The Piano

— Леви… Не обращая внимания на доктора, парень прошёл мимо него, открыл дверцу машины, молча сел и пристегнул ремень. Застывший Эрвин, смирившись с таким отношением, буквально через секунду оказался за рулём. — Я думал, Ханжи привила тебе разговорчивость, — тоже пристёгиваясь, улыбнулся Смит. — Мне не нужна нянька, — колюче произнёс Леви, смотря в окно. — Я не собираюсь ограничивать тебя. Просто… сейчас ты не должен находиться в одиночестве, — мягко ответил Эрвин, заводя машину. — Люди рождаются в одиночестве и умирают. Значит, и жить могут тоже одни, — монотонно пробубнил парень. — Куда ты везёшь меня? — через час спросил он, понимая, что его дом совсем в другой стороне. — Твоя квартира… — задумчиво протянул Эрвин, подбирая слова. — Не думаю, что ты должен продолжать жить в ней. Обстановка там — мрачнее не придумаешь. И рояль… — Я хочу играть, — выдохнул Леви. — Если не буду играть, меня снова можно будет упрятать в клинику, потому что я сойду с ума от этого мира. — Ты будешь играть, — убедил Эрвин, смотря на дорогу. — Я всё равно не доверяю тебе. Каким бы хорошим ты ни оказался, — предупредил его Леви, когда они подъезжали к небольшому домику, спрятанному среди высоких сосен. Весна плавно переходила в лето, зелёная дымка уже полностью покрыла и землю, и деревья. Наконец-то светило солнце, наконец-то не было дождя. — Просто так решил опекать меня? Да никогда не поверю, — буркнул парень, остановившись перед дверью. Если он сейчас снова сбежит, его опять поймают, как в тот раз? И наверняка упрячут не на полгода, а лет на пять. — Проходи, — заметив, как парень остановился перед входом, доктор первым прошёл в дом, оставив дверь широко открытой. Дом Эрвина тоже был наполнен светом и приятным запахом сосен, что росли вокруг. Леви, стараясь не обращать на это внимания, шагнул внутрь, сжимая в руках небольшую сумку с пожитками. Пока лучше повременить с побегом. Всё равно некуда бежать. — Здесь кухня, туалетные комнаты по обе стороны от коридора, — указывая на двери, громко объяснял Эрвин, замечая, что Леви застыл посреди дома, уставившись на рояль в гостиной. Смит подошёл к нему. — Сначала я хотел перевезти рояль из твоей квартиры, но Ханжи настрого запретила. Пятна крови оставили на нём не лучшие воспоминания. А это… можешь считать подарком. По случаю выздоровления, — тоже смотря на инструмент, произнёс он. — Ты с ума сошёл? — негодующе спросил Леви. — Он же стоит… — Не волнуйся. Он не совсем новый, я договорился со знакомым, который давно хотел продать инструмент, — попытался успокоить его доктор. — Всё равно. Это практически как подарить автомобиль. Мне не нужны такие подарки. Особенно от тебя, — в его взгляде Эрвин увидел краски ненависти. Лицо доктора тут же погрустнело. — Если хочешь, можешь не пользоваться им. Но мне будет обидно, — с огорчением произнёс Смит. Теперь помрачнел Леви, чувствуя себя не в своей тарелке. Должником и обидчиком. — Спальни в той стороне, — Смит указал направо. — Там три свободных комнаты, можешь выбрать себе любую, — уже спокойнее произнёс он, держа все свои эмоции под контролем. Леви ответил угрюмым взглядом и молча отправился в сторону спален, открыл первую попавшуюся дверь и исчез в ней. Доктор глубоко вздохнул. — Да, с тобой трудно, — снимая пиджак, пробормотал он. Парень не выходил из комнаты до самого вечера. И открыл дверь, лишь когда Эрвин осторожно поинтересовался, будет ли он ужинать. — Буду, — коротко ответил на его предложение Леви и отправился прямо на кухню. Уселся на стул и подозрительно наблюдал за тем, как хозяин раскладывает по тарелкам ужин. Эрвину от этого стало немного не по себе. — Ты так смотришь, будто хочешь поймать меня на том моменте, когда я подброшу тебе яд в еду, — садясь за стол, прокомментировал он. Леви ничего не ответил и начал есть, одновременно осматривая кухню. — Я так понимаю, ты убрал все вилки и ножи, — скривился он. — И посуда у тебя небьющаяся. — Ты должен понимать, почему я это сделал, — тихо ответил Эрвин, опустив глаза. — Да, я понимаю. Полагаю, из дома мне тоже нельзя выходить? — натянуто спросил он. Смит кивнул. — На первых порах. — Странно, что ты не купил для меня клетку, — сумрачно пробормотал Леви, поднимаясь из-за стола и убирая за собой посуду. Потом вновь скрылся в спальне. Так и началось их совместное проживание, которое больше напоминало игру на выживание. Поначалу Леви сидел в своей комнате, и у Эрвина создалось впечатление, что он так и продолжает жить один. Потом парень начал выходить, пытаясь найти себе занятие. Он был молчалив и мрачен, будто недоволен чем-то. Но стоило Смиту задать ему вопрос, как опекаемый тут же скрывался в своей комнате, как зверь в норе, почувствовав опасность. Он читал много книг, иногда что-то рисовал, но к роялю даже не подходил, хотя то и дело с завистью поглядывал на него. С огромным трудом шёл на контакт. Эрвин отчасти понимал его — ведь парень практически находился в заключении. Сначала доктор боялся оставить его одного, потом старался как можно раньше приходить с работы. Но его опасения, к счастью, не оправдывались — Леви вёл себя как прежде, а осторожные подозрительные взгляды Смита только раздражали его. Однажды Эрвин, вернувшись с работы, застал подопечного на кухне. Парень спокойно и уверенно разделывал рыбу. Ножом. Смит застыл в дверях, не зная, что предпринять первым. Леви, заметив его, тут же стиснул нож сильнее и нахмурился, читая смятение в лице доктора. — Да, я нашёл твои ножи. Признаться, ты хорошо их спрятал. Мне пришлось около недели их искать, — первым делом произнёс парень, видя в глазах врача бесконечные вопросы. — И хватит на меня так смотреть: по-твоему, я зря полгода торчал у этой ненормальной? — он с размаху воткнул нож в рыбу, а Эрвин чуть не подскочил от такого резкого удара. Вытерев руки, Леви подошёл к нему и схватил за ворот рубашки. — Либо ты позволяешь мне делать, что я хочу, либо сажаешь в клетку. Иначе я ухожу, — прошипел он, пронзительно смотря в голубые глаза. Эрвин перевёл дыхание, просчитывая возможные исходы этих вариантов. Потом улыбнулся. — Хорошо. Ты можешь делать, что хочешь. И выходить на улицу, — согласился он. — Я доверюсь тебе. Леви с лёгким разочарованием отпустил его и вновь подошёл к рыбе. Доброта Эрвина совсем не радовала его, а лишь подчёркивала непонятное чувство вины и обязанности. — Сегодня на ужин тушёная рыба с овощами. Надоело есть твои котлеты, — пробурчал он. С этих пор парень начал медленно, но верно меняться. Он стал больше говорить, меньше упрекать за что-то. Эрвин чувствовал, что тот начал подпускать его ближе к себе. Леви отвечал на все вопросы, а не игнорировал их, как раньше. Порой даже сам интересовался, что происходит у врача в больнице. Он больше не запирался в своей комнате, но и на улицу не выходил, хотя Эрвин больше не запрещал ему. Это было немного странно, будто парень чего-то боялся. Зато всё чаще можно было увидеть его ползающего из угла в угол и вычищающего каждый сантиметр дома. Все комнаты и даже лужайка перед домом постепенно преобразились. — Теперь хотя бы на свинарник не похоже, — после очередного санитарного дня Леви облегчённо рухнул на диван. Эрвин с лёгким недоумением покосился на него: доктор всегда считал, что является довольно опрятным человеком и содержит свой дом в чистоте. А тут ему заявляют, что до этого он жил в свинарнике! — Неужели всё настолько плохо? — осторожно поинтересовался Смит, сдерживая улыбку. Похоже, с опекаемым действительно всё в порядке. Леви откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза. — Да… Всё просто ужасно. На первый взгляд это можно не заметить, но пыль во всех щелях… Я еле избавился от неё, — прошептал он. Смит хотел возразить, но неожиданно застыл. Его взгляд сам собой приковался к изогнутой шее парня и его полуоткрытому рту, из которого слабо вырывался воздух. Странное непонятное смятение овладело доктором. Он хотел отвести взгляд, но никак не мог. Более того, ему внезапно захотелось прикоснуться к этой шее, сжать её в своих руках, провести до самого подбородка, а потом выше, к полуоткрытым губам… — Что? — Эрвин вздрогнул от неожиданного вопроса и, переведя глаза, понял, что парень смотрит прямо на него, развернув голову. — Тебе не нравится то, что я делаю? — Нет, — Смит покачал головой и поспешно поднялся на ноги. Ему стало не по себе. Глаза померкли, а в теле начал разливаться жар. Одновременно проснулась совесть и заголосила в его голове. О чём он только что думал? Это просто непростительно! — Завтра сложная операция, мне нужно выспаться. Спокойной ночи, — на одной ноте проговорил Смит и отправился в свою спальню. Леви проводил его подозрительными глазами. — Мне не нравится твой взгляд, — прошептал он в наступившей тишине.