Одна вершина тесна для двоих

Султанша стояла перед зеркалом, примеряя новое жемчужное ожерелье. С детства все знали её как большую модницу и любительницу нарядов. На то платье, что было надето на юную госпожу, портные не пожалели ни розового струящегося шёлка, ни вышивки серебряной нитью по всей длине. Постучавшись, в покои зашёл Сюмбюль Ага. - Михримах Султан, - поклонился он. - Повелитель желает вас видеть. - Я уже иду, Сюмбюль, - раздался уверенный голосок девушки. Идя по Зототому Пути, Михримах думала о тех, кто в последнее время часто занимал её мысли - о Бали и Эсмахан. С потерей предмета воздыхания султанша уже почти смирилась, а вот разлучницу по-прежнему не могла простить. Луноликая принцесса сама недоумевала, почему так сильно ненавидит двоюродную сестру, ведь Бали уже не вернёшь - он окончательно и бесповоротно стал мужем Эсмахан. И даже если по какой-то причине их брак будет расторгнут - она не сможет вновь полюбить того, кто уже побывал в объятиях кузины. Причиной такого мнения Михримах была, конечно, гордость - чувство, привитое ей с рождения с молоком непокорной судьбе матери и с благородной кровью, полученной от отца. И любое действие, происходившее против её ярого желания, Султанша Солнца и Луны расценивала как личное оскорбление. Слёзы и боль безответной любви отступили уже далеко, и Михримах собиралась действовать - не дать жить спокойно той, что когда-то заставила её страдать и в минуту слабости и отчуждения чуть не довела до самоубийства. Пока, госпожа не имела какого-то конкретного плана действий, решив поступать по обстоятельствам. Зайдя в покои отца, она увидела там и матушку, и трёх младших братьев. - Повелитель, - склонилась она, попутно думая, что она позвана сюда не просто так, раз приглашена и вся семья. - Моя луноликая доченька, - Сулейман поцеловал её в лоб. - Дети, мы тут с мамой посоветовались и кое-что решили. Однажды я говорил вам, что наложница Мустафы беременна. По расчётам, месяца через три у неё родится ребёнок. По традиции, мы все вместе поедем на имянаречение новорождённого и задержимся в Манисе подольше - поохотимся. Там прекрасные дикие леса, в которых много разной дичи, не то что около Стамбула. - Я тоже хочу поехать к Мустафе, - подал голос малютка Джихангир. - Сынок, ну как же это поедут, и без тебя? - ласково сказала Хюррем, присев на корточки рядом с Джихангиром. - Да это не мы, это ты должен брать нас с собой, ты ведь так любишь старшего брата! Ну что, возьмёшь нас с собой? - улыбаясь, спросила Хюррем. - Я поеду только с тобой, мамочка! - нежные тёплые ручки обвили мамину шейку лучше самого дорогого ожерелья в мире. - Конечно, мой львёнок, - с наслаждением прошептала Хюррем. - А к тебе, Михримах, у меня особый разговор, - серьёным тоном сказал султан. Девушка внутренне напряглась: - Я слушаю, повелитель. - Ты - дочь повелителя трёх континетов и должна соответствовать своему высокому положению. Я хочу, чтобы когда в Манисе мы вместе с твоими братьями совершали конные прогулки, ты сопровождала бы нас. У тебя есть три месяца, чтобы в совершенстве овладеть верховой ездой, которую ты забросила ещё в детстве после неудачного падения с лошади. Заниматься с тобой согласился твой прежний учитель - Рустем Паша. Через час он ожидает тебя в двоцовом ипподроме. - Отец, - нахмурилась Михримах. - А что, если я не хочу быть наездницей? Ведь я султанша - с детства выросла в гареме и не привыкла к таким вещам. Никто из госпожей не умеет ездить на лошади - ни Хатидже Султан, ни Шах Султан, ни Эсмахан, ни кто другой. К тому же, с детства у меня остался страх падения. - Кое-кто, вопреки мнению, что верховая езда не женское дело. всё же научился катанию на лошади - и это твоя мама! А твоя боязнь пройдёт, как только у тебя начнёт что-то получаться. - А если не начнёт? - упрямилась Михримах. - Обязательно начнёт, ведь ты моя дочка - упорства преодолевать трудности тебе не занимать, - уговоривал девушку отец. "И моя." - подумала Хюррем. - Ты что же, струсила? - пытался подзадорить дочь Сулейман. Мхримах не решалась ничего ответить. - Милая, Рустем Паша - очень умелый и чуткий учитель, ты быстро всё поймёшь, - замолвила Хасеки словечко за верного ей человека. - Ну раз вы так этого желаете - я согласна. Разрешите идти готовиться к верховой езде, повелитель? - султанша сдалась напору родителей. - Михримах, не думай, что я тебя заставляю делать это. Я лишь хочу, чтобы твои грустные мысли рассеялись, и милое личико вновь озарила улыбка, которую я так люблю. Знай - ты всегда найдёшь во мне поддержку и опору во всех трудностях, - повелитель прижал дочку к себе, будто стремясь оградить её от всех напастей. - Спасибо, папа, - по шеке девушки скатилась слеза благодарности. Она ощущала себя, как за каменной стеной. *** В назначенное время Михримах в сопровождении двух служанок прибыла в дворцовый ипподром. На ней было немаркое коричневое платье из плотной ткани, удобные полусапожки вместо привычных туфель; её волосы прислужницы заплели в тугую косу, а поверх лица была накинута ткань, наподобие вуали. Довольно рано прибывший и долго ожидавший Рустем Паша заметно приободрился. Навстречу ему шла, ни много ни мало, самая красивая девушка на свете. Такая недосягаемая, далекая, но в то же время, находившаяся рядом с ним. Паша лично не встречался с молодой султаншей с тех пор, как ещё ребёнком учил верховой езде. И вот сейчас, ему выпал шанс, применив старые знания, вновь общаться с Михримах Султан. - Госпожа,- поклонился он. - Здравствуй, Рустем. Как видишь, я полностью в твоём распоряжении, - от этих слов паша еле сдержал своё буйное воображение, повлекшее фантазии, о которых стыдно было и подумать. - Михримах Султан, перед тем, как мы начнём, я хотел бы вам дать несколько советов. Во-первых, лошадь не нужно бояться - она сразу чувствует страх и начинает себя неестественно вести. Во-вторых, боязнь относительно вашей безопасности совершенно излишня. Запомните, я - тот, которого лошадь слушается беспрекословно, рядом. Я не позволю ей причинить движение, которое хоть сколько-нибудь будет вам неудобно. В-третьих, если вы почувствуете дискомфорт, или же у вас наоборот получится сделать что-то самой - расскажите мне. Я дам вам совет, который в сочетании с немедленной практикой будет иметь довольно эффективный результат. Ну, вот, пожалуй, и всё. У вас есть какие то особые пожелания? - закончил мужчина, любуясь своей собеседницей. - М-м-м... Рустем, понимаешь - это всё не просто так. Повелитель лично выразил пожелание через три месяца увидеть во мне совершенную наездницу. Кое-какой опыт у меня есть, но этого мало. - Михримах Султан, вам не нужно никакого прежнего опыта, если есть сильное желание. Именно оно, порой, заставляет человека совершать невозможное. До осени, прикладывая достаточные усилия и стараясь, вы будете отличной наездницей. Ну а чтобы проверить ваши нынешние навыки, прошу, - и Рустем подвёл к хозяйке её белую лошадь. - Для начала, пусть она вас вспомнит - погладьте её. - Звёздочка, ну здравствуй, милая моя, - поглаживая морду лошади, приговаривала Михримах. - Как же я тебя давно не видела! Ты ведь дашь мне покататься на тебе, моя хорошая? - девушка употребила всю свою нерастраченную ласку на то, чтобы понравиться лошади. - Госпожа, почаще навещайте её и кормите из своих рук, так вы приобретёте полное доверие друг к другу. - Ой, не надо. Ха-ха-ха, щекотно! - засмеялась Михримах, когда Звёздочка лизнула её своим большим мокрым языком. Этот смех очаровывал Рустема всё больше и больше. Какая же она милая, дочь Хюррем Султан! - Гюльнара! Подай мне платок, - подозвала султанша прислужницу. Утеревшись от неожиданной ласки лошади, Михримах краем глаза глянула на Рустема. Она уже довольно давно его не видела, и за это время хорват изменился в лучшую сторону. Впалые щёки приятно пополнели, жёсткая щетина, покрывавшая подбородок, стала мягкой тёмной бородой. Да и в целом, внешность Рустема стала намного привлекательней, чем раньше. Улыбнувшись ему, она спросила: - Рустем, когда мы уже будем кататься? Улыбнувшись в ответ, он сказал мягким голосом: - Если вы не боитесь - прошу, - отпустив уздечку лошади, которая после этого, тем не менее, по-прежнему стояла на месте, Рустем помог Михримах подняться в седло. Ощущения юного женского тела в руках не поколебали стойкость паши, который сейчас был лишь учителем верховой езды. Михримах же было неловко чувствовать прикосновения чужого мужчины. - Крепко держитесь за поводья, султанша, - предупредил Рустем. - Ой, это так непривычно! Я точно не упаду? - забеспокоилась девушка, которую вновь одолел мнимо отступивший страх. - Рядом со мной не упадёте, - усмехнулся Рустем. - Ведь я опытный наставник, - добавил он через секундную паузу. Михримах испытывала двоякие ощущения от катания на лошади. С одной стороны ей было приятно почувствовать себя "на коне", но с другой, её не оставляла боязнь, из-за которой несколько лет девушка не садилась в седло. Но лошадь шла шагом, равномерно покачиваясь и цокая копытами, что вселило в султаншу некоторое спокойствие. Она мысленно успокаивала себя, что ничего дурного не случится, что рядом Рустем, который ни за что на свете не даст ей упасть. Вспомнив его совет, насчёт рассказа своих ощущений, девушка поделилась: - Эта стабильная ситуация: тихий ход лошади и то, что я немного к ней привыкла, вселяет в меня уверенность в том, что обучение немного продвигается. - Так и есть, султанша. Поделюсь своим опытом: если лошадь сразу приняла седока и ведёт себя спокойно, то в дальнейшем в общении с ней не будет проблем. Уже несколько минут вы катаетесь, а она не проявляет признаков беспокойствия, значит, всё хорошо. Теперь обучение зависит лишь от вас, Михримах Султан. - Надеюсь, я сумею выполнить поставленную задачу. - Теперь я в этом не сомневаюсь, госпожа. Честно признаюсь, сегодня я не хотел сажать вас на лошадь, чтобы вы с ней просто пообщались, погладили и привыкли друг к другу. Даже когда вы выразили желание прокатиться - я ожидал более худшего. Вижу, как вам трудно преодолеть страх внутри себя. Его очень трудно перебороть, так как детские впечатления - самые сильные. Но должен сказать, что вы неплохо справляетесь с волнением, не давая почувствовать его лошади. Ведь состояние животного - тоже немаловажный фактор для хорошей верховой езды. Я много лет провёл среди этих животных и хорошо их знаю: породистые лошади, коей и является Звёздочка, чувствительны не меньше, чем человек. - Я понимаю тебя, Рустем. Эмоциональное состояние - это двигатель всех поступков человека. Бывает, в дурном настроении мы натворим такого, о чём впоследствии сожалеем. В минуту слабости люди могут совершить необратимые поступки, - девушка вспомнила свою глупейшую попытку наложить на себя руки, о чём в здравом уме постоянно сожалела. Хорошо, что об этом знает только верная Гюльнара! - Михримах Султан, ещё пару кругов по ипподрому, если вы не возражаете? - ему нравилось произносить это имя. - Конечно, Рустем! - а уж слышать своё из её уст - такая услада! *** Во дворец Бали Паши и Эсмахан Султан день назад приехал старший брат Малкочоглу - Джандар Бей. Его пригласил в Стамбул сам паша, недавно ставший зятем династии, чтобы родственник занимался своей профессией - учительством, на более высоком столичном уровне. Джандар был высоким черноволосым мужчиной средних лет, носившим аккуратную бородку. В его карих глазах всегда таилась какая-то грусть. Он редко улыбался, был немногословен и, порой, безразличен к собеседнику, что, безусловно, играло не в его пользу. В жизни Малкочоглу-старшего была история, которая и сделала его столь замкнутым. Несколько лет назад он встретил, полюбил с первого взгляда, а затем женился на прекрасной и скромной девушке. Молодые были очень счастливы, ведь вскоре у них родился сын - Алемшах. Заботливая мама не спускала сыночка с рук, с каждым днём привязываясь к нему всё сильнее. В этой маленькой семье царило абсолютное счастье, но в одну из зим, пробыв долго на улице, женщина сильно простыла, промучилась несколько дней и умерла. Новоиспечённый вдовец был безутешен: нет, он не придавался истерике, не лил потоки слёз, просто с каждым днём он становился всё нелюдимей, переживая горе внутри себя. Лишь полуторагодовалый сын заставлял бея забывать о пережитом несчастье. Именно этот человек вместе с трёхгодовалым сыном предстал перед некоторыми представителями династии, прибывшими на ужин в дом Бали и Эсмахан, чтобы познакомиться с Джандаром. Среди гостей были: султан Сулейман с неизменно улыбчивой Хасеки Хюррем и дочерью Михримах Султан; познакомиться с родственником прибыли и Лютфи Паша, оставивший беременную супругу дома, и Хатидже Султан, на этот раз одна, так как её муж был послан разобраться с каким-то важным делом в Анатолии. Также, вместе с влиятельными господами прибыла и скромная Гюльфем Хатун, которая сразу же попала в центр внимания. Как только женщина вошла в помещение, маленький Алемшах мгновенно изменился в лице. Затем он дёрнулся, и ринулся со своего места: - Мама, мамочка, ты вернулась! - мальчишка из всех своих силёнок прижался к ноге Гюльфем и заплакал. - Тише, тише, малыш... - женщина поглаживала взъерошенную головку малыша и не удержавшись, проронила несколько чистых, словно горный хрусталь, слёз. - Простите, повелитель. Алемшах, идём, - Джандар попытался забрать сына из рук трепетно успокаивавшей его женщины. - Гюльфем Хатун что, похожа на маму этого мальчика? - спросила Михримах с лёгким интересом. - Султанша, вот и именно, что нет. Я совершенно не понимаю, почему Алемшах так себя ведёт, - покрасневший от стыда бей вновь совершил попытку увести сына, на что тот ответил громким плачем и криками о том, что он не уйдёт от мамы. - Ладно, Джандар Бей, оставьте его. Дорогие гости, прошу к столу, - пригласила Эсмахан гостей. На протяжении всей трапезы маленький Алемшах не разжимал рук, сцепленных на шее Гюльфем. А женщина чувствовала себя совершенно счастливой. Она ощутила маленькую частичку тепла, которого она могла бы получить в разы больше, будь жив её сын. Грудь Гюльфем содрогнул горестный вздох.