***
Джехван проснулся от тихого скрипа открываемой двери спальни. Солнце погрузило его в глубокий сон, но, судя по всему, уже снова зашло, так что он больше не находился под его властью и был свободен еще на одну ночь. Он очнулся, окутанный объятиями Санхека. Его любовь все еще крепко спала, лицо было мягким, дыхание глубоким и ровным, а сердце, о сердце, билось ровно и сильно. Джехвану не нужно было переворачиваться, чтобы понять, кто заглянул в его комнату, к тому же он не хотел будить Санхека. — Что случилось, Воншик? — прошептал Джехван, зная, что Воншик услышит. — Я просто хотел убедиться, что с вами все в порядке, — ответил Воншик, и его голос звучал совершенно непринужденно и спокойно. От его низкого тембра Санхек недовольно фыркнул и открыл глаза, а Джехван вздохнул. Санхек заглянул Джехвану через плечо и пробормотал: — Привет, Воншик. Джехван перевернулся на спину, прижался к Санхеку, но теперь смог откинуть голову в сторону и посмотреть на Воншика. Выражение лица Воншика было таким же нейтральным, как и его голос: он стоял в дверном проеме и смотрел на происходящее перед ним. Джехван задался вопросом, о чем он думает. Он не мог быть доволен тем, что Санхек вернулся в постель Джехвана. — У нас все в порядке, — запоздало ответил Джехван на вопрос Воншика. Затем он вопросительно посмотрел на Санхека, чтобы убедиться, что это правда. — Да, все в порядке, — хрипло ответил Санхек, на мгновение встретившись взглядом с Джехваном, а затем снова посмотрев на Воншика. — Который час? — Немногим позже восьми, — ответил Воншик, и Санхек, откинув одеяло, перелез через Джехвана, чтобы слезть с кровати. Джехван сначала ухватился за него, но в конце концов отпустил. Он не хотел отпускать Санхека, никогда не хотел его отпускать. Почему-то все стало еще хуже. Мысль о том, что он может потерять Санхека, стала еще более невыносимой, что было просто смешно, ведь с этим он не мог справиться даже с самого начала. Но он не мог запереть его здесь, а даже если бы и запер, это не гарантировало бы его безопасности. — У меня смена в девять, так что мне нужно идти, — сказал Санхек, уже собирая свою одежду с пола, где ее разбросал Джехван. — Извини, я скоро вернусь. Санхек скрылся в ванной, закрыв за собой дверь, и Джехван услышал, как в умывальнике включилась вода. Воншик все еще стоял в дверях и был похож на статую. — Джехван, — сказал он, и в его голосе прозвучало что-то напряженное. — Что случилось? Джехван сел, передернув плечами. — Прежде чем обвинять меня, — сказал он, — ты должен знать, что это Санхек поцеловал меня, прижал к себе и не отпускал, а я рыдал, как жалкое ничтожество, умолял его о пощаде, а он не давал мне ее. Так что, если уж ты хочешь обвинить кого-то, возложи вину на него. Ты знаешь, что я ни в чем не могу ему отказать, — Воншик ничего не ответил, и Джехван соскользнул с кровати, проведя руками по волосам. — Что касается того, что произошло, я не совсем уверен. И что будет теперь, тоже не знаю, — добавил он, когда дверь в ванную снова открылась, и Санхек вернулся в несвежей одежде, но с чистым лицом. — Я вернусь после смены, — сказал Санхек, наспех запихивая ноги в ботинки. Он посмотрел на Джехвана и улыбнулся, и это было немного грустно, хотя Джехван не знал, почему. — Прости, я… я знаю, нам нужно о многом поговорить. — Мы можем поговорить позже, — сказал Джехван, и они обменялись взглядом, который говорил о том, что они оба знают, что позже может и не наступить. Но Джехван не хотел об этом думать. Они поговорят позже. Обязательно. Он воплотит это в жизнь отчаянным желанием. Джехван протянул руку, и Санхек медленно подошел и взял ее, переплетя их пальцы. Воншик отошел в сторону, Джехван вывел Санхека из спальни, провел через коридоры и гостиную к входной двери. Хонбин возился на кухне и, услышав их шаги, двинулся к ним. Воншик тоже не отставал. Эти двое, настоящие несносные дети. — Ты уходишь? — спросил Хонбин у Санхека. Он окинул взглядом их лица, переплетенные руки, их близость. Казалось, он выглядел еще более невозмутимым, чем Воншик. — Да, — сказал Джехван, затем решительно повернулся к Санхеку и сделал вид, что его детей здесь нет. Он не мог многого сказать, когда присутствующие подслушивали, поэтому ограничился словами: — Будь в осторожен, пожалуйста. — Обязательно, — пообещал Санхек с напряженным взглядом. — Я вернусь до рассвета. — Ловлю тебя на слове, — прошептал Джехван и, отбросив руку Санхека, обхватил его за шею, придвинулся вплотную и поцеловал. Для этого ему пришлось наклонить лицо вверх, но ему было все равно. Поцелуй тоже не был целомудренным, он был открытым и пылким, и плевать на зрителей. Санхек заключил лицо Джехвана в ладони и выдохнул в его рот: — Джехван. — Я люблю тебя, — прошептал Джехван, когда Санхек наконец отстранился. — Я люблю тебя. Пожалуйста, возвращайся. Санхек провел большим пальцем по нижней губе Джехвана. Глаза его были прикрыты, а сердце бешено колотилось. — Я знаю, — он бросил взгляд на Воншика и Хонбина, тут же покраснел, а затем кивнул Джехвану и ушел. Дверь мягко закрылась за ним. — О-ох, — Хонбин вздохнул и улыбнулся нежной улыбкой, а Воншик рядом с ним нахмурился. У Джехвана сейчас не было сил на них. Он не знал, как и почему, но почему-то это было больнее, чем быть с Санхеком. Возможно, дело было в надежде. В надежде и понимании того, что он никогда не разлюбит, а просто будет погружаться все глубже, пока не утонет, и, возможно, заберет Санхека с собой, но это не имеет значения, потому что их время истекает. Даже если бы Джехван смог заполучить любовь Санхека, его сердце, все это уже очень скоро будет у него отнято. Жизнь была жестока, но не настолько. Конечно, это была отдача, которая должна была настигнуть его. Он собирался лежать без чувств до тех пор, пока Санхек не вернется, пока он снова не окажется в его объятиях.***
Санхек нервничал, постукивая пальцами по рулю, пока вел машину. В его мозгу было слишком много всего, и он пытался все это разложить по полочкам. Его мысли были заняты Джехваном и желанием быть рядом с ним, а он не мог сейчас на этом зацикливаться. Сейчас ему нужно было сосредоточиться на работе, притвориться цельным и здравомыслящим, хотя он был чертовски не в себе. Его телефон завибрировал, снова пришло сообщение от Сондже. Наверное, спрашивает, почему Санхек опоздал. Ему не хотелось идти на работу в несвежей одежде, немытым, поэтому он заехал к себе домой и быстро принял душ. Он не думал, что опоздание на пятнадцать минут может так обеспокоить, но, конечно, с заходом солнца и отсутствием нападения прошлой ночью все должны быть на взводе. — Я здесь, я здесь, — пробормотал он, припарковав машину, выскочил из нее и трусцой побежал в штаб. Вокруг было много людей, все готовились к своим сменам, и Санхек попытался мысленно настроиться на нужный лад. Никто не подбежал к нему, не позвал на срочную встречу с Крисом, на его столе тоже не было никакого уведомления. Должно быть, Сондже позаботился об этом еще вчера вечером — о том, что Санхек застыл во время охоты. Санхек злился на себя за то, что это произошло с ним, но он был рад, что ему не придется смотреть Крису в глаза и говорить, что он все испортил. — Санхек! — Сондже внезапно подскочил к нему и врезался ему в бок. — Ты не ответил на мои сообщения. — С чего это ты вдруг такой навязчивый, о боже, я принимал душ, а потом сел за руль, –- сказал Санхек, стараясь держаться непринужденно и прекрасно понимая, почему Сондже на взводе. Они все были на взводе. Санхек задавался вопросом, не напрасно ли он надеялся, что все закончилось, что этот вампир, кем бы он ни был, успокоился или ему стало скучно. Сондже выглядел немного уязвленным, и Санхек обхватил его за плечи. — Спасибо за заботу, — сказал Санхек. — Правда. Но я в порядке. — Ты выглядишь совсем по-другому, — пробормотал Сондже, блуждая глазами по лицу Сонхека. — Ты… со своим бывшим… –А что с бывшим? — раздался голос, и Санхек вздрогнул, что заставило Сондже хмыкнуть. Санхек повернулся и увидел Ильхуна со скрещенными руками, а рядом с ним — Ынквана, который с нескрываемым любопытством улыбался Санхеку. — Санхек вчера вечером встречался с одним из своих бывших, — театрально прошептал Сондже. — Видимо, встреча со смертью его возбудила. — Это была не встреча со смертью, — быстро сказал Санхек, а затем добавил: — И я не был возбужден. Ничего не было. Я просто хотел поговорить с ним. Он взглянул на Ильхуна, понимая, что на его лице написано чувство вины. Ильхун уставился на него. Казалось, внутри него что-то зажглось и ударило током. — Ты вернулся к нему, — резко сказал он, и Санхек тут же отвел взгляд. Ильхун с шипением выдохнул сквозь зубы. — Ты снова сошелся с… с… со своим… с этим придурком, не так ли? — Ого? — сказал Сондже. — С тем бывшим? Санхек поднял на него глаза. На лице Сондже не было осуждения, только любопытство, а вот Ильхун выглядел так, будто надкусил лимон. Казалось, он смирился с его кислым вкусом. — Да, — буркнул Санхек, с надеждой глядя на Ильхуна и молясь, чтобы тот не стал его осуждать. Не тогда, когда Ильхун, как никто другой, знал, как мало времени осталось у Санхека. — Жизнь коротка, понимаешь? Лицо Ильхуна перекосилось. — Да, — сказал он. Затем он передернул плечами, словно сбрасывая напряжение с тела. — Ты всегда говорил, что он был лучшим из всех, кто у тебя был. Ты бегал по всему городу в поисках замены, но так и не нашел, так что можешь успокоиться и наслаждаться. Жизнь коротка. Слишком коротка, чтобы иметь дело с посредственными любовниками. Санхек понял, что Ильхун знает, что речь идет не о сексе, но в данной компании он не мог сказать ничего другого. Комок тревоги в груди Санхека немного ослаб. Близкая смерть, судя по всему, давала право делать все, что ему хочется. — Ты что, сам не следуешь своим советам? — спросил Санхек, дернув головой в сторону Сондже. Сондже на мгновение опешил. — Эй! — Что я могу сказать, — ответил Ильхун, явно стараясь сохранять спокойствие, хотя по краям его рта заиграла улыбка. — Иногда я занимаюсь благотворительностью. Санхек широко улыбнулся, чувствуя, как в нем бурлит счастье. — Я не посредственный любовник, — настаивал Сондже, толкая Санхека в плечо. — Неправда, не лги. Санхек. Санхек, не надо… — О боже, — воскликнул Санхек, смеясь и отталкивая его. — Ладно, ты не посредственность в постели. На самом деле, ты, наверное, лучше почти всех тех, с кем я спал. Теперь счастлив? — Да, — радостно ответил Сондже, подпрыгивая на носочках. — Хорошо, — Санхек чувствовал себя намного легче в этой теплой, хорошо освещенной комнате. Он хотел бы остаться здесь. Не физически в этом месте, не обязательно в этот момент, а просто в этом маленьком кусочке жизни. Его друзья на работе, приветливые и знакомые, Джехван дома, мягкий, милый и желанный, его старые наставники рядом, чтобы дать совет и утешить. Но он не мог. Он не мог остановить время. Он должен был уйти в холод, в темноту. Ту, что снаружи, ту, что придет, чтобы забрать его бьющееся сердце. Санхек повернулся к Ынквану, стоявшему в стороне со сдержанной улыбкой на лице. Он догадывался, зачем тот здесь. — Ынкван? Полагаю, ты ждал меня. — Да, — ответил Ынкван, сияя. — Мы сегодня напарники на ночь. Санхек посмотрел на Сондже, который внезапно показался ему неуверенным и обеспокоенным. — Крис не хочет меня видеть? — Нет, — сказал Сондже. — Я обо всем позаботился вчера вечером. Если только ты не хочешь оспорить это. Санхек встретил обеспокоенный взгляд Сондже и вздохнул. — Не хочу, — тихо сказал он, и Сондже, похоже, почувствовал облегчение. — Спасибо, — ответил Сондже. — Я хочу, чтобы ты был в безопасности. Ильхун отвел взгляд. — Я защищу его, — пообещал Ынкван, и Санхек закатил глаза, толкнув Ынквана локтем. Ынкван хмыкнул. — Наверное, нам пора идти. — Да, — сказал Ильхун, отряхиваясь и оглядываясь по сторонам. Санхек сделал то же самое. Люди вокруг них выходили, и в воздухе чувствовалась напряженность. Пропустил ли вампир их очередь, ушел ли он, придет ли сегодня. Они не могли знать. — Наши смены заканчиваются в два, так что увидимся позже, — сказал Сондже, тонко улыбаясь. Проходя мимо Санхека, он нарочито игриво задел его плечом. — Будь осторожен, — он посмотрел на Санхека, а затем на Ынквана, показывая, что в данном случае речь идет о них обоих. — И вы тоже, — обратился Ынкван к Сондже и Ильхуну. Санхек знал, что не может давать никаких обещаний, поэтому просто похлопал Сондже по плечу, отчего его улыбка стала чуть более искренней. Они разошлись по улицам: Ильхун и Сондже направились к своей территории, а Ынкван и Санхек — в сторону дома Санхека, чуть севернее. Они прошли мимо нескольких человек, ведь ночь еще только начиналась. Ынкван усмехнулся, и Санхек понял, что вопросы с его стороны — лишь вопрос времени. Несмотря на предстоящий допрос и удар по гордости, Санхек был рад, что не остался один. Темнота надвигалась на них, безлунное небо словно накрыло их одеялом, и он начал нервничать. — Итак, — произнес Ынкван, растягивая слова, и Санхек вздохнул в добродушном раздражении. — Ты должен знать, что Сондже пригрозил послать за мной Ильхуна, если я буду донимать тебя рассказами о том, что случилось прошлой ночью. О нападении, я имею в виду. — Тогда вопрос в том, боишься ли ты Ильхуна? — спросил Санхек, улыбаясь и глядя перед собой. Сегодня снова был туман, но не слишком сильный, видимость была неплохой. — Не совсем, — ответил Ынкван. — Но я не хочу, чтобы в мою еду подмешали слабительное, так что… Думаю, я просто спрошу об этом бывшем. Санхек застонал: — Обязательно? — Конечно обязательно, никогда не знаешь, когда информация может пригодиться, — сказал Ынкван, широко улыбаясь. Санхек посмотрел на туман, клубящийся в лучах света от уличных фонарей, и понял, что ему не отвертеться. Его подсадили к сплетнику, который, пожалуй, был хуже Ильхуна. Возможно, Сондже решил, что если он будет вместе с Ынкваном, то не успеет занервничать и снова облажаться, потому что будет слишком занят бездумной болтовней. Но это не помешает. Его чары были тихими, настолько, насколько они могли быть ночью. — Короче говоря, мы были друзьями по сексу, у которых потом появились… чувства, — Санхек пожал плечами. — Я знал насчет секса, — кивнул Ынкван, словно он обрадовался, услышав подтверждение из уст Санхека. — Я также знаю, что вы, ребята, как бы отталкивали друг друга. Есть ли у тебя надежда, что на этот раз все получится? Санхек невольно задумался. Может быть, если бы у них было больше времени. Но у них его не было. — Я определенно думаю, что в этот раз все будет по-другому, — медленно произнес он. — Мы стали честнее друг с другом. Но нет. У меня нет никакой надежды. Ынкван посмотрел на него, нахмурив брови. — Это так печально. Почему ты не думаешь, что все получится? Санхек улыбнулся про себя, не понимая, что заставило его сказать: — Он трехсотлетний вампир, а я смертный и обречен на короткую жизнь. У Ынквана открылся рот, глаза на долю секунды расширились, затем сузились до узких щелочек. –Ты смеешься надо мной, — сказал он. — Да, — торжественно сказал Санхек. — С тобой это проделывать очень легко. Ынкван занес ногу и ударил Санхека по костлявым лодыжкам, и тот рассмеялся. — Я же искренне спрашиваю, — сказал он, а потом надулся. — Не заставляй меня доставать тебя. Я буду говорить своим милым голоском. Это никому не нужно. Санхек быстро сообразил, как соврать так, чтобы не забыть и не облажаться. — Он маг, — сказал он, пожав плечами. — А мы просто… очень разные люди. Ынкван, похоже, задумался. — Зачем тогда возвращаться к нему? Впереди мигал уличный фонарь. Санхек наблюдал, как в мерцающем свете танцуют вихри тумана. — Я люблю его, — прошептал он и зашагал быстрее, не дожидаясь ответа Ынквана. Хотя на этот раз ему, похоже, нечего было сказать.***
Было уже двадцать минут третьего, и здание, в котором располагался штаб, было уже в поле зрения. Санхек склонялся к мысли, что ему все-таки удастся пережить эту ночь. Облегчение было почти осязаемым. Скоро он снова увидит Джехвана. Вселенная, по крайней мере, собиралась дать ему такую возможность. Ынкван замолчал — вернее, перестал неудержимо болтать, но все еще напевал мелодию какой-то попсовой песенки. У них была спокойная смена, спокойная с точки зрения сверхъестественной активности. Чары Санхека оставались молчаливыми, но когда они вошли в дом, тревога вернулась, и он задался вопросом, какие новости их ожидают. А ожидал их ждал хаос, такой же, как несколько ночей назад, и желудок Санхека тут же рухнул куда-то вниз. На главном этаже штаба толпились люди, по комнате разносился тихий шепот. — О нет, — прошептал Ынкван, и, взглянув на него, Санхек увидел, что его лицо побледнело. Пожалуйста, пусть это будет кто-нибудь из полиции, подумал Санхек, понимая, что желать этого ужасно, но ничего не мог поделать. Пожалуйста, пусть это будет не один из нас. Как и в прошлый раз, Санхек огляделся по сторонам: в груди у него все заледенело, когда он искал своих друзей, а потом почувствовал почти тошнотворное облегчение, когда увидел Ильхуна, сидящего в кресле, и Сондже, стоящего на коленях рядом с ним. Санхек пробивался сквозь толпу, не заботясь о том, что ведет себя грубовато: ему срочно нужна была информация. Оказавшись в паре шагов от Ильхуна, он замер, мозг впитывал информацию короткими вспышками. Прежде всего он отметил, что человек, стоящий на коленях рядом с Ильхуном — это Минхек, а не Сондже. Он заметил, что Ильхун плачет. Это было трудно определить, потому что его лицо было чистым и пустым. Он просто смотрел вперед, и слезы беззвучно текли по его щекам. Санхек обнаружил, что его дыхание сбилось. Его глаза метались по сторонам, сканируя лица, но не замечая Сондже. Подкатывала тошнота, лицо стремительно бледнело, а руки уже дрожали. Но мозг отказывался воспринимать происходящее. — Ильхун, — сказал Санхек, голос прозвучал неожиданно громко в этой просторной комнате, полной людей, но Санхек чувствовал себя таким одиноким. Ильхун дернулся и моргнул, отчего по его щекам покатились две крупные слезинки. Он не смотрел на Санхека, но рот его сжался, словно голос Санхека заставил его опомниться, разбудил. — Ильхун, — снова заговорил он, — где Сондже? Минхек поднял на него глаза, и Санхек уловил на его лице отблеск слез, но Санхек не смотрел на него, он пристально вглядывался в лицо Ильхуна, словно это был спасательный круг. Губы Ильхуна медленно разошлись, из-за слез его голос стал сиплым. — Мы разделились, — сказал он, и теперь, теперь его лицо сморщилось, и он обмяк, уткнувшись лицом в руки и всхлипывая. — Мне жаль, — задыхался он. — Мне так жаль. В комнате не хватало воздуха. Кто-то положил руку на плечо Санхека, успокаивая его, но Санхек этого почти не почувствовал. Мы разделились. Санхек думал о Хонбине, о Воншике. — Он пропал? — спросил Санхек, с трудом подавив в себе чувство, что тонет. Исчезновение не сулило ничего хорошего, пропажа была мукой, но это было лучше, чем… Ильхун слегка покачнулся, из него вырвался слабый звук боли. — На него напали, — простонал он в свои ладони. Нет, пожалуйста, пожалуйста, это должен был быть я, подумал Санхек, его зрение потемнело и расплылось по краям. — Он в медпункте? — услышал Санхек свой голос, его губы онемели. Его тело знало правду, но разум отчаянно пытался найти хоть что-то, хоть что-то, чтобы отрицать это. Ильхун покачал головой. — Нет, — сказал он, — нет, нет, он… он в… — он прервался, всхлипывая так сильно, что едва не захлебнулся словами. Минхек положил руку на спину Ильхуна, успокаивающе поглаживая. — Он в морге, Санхек, — прошептал Минхек, едва слышно. — Он мертв. Ильхун застонал, и этот звук пронзил Санхека до глубины души. Это должен был быть я. Санхек отступил назад и, споткнувшись, обнаружил, что у него ослабли ноги. К нему подошел Ынкван и поддержал дрожащими руками. — Мне нужно его увидеть, — оцепенело сказал Санхек, почти ничего не видя вокруг и ничего не воспринимая. — Нет, тебе не нужно видеть его в таком состоянии, — говорил Ынкван, но голос его звучал глухо. Ынкван плакал. Санхек с удивлением осознал, что сам он не плачет. Санхек протиснулся мимо него, смутно осознавая, что шепот в комнате затих, возможно, чтобы подслушать новости. Санхек ничего не почувствовал. Спотыкаясь, он вышел через дверь на лестничную площадку и чувствовал только ужас. Все остальное было лишь дымкой вокруг него, вокруг ощущения ледяного холода на коже, ощущения падения, поселившегося в желудке. Несколько раз ему приходилось останавливаться, чтобы опереться на холодные металлические перила и просто дышать. Потерять сознание на лестнице было бы нехорошо, он знал. Мозг подсказывал ему, что морг находится на том же этаже, что и медпункт, этажом выше архива. Он бывал в медицинском крыле, но дальше по коридору — никогда. Санхек не знал, чего ожидать, он просто знал, что ему нужен Сондже, что ему нужно увидеть его лицо, но он испытал легкий шок, на мгновение придя в себя, когда вошел в коридор и увидел Криса, беседующего с их штатным врачом. Конечно, Крис будет здесь, подумал он, и ледяной холод с новой силой нахлынул на него. При виде Санхека они замолчали. Крис выглядел изможденным. — Санхек, — сказал он, подняв руку, словно это могло остановить Санхека. — Мне нужно его увидеть, — только и смог сказать Санхек. Дверь в морг за спиной врача сверкнула холодной сталью, и Санхек должен был пройти через нее. Он должен был увидеть. Доктор бросил взгляд на Криса, Санхек тоже посмотрел на него, зная, что близок к тому, чтобы сорваться, что он будет рвать когти и кричать, если придется; отчаянная дикость заставляла панику бурлить в его горле. Что бы Крис ни увидел на лице Санхека, в итоге он лишь коротко кивнул и ничего не сказал, уходя по коридору, предположительно, чтобы вернуться в свой кабинет и заполнить все необходимые бумаги. Мысль о том, что Сондже теперь всего лишь дело… Чернота на несколько тошнотворных мгновений закралась за края зрения Санхэка. Доктор внимательно наблюдал за ним, но Санхек не обращал на него внимания, наблюдая за распахнувшейся стальной дверью. В морге было светло, и Санхек, переступив порог, вынужден был растерянно моргать. Это было похоже на дурной сон, его мозг просто обрабатывал информацию таким образом, что ничто вокруг не казалось осязаемым. Сталь в комнате сверкала слишком ярко, белая плитка пола была слишком четкой. Несколько металлических столов, и на одном из них лежало тело, накрытое такой же белой простыней, как и плитка. Санхек остановился, затаив дыхание, а доктор обошел его и встал у стола. Через мгновение Санхек заставил себя последовать за ним и встал с противоположной от доктора стороны. Я хочу проснуться, только и успел подумать Санхек, когда врач потянулся к краю простыни над головой тела. Я хочу проснуться прямо сейчас… Санхек не проснулся, потому что не спал. Тебе не нужно видеть его таким, говорил Ынкван, и теперь Санхек знал, почему. Его будет преследовать эта картина: кожа Сондже, ставшая восково-бледной от истощения, губы, ставшие почти лавандовыми после смерти. Санхек когда-то целовал этот рот, видел, как он кривится в улыбке. И никогда уже больше не сможет. На нижней губе Сондже образовалась трещина, и Санхек, придя в себя, заметил синяк на щеке, а в густых черных волосах — запекшуюся кровь. Нападение. Доктор старался проявить доброту и не оттягивал простыню далеко вниз, но Санхек видел следы на стыке шеи и плеча Сондже, кровь густо запеклась в ранах от укусов. Рука Санхека дернулась, но он остановил себя, вспомнив, что это не криминальное шоу, а реальность, и они не ведут расследование, нет никаких улик, которые можно было бы уничтожить. Они знали, что его убило. Санхек потянулся дрожащими пальцами к лицу Сондже и был потрясен: кожа Сондже не была холодной. Она была ещё теплой. Прикоснувшись к лицу Сондже, Санхек увидел на его щеках засохшие соляные дорожки: у него было достаточно времени, чтобы заплакать. У него было достаточно времени, чтобы заплакать, и это случилось всего час или около того назад. Час назад он был жив, жив, напуган, боролся за свою жизнь и проиграл. Санхек заплакал. Он едва мог видеть сквозь слезы. Доктор ушел, и Санхек не мог его винить. Санхек ничего не делал, только плакал. Возможно, он ушел за успокоительным. Санхек почти хотел этого. Из его груди вырывались прерывистые всхлипы, и он не мог их остановить. Он отчаянно цеплялся за холодный металл края стола, пытаясь устоять на ногах. Сондже выглядел таким целым, и Санхек не мог понять, почему он не хочет просыпаться, почему не может. Он был рядом. Он был цельным, и это не имело смысла, что он не может проснуться. Дверь в морг открылась, потом закрылась, и Санхек моргнул, ожидая увидеть доктора, но это был Ильхун, что было бесконечно хуже. — Это должен был быть я, — вздохнул Санхек. — Лучше бы это был я. Ильхун ничего не ответил, и Санхек подумал, согласен ли он с этим, предпочел бы, чтобы на столе лежал Санхек, а не Сондже. Ильхун все еще плакал, но теперь уже более тихо, слезы медленно стекали по влажным щекам. Он встал напротив Санхека, вглядываясь в лицо Сондже. — Он умер не вместо тебя, — прошептал Ильхун хриплым голосом. Он легонько коснулся челюсти Сондже. — Это не связано тобой. Я просто не предвидел этого. — Что случилось? — спросил Санхек, и Ильхун сделал дрожащий вдох, от которого зазвенело в груди. — Мы услышали крики, — прохрипел Ильхун и, осторожно поправив волосы Сондже на лбу, потянул за простыню, разгладил ее. — Мы не знали, откуда они, и разделились на поиски. Когда я нашел его, он уже был мертв. Санхек подумал, не настиг ли их обоих шок, наконец. — Он был один? Веки Ильхуна дрогнули. — Скорее всего, это была ловушка. Там не было человека, нуждающегося в спасении. Вампир просто хотел разлучить нас. Это моя вина — наша вина. Я не должен был…– он замолчал, склонив голову. Санхек не знал, что сказать. Ему отчаянно хотелось, чтобы все это исчезло, чтобы это был обман, сон, но все было слишком четким, чтобы быть чем-то иным, кроме реальности, и от этого становилось еще тошнотворнее. Ему хотелось умереть, лишь бы не было так больно. Ильхун поднял на него взгляд, и сквозь слезы в его глазах проступило что-то жесткое, грубое и дикое. — Санхек, — сказал он. — Джехван может что-нибудь с этим сделать? Санхеку пришлось пробиться сквозь несколько слоев тумана, чтобы понять смысл этих слов, вспомнить Джехвана и ситуацию за пределами этой комнаты. — Ты имеешь в виду с вампиром? — Нет, — сказал Ильхун и сглотнул, скривив рот. — Я имею в виду… Сондже. Санхек быстро сообразил, что к чему. — Ты спрашиваешь, может ли Джехван обратить его? — Сможет? — спросил Ильхун, а когда Санхек отшатнулся назад, Ильхун обошел стол и схватил его за руку, впившись пальцами в плечо Санхека, словно когтями. — Мы с тобой знаем, что это не просто так, что мы оба достаточно далеко зашли для этого, — он был в отчаянии, его лихорадило, глаза были дикими, хотя он все еще плакал. — Может ли Джехван обратить его? — Может, — ответил Санхек, и Ильхун стал выглядеть просто маниакально. Он потерял себя, подумал Санхек. — Но ты же знаешь, что Сондже не захочет быть вампиром, Ильхун. — Думаю, он скорее захочет быть вампиром, чем мертвым! — сказал Ильхун, в конце концов повысив голос и указав жестом на тело Сондже. Он снова начал всерьез плакать. — Нет, — прошептал Санхек, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы, — Не захочет, — то была правда, и Санхек не стал бы подвергать Сондже такому испытанию. Быть обращенным против своей воли — сущий ад, и он не собирался причинять ему такую боль. Он и так достаточно настрадался. Ильхун вцепился когтями в Санхека, в его рубашку, лицо его стало слишком бледным. — Я не могу его потерять, — задыхался Ильхун. — Я люблю его, я люблю его… — Я тоже, — тяжело вздохнул Санхек. — Поэтому, даже если для нас это будет чертовой агонией, я не могу этого сделать. — Я ненавижу тебя, — простонал Ильхун, задыхаясь от новых рыданий. — Ты просто позволишь ему умереть. — Он уже мертв, Ильхун, — сказал Санхек, переведя взгляд на бледное, как бумага, лицо Сондже, грудь которого была неподвижна. — Его больше нет. Ильхун застонал, как раненый зверь, и рухнул на грудь Санхеку, прижимаясь к нему и жалобно всхлипывая. Санхек обнял его, недоумевая, как вообще весь этот ужас мог с ними случиться.