ИКРА

      Ночь была лунная. Мне плохо спалось. Я ворочался на диване, тщетно пытаясь расслабиться. Как только сон приближался, маня мягким туманом, тело вздрагивало, наполняясь паническим жаром. И всё начиналось по новой. Я снова долго успокаивал расшатанные нервы, лежал, не шевелясь, как хитрый охотник, подстерегающий сон. Ночь мучила меня, то и дело подкидывая нелицеприятные воспоминания. Лишь ранним утром, когда в квартире зашевелились родственники, я, наконец, смог уснуть. Вполне логично, что, проснувшись, я почувствовал себя ватной ёлочной игрушкой. Сделав усилие над собой, я поднялся, думая лишь о своём важном деле. Профита следовало найти незамедлительно, пока ещё день. Контрастный душ привёл меня в чувство. Выйдя из ванной, я, к своему удивлению, обнаружил на кухне Профита. Он по-свойски сидел за обеденным столом, положив тонкие руки перед собой. Я воровски огляделся, переживая, не заметят ли его домашние, но в квартире было на редкость тихо. В одном полотенце на бёдрах, с непросушенными волосами, едва касающимися плеч, я подошёл ближе и тихо сказал, чтобы никто кроме Профита не услышал меня:       — Ты не представляешь, насколько ты мне нужен сейчас.       — Я знаю, — ответил Профит. — Поэтому я здесь.       — Как ты узнал? — растерянно спросил я.       — Твои истерические эманации и мысли фонили всю ночь. Я плохо спал. Возможно, надо было явиться раньше.       — Слушай, я вообще не привык рассказывать о своих, — я замялся, — интимных переживаниях сексуального плана, но… — я подбирал слова, всматриваясь в безэмоциональное лицо, закрытое косой чёрной чёлкой. — Какой-то червь делал куниллингус моей девушке, пока мы спали, — выпалил я.       — Она получала от этого удовольствие? — невозмутимо спросил Профит.       — Это обывательский интерес или?.. — смутился я, сжав челюсти.       — Без этого знания я не смогу понять, какой из демонов посещал её и что ему нужно.       — Нет, — коротко ответил я. — Она девственница и… вскрыть её мне так и не удалось, — исповедался я.       Профит поднялся.       — Это не инкуб, как я сначала думал. Эта срань с низших уровней, — загадочно сказал он. — Нам придётся пойти к специалисту. Одевайся, — процедил он, и мне показалось, что он посмотрел «невидимым взором» на моё влажное полотенце на бёдрах.       Пока я напяливал джинсы и сушил голову, Профит терпеливо ждал.       — Что ещё за специалист? — переспросил я, выходя из подъезда дома.       — Друг. Парень живёт в дрянном квартале и отлично изучил низших тварей. Знает их разновидности, знает их привычки и особенности, знает, как их искать и отлавливать.       Я кивнул, а Профит, одетый в свой неизменный чёрный свитер с синими полосками, вёл меня по преображённому городу. Высокие дома, страдающие от обратной перспективы, склонялись над нами, изучая и заслоняя небесный ультрамарин. Улицы стали уже в несколько раз, превратившись в тесные проходы. Индиговые лужи под ногами, затхлый, душный запах канализационных труб и красные мусорные баки, в которых рылись мелкие животные, отчасти напоминающие крыс, — обстановка «нижнего города». Что-то чёрной тенью бросилось у меня из-под ног и застыло в нескольких шагах, прижимаясь меховой спиной к фундаменту нависающего здания. Огромные ультрамариновые глаза уставились на меня. Животное зашипело низким тембром, показав утыканный несколькими рядами игольчатых зубов рот. Я непроизвольно остановился.       — Не бойся, — улыбнулся Профит, — это ниппер. Он не нападёт. От тебя пахнет мылом.       Я нахмурил брови, смутившись, но продолжил ходьбу.       — То есть… хочешь сказать, что если бы утром я не помылся, то сейчас этот ниппер вцепился бы в меня?       Профит кивнул и улыбнулся:       — При таком раскладе я бы спугнул его до того, как мы приблизились.       Я мотнул головой и перепрыгнул через липкую индиговую лужу, в которой трепыхалась пара красных жучков. Обрывки газетной периодики зависли в воздухе. И от моего прыжка они колыхнулись в сторону и медленно поплыли вверх, туда, где куполом сходились крыши домов.       — Я должен предупредить тебя. Совсем забыл, — заметил Профит, оправдываясь.       — Насчёт чего?       — Парень этот… специалист… — Профит подбирал слова.       — О чём опять ты мне не сказал? — с упрёком проговорил я.       — Как бы тебе объяснить… — Профит коснулся кончика носа. Он явно был немного взволнован. — Он нормальный парень, в целом обычный, но сейчас фаза луны… я думаю, ты заметил, тоже ведь плохо спал…       — Я плохо спал по иным причинам, не зависящим от фазы луны, — рассерженно перебил я.       — Это спорный вопрос, — не согласился Профит, — но… у этого парня облик зависит от фазы луны. И сейчас как раз, вот как назло, — эмоционально добавил он, — он находится в нечеловеческом облике.       — А в облике кого? — напористо спросил я.       — По-вашему, это ликантроп.       — Хм, — усмехнулся я, — оборотень. Это меня не слишком пугает. Разве что следует напрячься, если он кидается на людей и занимается каннибализмом, — пошутил я, надеясь, что это неправда.       — Мне бы хотелось, чтобы ты был… потолерантнее… — попросил Профит. — Он действительно может тебе помочь в данном щекотливом вопросе.       Специалист жил в пятиэтажной «хрущёвке», которая пряталась под сводами промышленных зданий. Тёмное нутро её пахло стряпнёй. Квартира ликантропа располагалась под самой крышей, на последнем этаже, где на лестничной площадке скопилась индиговая лужа из-за подтекающей крыши. Я требовательно постучал в дверь. Послышались шаркающие шаги, стукнул засов. На пороге стоял двухметровый человекопёс в фартуке. Нелепое зрелище, учитывая, что на переднике был изображён накачанный мужской торс. Анатомически оборотень — практически человек, лишь шею его украшала собачья голова с заострёнными ушами, как у добермана, а ноги — по-собачьи вывернуты суставами назад. Тело его покрывала гладкая и короткая чёрная шерсть. Ликантроп окинул нас быстрым взглядом, нелепо стряхнул с вполне человеческих, но мохнатых рук воду, вытер их об передник и низким голосом сказал:       — Ребят, пройдите в комнату. Я сейчас.       Он тут же скрылся за поворотом стены. Профит послушно прошел в комнату и сел на диван перед включённым широким телевизором. Эта холостяцкая однокомнатная квартира выходила окнами на северную сторону, но солнце хитро попадало в окна, отражаясь от глянцевой поверхности промышленного здания напротив. Комната была небольшая, но комфортная. По содержимому поверхности его стола я бы скорее решил, что она принадлежит какому-нибудь геймеру или программисту.       Профит, как я заметил, чувствовал себя как дома. Он тут же переключил пультом режим в телевизоре и, усевшись удобнее, взял джойстик от приставки. Складывалось впечатление, что он бывал здесь много раз. Я вышел из комнаты и направился на кухню.       Лучи отражённого солнца падали на мебель, создавая ощущение уютности. Человекопёс в своём нелепом фартуке стоял возле раковины, в которой плескалась вода. Он чистил картошку, выковыривая глазки. Картошка при этом адски визжала, издавая пронзительный писк всякий раз, когда он погружал короткое лезвие острого ножика в её фиолетовую плоть. Я опёрся на дверной косяк, наблюдая за ним.       — Паршивую картошку продали, — пробурчал он, приподняв брыли и оголив клыки цвета слоновой кости, — видишь, сколько глазков? — недовольно спросил он, показывая на вытянутой руке следующую картофелину. Картофелина, секунду назад бывшая вполне однородного фиолетового цвета, вдруг распахнула несколько несимметричных глаз разного размера и язвительно засвистела.       — Дерьмо собачье! — не выдержал я, затыкая уши.       — Э-э! Поаккуратнее на поворотах, — пробасил ликантроп, — я бы попросил выбирать выражения.       — Извини, — ответил я, поздно опомнившись, что передо мной стоит двухметровый мускулистый «доберман».       — Это последняя, — выдохнул он, бросив картофелину в кипящую воду, и его вытянутая морда приобрела удовлетворённое выражение.       Он вымыл руки-лапы под водой, скоро вытер их о фартук и протянул мне руку для пожатия.       — Так вот ты какой, Мессия… — брыли его сложились в подобии дружественной улыбки, — про тебя столько всего болтали тут.       — Мне не нравится эта статусность. Я хочу обычной жизни. — Я заглянул в глаза Анубиса, как я сам успел прозвать ликантропа. — Но мне, видишь ли, очень мешают черви-переростки в моей постели.       — А вот тут поподробнее… — серьёзно проговорил он, жестом предлагая присесть.       — Тебе плеснуть? — осведомился он между делом, потрясая початой бутылкой, на которой был изображён Иисус со сложенными ладонями в молитве, возвышенно закативший глаза.       — Слышал от… — замялся я, поглядывая на бутылку с водкой, — одного знакомого, что «Мессия» в первой половине дня пагубно влияет на потенцию, — я приподнял уголок рта в шутливой ухмылке.       — Всё врут, подлецы, — он оскалил пасть и резким движением лапы-руки закинул содержимое стопки в горло. — Зарычав, он показал клыки и вновь потряс бутылкой перед моими глазами.       Я кивнул, решив, что пойло должно немного расслабить меня. Намечался деликатный разговор.       Картошка хлюпала в кастрюле на плите, а я исповедовался перед человекопсом. Он спокойно выслушал мой рассказ, потом задал интересующие вопросы. Всё, что мог откопать в своих воспоминаниях, я выдал, надеясь, что любая мелочь поможет. Анубис замолчал, морда его приобрела задумчивое выражение. С минуту мы сидели в тишине, слушая бульканье на плите, потом он причмокнул и сказал:       — Низший демон. Змей. Питается жизненной и сексуальной энергией девственницы, высасывая её непосредственно из матки жертвы. — Он вдруг вскинул руку, показывая на меня пальцем. — Ты знал, что магическая сила женщины — в её матке? И то, что девственницы подобны мощной электростанции, вырабатывают энергию в огромных количествах?       Я замотал головой.       — А твоя ещё и рыжая. Ты знаешь, что у рыжих женских особей огромная сексуальная энергия? Это всё из-за их нечестивого родоначальника. Рыжая — это чистый и почти неисчерпаемый колодец для него. Этот вид демонов питается энергией исключительно девственниц.       — А если её лишить… — я не договорил.       Он отрицательно замотал головой.       — Насколько мне не изменяет память — у тебя не получилось, — ехидно оскалился он. — Демон никогда не допустит тебя до неё. Ты ничего не сможешь с ней сделать, пока не ликвидируешь демона. Она принадлежит ему.       — Какая-то чушь собачья!       — Твою-то мать! — подскочил на табуретке Анубис. — Если ты не доверяешь мне, то иди к рыбине и сиди на её хвостах. Я не обязан прочищать тебе мозги и выслушивать, что собаки — дураки! — эмоционально выпалил он.       — Остынь… — мне было стыдно, я приподнялся, положив руку на его плечо. — Остынь, чувак.       Он послушался. Налил себе ещё стопарь «Мессии» и влил в пасть.       — У меня есть причина злиться на тебя, но я помогу тебе в этом деле. Может, тогда… кое-кто, наконец, перестанет… — он икнул, — смотреть в твою сторону.       Я ни черта не понял из его последней фразы, спустив всё на алкоголь. Анубис явно не умел пить. Уж это-то я заметил.       — Так как быть? — спросил я, желая получить инструкцию к действию, пока он был ещё относительно трезв.       — Идти на охоту. Я подготовлю всё необходимое. Завтра. Ночью.