находился в ее палате. -Доброе утро, мистер Голд. Что-то сдвинулось с мертвой точки.. пока еще не осознавая, но чувствуя, что что-то изменилось, она стала лихорадочно соображать.... - Как вы себя чувствуете сегодня? -Хорошо ... Он заговорил первым! - Она поймала наконец мысль, молнией прошившую ее сознание, - им лишь нужно было нарушить привычный распорядок вещей. Он заговорил первым. - Спасибо, что навещаете меня, мистер Голд. Он сморгнул, в глазах появилась растерянность - слова, готовые сорваться с языка там и остались. Она застала его врасплох. - Я..просто,... - растерянность уступала место надежде. - Эмма... Я хотел... Эмма не отрываясь смотрела на него, она видела сейчас того человека, которого любила всем своим существом. То, как он встал, слегка качнувшись, перенеся вес c больной ноги на здоровую, как смущенно потер плечо - все это было так знакомо ей, что она на мгновение увидела их в маленьком домике с глиняным полом, стоящих друг напротив друга, старающихся выровнять дыхание и смотрящих в смущении в разные стороны после их первого поцелуя. - Румпельштильцхен...? Ошеломленный взгляд широко распахнутых карих глаз длился всего мгновение, затем потух, скрытый ресницами . - Да, Эмма? Сердце пропустило удар. Сглотнула и севшим вдруг голосом выдавила из себя слова, ставшие тяжелыми, как капли дождя в спертом воздухе перед грозой. - Когда мы впервые встретились... Вы сказали мне, что Эмма - это прекрасное имя.. Она вглядывалась в его лицо, пытаясь уловить в нем перемену. - И это так. Лицо Голда оставалось бесстрастным. -Вы помните, где это было? Спросила, по-прежнему настороженно вглядываясь. -Конечно, Эмма. В гостинице " У Бабушки".