Перлы из фанфиков, сплетенные в рассказ.

Капли воды разбивали мокрый асфальт, Джон в свитере на босу ногу возвращался на Бейкер-стрит, 221В. Он снова провел это промозглое утро на кладбище, уговаривая Холмса вернуться домой. Прошло сорок дней, а Шерлок так и не умер. – У меня к тебе всего одна просьба, прояви свою гениальность – вернись домой. Пожалуйста, Шерлок, прекрати все это, прекрати. Аах-ох, – он заплакал, но собрав волю, сдержал свои чувства. Развернувшись, Джон встал, как выкопанный, всем своим видом показывая, что нужно делать, и покинул кладбище. Слезинка выкатилась из глаза Шерлока и пустилась в путешествие по острым скулам, прокатившись по лбу и соскользнув по переносице, капнула с подбородка. Он не мог больше оставаться тут, пора было возвращаться. К обеду в Лондоне распогодилось, и Шерлок решил, что настало время. Это был замечательный летний денек. Солнце светило особенно ярко, выжигая людям глаза. – Ну как? – спросила взволнованная миссис Хадсон, открыв дверь, как только почувствовала, что в воздухе запахло Джоном Уотсоном. – Я думаю, что он сегодня вернется, нужно немного прибраться к его возвращению. – Ой, какая приятная новость, – обрадовалась женщина. – Сделать вам кофе? – Да, пожалуйста, – ответил ей Ватсон и направился в комнату Шерлока. Джон бегом преодолел лестницу, ведущую к их с Шерлоком квартире, на пороге притормозил и подумал что... надо бы подумать! Решив все-таки не терять время, он смело открыл дверь. Вид комната производила удручающий: везде разбросаны листочки, фотографии, в свете окна плясала пыль, кресло, кричащий ковер, и стоял подавленный диван. – Не печалься, старый друг, скоро вернется твой хозяин, – успокоил его в очередной раз Ватсон. Джон начал прибираться в их квартире, но в итоге потерялся. Время шло, а он все никак не мог найти выход, хотя отчетливо слышал голос миссис Хадсон, зовущей его пить кофе. Им овладела ярость, мысли затуманились. Джон ударил кулаком по сервизу хозяйки, перевернул диван и, сметая ковер и прикроватный столик, вывалился из комнаты, после чего убежал. – Стойте, – крикнула ему миссис Хадсон. – А кофе? – Простите, меня занесло. Столько всего навалилось в последние дни. – Я вас понимаю, садитесь, пожалуйста, вам я без сахара сделала. Критично осмотрев помещение, подумав, что и так сойдет, Джон опустился в кресло и скрестил ноги на груди. В дверь постучали. Это оказался Майкрофт, который уже полчаса мучил дверной звонок. Не желая уходить, не рассказав друзьям, что съев вечером пончик, утром поправился на двенадцать килограмм. Он барабанил в дверь. Майкрофт Холмс был упортым и доставучим, этого у него было не отнять. "Вездесрущий Майкрофт Холмс" называла его миссис Хадсон, но он не обижался на женщину, а переводил все в шутку. Они сидели и пили кофе, пока в это самое время по улице, любуясь небом цвета неба, шел Шерлок. Он возвращался домой. Вдохнув лондонского воздуха, он смело открыл дверь и крикнул: – Я дома! Джон поднялся, все внутри него затрепетало от радости. Он спускался по лестнице, его ноги перебирали ступень за ступенью, его мысли были далеко. Джон думал о Шерлоке и о молоке, когда лестница спустила его с себя, перебрала его ноги своими ступенями, перебрала его руки, перебрала его кости и тихо уложила на пол. Шерлок стоял перед ним во всей своей красе: на нем был коричневый шарф синего цвета, а густые черные кудри выбивались из-под пиджака. От неожиданности брови Шерлока резко подпрыгнули на лоб, мелькнула доля улыбки, нижнее веко правого глаза дрогнуло. – Джон, ты не ушибся? – Нет, что ты, я просто очень рад тебя видеть, – Ватсон попытался тоже вздернуть бровь, но чуть было не грохнулся снова. Шерлок поковырял зрачками в глазах Джона, и восхитительно опытные губы взяли инициативу в свои руки. – Вы долго там? – спросил Майкрофт, поторапливая мужчин подняться наверх. Шерлоку ничего не оставалось, как тащить себя и Ватсона на третий этаж, проклиная все на свете злаки. – Почему так долго? – начал без предисловий Майкрофт. – Преступность разгулялась, а ты устроил себе отпуск. Шерлок равнодушно – он унаследовал это качество от своей скрипки – отвернулся к стене, ничего не ответив брату. – Ты видел Мориарти, – настаивал тот. – Я с цыганами посмотрел, как Джим верхом на медведе, с балалайкой под мышкой и с Эрминэ, крепко держащей его за плечи, скакали в закат и плакали от счастья. – Он что-нибудь сказал тебе? – поинтересовался испуганно Джон. – Обещал выжрать мне сердце, перед этим поубивав немного взглядом. Но, как вы понимаете, убить меня – это уже не актуально. – Как ты мог? – решил высказаться, наконец, Ватсон. – Мы тебя оплакивали. – Людям свойственно умирать, Джон, с этим ничего не поделаешь, они умирают от того, что ходят, от того, что едят, от того, что дышат, от того, что у них есть руки и ноги, от глаз и ушей, Джон. От этого все мрут. После такой речи Миссис Хадсон полчаса собирала себя по всей квартире, но так и не смогла найти очки. Шерлок понял, что переборщил, и молча, заткнулся. День прошел за разговорами, и вечером все, устав после трудного дня, легли спать. Джон, как обычно, в диван, а Шерлок плюхнулся на диван и зажевал подушку животом. Ночью его, правда, подбросило, и он не сразу сообразил, что причиной был всего лишь сигнал пришедшей смс. Но решив не обращать внимания, Шерлок снова заснул. Джон проснулся ранним утром, когда солнце еще не коснулось лондонских крыш. Ему казалось, что он высрался за всю жизнь. – Как же хорошо, – сказал он вслух и направился в душ. Все вернулось на круги своя: голова свежего трупа красовалась в пробирке на столе, а Шерлок выбрасывал американца из окна своего дома, но тот упорно возвращался обратно. – Идите работать, мальчики, новые преступления ждут вас, – напоив своих постояльцев чаем, произнесла миссис Хадсон, после чего чпокнула комнату. – Ты тоже это видел? – спросил Джон у Холмса. – Да, ну и что? – Но в ее-то возрасте. – Да ладно, Джон, не будь брюзгой. Лондон приветствовал своих героев, и они сразу забыли про миссис Хадсон.