«
Дорогие родители,
У меня всё замечательно. Старый маразматик Дамблдор по-прежнему не отменил свой дурацкий указ. Блейз мне недавно жаловался, что за два дня успел потолстеть на столько же килограмм! Хаффлпаффцы закормили его. Возможно, все хаффлпаффцы — каннибалы и откармливают его, чтобы запечь в пироге, недаром по гороскопу скорпионы и тельцы относятся к факультету Хаффлпафф.* А всем известно, что они — самые агрессивные и неуправляемые. Уверен, все преступники в детективах — хаффлпаффцы, поскольку они такие милые и заботливые со своим стопроцентным алиби, а потом оказываются убийцами.
Также Блейз сообщил, что на этом факультете царит свобода, равенство, братство гармония, ведь старшие ученики всегда помогают младшим, что скучают по дому, а умные помогают идиотам понять материал. Ну, не ерунда ли?
Кстати, Забини жалуется на порядок меньше обычного. Просто мы уже подготовились, закупились бумажными платочками, чтобы вытирать воображаемые слёзы, взяли сливочного пив… то есть свежезаваренного чёрного чаю. Ароматного, просто чудесного чаю и приготовились охать и ахать, да изображать негодования, изредка оскорбляя Дамблдора, но не тут-то было. Представьте, он просто немного побурчал и пошёл куда-то. По-моему он что-то скрывает.
Грейнджер предложила мне посмотреть «Секретные материалы» и даже показала пару изображений Джиллиан Андерсон. Мне срочно нужна такая!
А ещё, отец, ты когда скажешь Снейпу о моём назначении ловцом команды Слизерина? А ведь мётлы уже куплены! Странно, что ты профессору ещё ничего не сказал. Но у нас ведь скоро матч. Так что поторопись.
Драко Малфой.
PS Гарри обыграл меня в шахматы на желания. Пять раз. Мне срочно нужен Добби, пятьсот галлеонов, килограмм сливочного мороженого, спички (я не знаю, что это) и пароль от гостиной Хаффлпаффа.
PPS Не забудь о Нимбусе 2001!
PPPS квиддич
Люциус, не двигаясь, смотрел в стену, размышляя о том, когда он успел привить сыну любовь к квиддичу. Сам он ненавидел данный вид спорта всеми фибрами души. Ну, что может быть интересного в квиддиче, где всё зависит от одного-единственного идиота, гоняющегося за шариком? Нет, безусловно, иногда команда выигрывала благодаря охотникам, но это была такая редкость!
А ещё этот спорт опасен. И туп. И не изящен. Вот попробуйте сохранять величественное выражение с лёгкой примесью самодовольства и небрежности, да с прекрасной ухмылкой, играющих на твоих устах, пока летишь на жутко неудобной метле в погоне за мячиками.
А причёска после подобных действий превратится в смесь между «я всю ночь пил огненное виски, лег в шесть тридцать, встал в семь и пошел на работу», «я подметаю волосами дорожку возле дома» и «на моей голове Перри утконос дрался с Бэтменом за право говорить самым шикарным голосом». Затем ведь придется пытаться привести голову в порядок. Пять бутылок шампуня, восемь банок бальзама, пятнадцать упаковок масел — всего этого еле-еле хватит. А ещё нужно расчесать, уложить, зафиксировать лаком. В общем, на это потребуется целый день и восемь тысяч галлеонов.
Ради какого-то дурацкого спорта пожертвовать гордостью и плохо получиться на фотографии, «блистая» отвратительными лохмами и выражением лица, как у гитариста рок-группы, бьющего свою гитару о сцену. Я вас умоляю, квиддич такого не стоит!
Малфой посмотрел на письмо с лицом, полным безысходности и безвыходности, наполнявших его до краёв. Послышался стук каблуков, звучавший взрывом в величественной тишине замка. Нарцисса шла по коридору прямо сюда и сейчас побьёт Малфоя за всё хорошее.
— Люциус, — звонко прозвучал, отражаясь эхом по всему залу, голос Нарциссы. Малфой приготовился к буре, которая точно не минёт, но женщина неожиданно спокойно сказала: — к нам приехала Белла, будь с ней помягче.
— Конечно, милая, — ответил Люциус, стараясь скрыть свою радость. — Ты поговорила с домовиками?
— Безусловно, — фыркнула миссис Малфой. — Я считаю, что Белле очень пойдёт фиолетовый. А ещё сиреневый или черничный, только не вырвиглазный и тем более, не голубой. Хотя, Белле идут все цвета, просто слишком яркий цвет привлекает внимание, а это…
Люциус кивал в важных местах и мельком глянул на газету. С тех пор, как он подкинул голодранке Уизли дневник прошло довольно-таки много времени, а в Хогвартсе тишина. Конечно, Дамблдору выгоднее молчать об этом, может каким-нибудь образом заслать в школу журналиста? Чёрт, как же всё сложно. Может, вообще не стоило заваривать всё это зелье?
— Дорогой, какой лучше цвет взять для постельного белья? Зелёный? Или, может, чёрный, это всё же её любимый цвет… Ну, или синий? — прервал его голос Нарциссы. Она была мастером мелочей, именно она распланировала всё до формы салфеток на их свадьбе. А ещё она было хитрая и знала, что Люциус её не слушает.
— Зелёный.
— Оттенок. Светло-зеленый, свежая трава, пожухлая трава, зелёно-жёлтый, изумрудно-зелёный, бутылочно-зелёный или, возможно…
— Да, — кивнул Люциус, даже особенно не прислушиваясь к словам жены.
Его внимание привлекла маленькая заметка в конце журнала, где обычно были различные объявления. Между
«отдам котят и детей даром, привиты, знают элементарные команды, к лотку и туалету приучены» и
«Альбус Персиваль Вулфрик Брайан Дамблдор, директор школы чародейства и мастерства Хогвартс, считающийся величайшим волшебником нашего времени, знаменитый своей победой над темным волшебником Грин-де-Вальдом в 1945 году, открытием двенадцати способов применения крови дракона и своими трудами по алхимии в соавторстве с Николасом Фламелем, продаст гараж» была заметка, гласившая:
«
Голубоглазый натуральный блондин, холостяк, богат, с телосложением как у Аполлона, любящий котят и женщин, потерял дневник, чёрный, подписан как собственность Тома Риддла, пустой. Обращаться к Гилдерою Локхарту.»
Ничего хорошего это не предвещало.
— Милый, а ты, наверное будешь против, но давай украсим это всё алмазами? — мирно пощебетала Нарцисса, понятия не имевшая, что творится в этой блондинистой головушке.
— Конечно, дорогая, — рассеяно ответил Люциус.
***
Гарри мирно жевал сэндвич, глядя на мир сквозь призму-похеризму. Рядом с ним Драко выглядел, как образец пациента психиатрической больницы. Гермиона выглядела так, словно не спала с 1967 года. Впрочем, это было ничто по сравнению с Блейзом. В его синяках под глазами при желании можно было спрятать пару миллионов фунтов стерлингов, а благодаря цвету кожи, его бы взяли в любой фильм ужасов в роли зомби. В общем, если бы он не дышал, то вполне мог найти себе некрофила и проводить с ним бессонные ночи.
Снейп с презрением смотрел на виноградный сок, который под его взглядом сразу испортился и превратился в омерзительное вино, которое было на вкус, как шампунь. Но Трелони, выпивавшая это залпом, после четвертого стакана забыла про это.
Игнотус рисовал что-то на бумажке, каждую секунду проверяя, чтобы никто ничего не увидел, будто преступник. Рон тихо храпел, уткнувшись носом в яичницу. Фред смотрел куда-то вдаль, Джинни играла в карты на деньги с тремя гриффиндорцами и выигрывала, Перси читал книгу «Пятьсот способов запикапить рейвенкловку», а Лаванда и Парвати тихо шептались.
Филч кормил МакГонагалл в анимагической форме с ложечки, приняв её за миссис Норисс. Сама кошка пожирала запасы лимонных долек Дамблдора. Ни профессор МакГонагалл, ни Филч, ни миссис Норисс — никто не был против такого поворота событий.
Шёл второй день с того момента, когда Дамблдор решил смешать факультеты, не взбалтывая.
***
— Слушай, я на сто процентов уверена, что ты бредишь, — возмущалась Парвати Патил. — Слушай, Лаванда, ты выглядишь великолепно! Всё будет хорошо. Падма, скажи ей!
— У меня прыщик! Падма, ну скажи ей, что она не права!
Патил пробурчала что-то невнятное про астрономию, на которую она опаздывает, и скрылась в коридоре. На самом деле, сейчас была перемена, и Падма лишь нагло соврала, чтобы две подруги, наконец, от неё отвязались. Ибо ей было совершенно плевать на прыщи, парней и Гриффиндор в частности.
Она прошла по коридору и вступила в лужу. Падма лишь вздохнула. Похоже у Плаксы Миртл снова началась истерика, и она решила к чертям утопить замок. Стараясь не испортить туфли, чтобы не бегать туда-сюда в башню и отвечать на тупые вопросы, она аккуратно переступала лужи и даже не заметила Блейза Забини, стоящего у женского туалета. Он, видимо, тоже не обращал ни на кого внимания, потому что не заметил Падму. Он просто пошёл вперед и не рассчитал скорость. Едва не свалившись, он подскользнулся и сбил Патил с ног, та схватила его руку, но тот вместо того, чтобы не дать ей упасть, внезапно сам упал.
— Забини, у тебя всё хорошо? — нервно спросила Падма, стараясь не смотреть на ущерб. — Ты какой-то бледный. Может, тебе сходить к мадам Помфри?
Блейз не отвечал, просто с ужасом смотрел на пол. Падма несколько раз окликнула его, но он не обратил внимания. Падма устало вздохнула, и опустила взгляд, презрительно осмотрев свою грязную сырую одежду, которая неприятно липла к телу, он взглянула на пол.
Она бы закричала, но не успела.
В воде отражалась гигантская змея с гладкой чешуей, сверкающей в свете факелов, и огромными зубами, больше напоминающими самурайские мечи, с которых капал яд.
