what do we know?

Чониновская жизнь давно потеряна в чанелевских улыбках и прикосновениях, а еще этот глубокий до костей смех, пробирающий голос. Видимо, его пытка чем-то особенная, от чего растворяется огнями ночного города, потому что, к сожалению, чаще всего, он один. Чанель любит закрываться, стараться не показать все свое живое. Чонин бегает от всех, от людей, а больше от себя. Они даже редко пересекаются в университете и не то чтобы им мешали разные факультеты, просто Пак со своей компанией пропадает где-то постоянно, у них свои дела, а Кай любит просыпать пары на задних рядах аудиторий, а потом постоянно нагонять/ многие удивляются, как он все-таки успевает учить все. Но эти нечастые встречи, это время отпечатывается скрытыми гематомами внутри Кима /даже хочется от этого кричать. Потому что младший совсем не умеет отпускать. Они все живут в общежитии, на что Ким считает, что тут жить не просто сложно, так еще и неприятно. Не хочется делить свое личное пространство. И совсем не любит, когда его друг и сосед по комнате Чондэ решает устроить посиделки компаниями. Ведь тогда Чонину приходится проводить с ними время тоже /потому что просто так не отпускают/ и кое-как выдавливать из себя улыбку. Потому что Чанель улыбается, отшучивается и приобнимает за плечо какого-то черт бы его подрал парня – Чунменом звать, кажется. Поэтому когда все подвыпьют, когда в это время Чондэ окончательно расходится, начиная глупые игры типа фантов, Кай быстро, пока его не замечают, удаляется из комнаты. Плохо иметь слишком компанейских соседей/ они бывают теми еще подъебщиками, когда совсем это не нужно. Выбраться из общежития не составляет проблем, а осень на удивление теплая/ но вечером, как правило, всегда бывает прохладно. И совсем не замечает, как Чанель выбрался следом. Он обнимает Чонина со спины, выдыхая на ухо/ а у младшего от того, кажется, кровь в жилах истерично стынет: -Тебе одному будет холодно. Я согрею. И Кай растворяется в огнях города, раскрывающихся перед ними. Ким думает, что это единственный случай, когда он не может сбежать, кажется, что связывает по рукам и ногам. Потому что это ужасная черта Чанеля /которую тот прячет/ - делать что-то только своим. И как бы ни хотелось убежать, чтобы не иметь зависимой привычки от теплых рук, дыхания, огосподи тела старшего. Но, к сожалению, без этого потом будет плохо/все равно, что ломать. И чувствует, что Пак ощущает страх, подпуская так близко. Потому что на самом деле трус, он. Идеальный трус. А пока очередной раз Ким хватает воздух губами, чтобы не задохнуться, а после вдыхает чужой такой терпкий запах. Он не хочет ни капли отпускать легкие. Чанелевские губы россыпью по всему телу, а их все равно хочется больше и больше. Просто Чонин не может так просто этим насытиться. И снова жадно вдыхает запах и оставляет красные полосы на спине старшего прямо как желание не_отпускать. А в Ким Чонине растворяется совсем черное небо, а также огни ночного города. Они как звезды, только падшие. Каевские пальцы крепко переплетены с чанелевскими, до боли сжимают/прямо как грудную клетку. Не убегай,- так тихо от Пака. Не убивай, – в ответ ему Чонин. И после эта дурацкая черта объединяется прямо в двоих, усиливается, не дает сделать ни шагу назад, ни шагу в сторону. Потому что на самом деле оба не умеют отпускать. И больше Чанель не прикасается ни к кому, даже не приобнимает друга Чунмена, потому что Кай когда-нибудь за это убьет. И черт поймешь, кого именно. А Чонин не возражает на посиделки, которые устраивает Чондэ. Просто главное, что ни его, ни Пака на них нет. Они теряются в переплетенных, кажется, намертво пальцах и небоскребах вокруг.