Команда, без которой нам не жить

- Одни боялись Пью, другие Билли Бонса, - брови Мердока под низко надвинутой черной треуголкой сурово сходятся на переносице; он выпускает из трубки колечко дыма, картинно опираясь на трость и по очереди пронизывающе оглядывая рассевшихся кругом чумазых темнокожих пацанят и девчонок в количестве двенадцати душ, одетых в холщовые рубашонки и штаны, а те замирают, восторженно и испуганно, - а меня… меня боялся сам Флинт! Он замолкает, ожидая реакции, но детишки лишь глазеют на него, не произнося ни слова. - Что? – спрашивает он слегка растерянно, - я вас напугал? Семилетний Джей тянет вверх руку, будто на уроке, скалясь щербатым ртом. - Чего тебе, малыш? - Мистер Мердок, а у Сильвера была не такая нога, я на картинке видел. Она была вооот такая! – парнишка водит руками, силясь изобразить нечто округлой формы. - Правда? – Мердок озадаченно косится вниз и влево - на свой протез, обутый в добротный ботинок и виднеющийся чуть ниже закатанной до колена штанины, - Да, ты прав. Ты умный парень! – пристроив трость под мышкой, медленно опускается рядом, с улыбкой ерошит пятерней курчавую шевелюру Джея. Би Эй неожиданно появляется в дверях с кипой бумаг в руках, вид у него очень и очень недовольный, как всегда бывает, когда им светит бумажная работа. - Какого черта ты здесь делаешь, Мердок?! – вопрошает он на повышенных тонах, - Я один, что ли, должен принимать груз?! - Ребятки, - Мердок без возражений поднимается на ноги, - помните, Барни обещал научить вас ловить рыбу удочкой? Бегите к реке, он как раз сейчас рыбачит. Дети с радостным гомоном выкатываются за дверь, туда, где рядом с плотиной стоят в три ряда хижины грубой постройки, огороженные плетеным забором, над воротами прибит лист фанеры с надписью «Приют святой Терезы. Основан на средства фонда «Дети Африки», а чуть дальше простирается необъятна саванна, выжженная безжалостным африканским солнцем. Мердок бодро ковыляет вслед за Би Эй, опираясь на трость, туда, где за соломенными крышами хижин и оградой виднеется пропеллер грузового вертолета. - Красавчик не звонил? – спрашивает он на всякий случай, хотя уже знает ответ. Би Эй хмыкает, болезненно кривит губы. - Он вечно занят. Ему не до нас. - Поверить не могу, наш Красавчик вполне может выбиться в большие шишки, - в голосе Мердока явственно звучит умиление, - не удивлюсь, увидев его однажды на обложке «Форбс». - Терпеть не могу больших шишек! – ворчит Би Эй. - Эй! – Мердок останавливает его, положив руку на плечо, мягко разворачивает лицом к себе, - Скажешь, он этого не заслужил? Би Эй опускает глаза. - Признайся, - продолжает Мердок, - ты ведь просто скучаешь по нему! Верно? Вместо ответа Би Эй сбрасывает его руку со своего плеча и, развернувшись, ускоряет шаг. - Мы все заслужили нормальной жизни, - произносит Мердок ему в спину, - и нам повезло, что Стоквелл сдержал свое обещание. При упоминании Стоквелла спина Би Эй каменеет, и Мердок вспоминает вдруг, что когда генерал три года назад заявился на похороны Ганнибала, то понадобилось пятеро охранников, чтобы не дать Би Эй свернуть ему шею. До вечера Би Эй не произносит ни слова. День полон хлопот – нужно разгрузить вертолет с продовольствием, медикаментами и прочими необходимыми вещами, присланными для приюта, подписать все сопроводительные бумаги, чтобы пилот смог вылететь до заката, поэтому в разгрузке участвуют все, кто способен стоять на ногах, даже несколько пациентов доктора Барнса, из тех, что пошли на поправку. Солнце палит немилосердно; Мердок утирает пот со лба, сдвинув на затылок панаму, отмечая в накладной тот груз, что они в итоге получили, и сравнивая с листом заказа, который был передан их поставщику неделю назад. Вечером, когда срочные дела сделаны и можно, наконец, отдохнуть, Би Эй с наслаждением потягивает холодное молоко из пакета и, хмурясь, разглядывает их лист заказа, исчерканный минусами. Потом в припадке раздражения швыряет бумаги на стол. - Чертов Фаулер, чтоб ему в Аду сгореть! Он берет наши деньги, но не присылает всего того, что обещал! Его яростный и метущийся взгляд вдруг замирает, остановившись на фотографии Ганнибала, что висит на стене, прямо напротив его стола. Мердок тихо приближается сзади, наклоняется, пристраивает подбородок на плече Би Эй, и они вместе долго смотрят на улыбающегося полковника, с неизменной сигарой в зубах. Каждая деталь этого снимка знакома им до боли – поворот головы, взъерошенная ветром седая прядь надо лбом, лихие искорки в глубине зрачков. И невозможно высказать словами, насколько им его не хватает, и даже не потому, что он всегда мог придумать выход из любой ситуации, вовсе нет. Это как будто безжалостно вырванная часть души, это больнее, чем ампутировать конечность, Мердоку есть с чем сравнить. Перед сном Мердок сосредоточенно шевелит губами, развалившись на широкой тахте, и уставившись в потрепанную книжонку, а еще параллельно время от времени листает толстый словарь. - Что ты читаешь? – голос Би Эй непривычно мягок; его массивная фигура теряется во мраке, едва рассеиваемом тускло мигающей лампой. Мердок отрывается от книги, с легкой улыбкой протягивает ее Би Эй. Тот, полистав, возвращает книгу обратно и произносит с ноткой раздражения: - Ни черта не понятно! - Это на русском, - в голосе Мердока звучит едва заметная нотка превосходства, - про парня, которому ампутировали обе ноги, но который после этого мог управлять истребителем. Называется «Повесть о настоящем человеке». - Откуда она у тебя? - В ЦРУ полно таких книг. Агенты привозят их в качестве примера советской пропаганды. Би Эй присаживается на тахту, некоторое время молча глядит на друга. Есть вещи, которые не обязательно озвучивать. Но они от этого не становятся менее важными. - Давай спать, - произносит он, наконец. - Под словом «спать» ты имеешь в виду спать? – спрашивает тот с оттенком лукавства. Они засыпают лишь под утро; сон Мердока полон солнечного света и предвкушения чего-то хорошего. Там, во сне, Ганнибал жив, там они по-прежнему вместе, все четверо. Вся семья. Он просыпается от шума пропеллера вертолета; Би Эй рядом сладко всхрапывает во сне, улыбаясь чему-то. Продираясь сквозь сонную одурь, Мердок думает, что это довольно странно – вертолет у них был только вчера, может это ошибка, или что-то случилось? Все проясняется, когда в дверь их хижины просовывается встрепанная курчавая голова одного из ребятишек и захлебываясь от восторга сообщает, что прилетел мистер Пек и привез подарки к Рождеству. Кажется, Красавчик ничуть не изменился. Да, кажется, не изменился. Мердок внимательно оглядывает его, начиная от носков начищенных до блеска модных летних туфель и заканчивая слегка растрепанной от ветра прической. - Знаешь, - говорит он, - седина на висках нынче не в моде. И куда только смотрит твой имидж - мейкер? Красавчик улыбается – широко, открыто. Искренне. Делает шаг навстречу. - Простите, парни, я обещал прилететь еще вчера. Пришлось наведаться к вашему поставщику, я слыхал, у вас с ним проблемы. А потом они обнимаются. Сразу втроем. И шагают по направлению к поселку, не разжимая объятий, Красавчик посередине, Би Эй и Мердок по бокам, и приноравливаясь к вихляющей походке Мердока. Эпилог. Слава храбрецам, которые осмеливаются любить, зная, что всему этому придет конец. Слава безумцам, которые живут так, как будто они бессмертны, - смерть иной раз отступает от них..." (с) "Обыкновенное чудо"