«Кто не стыдится своего проступка, тот вдвойне виноват»
П.Сир
Республика Конго. Центральная Африка. 30 декабря 1995 год. 4:05. Кто-то спит, а кто-то уже давно не спит. А, быть может, еще и не ложился спать. К той части, кто еще и глаза не сомкнул, относится эта самая секретная организация. Работа там кипит и днем, и ночью. Кажется, что все там настолько увлечены своим делом, что никто и не заметит даже Апокалипсиса. Им главное... вернее, не им, а их начальнику главное — это достойные результаты его плана, а также опыта. Будет плохо, если все это накроется медным тазом. Солнце уже начало показываться из-за горизонта, обволакивая своими лучами все в округе. Мелкие жучки начали тоже пробуждаться: жужжали, роились... Также не спала и охрана на своем посту. Нет, они засыпали, но старались не подать виду, но выходило как-то неправдоподобно. У многих из них глазные яблоки налились кровью, глаза слезились, у кого-то уже и нервный тик начался, кто-то едва-едва сдерживал зевоту, а кто-то и вовсе давился кофе, многих уже от одного вида зернышек тошнило, про запах кофе я молчу. По-моему, в этой секретной организации спать не хотел один Иму. Тот, в свою очередь, работал будто на батарейках с нескончаемой энергией. Или тоже опыта понабрался и так умело скрывал свою сонливость. В общем, это не так уж и важно. Иму все смотрел в микроскоп, иногда отрываясь от кресла, чтобы прогуляться по лаборатории туда-обратно, выдавить из себя победный возглас и снова сесть, рассматривая чудо-реакцию, которой он добивался долгих и мучительных пятнадцать лет. Разные формулы и реакции для этого дела он начал составлять еще в тюрьме, когда сидел за незначительную проделку. И вот снова настала та минута, когда Иму встал с кресла. Нет, он не стал ходить взад-вперед, он просто поднялся с кресла и вышел. А куда вышел — знает только Иму и Бог. Есть, конечно, много предположений, что мужчина мог выйти покурить, сходить перекусить, или же, в конце концов, выйти и справить нужду. Но все эти предположения неверны. Я забыла упомянуть, что, прежде чем начать ставить такой желанный опыт на людях, весь персонал ученых, докторов и профессоров решили поставить опыт на животном. Иначе никак. Мало ли что пойдет не по плану, и все, рухнет все. На чем мы остановились? А, точно. Ну, так вот, Иму, ненасытный мужчина, вышел из лаборатории в другое помещение, где находилось животное, на котором он собирался поставить последний опыт, чтобы окончательно убедиться, что все хорошо, и что дальше будет еще лучше. Главное чтобы он успел за эти семь часов до отправки самолета поставить опыт и получить нужный ему результат. Время пошло. Пройдя в комнату, предназначенную для опытов, Иму поприветствовал всех трех ученых, которые находились в этом помещении, крепким рукопожатием. Помещение было довольно-таки темным, мрачным. Лампочка, которая висела на потолке, особого света не давала — свет ее был тусклый, умиротворяющий. Одним словом, в таком помещении очень быстро настигала зевота, а глаза сами закрывались. И опять же, к Иму это не относилось. Ему, кажется, все было нипочем. — Ну что, ребята? Все мои указания выполнены? — черный мужчина грозно посмотрел на своих трех из тысячи подчиненных. — Да, профессор, все готово, и в лучшем виде, — сказал один из подчиненных — немолодой мужчина, седина которого затронула волосы. — Вот и отлично. Тогда приступим, — Иму хлопнул в ладоши и улыбнулся своей ослепительной улыбкой. Все четверо людей прошли в самую глубь этой темной обители. Эта комната была не пустая. Здесь, как и в самых обычных лабораториях, были все приспособления для опытов. А еще была клетка. Но клетка тоже была не пустая. В ней сидела обезьяна. — Неплохо, парни, очень даже неплохо, — профессор хмыкнул, и провел своей ладонью по железным прутьям клетки. Обезьяна, которая смотрела на все это с непониманием, отпрянула в противоположный конец клетки. Иму снова хмыкнул. Он-то знал, что ждет эту маленькую безобидную тварюшку. — Так, Джеймс, будь любезен, подай-ка мне сюда банан, который опрыскан тем самым веществом. Как бы ни было Джеймсу, мужчине лет тридцати, печально отдавать накачанный ядовитым раствором банан — он просто обязан. Это его работа. И он должен. Ну же, соберись, тряпка! И он отдал фрукт, утопив где-то в глубине себя печальный вздох и сожаление. Повертев в руке банан, профессор после задумался о чем-то на секунды две-три, а потом смело просунул отравленный фрукт между железными прутьями обезьяне. На первый взгляд — фрукт как фрукт. Раскроешь — тоже ничего удивительного. Свежая плоть банана чиста, без единого черного пятнышка, кожура тоже гладкая и чистая. Но если попробовать — то пути назад уже не будет. Нет, это даже не отравление будет... а, скорее, мутация. С более тяжелыми и мучительными последствиями. Ну а Иму что? А ему ничего. Не себя же травить. Пока профессор смотрел полными азарта глазами на бедную животинку и ждал такой желанной, такой сладкой реакции живого организма на свой препарат, ученые, как и Джеймс раньше, пытались подавить какую-то вину в себе. Вину за то, что согласились идти на это преступление ради денег. Ну что уж таить. Ради денег человек готов идти на все. Даже на самое страшное преступление. А пути назад не будет. — Да, да, да! Наконец-то! — Иму чуть ли не прыгал от счастья до самого потолка. А повод радоваться у него был. Яд дал ту самую реакцию, на которую он и рассчитывал. А на тварюшку сейчас и взглянуть без слез было невозможно. Бедное животное, после того, как съев целый банан, оставалось в нормальном состоянии еще минут пять. Дальше — хуже. Глаза обезьяны налились кровью, начали слезиться, зрачки то расширялись, то сужались. Тело животного сковали страшные судороги. Отравленная мощным ядом тварюшка пришла в бешенство: обезьяна, что есть мощи, вцепилась в железные прутья клетки и начала их дергать на себя. Далее тело обезьяны начало гнить, покрываться плесенью. Кое-где появились гнойники. Зубы обезьяны начали желтеть, выпадать, впоследствии чего появился невыносимый запах, который сродни похож на трупный. Все. Буквально через мгновение все прекратилось. Как будто бы ничего и не было. Ученые начали приходить в себя. А Иму... а этой бесчувственной кровожадной твари все нипочем. — Вы только посмотрите! Это же феноменально! Все идет как нельзя лучше, — профессор снова рассмеялся. — Майк, будь любезен, сядь за этот пульт и начни управление. — Иму подтолкнул сорокалетнего мужчину, тем самым показывая, что время — не резиновое, оно не тянется, и ждать, пока ты с неохотой волочишься к делам, не будет. — Поехали. Прогнившее и безжизненное на первый взгляд тело обезьяны вдруг шевельнулось. Гнилая тварюшка поднялась с холодного железного пола клетки, наклонила голову набок, ожидая следующий приказ своего хозяина. Дальше опыт смысла проводить не было. Все и так идет как нельзя лучше. — Все, парни. Всем спасибо, я доволен. Дайте указания, чтобы отправляли самолет в США. Дальше все пойдет само как по маслу, — после этих слов профессор Иму покинул эту лабораторию и решил направиться к себе в комнату. Дело сделано. Часть плана осуществлена. Можно спать спокойно, ведь остальную работу за тебя сделают подчиненные-ученые и их незамысловатые пульты управления.